| При обсуждении вопроса о воссоединении «матфеевского» и «флоринитского» синодов церкви ИПХ Греции, «матфеевские» епископы категорически отказались признать главенство митрополита Флоринского Хризостома (Кавуридиса) 294 . В силу этого обстоятельства разделение в старостильном расколе закрепилось окончательно. Следует отметить, что опубликование «флоринитским» синодом церкви ИПХ Греции «Окружного послания» от 13/26 сентября 1950 года повлекло за собой обращение Предстоятеля Элладской Православной Церкви архиепископа Афинского Спиридона (Влахоса) к правительству с просьбой о принятии решительных мер по искоренению раскола, проводившего резкую радикализацию собственной идеологии. Итогом обращения стало описанное в предыдущем разделе принятие Советом Министров Греции постановления 45 от 3 января 1951 года, предполагавшего применение по отношению к схизматикам жёстких административных и полицейских санкций, вплоть до арестов и закрытия храмов 295 . В феврале 1951 года состоялись переговоры митрополита Флоринского Хризостома (Кавуридиса) с Предстоятелем Элладской Православной Церкви архиепископом Афинским Спиридоном (Влахосом). В ходе встреч обсуждались перспективы преодоления внутрицерковного кризиса, связанного с календарной проблемой и старостильным расколом. Со стороны архиепископа Афинского Спиридона последовало предложение митрополиту Хризостому присоединиться вместе со всеми своими последователями к канонической Церкви с сохранением права совершения богослужений по юлианскому календарю, однако последний ответил категорическим отказом, за что и был отправлен в ссылку 296 . Вскоре старостильников «флоринитской» юрисдикции постигла тяжёлая утрата, 24 марта/6 апреля 1951 года от сердечного приступа скончался епископ Кикладский Герман (Варикопулос). Полиция запретила вносить его тело в храм для отпевания, а многие люди, собравшиеся на похоронной процессии, были арестованы прямо на кладбище 297 . В 1952 году произошло уже упоминавшееся выше потепление отношения гражданской власти к последователям старостильничества, в результате чего митрополиты Флоринский Хризостом (Кавуридис), Диавлейский Поликарп (Лиосис) и Христианупольский Христофор (Хаджис) в июле этого же года вернулись из ссылки в Афины. |
| Изучение греческого языка в Москве велось сначала в основанной по возвращении братьев Лихудов Греческой школе, которая в 1722–1724 гг. существовала при Синодальной типографии, в 1724–1740 гг. — при Московской Академии, а с 1740 г. снова при Синодальной типографии . В связи с «греческим проектом» Екатерины II Святейший Синод отдал в 1784 г. распоряжение об углубленном изучении греческого языка в академиях и семинариях. В Харьковской коллегии, кроме того, преподавался и разговорный новогреческий язык . В Московской Академии греческий язык вместе с древнееврейским учили уже с 1738 г., но академическое начальство не проявляло к этому предмету особого интереса. В учебном плане на 1768 г. греческий язык даже не упомянут , и только митрополит Платон выдвинул его изучение на передний план, организовав с этой целью в 1777 г. в академии два класса — для начинающих и для продолжающих. Когда в 1798 г. Святейший Синод занялся переработкой учебных программ духовных школ, то сделал изучение греческого языка обязательным для всех студентов академий . Преподавание богословия было обязанностью ректора, но в виде исключения это мог делать и префект. Из пяти руководств по богословию, употреблявшихся в Московской Академии до митрополита Платона, самыми значительными являлись «Scientia sacra» [«Священная наука с позиций богословия» (лат.)] Феофилакта Лопатинского (по курсу лекций 1706–1710 гг.) и «Theologia positiva et polemica» [«Положительное и полемическое богословие» (лат.)] Кирилла Флоринского (по лекциям 1737–1740 гг.). Упомянутые лекции были читаны, естественно, на латинском языке. Богословская система Феофилакта Лопатинского опирается на Фому Аквинского и есть не что иное, как схоластически усовершенствованная и в равной мере томистская киевская система в редакции 1697 и 1701–1703 гг. По поводу Кирилла Флоринского С. К. Смирнов замечает, что у него уже чувствуются слабые попытки более ясного изложения богословия; «сколько, однако, ни старался Флоринский освободить изложение учения богословского от оков схоластики, не мог он совершенно выйти из–под давнего ее влияния». В «Курсе богословия» 1762 г., автором которого, по–видимому, был ректор академии Гавриил Петров (1761–1763), ощущается уже влияние Феофана Прокоповича, «однако остается все же место и для схоластики» . С появлением учебника, составленного архимандритом Платоном Левшиным на русском языке, начался отход от схоластики и новая эпоха в преподавании богословия. |
| Стоял «роллс-ройс», черный, как гроб. Гранитный цоколь и белая облицовка качнулись назад, близко заглядывавшие лица прохожих, путь которых через Охотный ряд на несколько секунд преградил длинный автомобиль, были по-зимнему мрачны. Николай Григорьевич ехал для бесцельного разговора. Он уже понял из двух слов, сказанных только что по телефону, что Давид ничего не сделает. Наверное, просто не может. А признаться в том, что не может, для человека, который еще недавно мог, нелегко. Тогда он пойдет к Флоринскому. В пятницу на приеме в честь финского министра иностранных дел Холсти Николай Григорьевич пересилил себя и, подойдя к молодецки румяному, зализанному, в безукоризненном смокинге Флоринскому, сказал, что хотел бы поговорить с ним по срочному делу: «А ты зайди! Мы же теперь соседи, зайди вечерком», — по-простецки отозвался Флоринский. «Ладно. Зайду», — небрежно кивнул Николай Григорьевич, и на сердце у него отлегло. Только через минуту он вспомнил, что Арсений Флоринский никогда не говорил ему «ты», что последний раз они разговаривали лет пять назад и что в двадцатом году, когда Флоринский работал в трибунале дивизии, его называли не иначе как Арсюшка и гоняли, как простого ординарца. Неделю назад позвонила семнадцатилетняя дочка Лизиной сестры Дины с просьбой о встрече, но так, чтоб никто не знал. Боялась, наверно, матери. Николай Григорьевич догадывался, что разговор пойдет о Никодимове, отце Маринки, с которым Дина уже пять лет жила, по существу, в разводе. Павел Иванович Никодимов, по кличке Папа, был старый товарищ по Березовской и Иркутской ссылкам, отличный мужик, честнейший и принципиальный до глупости, а в житейском понимании недотепа и дундук, из-за чего, кажется, и вышел разлад с Диной. В годы войны в нем что-то надломилось, он стал оборонцем, а в семнадцатом после апреля и вовсе сник, завял и ушел окончательно и твердо в инженерию — строил турбины. Неприятности у него начались давно, с тридцать первого года. Все его за что-то цепляли, тягали, куда-то припутывали: то к «делу Виккерса», то к делу инженеров-уральцев наподобие «Промпартии». Давиду и Николаю Григорьевичу удавалось выручать. Однажды в Гагре на отдыхе, лет шесть назад, Николай Григорьевич получил телеграмму: «Умоляю спасти легкими очень плох зиму не выдержит — ундина». |
| Во время войны Флоринский стал товарищем председателя Комитета «Киев – галичанам». По словам историка литературы В.Н.Кораблева, «никто из учеников проф. Ламанского и сам маститый учитель не написал столько ценных работ по славянству, сколько Тимофей Дмитриевич Флоринский. Современному ученому, изучающему славянство, нельзя обойтись без Флоринского». Маститый ученый был и активным деятелем патриотического движения. В 1908 г. он стал одним из инициаторов создания Клуба русских националистов в Киеве, был его членом-учредителем, почетным членом и входил в состав руководящего Комитета. На заседаниях Клуба Флоринский был постоянным участником, активно обсуждал стоящие на повестке дня вопросы, выступал с докладами, нередко предлагал проекты решений. При взятии Киева красными в 1919 г. у кого-то при обыске был найден список членов Киевского клуба русских националистов. Чекисты «в порядке красного террора» расстреляли всех, кого смогли найти по этому списку, в том числе и Флоринского. После ухода большевиков его обезображенное тело было торжественно предано земле «Аскольдовой могилы» – рядом со старшим сыном Сергеем, погибшим на фронте в 1916-м. Позднее прах обоих вдовой – В. И. Флоринской – был перенесен на Лукьяновское кладбище. До сегодняшнего дня могила не сохранилась В этот день 1934 года скончался химик-органик, автор метода получения синтетического каучука Сергей Васильевич Лебедев. Он родился 13 июля 1874 г. в Люблине в семье священника. Гимназическое образование получил в Варшаве, где и увлёкся химией. В 1895 г. Сергей поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. В 1899 г. за участие в студенческих волнениях Лебедев был арестован и почти на год выслан из столицы, что не помешало ему в 1900 г. с отличием окончить Петербургский университет. Не имея возможности остаться в университете для продолжения научной работы, Лебедев был вынужден работать лаборантом на мыловаренном заводе А.М.Жукова. Вскоре он перешёл на работу в Комиссию по исследованию рельсовой стали при Институте инженеров путей сообщения, разработки которой были в 1907 г. |
| 1595 Восемь повелений и хризовулов у Цахариэ, 687–697. (К 40 προστγματα в Acta. I, 148. 45 – Acta, III. 105); семь хризовул указано там же, XXI (CXXV–CXXVIII, четырнадцать –в. Acta, I, 164, 192; V, 99, 101, 102, 105, 109, 270; VI, 248, 250, 252, 254, 255, 129, три приведены у Флоринского, О финансов. деятельн. у Canmacuzen, Hist. II. 2 in fine. 1596 Новелла (pactum) – указана у Цахар. 697; семь хризовул – там же, р. XXII, Два (один напеч.) указаны у Флоринского, один хризовул «о праве убежища» в Acta, I, 232. 1597 Три – у Цахар. 712–713 55=Acta, III, 129, 57 – Аста, III, 121); договор с Венецией, Acta, III, 135; шесть хризовулов в Acta, I, 230, 235; II, 10, 23, 63, 391, другие упомянуты у Цахариэ, р. XXIII, XXIV (22) и у Флоринского; три в Annal Raynaldi, tom XVI, р. 375, 478, 483. Вступление к хризовулам Димитрия Кидонии изданы Цахариэ, в Sitzungsber. der Akad. d. W. zu Berlin, LII, 1888. 1598 Шесть хризовулов и простагм у Цахариэ, 698–712 52=Аста, III; 54=там же, 322); четыре документа в Acta, I, 258, 263 и след. 318; один хризовул упомин. у Cantacuz., III, 53, кроме того, IV, 12, 25; три хризов. упомянуты у Цахариэ XXIII; копия простагмы у Паппадопуло-Керамевса, Аναλεκτα Ιεροσολομιτικης σταχυολογιας, I, 470. 1599 Два хризовула у Цахариэ, 713–715; ψφος в Acta, II, 214; три хризовула для Венеции – Acta, III, 144, 153, 163; один для Афона – Аста, II, 218; хризовулы Афонские указаны у Цахариэ, р. XXV. 1600 Хризовулы для Венеции – Acta, III, 174, 177, 186, 195, 200, 207, 216: шесть хризовулов указаны у Цахариэ, р. XXV, XXVI, два сомнительных распоряжения в Acta, VI, 248, 259. 1601 Один хризовул у Цахариэ, 71 стр. В Bulletin de correspondence hellénique, III, Jiullei. 1879, р. 402, напечатан еще один хризовул; Цахариэ подозревает в нем подделку. Gesch. 45. Anm. 40. 1604 Что продолжали списываться и употребляться Институции это понятно, ибо Институция прежде всего учебное руководство, a не законодательная книга в строгом смысле. Что употреблялся сборник из 168-ми новелл Юстиниана и это тоже понятно, ибо многие новеллы приняты в Василики; нужно было только знать, какие новеллы приняты в Василики, а для этого составлялись особые указатели. |
| «Долгом считаю предъявить, что, восставая против показанных статей, я не касаюсь лица автора, которого глубоко уважаю, и буду вести речь с одним его учением» 162 . После такого предисловия, преосвященный Феофан излагает свое мнение по данному вопросу в статье, которая сначала была напечатана в «Тамбовских епархиальных ведомостях», а потом в исправленном и дополненном виде перепечатана в «Домашней беседе» за 1869 год под заглавием: «Душа и ангел не есть нечто телесное, а чистый дух» 163 . С. А. Первухин, как близко стоявший к иноческому миру и зорко следивший за духовною литературою, обратил внимание на мнение епископа Игнатия, в его «Слове о смерти», и ознакомился со статьею преосвященного Феофана, написанною в опровержение означенного мнения. Узнавши от киевского протоиерея Н. И. Флоринского о местопребывании епископа Феофана, С. А. Первухин вступил с ним в переписку. Первое письмо С. А. Первухина к преосвященному Феофану было написано 27 декабря 1869 года. В нем Первухин высказывает побуждение, по коему он решился беспокоить святителя. «Прочитавши, пишет он, Ваши статьи в «Домашней беседе» о бестелесности души и ангелов и о порядке богоугодной жизни, я пришел к такому убеждению, что личность Вашего Преосвященства есть явление редкое 164 , что Вы обладаете не одним научным знанием, усвоенным из книг, как это обыкновенно встречается нами почти во всех ученых, а что ум Ваш, осеняемый благодатию , дознал о многих христианских истинах через собственное внимание и размышление , что Вы знакомы и с делом аскетизма не через одно только чтение, а и через опыт. При этом Вы представляетесь мне озаренным светом делателем евангельских заповедей, которого увидеть когда-либо и с которым лично побеседовать о многом я счел бы для себя великим приобретением и отрадою». Так метко и верно Первухин охарактеризовал епископа Феофана, познакомившись только с его сочинениями и узнавши об этом святителе от киевского протоиерея Н. Флоринского 165 . Не желая по разным причинам принимать монашество, Первухин в том же письме к святителю Феофану выражает желание «поселиться близ какого-либо пустынного монастыря, чтобы только быть подальше от мира и не видеть его суетности» 166 . Особенно же он желал поселиться вблизи Вышенской обители, дабы мог бы по временам пользоваться просвещенной и благодатною беседою владыки. После этих вступительных рассуждений Первухин переходит к главному предмету своего письма о духовности души человека и ангелов. На основании Св. Писания и святых отцев автор различает две субстанции у человека – тело и душу, далее рассуждает о сущности души и ее проявлении, о форме души и ангела 167 . |
| соч. проф. Голубинского, да ещё нескольких уже устарелых очерков (частью компиляций) на сербском языке: Свет. Никетича «Ucmopujcku развитак српске цркве. У Београду, 1870» (перепеч. из «Гласника», кн. XXVII); Н. Ружичича «Кратки ucmopujcku преглед yзajмhux oдhoшaja uзмeдjy српске и грчко-цариградске цркве и нихових npeдcmabumeлja, од првог времена ниховог noзhabaja па до данас. У Београду 1876» («Очеркъ», не дающий беспристрастной характеристики взаимных отношений между Сербской Церковью и Цареградской Патриархией), и др. – Гораздо более посчастливилось политической истории сербов, где дается место и рассматриваемому нами вопросу. Но следует заметить, что и эти сравнительно многочисленные пособия, касающиеся рассматриваемого нами вопроса,– некоторые устарели, а некоторые представляют только компиляции и потому нет нужды называть их все. Обращаю внимание на новые капитальные исследования эпохи Душановой в нашей русской литературе проф. Флоринского: 1) Южные славяне и Византия во второй четверти XIV в., I–II вып. (СПб., 1882), где можно найти указания и на литературу предмета, и 2) Памятники законодательной деятельности Душана, царя сербов и греков (Киев, 1888 г.). В сербской литературе, после первого сочинения проф. Флоринского, появилось соч. бывшего проф. белградской великой школы П. Сретьковича «Ucmopuja српскога народа», в 2-х кн, или томах (доведена до 1367 г.), Београд 1884 и 1888 гг., где автор по рассматриваемому нами вопросу, как и по разным другим, полемизирует с проф. Флоринским. Кроме того, мы имели в виду и другие сочинения и статьи г. Сретьковича, в которых содержатся данные или суждения его по вопросу специально интересующему нас, таковы, напр.: «Краль Вукашин убио цара Уроша» (Београд, 1881 г.) и «Расправа о цару Урошу» («Гласник», кн. LXIV, стр. 275–407). «...Господину кралю Стефаноу... прииемьшоу многыие землие и градове грьчьскыие, и веньча се на царьство вь градоу Скопию, (и) арьхииепископа кирь Иоаникииа постави патриярьхомь». См. «Родословъ», стр. |
| Указ Петра I Алексеевича от 14 нояб. 1712 г., ознаменовавший переход К. с. из ведения духовной власти к светской, предписывал книжникам «соглашать и править во главах и стихах противу греческия Библии грамматическим чином» (цит. по: Евсеев. 1916. С. 8). Работа библейской комиссии проходила в неск. этапов и завершилась изданием в 1751 г. Елизаветинской Библии. На 1-м этапе (1713-1720) К. с. осуществляли справщики Московского Печатного двора Софроний Лихуд (см. в ст. Лихуды ), Феофилакт (Лопатинский) , Ф. П. Поликарпов-Орлов , Н. С. Головин и др. (правленая рукопись: ГИМ. Син. 22). Их работа была основана на методе конъектурной критики и состояла в определении ближайших источников слав. текста и редактировании его по этим источникам - не только по греч. Септуагинте (как предполагалось указом Петра I), но и по лат. Вульгате и евр. тексту (полиглоттам 1514-1517 и 1657 гг.). Редакторы стремились достичь точности в переводе и в то же время понятности, поэтому сужали сферу употребления «странных», «неприродных» (в т. ч. греческих) элементов. Петровские справщики ориентировались в основном на нейтральные элементы церковнославянского языка, воспринимаемые как исконные; специфически книжные эллинизмы (родительный приименной, одиночное отрицание, инфинитивные обороты с «еже» и др.) использовались в ограниченном объеме. В 1723 г. Синод одобрил проделанную справщиками работу. Второй этап исправления (1741-1743) связан с деятельностью Кирилла (Флоринского) и Фаддея (Какуйловича), отталкивавшихся от текста петровских справщиков. Правка этого периода (РГАДА. Ф. 381. Оп. 1. Д. 1059) имела результатом пословный перевод библейского текста с греч. оригинала, сопровождавшийся активной грецизацией церковнослав. языка. Третий этап заключался в ревизии исправлений Кирилла (Флоринского) и Фаддея (Какуйловича), осуществлявшейся в 1743-1745 гг. членами Синода; на этом этапе были устранены нек-рые грецизированные обороты в тексте. На завершающем этапе (1747-1750) над исправлением Библии трудились Варлаам (Лащевский), Гедеон (Сломинский) и Иаков (Блоницкий). |
| Моим товарищам по факультету известно, что этот отзыв не голословен. Никто из нас, членов факультета, не желал и не желает лишить г-на Сырку получаемого им приват-доцентского вознаграждения. Мало того, мы охотно согласились недавно на увеличение его вознаграждения до оклада экстраординарного профессора – лишь бы г-н Сырку удовлетворился этим и перестал искать в нашем университете профессуры. На тех же условиях мы согласились бы присоединиться к ходатайству о назначении ему, если бы это было полезно и возможно, вознаграждения еще большего, хотя бы в размере жалованья ординарного профессора. Но г-н Сырку настойчиво и, надо сознаться, назойливо домогается чести быть членом факультета, и факультет, долго отклонявший его притязания, ныне из мягкосердия, боясь преградить ему путь к приобретению права на пенсию (sic!), склоняется к принятию его в свою среду. Думаю, что мягкосердию в таких случаях должен быть предел и что своею снисходительностью в происшедшем мы никоим образом не взяли на себя обязательства пожертвовать в интересах господина Сырку интересами факультета». 1459 Записку Ернштедта подписал Форстен, присоединился Платонов; с оговоркой «Не входя за неимением непосредственных сведений, в обсуждение нравственного ценза г-на Сырку, присоединяюсь во всем остальном к мнению проф. Ернштедта» – Зелинский и Браун; с припиской «Мы высказались за назначение приват-доцента Сырку экстраординарным профессором» – Соболевский, Соколов, Жданов. Эта история нашла отражение и в недатированном письме Соболевского к Т. Д. Флоринскому. «Мы теперь находимся в центре вопроса о Сырку. По требованию Министерства происходила у нас баллотировка его и он получил 7 положительных при 6 отрицательных. Но один из его противников, Ернштедт, подал письменное отдельное мнение, которое подписано еще несколькими членами факультета. Здесь говорится, намеком только впрочем, о Сырку, как о человеке. Подымается какая-то старая история, происшедшая лет 6 назад, вследствие которой Сырку должен был выйти в отставку из библиотеки Академии наук. |
| 1392 10 декабря 1878 г. – Т. Д. Флоринскому: «Мое почти трехмесячное путешествие по Болгарии думаю завершить после маленького вояжа из Севлиева, куда я приехал весь ободранный, в грязи и, может быть, еще в чем-нибудь, о котором мне говорить стыдно...». 1393 28 декабря 1878 г. – В. И. Ламайскому из Софии: «Да и хорошо было бы, коли бы и то, что на меня, было в порядке, а то все изодрано, распорото – благодаря болгарским острым камням и колючим кустарникам, которых здесь в весьма большом количестве – кое-где и облатано, но это еще хуже, ибо свидетельствует, что мой костюм подвергался и прежде различным случайностям..., а следовательно, и его хозяин – человек не особенно почтенный». 1394 27 октября 1879 г. – В. И. Ламанскому из [нрзб.]: «Вчера приехал сюда из Букурешта, где я пробыл более одного месяца для окончания работ, начатых в прошлом году в тамошних библиотеках. Там я описал рукописи, которые были для меня доступны или попадались в руки, и кроме того переписал целый сборник апокрифических сказаний, хранящийся в тамошних архивах. Этот сборник весьма важен для истории богомильства и болгарского языка конца XVI начала XVII столетия, а также языка малорусского... Я из Букурешта выслал вторую коллекцию болгарских рукописей и румынские книги в библиотеку университета». 1395 Исследовательский метод Сырку того периода, распоряжение средствами и отношение его к результатам работы явствуют из его предисловия к сочинению о Чепинской крепости: «В 1879 г. во время путешествия по Болгарии я посетил, между прочим, и Чипино. Чипино или Цепина (Цпина), у византийцев Τζεπαινα (Цпна), есть небольшая котловина, образуемая северо-западным углом Родопских гор, при соединении последних с Рильскою планиною; через нее проходит дорога из Татар-Пазарджика или, иначе, из Фракии в Македонию... Я интересовался главным образом языком и произведениями народной словесности этих болгар, но не оставил без внимания и все интересное из того, что касается истории, археологии, этнографии и статистики... |
|
|
