| Г. вел строгий, аскетический образ жизни, точно исполнял церковный устав. Еще в 1868 г. составил послание к пастве в качестве предсмертного завещания, в нем просил у всех прощения и молитв. После известия о гибели имп. Александра II Николаевича 1 марта 1881 г. состояние здоровья Г. стало ухудшаться. Скончался на 2-й день Пасхи. Похоронен 17 апр. 1881 г. в калужском Троицком соборе, в зап. углу, погребение совершил Тульский архиеп. Никандр (Покровский) . После смерти Г. почитался в Калужской епархии, особенно в Оптиной пуст., где ежегодно 25 янв. (в день памяти свт. Григория Богослова ) по нему служились панихиды. К 2006 г. в Троицком соборе совершаются богослужения, захоронение Г. утеряно. Арх.: РГБ ОР. Ф. 213. К. 67. Ед. хр. 71; К. 91. Ед. хр. 41; К. 106. Ед. хр. 10, 11; Ф. 214. Опт. 151-9, 151-10, 151-11; Опт. 361. Л. 56 об.-69 об., 268-274. Соч.: Воззвание [к настоятелям церквей о содействии успехам Миссионерского об-ва]//Калужские ЕВ. 1870. Ч. неофиц. 8. С. 219-220; [Предсмертное послание к пастве]//Там же. 1881. Ч. офиц. 8. С. 81-82; Письма ректора КазДА архим. Григория к Иннокентию, архиеп. Херсонскому//ПС. 1889. 1. С. 125-133. Лит.: Можаровский А. Ф. История Казанской ДС. Каз., 1868; Торжество празднования 25-летнего управления Калужской епархией//Калужские ЕВ. 1876. Ч. неофиц. 23. С. 427-440; 24. С. 448-462; Там же. 1881. 8. [вып., посв. Г.]; [Некролог]//Моск. вед. 1881. 113; Благовещенский А. История Казанской ДС с 8 низшими уч-щами за XVIII-XIX ст. Каз., 1881; Знаменский П. В. История КазДА за 1-й (дореформенный) период ее существования (1842-1870 гг.). Каз., 1891-1892. 3 вып.; [Агапит (Беловидов), архим. ] Житие оптинского старца схиархим. Исаакия (Антимонова). М., 1995. С. 40-51, 106-108. Г. М. Запальский, Е. В. Липаков Иконография Сохранилось неск. изображений Г., напр. поколенный портрет 1860 г. в овале, напечатанный в литографии В. Бахмана в Москве (РНБ),- иерарх представлен сидящим в кресле возле стола, в рясе и черном клобуке, с панагией и крестом в память Крымской войны, орденами св. Александра Невского и св. Владимира 2-й степени на груди и четками в руках, у него узнаваемые черты лица, высокий лоб и окладистая, темная борода; под изображением факсимиле автографа («Гpuropiй Епскпъ Kaлyжckiй»). На эстампе 1861 г. работы П. Ф. Бореля, вышедшем из литографии А. И. Траншеля (ЦАК МДА),- сходный тип изображения Г. с наградами (возможно, обе литографии восходят к неизвестному живописному оригиналу), но в правой руке архиерея - книга (Портреты духовных лиц. СПб., 1861). Его ростовое изображение в архиерейской мантии и клобуке, с теми же орденами, с поднятым вверх указательным пальцем правой руки имеется в росписи 80-90-х гг. XIX в. трапезной Оптиной пуст. в ряду портретов выдающихся иерархов, содействовавших духовному расцвету этой обители (возле свт. Филарета Московского). Портрет Г., как и мн. др. подвижников, находился в келье прп. Макария Оптинского (Жизнеописание оптинского старца иеросхим. Макария. М., 1997. С. 68). |
| ЗАПИСКА ОПТИНСКОГО ИЕРОМОНАХА ОТЦА МЕЛХИСЕДЕКА В Оптину пустынь я прибыл в сентябре 1860 года. Перед приходом моим скончался старец отец Макарий, который жил в скиту. При мне и похоронили его. С самого поступления моего в обитель старцем и духовным отцом моим был отец Амвросий. Только лет за пять до кончины он передал меня другому духовнику отцу Анатолию, начальнику скита, продолжая оставаться моим старцем. Через полгода по поступлении в обитель начал я, по действию врага, смущаться и задумал уйти из Оптиной пустыни. Прихожу к старцу Амвросию и объясняю ему свое смущение. Старец отвечает мне: «Необходимо читать книгу аввы Дорофея и знать ее, как солдат знает пункты военной службы. Без сего нет утверждения в духовной жизни, и монах не может жить правильно. Если уйдешь из монастыря и возвратишься опять, то цена тебе будет грош». Чаще я начал после этого ходить к батюшке для откровения помыслов, назидаясь его словами. Смущение продолжалось месяца два-три и затем окончательно прошло. Как-то однажды он мне заметил: «Без поддержки, т.е. духовного руководства старца, в монастыре не проживешь. Ты вот про меня говорил другим: что бы я тебе ни говорил, другим не передавай. А если будешь поступать по-своему, то ко мне и не ходи». В начале моего поступления в Оптину как-то говорю я старцу, что у нас в обители не скоро дают постриг. На это он ответил мне: «Внутреннее нужно соблюдать, а о внешнем нечего беспокоиться». В первый год по поступлении моем в обитель мне было назначено послушание помогать отцу И. разбирать книги в скитской библиотеке. Взял я там одну книгу, а отец И. вырвал ее у меня из рук, говоря, что книг нельзя читать без благословения старца. Пошел я к старцу и рассказал ему свою скорбь. Старец отвечает: «Если не велел тебе отец И. читать взятую тобою книгу, то и не следует ее читать; читай творения святых отцов». Батюшка строго запрещал хождение по кельям, а также и прием к себе братий без особенной и притом крайней нужды. На вопрос мой, что отвечать тем из братий, которые по легкомыслию своему будут смущаться таким моим поведением, старец сказал: «Отвечай таким, что отец архимандрит не велел тебе ходить по кельям». |
| Лет через двенадцать по поступлении моем в обитель я получил от родителя моего, священника села Лещянова Пензенской губернии, письмо о том, что он близок к смерти. Собрался было я ехать на родину. Прихожу к старцу, а он отвечает: «Сказано в Священном Писании : предоставь мертвым погребать своих мертвецов ( Мф.8:22 ) – не ходи». Так я и остался. Спрашиваю старца: отчего я испытываю иногда тоску смертельную? Старец отвечает: «Что делать? Запустил себя. Порядка нет во внешнем устроении образа жизни». Говорю еще: «Что это, Батюшка, я очень непокоен?» Старец указал на причину сего в предшествовавшей жизни. Еще однажды спрашиваю: «Отчего я, будучи поставлен на клирос, испытываю робость?» Старец отвечает: «От тщеславия». Говорю еще: «Трудно мне к утрени вставать; как быть?» Старец отвечает: «Тягость бывает от недостатка ревности и страха Божия. Если не будешь ходить, то тебе будет стыдно и грешно. Если же когда по болезни не будешь у церковных служб, то об этом должен мне сказывать». Чай пить с хлебом не благословлял. Также советовал всегда ходить в трапезу. Сказываю ему: «Батюшка! Утром мне есть хочется, как быть?» Батюшка отвечает: «Это растленная природа тянет. Оставь это, чай пить можно, но без хлеба и не более как по три чашки, а четвертую можно только по нездоровью». Раз я выпил как-то пять чашек чаю. Объясняю ему это. Старец гневно заметил: «Помни себя». Говорю ему, что иногда опускаю пятисотницу 148 . Старец отвечает: «Когда будешь умирать, горько жалеть об этом будешь; только тогда уже поздно». Сказываю ему, что поклоны земные при этом класть затрудняюсь. Старец отвечает на это: «Не можешь наклоняться в землю, клади поясные поклоны; если и поясных не можешь класть, твори молитву Иисусову устами. Святой пророк Давид сказал: хвала Его во устех моих ( Пс.33:2 ). По немощи, по болезни это допускается». Еще говорил: «Всякий за себя одного будет отвечать пред Богом». Рассказ схимонахини Шамординской общины матери Параскевы. Начало монашества я полагала в Белевском женском монастыре Тульской губернии, в который поступила в 1854 году, 15 лет от роду. Проживши в сём монастыре 17 лет, я всё это время чувствовала себя совершенно здоровой и никаких болезной не знала. Проходила я послушание клиросной. В течение первых шести лет духовным отцом моим и старцем был отец Макарий Оптинский . В 1860 году осенью приезжал он в последний раз к нам в монастырь, ибо все сёстры монастыря были его духовные дочери, в том числе и я. Приходит он ко мне в келью. Поставивши свой костыль в стороне, ложится на мою кровать и говорит мне: «Ты будешь больна и долго будешь лежать». Я заплакала и сказала ему: «Батюшка! На кого же вы меня оставите?» Отец Макарий отвечал: «Не скорби. После меня у тебя будет такой же старец и даже еще лучше меня». Когда батюшка уехал от нас, через три недели пришла весть о его кончине (7 сентября 1860 г.). По кончине старца Макария духовным моим отцом сделался отец Амвросий. |
| М. всю жизнь руководствовалась советами Оптинских старцев. По воспоминаниям ее келейницы мон. Матроны (Косторновой), прп. Макарий предсказывал ей настоятельство ( Агапит (Беловидов) . 1997. С. 189). В 1862 г. М. была назначена настоятельницей каширской Никитской общины, к-рой управляла 27 лет. Торжественное открытие общины состоялось 27 июля того же года, в день рождения имп. Марии Александровны, покровительницы всех богоугодных заведений. Вместе с М. в Каширу переехали ее родная сестра мон. Евфросиния (Сомова (Завадская)), вдова подпоручика М. И. Завадского, помещика Орловской губ. Мценского у., а также ближайшая сподвижница М.- М. Н. Бернацкая (в монашестве Митрофания († 1885)), избранная 30 дек. 1862 г. казначеей. По инициативе М. на средства тульских благотворителей в Никитской ц. проводились ремонтные работы: были переложены полы, вставлены новые рамы, в Георгиевском приделе поставлен новый иконостас с позолоченной резьбой, в Ильинском приделе обновлен старый иконостас. Весной 1888 г. на средства московского фабриканта М. В. Моргунова храм был заново отштукатурен. При М. было построено 7 каменных и 4 деревянных корпуса, возведена каменная ограда. В монастыре развивалось рукоделие, работы сестер были удостоены медали на Парижской выставке и похвальных листов. В годы русско-тур. войны 1877-1878 гг. община под началом М. изготовила 25 холщовых сорочек, 19 теплых нагрудников и несколько пар чулок для нужд армии. Для ухода за ранеными обитель выделила неск. сестер милосердия. В стенах общины находили приют множество нищих и калек. Доход приносил свечной завод, на к-ром трудились насельницы. 18 апр. 1884 г. по указу Синода община была преобразована в общежительный мон-рь. 8 июля того же года состоялось его торжественное открытие, 6 насельниц были пострижены в мантию, несколько сестер - в рясофор. В том же году М. возведена в сан игумении. По ходатайству М. с сестрами в название монастыря было включено слово «Александровский» в память об имп. Александре II Николаевиче, установлены совершение литургий и панихид с поминовением императора в дни важных событий его жизни, постоянное чтение Псалтири по нему. При мон-ре было учреждено уч-ще для девочек из бедных семей, в 1884 г. в нем было 25 учащихся. |
| Они внесли в нее огненный дух подвижничества, пробудили интерес к аскетической литературе, раскрыли учение о внутреннем делании, – очищении ума и сердца путем непрестанного призывания спасительного имени Господня. Более чем в ста обителях Русской Православной Церкви подвизались ученики старца, всюду сея семена его учения, приобретая новых учеников и последователей. Оптина пустынь, Валаамский монастырь, Глинская пустынь, Белобережская обитель, Площанская пустынь и многие другие менее именитые монастыри и скиты аккумулировали в себе духовное наследие Преподобного, откуда оно распространялось на всю Россию. И можно с уверенностью сказать, что духовная традиция старца Паисия, со всеми ее особенностями, впитавшая аскетический опыт почти всего православного Востока (России и Афона, Молдавии и Греции), стала определяющей константой духовной жизни России на протяжении двух последних веков... В издании воспроизводится переложение на русский язык славянского жития старца Паисия, которое принадлежит архимандриту Агапиту (Беловидову), известному своей замечательной книгой – жизнеописанием старца Амвросия Оптинского 3 . Труд схимонаха Митрофана, очевидца старца, по сравнению с капитальным исследованием прот. Сергия Четверикова 4 , очевидно, имеет ряд недостатков, к которым принадлежит его краткость и отсутствие многих биографических подробностей, неизвестных составителю жития. Тем не менее главное достоинство этого произведения – фактическая достоверность, соединенная с глубоким проникновением в значение подвига старца, придают этому произведению особую ценность и непередаваемое духовное благоухание. Публикацией жизнеописания старца Паисия мы предваряем издание его оригинальных трудов и некоторых переводов святых отцов, которое готовится к печати. Андрей Лобашинский. Предисловие. Побуждением к составлению жизнеописания Старца Паисия было прежде всего его собственное желание. В собственноручной его повести написано следующее: «Коль желательно будет чадам моим духовным, истинную ко мне по Бозе любовь стяжавшим, поне частно услышавшим о моем рождении и воспитании и из мира изшествии, и в монашестем образе пребывании!» 5 К этим словам старца жизнеописатель присовокупил: явно ради того, чтобы подражать ревности твоей и Богоугодным подвигам, в особенности же глубокому твоему смиренномудрию. |
| По прибытии 24 дек. 1891 г. в обитель он был принят начальником Иоанна Предтечи скита прп. Анатолием (Зерцаловым) (прп. Амвросий к этому времени скончался), 10 февр. 1892 г. включен в состав братии. Находясь под духовным руководством прп. Анатолия, послушник Павел составлял жития святых, описания чудотворных икон, писал духовные стихи, статьи о монашестве, старчестве , Иисусовой молитве. 26 марта 1893 г. был пострижен в рясофор. После кончины прп. Анатолия духовным отцом инока в 1894 г. стал прп. Иосиф (Литовкин) . По его благословению инок Павел до апр. 1902 г. служил письмоводителем, вел «Летопись скита», собирал материалы для жизнеописания преподобных Оптинских старцев Макария (Иванова) , Амвросия и Анатолия. Во многом основываясь на записях В., схиархим. Агапит (Беловидов) впосл. составил жизнеописания старцев Амвросия и Макария. В дек. 1900 г. во время сильной болезни инок Павел был тайно пострижен в мантию с именем в честь прп. Варсонофия Великого , 29 дек. того же года был рукоположен во иеродиакона, 1 янв. 1903 г.- во иеромонаха. В 1903 г. назначен помощником скитоначальника, духовником скита и Шамординского жен. мон-ря , а также паломников, приходивших в скит. Поселился в келье прп. Макария у св. ворот скита. После начала русско-япон. войны В. весной 1904 г. был направлен в действующую армию, служил при солдатском госпитале, в котором устроил церковь (антиминс привез из Москвы). За усердие в духовном окормлении воинов получил неск. наград, в т. ч. в мае 1904 г. наперсный крест. После окончания войны 1 нояб. 1905 г. вернулся в Оптинский скит. В апр. 1906 г. В. был назначен и. о. начальника Предтеченского скита, сменив на этой должности старца Иосифа, 14 мая 1907 г. возведен в сан игумена, 29 июня назначен скитоначальником. Открывшиеся к этому времени у В. дары старчества привлекали к нему множество людей. Перед началом исповеди старец обычно проводил беседу, в которой иносказательно открывал присутствующим их грехи. Преподобный умел расположить к себе кающегося, подвигнуть к чистосердечной исповеди и, показав ему всю тяжесть грехов, вложить в душу надежду на спасение. Часто исцеления по молитвам В. совершались прикровенно - В. посылал страждущих на св. источники в Пафнутиев боровский мон-рь , Тихонову калужскую пуст. Старец обладал особым даром общения с представителями интеллигенции. В 1910 г. преподобный ездил на ст. Астапово для напутствия умирающего Л. Н. Толстого , впосл. с грустью вспоминал: «Не допустили меня к Толстому... Просил врачей, родных, ничего не помогло... Хотя он и Лев был, но не смог разорвать кольцо той цепи, которою сковал его сатана». 11 июля 1910 г. В. тяжело заболел, опасались, что старец умрет. Прп. Нектарий (Тихонов) , архим. Ксенофонт, иером. Феодосий, взяв у прп. Иосифа (Литовкина) благословение, постригли В. в схиму. 13 июля старцу стало лучше. |
| После кончины прп. Амвросия журнал «Душеполезное чтение» одним из первых поместил на своих страницах краткие сведения о жизни подвижника. В ноябрьском номере появился некролог, где было сказано о преемственном старческом служении прп. Амвросия: «Оптинские лишились о. Макария, — писал великий святитель Московский Филарет по кончине известного оптинского старца иеросхимонаха Макария (Иванова), от 15 сентября 1860 г. наместнику Сергиевой лавры архимандриту Антонию. — Думаю, остались от него добрые духовные наследники: но найдется ли, кто мог бы поддержать их в единстве духа и возглавить? В числе этих добрых духовных наследников, чад отца Макария, в числе драгоценных камней, украшавших духовный венец его, уже тогда более других сиял советом и разумом иеромонах Амвросий, который вскоре же по кончине о. Макария и был избран на то, чтобы всех этих духовных чад его поддержать в единстве духа и возглавить, т. е. избран духовным руководителем обители, старцем. И он подлинно стал похвалою чадом, сделавшись известным и славным не только среди братии обители, но и во всей России» (1891. 11. С. 478–482) . Именно с конца 1891 г. в журнале начинают публиковаться обширные подборки материалов о прп. старце Амвросии, при обозрении которых мы выделили несколько тематических групп: 1. жизнеописание, стихи; 2. изречения прп. Амвросия; 3. воспоминания о старце; 4. материалы по истории обители; 5. старчество; 6. история обители. Жизнеописание. Стихи В журнале «Душеполезное чтение» было опубликовано одно из первых жизнеописаний старца, составленное его духовным сыном иеромонахом Григорием (Борисоглебским, 1867—1893). Этот яркий церковный проповедник и писатель скончался в раннем возрасте в сане архимандрита, далеко еще не раскрыв все свои многообразные таланты. В полном жизнеописании прп. Амвросия, составленном о. Агапитом (Беловидовым), обычно помещаются две речи иеромонаха Григория перед отпеванием и погребением преподобного Амвросия. По свидетельству современников, о. Григорий «глубоко, до благоговения, чтил этого подвижника, по совету и благословению которого принял монашество и которому вообще был многим обязан. Иеросхимонаха Амвросия, согласно Нилу Синайскому, спасение своей души полагавшего в служении спасению других и потому широко отворявшего дверь своей кельи всем приходившим к нему с горестями, скорбями и нравственными терзаниями и жаждавшим получить от него духовный совет, назидание и благословение, о. Григорий считал образцом для себя в прохождении иноческого поприща. Присутствовавший в качестве депутата от Московской Академии на погребении оптинского старца, о. Григорий возвратился с похорон его каким-то восторженным и умиленным; он собственными глазами увидел многое из того, что сделано о. Амвросием на местах его служения, и был свидетелем целого ряда высоких и трогательных проявлений благоговения и любви народа к почившему подвижнику» . |
| После того, как монастырь был закрыт, духовник обители, иеросхимонах Нектарий, был выселен из нее, поручив монаха Викентия приходскому священнику в Козельске. «Трудно сказать, что делал этот монах. Одно скажу только, – писал впоследствии этот священник о подвижнике, – что сейчас я плачу, вспоминая прошлое. Знаю, что я не всегда умел хранить этот тонкий художественный сосуд Божией благости. За два с половиной года жизни у нас он ни разу не был по своему желанию за оградой нашей церкви. Он ни разу не сел за стол за трапезу. Он ни с кем не беседовал ради интереса своего. Он никому не навязывал своего учительства. И в то же время все чувствовали в нем Божию силу» . Монахиня Амвросия (Оберучева) вспоминала о монахе Викентии, о том периоде, когда Оптина Пустынь была закрыта, и братия жили на квартирах в Козельске. «Он вел жизнь весьма аскетическую, вполне монашескую, ни на кого не смотрел... смиренно нес крайнюю нищету» . Навестив ее во время тяжелой болезни, он принес ей рукопись схиархимандрита Агапита (Беловидова), составленную тем по благословению старца Варсонофия и заключавшую в себе краткие жития всех похороненных на скитском кладбище, где хотя бы несколькими словами были выражены главные черты подвижнической жизни того или иного инока. «Нельзя было выбрать более подходящего чтения для меня, – вспоминала она, – находящейся на пороге смерти. Как я была благодарна ему за эту рукопись! Благодарю Господа, что Он, Милосердный, вложил ему эту мысль! Ходил отец Викентий на хутор к батюшке Нектарию... И так как не вполне надеялся, что его там примут, то он написал несколько кратких вопросов, оставил место для ответов, передал это батюшке Нектарию и получил собственноручные ответы. Эту записочку он приносил мне читать» . 18 августа 1930 года в городе Козельске были арестованы сорок человек монахов и мирян и среди них монах Викентий. По-подвижнически открытый и к своим и к чужим, направляя все движения сердца горе, он, как прозрачное стекло, не имеющее какого-либо пятна или порока, так впоследствии изложил путь своей жизни: |
| Сведения о детских годах преподобного Льва до нас не дошли. Жизнеописание сообщает, что старец был «из простых», из семьи небогатой, но, как часто водилось в те времена, способные и смышленые подростки ради заработка поступали на жалованье в приказчики к купцам и дальнейшая их жизнь целиком зависела от их собственного трудолюбия, расторопности и честности. Все эти качества молодому приказчику были присущи – он многие годы пользовался заслуженным доверием и личной симпатией купца Сокольникова, возлагавшего на Льва Даниловича большие надежды и мечтавшего видеть его своим зятем. Таким образом, юношеские годы будущего старца прошли в той же состоятельной купеческой среде, что и юность преподобного Серафима Саровского , преподобных Моисея и Антония (Путиловых) и многих других русских подвижников. По замечанию историка И. К. Смолича , «воспитывавшиеся в атмосфере мирской деловитости, свойственной их предкам в нескольких поколениях», они вполне могли основательно обустроить свою земную жизнь и провести ее в достатке и неге... Но насколько сильна была в русском купечестве практическая смекалка, настолько и силен однажды овладевший сердцем дух благочестия... Лев Данилович раскрывается на страницах Жития как натура живая, энергичная, способная глубоко чувствовать и неподдельно интересоваться окружающей действительностью – все эти навыки впоследствии мы увидим и в знаменитом на всю Россию старце. В Житии есть примеры того, как по-разному старец Лев мог оказать свою помощь нуждающимся в ней – подчас это был практический совет человека с большим багажом житейского опыта и смекалкой. Начинал свой иноческий путь старец с той решимостью, с какой он когда-то схватил за глотку огромного волка, вцепившегося ему в ногу, словно усвоил сразу и навсегда: этот волк будет преследовать его до последнего вздоха. О такой благословенной решимости говорил в свое время преподобный Серафим, считая ее той движущей силой, которая единственно требуется от человека в деле спасения. Отец Лев отрекался своей воли, забывал усталость и с готовностью исполнял самые нелегкие монастырские послушания. Оптина была его первым выбором, первой обителью, где он, по собственному признанию, «оставил все свое здоровье». Последовавший затем уход в Белобережскую пустынь был обусловлен вовсе не поиском более легкого места, но необходимостью в наставнике – именно в Белых Берегах Лев встретит угодника Божия отца Василия (Кишкина), а затем и старца Феодора (Перехватова), ученика великого молдавского старца Паисия (Величковского) . Оптина же времен строителя Авраамия, едва оправившаяся от многолетнего, если не от многовекового, запустения и скудости, не могла еще дать молодому подвижнику тех духовных основ, в которых интуитивно он ощущал острую необходимость... |
| «Сердце вырвал у меня отец Леонид!» – говорил о старце уже отнюдь не простец, а великий его современник, дворянин-аристократ и духовный писатель святитель Игнатий (Брянчанинов) , бывший в период своего иноческого становления также в числе учеников преподобного. Это благодатное умение «вырвать сердце» – увидеть его внутренними очами и указать ему пути к совершенствованию – также неотъемлемая принадлежность старчества, призванного к мудрому управлению человеческими душами. Собственный духовный путь старца Льва – суровая стезя неутомимого труженика и первопроходца, того евангельского землепашца, что, однажды взявшись за плуг, уже ни разу не позволил себе устало обернуться вспять, глядя только на бескрайнюю ниву перед собою. Церковные историки свидетельствуют о том, что именно преподобный Лев направил служение старческое из среды исключительно монашеской к обширному и тяжелому поприщу утоления духовных нужд простого народа, мирян. И действительно, как древняя аскетическая практика старчество могло быть осмыслено только при ознакомлении с писаниями отцов-подвижников, с текстами Добротолюбия , перевод которого едва только появился в послепетровской России, а опытное последование аскетическому учению вообще утратило своих приверженцев – петровские и екатерининские реформы разорили русские монастыри, а вместе с ними и подлинные представления о подвижничестве и, конечно, о старческом окормлении. Однако потребовался неутомимый гений преподобного Паисия (Величковского) , посвятившего жизнь переводам писаний святых отцов, изучению и воплощению на практике их наставлений и заветов, чтобы «наука из наук» – монашество – снова оказалась на должной высоте... Благодаря духовно искусным Паисиевым ученикам возрождение внутреннего делания стало в России налаживаться и, наконец, оживило почти бездыханное тело монастырского монашества. От лампады Паисиевой возжег свою свечу и преподобный Лев, назидательное слово которого свидетельствовало о глубоком знании святоотеческого наследия, а сама жизнь была опытным и ревностным последованием учению отцов. Есть что-то символическое в том, что Владимирская икона Богоматери, принесенная в 1829 году в Оптину старцем Львом, перед которой плел он свои пояски, совершал исцеления и давал прозорливые советы, перешла к нему из рук его духовного наставника старца Феодора (Перехватова), а тому, как благословение, – от самого преподобного Паисия. |
|
|
.jpg)
