| Может быть только, что вместе с Павлом и его спутниками Публий принимал и угощал еще Юлия сотника в качестве стража над узником Павлом. Публий принимал и угощал их в продолжение трех дней, вероятно, по случаю исцеления Павлом отца его, о чем повествуется далее. Можно полагать, что весть о чудесном сохранении Павла от укуса ехидны разнеслась между жителями и дошла до Публия, у которого был болен отец. Начальник острова захотел видеть ужаленного ехидной и оставшегося здоровым и невредимым, может быть в надежде, что этот чудный человек (или бог в образе человека, как думали островитяне, ст. 6) поможет отцу его, и пригласил его к себе, причем Павел взял с собой и своих, и Юлия. – Исцелил его: без сомнения, чудесным образом, как и прочих больных островитян (ст. 9), на что указывает тоном свои весь этот рассказ. – Вследствие сего Павлу и его спутникам островитяне оказывали многие почести и снабдили тем, что им нужно было в дальнейшем пути. 11. Чрез три месяца мы отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове. 12. И приплыв в Сиракузы, пробыли там три дня. Чрез три месяца: после прибытия на Мальту; следовательно, когда прошла бурная осень и большая часть зимы (ср. прим. к Деян.27:9 ), и дальнейшее плавание не представляло уже опасности. – Мы отплыли на Александрийском же корабле ( Деян.27:6 ), называемом (собственно – означаемом, со знаком) Диоскуры: на носу кораблей делались изображения или богов, или животных, или других каких-либо предметов, по избранию или желанию владельца; иногда же делались только надписи этих предметов. На корабле, на котором Павел и его спутники отправились из Мальты, была надпись или изображение – Диоскуры. Так назывались два известные в древности мифологические герои-близнецы Кастор и Поллукс, покровители мореплавания и защитники от морских бедствий, по мнению древних. – Приплыв в Сиракузы: приморский город на юго-восточном берегу Сицилии, в 18 географических милях (около 125 верст) от Мальты, пробыли там три дня: вероятно, по делам корабля. |
| Но все это было уже, если прибегнуть к меткой русской поговорке, маханием кулаками после драки. Популяры проиграли надолго, и все же, когда общий враг сенатской и финансовой олигархии был повержен, и, как казалось близоруким оптимистам в политике, навсегда, во взаимоотношениях между союзниками появилась трещина. Сенаторы считали себя обделенными в распределении властных полномочий, прежде всего в провинциях, где наместники из нобилей ощущали себя связанными по рукам и ногам всадническими судами, которые не спускали им и малейших злоупотреблений, по сути дела подвергали их шантажу, и в то же время мирволили публиканам из всаднической среды, не стеснявшимся юридическими формальностями в эксплуатации местного населения и не проявлявшими при этом особой ревности о благосостоянии государственной казны. Самые честные и решительные из наместников не хотели смиряться с подобным унизительным для них и вредным для государства порядком. Первым бросил вызов шантажистам претор Квинт Муций Сцевола, который в 98 г. управлял Азийской провинцией. Его правой рукой в провинциальной администрации в должности легата был консуляр Публий Рутилий Руф. Оба они были замечательными юристами, знатоками и тонкими интерпретаторами римских законов. Сцевола происходил из древнего знатного рода, имел разветвленные связи в патрицианской верхушке Рима и обладал колоссальным состоянием. Руф не был ни знатен, ни богат, но пользовался уважением ввиду своих заслуг и исключительной щепетильности. Сцевола принимал жалобы от жителей провинции на недобросовестных откупщиков грабителей и нечистых на руку купцов и банкиров и давал им надлежащий ход. По его приказу несколько таких купцов из всаднического сословия, превзошедших своих собратий в преступном ремесле, были распяты на крестах. Сенат поддержал наместника. Всадники приняли брошенный им вызов и, не отваживаясь поднять руку на исключительно влиятельного наместника, выбрали своей жертвой его помощника легата Публия Руфа. Всаднический суд, рассмотрев выдвинутое против него обвинение в вымогательстве, основанное на лжесвидетельских показаниях, осудил его, приговорив к изгнанию из Рима и конфискации имущества. Публий Руф выехал в Азийскую провинцию, в ограблении которой он обвинялся, где его с почестями встречали посланцы провинциальных общин, и он спокойно и мирно жил там до конца своих дней. Осуждение Руфа всадническим судом было не только демонстрацией силы, но и предупреждением избыточно добросовестным администраторам – их ревность о соблюдении законов, их честность и щепетильность будут впредь пресекаться судами присяжных, а судить их станут по обвинениям в финансовой нечистоплотности и корысти. Буржуазная этика Рима носила на себе хорошо узнаваемые из разных исторических эпох совсем не пуританские черты. Сенат был недоволен развязкой дела Руфа, но защитить его он не смог, отчасти потому, что не располагал для этого законными механизмами. |
| Италики произвели набор и в результате сформировали две армии общей численностью около 100 тысяч воинов, помимо гарнизонных команд. Одна из армий, под командованием консула Квинта Силона, действовала в центральной Италии, другая, во главе с консулом Гаем Папием Мутилом,– в Самнии и Кампании. В Риме известие об отложении союзников дало повод народному трибуну Квинту Варию, ставленнику всаднического сословия, инициировать образование особой комиссии по расследованию государственной измены. В комиссию были включены всадники, и комиссия пришла к предвзятому заключению, что восстание явилось результатом заговора, организованного Ливием Друзом и его сторонниками. Изгнанию подвергся его ближайший друг Гей Котта, обвинение выдвинуто было также против престарелого Марка Скавра. И все же, несмотря на то что восстание послужило поводом для сведения политических счетов, общая опасность побудила римлян разных партий и ориентаций объединиться в решимости отстоять привилегии, а может быть, и само существование родного государства и города. Против восставших были направлены две римские армии: во главе с консулами Публием Рутилием Лупом – для ведения операций в центральной Италии и под командованием Луция Юлия Цезаря – на юге. Правительство поддерживали оптиматы, сторонники Ливия Друза, популяры во главе с состарившимся Гаем Марием. Поскольку ввиду множества очагов восстания армии должны были действовать отдельными отрядами, для командования ими были призваны лучшие римские генералы, подчиненные консулам: Гай Марий, надежда которого на то, что его меч еще понадобится Риму, наконец исполнилась, Квинт Катул, Луций Сулла, Публий Красс. Италики прекрасно подготовились к ведению войны, их полководцы не уступали римским в военном искусстве, а их офицеры и солдаты дрались мужественно и умело. В результате им удалось взять латинскую колонию Эзернию в центре Самния, в Лукании повстанцам сдался римский гарнизон в Грументе, которым командовал Публий Красс. В Кампании в руках восставших вскоре оказались все крупные греческие города, кроме Неаполя: Салерн, Помпеи, Геркуланум. Отряд нумидийцев, находившийся под командованием Луция Цезаря, перешел в армию Гая Мутила, в лагере которого находился сын Югурты Оксинт, облачившийся в царственный пурпур,– у самнитов он оказался после взятия ими Венусии, где он находился раньше. |
| 254 Лучшие произведения Киприан написал в 251 г. в полемике с карфагенскими и римскими раскольниками по вопросу об отступниках: «О единстве церкви, или О чистосердечии архиерейском» и «О падших». Впоследствии в трактатах «О благе терпения» и «О ревности и зависти» Киприан призывает клириков к укреплению церковного мира и ликвидации расколов. Трактаты «О благодати Божией, или Донату» и «Почему идолы не есть Боги?» написаны вскоре после крещения Киприана и посвящены критике политеизма. В трактате 248 г. «К Квирину, или Книги свидетельств против иудеев» Киприан представил критику иудейства на основе данных из Писания. Трактат «К девственницам», написанный в 249 г., направлен против обычая проживания девственниц под видом духовных сестер в домах клириков. В 252–253 гг., во время моровой язвы, им написаны трактаты «О смерти» и «К Деметриану», в которых он призывает паству к покаянию и отвергает указание язычников, что это бедствие – результат гнева богов. Написанный в 252 г. трактат «О молитве» посвящен анализу молитвы. В период гонений Киприан написал трактат «К Фортунату об увещевании к мученичеству», в котором призывает христиан к твердости духа. Кроме трактатов до нас дошло много писем Киприана (65), написанных в период 248–258 гг., когда он был епископом. 255 Публий Лициний Валериан (ок. 193–после 260 гг.) происходил из италийской сенаторской фамилии. После смерти Деция в 253 г. он в Реции был провозглашен своими войсками императором. Он сделал своего сына Галлиена соправителем. В 254 г., поручив сыну защиту рейнско-дунайской границы, Валериан отправился в восточные провинции, где в 257–259 гг. пытался отражать нападения персов на Каппадокию и Сирию. В конце концов он потерпел поражение при Эдессе от персидского царя Шапура I и попал в плен. Валериан умер в персидской тюрьме. Публий Лициний Эгнаций Галлиен (218–268 гг.) в 254–259 гг. оборонял рейнско-дунайскую провинцию от варваров. После пленения отца стал полноправным правителем. В течение всего своего правления боролся с многочисленными узурпаторами и вторжениями варваров (особенно на Западе). Он провел военную реформу, закрыв сенаторам доступ в армию в пользу всадников. Начатые отцом гонения на христиан он прекратил. Галлиен был убит возле Медиолана в результате мятежа в войске. |
| На кухне изголодавшийся Кар жадно набросился на еду, которую протянула ему новая ключница, чем-то похожая на прежнюю. Пока надсмотрщик, чавкая, давился ячменной кашей с мясом, Эвбулид вышел в коридор, прошел к пифосу, зачерпнул воды, чтобы напиться… и поперхнулся, услышав за спиной голос Филагра. — Ты убил сегодня прекрасную лань! — втолковывал кому-то управляющий. — Но разве это достойная добыча для юноши, в жилах которого бурлит настоящая кровь! — Что ты хочешь этим сказать? — воскликнул юношеский голос, и Эвбулид вздрогнул, узнав голос Публия. — А то, что стоит ли тебе ломать ноги в горах и часами выслеживать добычу, когда нежная, кроткая лань через полчаса по моему приказу будет мыть свое розовое тело в баньке всего в нескольких шагах от тебя! — Как! Ты нашел мне новую рабыню и до сих пор молчал?! Кто же она? — Наша римлянка! Эвбулид, не веря услышанному, машинально положил ковш и прислушался. — Римлянка! — воскликнул недовольно Публий. — Конечно, я бы с удовольствием побыл с ней, но ведь ты знаешь, что мой отец… — Знаю! — перебил юношу Филагр. — Но можешь не беспокоиться. Я давно заметил, что ты неравнодушен к ней, и потому кое-что придумал. Сколько друзей ты сегодня привел с собой с охоты отдохнуть здесь? — Шестерых. — Вот, идите к ней все вместе! Идите, идите! — захохотал управляющий. — И ничего не бойтесь: Эвдем приезжает только завтра, а за ваши сегодняшние проказы перед ним ответят другие! — Филагр! Ты настоящий друг! — радостно вскричал Публий. — Конечно, — охотно отозвался управляющий. — А чтобы ты не сомневался в этом, я попрошу Протасия для завтрашней ночи срочно разыскать тебе… египтянку! — Эллинка, финикиянка, сирийка, теперь римлянка, а завтра — рабыня из Египта, — довольным голосом перечислил сын Эвдема. — Клянусь Эросом, Филагр, у тебя на каникулах я лучше изучаю географию, чем в своей пергамской школе! Смех и голоса удалились в дальние комнаты и стихли. «Мерзавцы! Что задумали, а?! — очнулся Эвбулид, бросаясь по коридору. — Нужно не дать им сделать свое грязное дело! Надо предупредить Домицию!» |
| Т.Н. Джаксон, И.Г. Коновалова, А.В. Подосинова Том 2 Том 3 Том 4 Том 5 Содержание Предисловие Часть I. Греческие авторы Гомер Арктин Алкей Эсхил Пиндар Геродот Еврипид Фукидит Гиппократ Ктесий Книдский Исократ Эсхин Демосфен Динарх Аристотель Псевдо-Скилак Кариандский Полибий Псевдо-Скимн Хиосский Страбон Диодор сицилийский Иосиф Флавий Плутарх Гай Цезарь Дион Хрисостом Дионисий Периэгет Арриан Аппиан Лукиан Полиэн Клавдий Птолемей Дион Кассий Коккейан Дексипп Созомен Часть II. Римские авторы Марк Випсаний Агриппа Публий Вергилий Марон Император Август Публий Овидий Назон Помпей Трог Помпоний Мела Гай Плиний Секунд старший Корнелий Тацит Элий Спартиан Юлий Капитолин Аммиан Марцеллин Павел Оросий Иордан Равеннский аноним Библиография и сокращения Этногеографический указатель Указатель личных имен Предисловие Ведущиеся в нашей стране в последние 30 лет интенсивные исследования иностранных источников по истории Древней Руси показывают, что разнообразие, подчас уникальность и огромный объем информации о Восточной Европе и Руси в зарубежных памятниках письменности делают их ценнейшим источником сведений о древнейшей истории нашей страны. Академический свод «Древнейшие источники по истории Восточной Европы», призванный дать историкам исчерпывающее собрание иностранных источников, насчитывает пока немногим более двадцати опубликованных в 1977–2005 гг. томов иностранных нарративных источников и карт, что составляет лишь незначительную часть подлежащих изданию текстов. При всем оптимизме трудно назвать срок, к которому основной массив необходимых источников будет опубликован в Своде. Репертуар включенных в Хрестоматию текстов отражает тот их набор, который в идеале должен со временем увидеть свет в выпусках Свода. Настоящая публикация дает возможность всесторонне представить учащимся иностранные источники – хоть и не в максимальном объеме (как в Своде), но все же в объеме, необходимом и достаточном для учебных целей. Отечественное образование не имеет на сегодняшний день репрезентативной подборки иноязычных текстов, рассматриваемых как источник по истории Древней Руси. |
| Консул Сципион Эмилиан был вне себя. Полчаса назад сенат на своем собрании направил его в восставшую Испанию, отказав при этом в дополнительном наборе войска! Оставшись наедине с городским претором , Эмилиан дал волю своему гневу. Он вел себя так, словно перед ним уже были стены Нуманции, а не почтенный сенатор и благородные своды храма Сатурна. — Не дать мне даже один свежий легион! — кричал он, брызжа слюной. — Мне, отправляющемуся под крепость, которую Рим не может взять уже семь лет! А ведь они прекрасно понимают, что можно ждать от разложившегося войска, где легионерами командуют не командиры, а торговцы и проститутки! Где командиры понаставили в палатки кроватей, а воины разучились даже маршировать! — Успокойся, Публий! — пытался смягчить гнев консула семидесятилетний претор. — Просто отцы-сенаторы помнят, что ты навел порядок в еще более худшей армии под Карфагеном! Грубое солдатское лицо Эмилиана налилось кровью. — Если мы не возьмем Нуманцию в ближайшее время — мы потеряем все! Нас перестанут бояться! На пример испанцев смотрят все их соседи. Ты заметил, как обнаглели их послы? И где — в самом Риме! Что же тогда делается в их землях, где одно только слово «Рим» еще вчера вселяло в сердца неописуемый ужас?! Вот почему я потребовал дополнительный набор. И что же услышал в ответ? «Нам не из кого больше набирать римское войско!» Каково, а? Резкие морщины у толстых губ делали лицо консула безобразным. Любому другому претор, оставшийся за главу государства, напомнил бы об уважении к богам и к себе. Но перед ним был приемный внук Сципиона Старшего — победителя Ганнибала, родной сын триумфатора Эмилия Павла, покорившего Македонию. Это был один из тех немногих людей, о которых в Риме с восхищением и страхом говорят: «То, что дозволено быку, не дозволено Юпитеру» . И претор примирительно ответил: — Но, Публий, ты должен понять сенат. Откуда взять воинов? Вот уже несколько месяцев нам почти некем пополнять легионы. Кому, как не тебе знать, до чего быстро редеют они в боях! Раньше это делалось за счет крестьян. А теперь — где они? Почти все здесь, в Риме, питаются на подачки, живут рядом с помойками. Как городской претор, я готов засвидетельствовать, сколько их ежедневно приходит в Рим, лишая тем самым армию новых воинов… |
| – Да, жизнь здесь, можно сказать, невеселая, – согласился Публий. – Ну, уж зато и спокойно. Старого центуриона занимали кости; делая вид, что слушает болтовню начальника, поддакивая ему, исподтишка следил он за игрой солдат и думал: «если рыжий ловко метнет – пожалуй, выиграет». Только для приличия Публий спросил трибуна, как будто это занимало его: – Из-за чего же, говоришь ты, сердит на тебя префект Гельвидий? – Из-за женщины, Друг мой, все из-за женщины. И в припадке болтливой откровенности, с таинственным видом, на ухо сообщил Марк центуриону, что префект, «этот старый козел Гельвидий», приревновал его к приезжей гетере лилибеянке; Скудило хочет сразу какой-нибудь важной услугой возвратить себе милость Гельвидия. Недалеко от Цезарей, в крепости Мацеллуме, заключены Юлиан и Галл, двоюродные братья царствующего императора Констанция, племянники Константина Великого, последние отпрыски несчастного дома Флавиев. При вступлении на престол, из боязни соперников, Констанций умертвил родного дядю, отца Юлиана и Галла, Юлия Констанция, брата Константина. Пало еще много жертв. Но Юлиана и Галла пощадили, сослав в уединенный замок Мацеллум. Префект Цезарей, Гельвидий, был в большом затруднении. Зная, что новый император ненавидит двух отроков, напоминавших ему о преступлении, Гельвидий и хотел, и боялся угадать волю Констанция. Юлиан и Галл жили под вечным страхом смерти. Ловкий трибун Скудило, мечтавший о возможности придворной выслуги, понял из намеков начальника, что он не решается принять на себя ответственность и напуган сплетнями о замышляемом бегстве наследников Константина; тогда Марк решился отправиться с отрядом легионеров в Мацеллум и на свой страх схватить заключенных, чтобы отвести их в Цезарею, полагая, что нечего бояться двух несовершеннолетних, всеми брошенных, сирот, ненавистных императору. Этим подвигом надеялся он возвратить себе милость префекта Гельвидия, утраченную из-за рыжеволосой лилибеянки. Впрочем, Публию Марк сообщил только часть своих замыслов, и притом осторожно. |
| На другой стороне дороги, против св. Источника, была построена небольшая таверна, крытая соломой лачуга, с грязным скотным двором и навесом для кур и гусей. В кабачке можно было получить козий сыр, полубелый хлеб, мед, оливковое масло и довольно терпкое честное вино. Таверну содержал лукавый армянин Сиракс. Перегородка разделяла ее на две части: одна – для простого народа, другая – для более почетных гостей. Под потолком, почерневшим от едкого дыма, висели копченые окорока и пучки душистых горных трав: жена Сиракса, Фортуната, была добрая хозяйка. Дом считался подозрительным. Ночью добрые люди в нем не останавливались; ходили слухи о темных делах, совершенных в этой лачуге. Но Сиракс был пронырлив, умел дать взятку, где нужно, и выходил сух из воды. Перегородка состояла из двух тонких столбиков, на которые натянута была, вместо занавески, старая полинявшая хламида Фортунаты. Столбики эти составляли единственную роскошь кабачка и гордость Сиракса: некогда позолоченные, они давно уже растрескались и облупились; прежде ярко-лиловая, теперь пыльно-голубая ткань хламиды пестрела многими заплатами и следами завтраков, ужинов и обедов, напоминавшими добродетельной Фортунате десять лет семейной жизни. В чистой половине, отделенной занавеской, на единственном ложе, узеньком и продранном, за столом с оловянным кратером и кубками вина, возлежал римский военный трибун шестнадцатого легиона девятой когорты Марк Скýдило. Марк был провинциальный щеголь, с одним из тех лиц, при виде которых бойкие рабыни и дешевые гетеры городских предместий восклицают в простодушном восторге: «какой красивый мужчина!» В ногах его, на той же лектике, в почтительном и неудобном положении тела, сидел краснолицый толстяк, страдавший одышкой, с голым черепом и редкими седыми волосами, зачесанными от затылка на виски, – сотник восьмой центурии Публий Аквила. Поодаль, на полу, двенадцать римских легионеров играли в кости. – Клянусь Геркулесом, – воскликнул Скудило, – лучше бы я согласился быть последним в Константинополе, чем первым в этой норе! Разве это жизнь, Публий? Ну, по чистой совести отвечай – разве это жизнь? Знать, что кроме учений да казармы, да лагерей ничего впереди. Сгниешь в вонючем болоте и света не увидишь! |
| Глафира — дочь каппадокийского царя Архелая была замужем за сыном Ирода I (от Мариаммы из рода Хасмоиеев) Александром. 1093 По «Иудейской войне» (II, 7, 3), на девятом году. (Перев.) 1094 Виенна — город в Нарбоннской Галлии, недалеко от Лугдуна (Лиона). 1095 В параллельном месте «Иудейской войны» (II, 7, 3) число колосьев и волов определено в девять, сообразно указанному там числу лет правления Архелая. (Перев.) 1096 Публий Сульпиций Квириний был консулом в 12 г. до н.э. 1097 Публий Сульпиций Квириний принадлежал к старинному римскому патрицианскому роду, представители которого неоднократно занимали высшие государственные должности. Трудно установить по лаконичному сообщению Иосифа о том, что Квириний «занимал все государственные должности», какие же это были должности. И хотя действовал определенный порядок продвижения по лестнице магистратур (квестор, трибун, эдил, претор, консул), при Октавиане Августе появилось немало должностей, на которые не избирали, а назначал император. Ко времени своего прибытия в Сирию в качестве наместника в 6 г. н.э. Квиринию было уже не менее 61 года: для консулов был установлен возрастной ценз в 43 года, а Квириния избрали на эту должность в 12 г. до н.э. 1098 Прокураторами обычно были представители сословия всадников. 1099 о переписи, проводимой Квиринием в Иудее, повествуется в Евангелии от Луки (Лк 2.2) и в Деяниях святых апостолов (Деян 5.37). Впрочем, существует мнение, что речь там идет о двух переписях, и это в определенной мере сказалось на установлении времени наместничества Квириния в Сирии (утверждается, что он был наместником этой провинции дважды — в 3—2 гг. до н.э. и в 6—7 гг. н.э.). 1100 о выступлении Иуды Галилеянина против переписи повествуется и в христианской литературе (Деян 5.37). 1101 Термин «фарисеи» происходит от древнееврейского «перушим» — «отделившиеся, обособившиеся». Название саддукеев скорее всего происходит от имени Садока, древнего иерусалимского первосвященника. Термин «ессеи», вероятно, происходит от арамейского «assaja» — «врачи, лекари». |
|
|
