| Все это я веду к тому, что простец по виду, какой-то там иеромонах, шагающий за иконой по деревням и селам и живущий в малоизвестной, в конце концов, обители, не таков был на самом деле. Целые годы, десятки лет он уже внутренне работал над собой, работал усердно, постоянно, ежеминутно, и ставил себе философский вопрос: в чем же цель жизни? Чего, собственно, надо добиваться-то такими большими трудами и подвигами? В чем ее (жизни) ценность-то? Вопрос, как известно, ставящий в тупик и философов-аксиологов. Даны три царственные добродетели: вера, надежда, любовь. Одна без другой жить не могут. Но что каждая из них дает? Естественен вопрос: если человек способен вращаться в такой благодатной стихии (речь идет о чудесах и прочем подобном, с чем о.Тихон уже соприкасался), то желательно находиться в ней постоянно? Но она отходит. Другой вопрос: у этой стихии должен быть Источник? Он есть. К Нему-то, собственно, и должно стремиться. Но как? Где та энергия, которая всесильно и не переставая двигала бы все наши помыслы, желания и силы к этому Источнику, то есть к Богу? И как все это соотносится с теми царственными добродетелями, которые в виде заповеди дал нам апостол Павел (1Кор., гл.13)? «Да, – рассуждал о.Тихон, – верить и надеяться необходимо. И это легко – верить и надеяться 94 . Но без дел и вера, и надежда мертвы, безжизненны и потому это тоже не энергия. Думаю, энергия эта заключается в любви, которой она движется. И Сам Бог есть любовь ( 1Ин.4:8 ). А человек создан Богом, и создан по образу и подобию Бога же ( Быт.1:26–27 ). Поэтому энергия любви может упразднить всякое зло – во всем человечестве и в каждом отдельном человеке. Необходимо иметь любовь, и зло упразднится». Поистине, как это просто. На протяжении не скажу нескольких тысяч лет, а вот на наших уже глазах лучшие умы человечества – ученые, философы, писатели – думают и все не придумают эту всеисцеляющую панацею, дарующую счастье людям, избавляющую их «от всякой болезни, печали и воздыхания». А этот простец-монах решил для себя сложнейшую политическую и философскую проблему в двух словах. |
| Харлампий Евфимов. Какие там тебе еще ключи? Никаких у нас ключей нет. Ныне время антихриста, церквам разорение, благодати оскудение. Пастыри стали волками. По нужде нынешнего времени кайся пред братиею. По молитвам верных братий Господь Сам разрешает кающегося грешника 47 . Я. По-твоему выходит, и простец имеет от Христа ключи Царствия Небесного, и имеешь их ты. Когда же ключи эти отняты у пастырей и переданы тебе, простецу? Харлампий Евфимов. Со времен патриарха Никона , когда разрушил он закон Христов. Я. От себя ли ты говоришь все это, или можешь доказать на основании Слова Божия? Харлампий Евфимов. Об этом где-нибудь написано непременно, только, где именно, указать теперь не могу: не помню. Я. Ни теперь, ни завтра и никогда ты не укажешь своего неправого учения в Слове Божием. Все Священное Писание против тебя. Ты сам же читал об этом сейчас в Малом катехизисе: Како или что подобает разумети в сей (пятой) тайне? Теперь ты прочитай ответ на него. Первее, – начал читать Харалампий Евфимов, – кающемуся подобает быти христианином православно верующим, понеже без благия веры ни единое же покаяние быти может. Второе, разрешити кающегося никто же может, точию православный священник, понеже кроме церкви несть священия и разрешения (л.36). Я. Довольно. Из прочитанного тобою вполне понятно, что узы кающегося грешника никто не может разрешить, кроме пастыря Христовой Церкви. Вы же, беспоповцы, учите и проповедуете, что разрешить кающегося может и простец. Следовательно, ложно учите и вводите самих себя в обман. Чрез это заблуждение погибнете вы сами, погубите и других. Дий Матфиев. Не стращай ты нас, и без того на сердце тяжело чувствуется. Так ты и думаешь теперь, что без попов мы погибли все? Да ведь они – еретики: от правой веры отступили. Я. Напрасно так ты называешь православное, преданное Христом, священство. Оно вечно во Христе. Я уже приводил тебе место из Книги о вере относительно вечности священства – лист 59 на обороте. Считая все православное духовенство еретическим, ты только себе скорбь к скорби прилагаешь. |
| Хорошо и уместно по поводу сейчас сказанного вспомнить басню Крылова о разбойнике и писателе, попавших в ад: адский костер под разбойником давно потух, потому что разбойник отнял у убитого им лишь несколько лет жизни, и с кончиною разбойника кончились и злодеяния его; но вот от яда вреднейшего по направлению писателя зло широко разлилось по свету и до сих пор расплывается по лицу земли, а потому и костер под этим писателем не потухает, но еще более и более разгорается. Графиня Толстая всею своею выходкой с письмом живо напомнила нам ту библейскую женщину, нетерпеливую и азартную, которая в истерическом порыве просила мужа своего изречь хулу пред лицом Бога и умереть. Жаль, что супруг-то графини Лев Николаевич нимало не похож на многострадального праведника Иова. А жены их, право, подобны друг другу в том отношении, что ни та, ни другая не потщились влить в сердце мужей утешение в скорбях их, не призывали их смириться пред попущением Божиим, не брали на себя желания разделить несчастья мужей; напротив, одна вызывала мужа на хулу пред Богом, а другая по поводу хулы мужа повела какой-то лепет о брильянтах и звездах; право, здесь в последней речи слышится что-то крайне мещанское! Оканчивая наш беглую заметку на неуместное письмо графини, по существу, нескромное для автора и обидное для читателя православного, остается только преклониться пред методичностью в действиях Св. Синода. Предварительно Св. Синод обращался к «еретику-человеку с неоднократным наказанием», т. е. увещанием, наставлением; но эти наказания не коснулись души, глубоко падшей в тину ожесточенного отрицания, и тогда только Св. Синод «поведал всем братьям Церкви» об отпадении одного из членов ее, а затем и остановился в дальнейших мероприятиях своих, ожидая покорности со стороны непослушного брата, а в конце концов, если неправый, а тем более вредный, не изберет пути правого, то, конечно, св. Церкви придется признать в Льве Николаевиче язычника и «мытаря». В заключение не можем удержаться, чтобы не вспомнить самим же яснополянским отступником написанное поучительнейшее именно для него же самого произведение «Власть тьмы», где «мудрость мира сего находит себе осмеяние, а высокое и великое открывается младенцам»; пусть граф Толстой вспомнит выведенного в этой драме мужичка Акима, простота которого соединяется с удивительным величием христианина; преступный сын его Никита просит во имя Христа прощения у отца своего в совершенных злодеяниях, и христианин – простец с умилением спешит ответить преступному сыну: «Бог простит; – Себя не пожалел, Он тебя пожалеет, – Бог-то, Бог-то! Он–во!» Какое в этом простеце упование, какая вера в Спасителя Христа. |
| —505— „община вся – κκλησα λη“ (вариант λη κκλησα не имеет экзегетического значения, – разумеются все коринфские христиане, какое бы место ни занимали они в этой общине, почему под дальнейшим διται нельзя разуметь простых мирян в отличие от иерархических лиц) „вместе – π τ ατ (в одно место, где собиралась община: ср. Мф.22:34 ; Деян.2:1 ср. Деян.12:12 ; Рим.16:3 ; 1Кор.16:19 ; Деян.18:2 ). Это предложение выражает общее условие, к коему присоединяются потом два, более частные: если все говорят языками и если все пророчествуют, причём параллельно к общему условию служит также общее для обоих частных: если войдут (войдёт) простецы (простец) или неверы (невер). „И (если) все говорят (или: станут говорить) языками – κα πντες λαλσιν γλσσαις: Разночтения: „станут говорить языками все“ или: „все языками“ или: „все языками станут говорить“ имеют против себя авторитет кодексов Син. Ват. Ал., – притом наиболее удостоверенные варианты: второй (Копт. Эфиоп. Амвросиаст ) и последний (код. Безы или Кембр. Вульг. Сир.) не изменяют оттенка в мысли авторитетного чтения. Первый же вариант, хотя и может быть понимаем в значении логического ударения на „все“, но он менее всех других чтений удостоверен. Притом очевидный ритмический и логический параллелизм между 23 и 24 стихами ручается за чтение: „все говорят языками“, как соответствующее с „все пророчествуют“. В этом параллелизме „все“ есть общий член, а „говорят языками“ и „пророчествуют“ – частные противоположения. Это заставляет в первом „все“ разуметь „всех коринфских глоссолалов“, всех, кто обладал даром языкоговорения и кто мог проявить этот дар на собрании коринфских христиан, – а не „говорение глоссолалов всех сразу“, так как в параллельном „все пророчествуют“ невозможно разуметь одновременное говорение всех коринфских пророков (тогда указанное Апостолом действие пророчеств на простецов или неверов было бы необъяснимо). „Войдут же (а между тем, в это время войдут) простецы или, неверы – εσλθωσιν δ διται πιστοι (опущение в Ватик. „или неверы“ тенденциозно, если не ошибка |
| И так, поставив над „Ты“, для указания выразительности, знак так называемого сильного (острого) ударения, принимает это изречение в виде вопроса, соединённого с удивлением. Этим „Ты“, они высказывают следующее: о, совершенно ничтожный и таким у нас знаемый, простец и из простецов, что имеешь сказать о Себе славного, что есть у Тебя достойное слова? Ведь подобные дерзости отнюдь не чужды Иудейскому безумию. VIII. 25. Рече им Иисус: начаток, яко и глаголю вам 1392 . Подвергаюсь, говорит, бесчестию (у вас), хотя и призываю (вас) к вечной жизни, к оставлению грехов, к отложению смерти и тления, к освящению, к праведности, к славе, к похвале усынов- —279— ления Богу. Но и всем этим желая увенчивать вас, не нахожу Себе никакого уважения и считаюсь у вас ничтожным. Впрочем, говорит, Я терплю совершенно справедливое за то, что сделал начало речи у вас, провозгласил нечто способное приносить пользу и пожелал спасать тех, кои имели дойти до такой низости, что Восхотевшему спасать их предпочли отвечать горьким воздаянием. И на другое нечто, кажется, указует нам Христос в этих словах. Подобало Мне, говорит, совсем не обращаться к вам с речью по началу (с самого начала), но сообщать этот дар тем, кои имели, и притом с великой охотой, услаждаться Моими словами и быстро подчинять себя евангельским заповедям. Указует здесь на множество язычников. Но понимая так эти слова Его, считаем нужным предохраниться от возражения противников, ибо из обвыкших христоборствовать, быть может, скажет кто-либо: если надлежало не к Иудеям обращать речь в начале, а напротив к язычникам, то Сын следовательно погрешил против долга, совершив совсем не это последнее, а именно то первое. Но на это ответим опять таким образом. Сын говорит эти слова не потому, что он раскаялся в Своих собственных желаниях или желаниях Отца, и не потому, что отклонился от требовавшегося домостроением дела, – ведь Бог не мог бы пожелать того, чему совсем не подобало быть. Но посредством слов, что не к вам подобало говорить по началу и не у вас как бы полагать основание спасительного учения, Он показует и Отца и Себя Самого истинными и человеколюбивыми по Своей природе. |
| И если Бог благоволит не к словесам эллинской премудрости, но к труду молитвы и смиренномудрия, как уже было доказано, то будем совершенно уклоняться от ложного знания, чтобы не отпасть от божественной премудрости. 2. Я знаю простецов, которые будучи смиренномудры на деле, стали мудрее мудрецов. А был простец, услышавший о них, но не подражавший их смирению: он стал гордиться своим невежеством и впал в превозношение. 3. Кто унижает разумность и хвалится невежеством, тот невежествен не только на словах, но и в мыслях. 4. Как премудрость в слове отличается от настоящего разумения, так и простота на словах отличается от неразумного невежества. Как отсутствие учености не может повредить благоговейному человеку, так и премудрость в слове не может повредить смиренномудрому. 5. Не говори, что я не знал, что нужно делать, и потому невиновен, что этого не сделал. Если бы ты хорошо сделал то, что знаешь, тогда и все остальное было бы открыто тебе: как в деревне, ты знакомишься с одним, а потом и со всеми. 6. Не полезно тебе прежде исполнения первых дел, начинать узнавать про вторые. Знание надмевает из-за безделья, а любовь созидает благодаря терпению всяких неустройств. 7. Как зло усиливается, цепляясь одно за другое, так и благо укрепляется, способствуя одно другому, и все больше продвигает вперед своего сопричастника. 8. Без памяти о Боге знание не может быть истинным. Без познания основных вещей знакомство с последующими будет фальшью. 9. Жестокосердному полезно слово о тончайшем ведении потому что, не узнав страха, он не примет на себя тяготы покаяния. 10. Кроткому подобает обсуждение вопросов веры, потому что он не искушает долготерпения Божия и не уязвляется частым преступлением заповедей. 3. Из святого Диадоха От одного Святого Духа происходят различные божественные дары: премудрость, ведение и все остальные. Каждый дар обладает собственным действием. Одному человеку дается премудрость, а другому ведение, хотя Дух один, по свидетельству апостола. Ведение соединяет человека с Богом на опыте, но не возбуждает душу знанием смыслов вещей. Поэтому некоторые любомудрые монахи были просвещены ведением и почувствовали его, но не достигли божественных смыслов. |
| Брат, пусть твоя душа всегда рыдает, смиряется и стенает про себя. Как человек недостойный, как простец молчи все время и уж точно не говори, когда в том нет нужды. А если тебе нужно что–то сказать, то сначала тщательно рассуди, действительно ли это нужно и что тут отвечает Божией воле, речь или молчание. Только после этого отверзай свои уста, со страхом и трепетом потупив взор. Говори почтительно и осмотрительно и, если кого–нибудь встретишь, скажи слово ради любви и сразу умолкай. А если тебя спросят о чем–то, дай ответ как послушание, и ни слова больше. 6. Из святого Диадоха Те, кто часто открывают двери бань, выпускают все тепло наружу. Так и душа, когда хочет говорить слишком много, даже если все верно говорит, раскидывает повсюду свою память через звучную дверь твоих уст. Потому–то душа и лишается своих глубоких мыслей и беседует уже со всеми врывающимися шумной и бессмысленной толпою случайными помыслами. Нет в ней Духа Святого, Который хранил бы разум от грез. Ведь благо всегда бежит от многословия, от которого лишь сплошное смятение и морока. Поэтому так хорошо уместное молчание: оно — мать мудрейших мыслей. 7. Из святого Максима Кто притворно, скрывая свое злодейство, облекается в молчание, тот вынашивает коварный замысел против ближнего. Если коварство не удается, такой человек впадает в прежнюю страсть, чувствуя боль от обиды. А кто молчит ради пользы, тот, укрепив дружбу, уходит с радостью, потому что принял просвещение, рассеивающее тьму. Кто часто в собрании перебивает выступающего, тот явно страдает тщеславием — оно им понукает, и он тысячи предложений вносит, только бы другим не дать закончить рассуждение. 8. Из Отечника Авва Иосиф спросил авву Нисфероя: — Что мне делать с моим языком? Я не могу сдержать его. — А получаешь ли ты отдых от разговоров? — спросил старец. — Нет, — ответил тот. — Если не получаешь отдыха, зачем разговариваешь? Лучше молчи. А если окажешься на беседе, больше слушай и меньше говори. 2. Сказал авва Пимен: «Если будешь молчалив, то куда ни придешь, всюду обретешь покой». |
| Этот приговор над евангельским нравоучением не может считаться верным даже с формальной стороны: по одному из побуждений к доброделанию судят о целой системе нравственности, тогда как для заключения о какой либо нравственной системе необходимо рассмотреть основные начала этой системы. Кроме того, критики евангельского нравоучения упускают из виду, что загробное возмездие признается в Евангелии не мотивом только, но неизбежной действительностью. Так как радостное общение с Богом добрых, и неумирающий червь позднего сожаления худых – не мечта, а непреложная истина, то умолчание об этом не согласовалось бы с человеколюбием Господа Иисуса. Это значило бы, в заботах о стройности нравственной системы, позабыть о вечном благе самого человека. Критики Евангелия противопоставляют учению Господа свои нравственные системы, будто бы, свободные от всяких побуждений к добру, кроме любви к добру. Есть ли бескорыстные любители добра ради добра и много ли их? Если они найдутся, то учение о возмездии, ни в каком случае не может огорчить их или ослабить в них любовь к добру. Для кого же учение о возмездии вредно? Во всяком случае не для того большинства, не для миллионов людей, у которых представление о добродетели неразрывно соединено с представлением о торжестве добра над злом, т. е. о блаженстве добрых и наказании злых. Но действительность земная представляет собою картину возмущающих душу страданий праведников и торжества дурных людей. Не какой-нибудь простец, но утонченный поэт нашего века просит прямых ответов «на проклятые вопросы» «отчего под ношей крестной весь в крови влачится правый? Отчего везде бесчестный встречен почестью и славой? Кто виной? Иль силе правды на земле не все доступно? Иль она играет нами? – это подло и преступно!» Этот великий диссонанс в жизни человечества и разрешается учением о возмездии. В Евангелии измученный торжеством неправды человек находит радостный ответ, что правда, в конце концов, торжествует, что добродетель и счастье, здесь несправедливо разлучённые, там сливаются во едино. Опять спрашиваем: кого может испортить, сделать эгоистом такое учение? Никого оно не испортит, но, отвечая потребности человеческой души, оно укрепит в людях веру в добро и прибавит сил к совершению добра. А сомнение и отчаяние в торжестве добра может только подорвать нравственные силы человека. |
| По этой причине подвизающийся в безмолвии достичь чистой молитвы должен шествовать мысленным путем молитвы со многим трепетом и плачем, с испрошением наставления у всегда плакать о своих грехах, печалясь и боясь, как бы не подвергнуться муке или не отпасть от Бога, не отлучиться от Него в этом или в будущем веке. Если диавол увидит, что подвижник живет плачевно, то не пребывает при нем, не терпя смирения, происходящего от плача… Великое орудие — иметь при молитве и плач» [ 1923 ]. Одним из необходимых условий для занятий Иисусовой молитвой является простота. Возвышенное умное делание, как и все, принадлежащее к стране духов, а не плоти, необыкновенно просто. Только душа, стяжавшая простоту, может постигать силу Иисусовой молитвы, как было уже сказано ранее, и только простая душа может безбедно шествовать по пути умного делания. К великому сожалению, святая простота весьма редко встречается среди людей. Епископ Игнатий пишет: «…Мы сделались так сложны, что… простота и неприступна и непостижима для нас. Мы хотим быть умными, хотим оживлять свое я, не терпим самоотвержения, не хотим действовать верою. По этой причине нам нужен наставник, который бы вывел нас из нашей сложности, из нашего лукавства, из наших ухищрений, из нашего тщеславия и самомнения в широту и простоту веры» [ 1924 ]. На основании своих наблюдений Владыка свидетельствует, что нередко простец и младенческой душой постигает на поприще умного делания необыкновенного преуспеяния, а мудрец, из-за неимения святой простоты, сбивается с истинного пути и низвергается в пропасть прелести. Иноки, живущие под руководством искусного старца, бывают более совершенными в монашеских добродетелях, чем те, что живут по своей воле. Подчинив полностью себя старцу, инок этим отсекает свою греховную волю, быстрее преуспевает в смирении и в делании евангельских заповедей. Для него не существует мучительных душевных недоумений, ибо они сразу же разрешаются старцем. Молитвенный подвиг его постепенно восходит от силы в силу, направляемый мудрым словом старца. |
| и претворяете хлеб в тело и вино в кровь Божию незримо для людей, хотя многие из святых видели и ныне видят достойные; вы просвещаете людей св. крещением; вы сказываете (на земле; Бог не разрешает на небеси), вы разрешаете на земле; Бог не вяжет на небеси). Вами совершает Господь тайну спасения человеческого рода; вас поставил стражами и пастырями словесных Своих овец, за которых пролил кровь Свою: вам Он передал Свой талант, за которых имеет истязать вас во второе пришествие; как вы умножили данный вам дар; как упасли словесное стадо Христово; как соблюли святыню вашу не оскверненною; как не соблазнили людей верных. Ибо Господь сказал лучше привязать на него жернов, которым мелет осел, и утопить в море, чем соблазнить одного из малых ( Лк.17:2 ). Души человеческой одной не стоит весь мир. Как же соблазнивший не погрузится в огне неугасаемом? Простец — согрешит: он даст ответ пред Богом за одну свою душу, а иерей, согрешив, соблазнит многих, и за их души получит осуждение. Блюдитесь же отселе всякого греха: не работайте плоти, отстаньте от пьянства, объядения; прекратите тяжбы и свары, вражду и хулы друг на друга и беззаконное лихоимство; не поругайтеся; не имеете гордости; отстаньте от болтливости, мерзости, ярости, лжи, скупости, немилосердия, ненависти, зависти, сохраните себе от всех сатанинских дел. Блюдите же и порученных вам людей, как научить их и представить непорочными на суде пред Богом, чтобы каждый из вас мог сказать: се аз и дети, яже ми дал есть Бог. Умножьте талант, данный вам Господом. Ибо я грешный епископ, все сказал вам и ничего не скрыл от вас. Ибо с вас взыщет Бог, если с леностью будете делать дело Божие. Еретических (ложных) книг не читайте, еретиков уклоняйтесь, избегайте чародеев; говорящим не от божественных писаний, заграждайте уста. Если кто из вас (чего) не понимает, меня спросите. Если кто встанет против вашей правой веры, мне скажите. Я обличу и отлучу от церкви. Разумейте, как учить детей духовных; не слабо, чтобы ленивы не были; ни жестоко, чтобы не отчаялись, не прощайте из-за подарка и не нападайте жестоко за неполучение дара. |
|
|
