| 22-е Святого равноапостольного Аверкия, епископа Иерапольского Аверкий был третьим епископом города Иераполя, бывшего недалеко от нынешнего Турецкого Бамбук-Каласи, и которого теперь не осталось и следов. Многими трудностями сопровождалась его ревностная деятельность в городе, где христиан было очень мало; тем не менее он содействовал к распространению веры, в чём поддерживал его Бог многими чудесами. Однажды во время одного языческого празднества во время епископства его, когда он сильно скорбел об ослеплении народа и усердно молился, чтобы Бог помог ему в деле просвещения язычников, увидел он, заснув после молитвы, знаменательное сновидение. – «Иди и сокруши жезлом начальников заблуждения!» – сказал ему светлый юноша, подавая жезл. Уразумев смысл видения, Аверкий, встав, поспешил в языческое капище и разбил в куски множество бывших в нём драгоценных идолов. Как только узнал об этом народ, то с яростью бросился к дому Аверкия, чтобы убить разрушителя его святыни. Епископ не уклонился от опасности, но, выйдя на площадь, наставлял народ, в Кого он должен веровать вместо идолов своих... В это же время, именем Того, Кого он проповедовал, совершил он в глазах всей толпы исцеление трёх больных юношей. И внезапно ярость народа против христианского епископа обратилась в почитание человека Божьего. – Истинно Тот – Бог, Которого проповедует Аверкий! – прозрела толпа и устремилась к нему, прося поведать ей о Том Боге, одним именем Которого больные получают исцеление. Весь тот день епископ поучал язычников и на другой день приняло от него святое крещение 500 человек. Но не в одном только своём городе Аверкий приводил народ к вере во Христа; он путешествовал с целью проповеди и в других странах, был в Сирии, Киликии, Месопотамии, Риме, почему и получил наименование равноапостольного. Кончина его полагается около 167 г., когда ему было около 72-х лет. Мощи св. Аверкия видели в Константинополе, в храме Спаса Милостивого, Стефан Новгородец и иеродиакон Зосима в XIV и XV столетиях. † Память о преп. Феодоре и Павле Ростовских |
| Зять проснулся, свежо и крепко зевнул, снова разбудив тонко дремавшего Аверкия. Утро настало веселое. Весело и молодо глядело в ворота голубое, по горизонту оранжевое небо. Холодная роса сверкала на траве. Зять, надевая сапоги, надувался и стучал ими в землю. – Обузил хромой дьявол! – сказал он хрипло и бодро, разумея сапожника. – Тесный сапог осеннее дело никуда, – ответил Аверкий. – Мука. – Да это еще по чулку, – сказал зять. – А по портянке и совсем не вобьешь! Старуха с дочерью нарядили Аверкия. На него надели ситцевую рубаху, давно слинявшую, но чистую, легкую, узкие серые брюки в полосках, – подарок с барского двора, – и кожаные бахилки; надели полушубок, большую шапку и под руки повели к телеге. Девочка гонялась по риге за петухом, все норовила поймать его за хвост. Поджимаясь, петух мелко убегал от нее, и Аверкий усмехался. После риги небо показалось ему бесконечно просторным, светлым и радостным, воздух в полях – упоительным. Дорога уже обвяла. День был августовский – прохладный, блестящий, со стальными облаками. О больнице, о выздоровлении не хотелось и думать: и так было хорошо. VII Прошел еще месяц. Жизнь еще больше отодвинулась от Аверкия за этот месяц. Черные катышечки в пахучем желтом порошке, конечно, не помогли, – только палили изжогой. Но он все-таки ел их – целых двадцать дней. Когда же проглотил последнюю и зачем-то спрятал круглый пузырек под подушку, вздохнул так облегченно, точно свалил с плеч последний тяжкий долг. А с людьми он мысленно уже простился: люди понемногу забывали о нем, заходили к нему все реже, а заходя, говорили то трогательное, то смешное, то грустное, но всегда неважное. Все время он чувствовал себя гостем, заезжим в какой-то край, где он жил когда-то и где теперь живут еще беднее и скучнее, чем жили прежде, при нем. Воротился домой и заходил раза два солдат, побывавший в Порт-Артуре и в Японии, – на войне и в плену. И не рассказал ничего путного ни о войне, ни о плене, говорил то же, что говорили и все, побывавшие на войне и в чужих странах. На войне страшно, а потом ничего, и не думаешь, а в чужих странах все не по-людски: земли много, а ходить негде, везде горы, людей всяких – и не счесть, а поговорить не с кем… Много рассказывал солдат о японках, но и их осуждал: «малы ростом и не завлекательны». |
| В 1881 г. шотландский ученый-классик Уильям Рамси, путешествуя по Малой Азии, установил, что во Фригии в древности было два города, носивших название Гиерополис. Один из них – современный Памуккале, а второй находился дальше к северо-востоку, около современного селения Кочхисар (этот район в древности носил название Пентаполис – «пять городов», одним из которых был Гиерополис). Недалеко от этого второго Гиерополиса Рамси обнаружил мраморную колонну с греческой надписью, эпитафией Александра, сына Антонина, христианина, жившего в Гиерополисе и заказавшего этот надгробный памятник в 216 г. Первые строки эпитафии полностью совпадают со строками эпитафии Аверкия в его жизнеописании: «Как гражданин прославленного града Сей памятник велел воздвигнуть я при жизни…» Рамси был филологом-классиком, а не византинистом, и не был знаком с «Житием Аверкия», что помешало ему немедленно установить связь между находкой и эпитафией, приведенной в «Житии». Но он сделал это по возвращении в Шотландию и убедился в том, что эпитафия Аверкия – подлинный текст, а не сочинение какого-то византийского автора. Чтобы подтвердить свою точку зрения, Рамси решил попытаться найти оригинал эпитафии – само надгробие. В 1883 г. он вновь посетил Малую Азию в сопровождении эпиграфиста Дж. Р. Стеррета. Текст «Жития» содержал указания на район поисков – гробница епископа должна была находиться за пределами города, около горячих ключей. Рядом с этими ключами, недалеко от общественной бани, ученые обнаружили два фрагмента мраморной стелы с греческой надписью. Судя по сохранившемуся на них орнаменту (перевязанный лентой лавровый венок), они являлись обломками надгробного памятника. На них частично сохранились средние девять строк эпитафии, совпадающие с приведенным в «Житии» текстом (они содержат такие ключевые слова, как Павел, Рим, царица, народ, печать, Сирия, Евфрат, вера, рыба). Аверкию было, как следует из текста, 72 года, когда он заказал это надгробие. Эпитафия была написана до 216 г., до надписи Александра, который ее цитирует, вероятно, между 190 и 210 гг. Таким образом, это один из самых ранних сохранившихся христианских памятников, наряду с надписями римских катакомб и ранними фрагментами евангельских текстов 92 . Первые Церкви в Европе |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АВЕРКИЙ [болг. Аверки, серб. Abepkuje] (Петрович; г. р. неизв., Сопот, Болгария - 1878, К-поль), бывш. митр. Врачанский К-польского Патриархата (1873-1877), переводчик духовной лит-ры с греч. и сербско-хорват. языков. Был учителем в Габрове (1839-1845), в Сопоте (1849-1850, 1857), Видине (1857). Учился в Белградской ДС (1845-1848), где и принял постриг (15 мая 1846). Продолжил образование в Киевской ДС и закончил КДА (1862). Слушал лекции в различных европ. ун-тах, в т. ч. на философском фак-те Дрезденского ун-та (1862-1864). Преподавал в Белградской ДС, в духовных учебных заведениях Заечара и Крагуеваца. С 1870 г. учитель болг. языка и истории в пансионе графини Левашовой в Киеве. В февр. 1873 г. рукоположен в митрополита Врачанского. В 1877 г. покинул Врачанскую кафедру вследствие возникших противоречий во взаимоотношениях с местными властями. Стал настоятелем болг. ц. св. Стефана в К-поле. Публиковался в газ. «Зарница» с 1877 г. Интересовался проблемами духовного образования и занимался переводами. Соч.: Общий религиозный и философский преглед върху истиността на христянската религия/Издава ся от митрополита Аверкия, бивш Врачанский. Цариград, 1877. Пер.: Разговори за сърдечно и душевно образование/Соч. на сръбски от Гавриила Поповича, архимандрита, а преведени на български от Аверкиа Петровича Д., сопотенца. Београд, 1847; Цвет милости или завещание чадолюбиваго отца [от П. Стоишича]/Преведе ся от Аверкия Петровича Диакона. Белград, 1848; Църковна история с най-нужни случаи в святата църква.../Преведе от греческий на славяноболгарский язык от Аверкия Петровича и Григория Гоге, дякони. Београд, 1855. Арх.: Български Историчски Архив. НБКМ. Ф. 22. Ед. хр. 387. Л. 9; Там же. II А 2051; Централен Държавен Исторически Архив. Ф. 246. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 130; Там же. Ф. 1318. Оп. 1. Ед. хр. 4321. Л. 7; Български Исторически Архив. Народна Библиотека Иван Вазов. Ф. 2. Ед. хр. 23. Л. 1-4; Ед. хр. 44. Л. 1-2; Ф. 3. Ед. хр. 149. Л. 1-2; РГВИА. Ф. ВУА. Ед. хр. 8799. Л. 24а, 115а, 145; АВП РФ. Посольство в Константинополе, 1857. Ед. хр. 1642. Л. 80-87. Лит.: Фингов Д. Спомени из живота ми//Калоферска дружба. София, 1908. С. 121, 129-130; Васильов Т. Спомени за лица и събития XIX-XX в. София, 1934. С. 330-332; Поглубко К. За да бъдат полезни на народа си. София, 1976. С. 67, 75; Българската възрожденка интелигенция. София, 1988. С. 27. И. И. Калиганов Рубрики: Ключевые слова: |
| На собрании он не оставался, так как спешил на похороны, бывшие в тот же день, и перед уходом, заинтересовавшись посланием, просил [Епископа] Аверкия передать ему с кем-либо этот документ для ознакомления, с обещанием возвратить его последнему. Означенное послание было ему в тот же день передано священником Красицким у него на квартире, и в тот же день вечером, в церкви, он просил кого- либо из присутствующих переписать ему последнее. Среди присутствующих первая Хомякова изъявила своё желание переписать таковое, а 28 утром она ему возвратила уже подлинник вместе с копией. В тот же день послание было оглашено, а после этого [протоиерей Аркадий Остальский ] произнёс речь и разъяснил верующим, что они должны помочь голодающим путём изъятия неосвящённых сосудов, а в отношении священных сосудов указал на постановление Двукратного Собора о том, что они не могут быть употреблены на другие надобности кроме богослужебных. Также он высказал своё мнение о том, каким образом могут и священные сосуды прийти на помощь голодающим, а именно: целесообразно будет организовать церковные комитеты, которые обменивали бы освященные сосуды на хлебо-зерно, с тем, чтобы эти сосуды использовались бы только для богослужебных целей. Оглашая послание, он не видел в нём ничего противоречащего законам и декретам советской власти, и о том, что оно является неподлинным, он также не знал. После оглашения он через гр. Величко переслал послание обратно архиерею Аверкию» 300 . В репортаже из зала суда газета «Волынский пролетарий» сообщала: «На вопрос председателя трибунала – признаёт ли он себя виновным -Остальский отвечает отрицательно. Он показывает, что 26 апреля действительно попросил у Епископа Аверкия перед собранием житомирского духовенства разрешение переписать, имевшееся у Аверкия, послание Патриарха Тихона, не зная заранее его содержания. Он знал, однако, что там говорится об изъятии. Он считает мнение Тихона относительно освящённых предметов согласным с церковными канонами; предметы эти, по его словам, могут быть употреблены лишь на цели культа. |
| Ответ: Получил я послание [Патриарха] Тихона от Епископа Аверкия на собрании духовенства, состоявшегося недельки две спустя после Пасхи по вопросу о изъятии ценностей. Вопрос стоял в частности: вхождение двух священников – представителей от духовенства в комиссию. В начале этого заседания я ушёл на погребение и результатов не знаю. При выходе я попросил Епископа Аверкия вручить мне послание [Патриарха] Тихона, о котором я узнал там же из частных разговоров. Особого конкретного указания от Епископа Аверкия по вопросу о послании я не получил, но слышал также на собрании (до открытия), что некоторые священники собираются ознакомить прихожан. Я, руководствуясь этим, счёл нужным ознакомить прихожан, высказав при этом свои взгляды на изъятие. Вопрос: Как видно из материалов, Вы в своей проповеди о изъятии ценностей, предназначенной к моменту получения послания Патриарха Тихона в целом относительно назначения изъятых ценностей, и вообще своей проповедью, в частности, сомнением, внушили противное прихожанам. Ответ: В отношении сомнения, как будут высказываться прихожане по вопросу о назначении изъятых ценностей, я, как и ранее, категорически отрицаю. Что же касается моей общей мысли, каждый ц[ерковный] проповедник в своей проповеди должен иметь цель придерживаться рамок послания Патриарха Тихона». Своей рукой о. Аркадий написал: «Прочитано. Добавить ничего не могу, в чём и расписываюсь. Протоиерей Аркадий Остальский » 262 . После проведения этих допросов чекист Пётр Ломовских составил «постановление»: «1922 года мая 11 дня, Я, Уполномоченный 2-й группы СО СОЧИ Ломовских, рассмотрев настоящее дело, установил: 1) Дважды вызываемый повестками священник Остальский явиться для дачи показания о замеченной агитации, происходившей в вышеназванном приходе среди верующих масс на почве изъятия церкценностей, в обоих случаях своевременно не явился. 2) 30/4 с/г. священником Остальским среди верующих своего прихода было прочитано послание Патриарха Тихона по вопросу изъятия ценностей и после прочтения своим толкованием он выразил скрытое нежелание о сдаче церкценностей в помощь голодающих. |
| Содержание От издателя ПРЕДИСЛОВИЕ Жизнь Архиепископа Аверкия, описание которой появилось в последнее время по-русски и по-английски, внешне не похожа на жизнь человека замечательного. Она была, скорее, обыкновенной, и простое изложение ее событий не может само по себе дать объяснение тому исключительному явлению, каким на самом деле был Архиепископ Аверкий. В большой мере он сформировался духовно под влиянием Архиепископа Феофана Полтавского († 1940 г.), который, в свою очередь, получал наставления у выдающегося светильника нашего времени Святителя Феофана Затворника († 1894 г.). В своих, имеющих непреходящее значение, предостережениях и наставлениях Архиепископ Аверкий сумел донести до нашего поколения духовную «милоть», наследие своих великих наставников. И обычный человек не мог быть достоин этой «милоти», которую он получил точно так же, как некогда Елисей и Илия. Знавшие Архиепископа Аверкия, когда он был настоятелем и ректором Свято-Троицкого монастыря-семинарии в Джорданвилле (Нью-Йорк), помнят его потрясающую фигуру. Он был высоким, с густой белой бородой, длинные волосы его ниспадали волнами. Из-под удивительно густых бровей в самую душу человека смотрели большие глаза. Когда Архиепископ пребывал в созерцании, глаза его сияли. Он был туг на ухо и носил слуховой аппарат: этот недостаток помогал ему хранить ум чистым от мирских толков. Манера его поведения была воплощением спокойствия и духовного достоинства. Он никогда не спешил и не суетился. Никто не видел его в легкомысленном расположении духа. Это благородство и достоинство в поведении, хотя ему часто пытаются подражать те, кто хотят выглядеть духовными, было совершенно естественным у Владыки Аверкия, оно было выражением чистоты его души. Естественность и целостность были на самом деле отличительными чертами его характера. Чтобы быть подлинным носителем Православного Предания таким, как Архиепископ Аверкий, надо быть сначала искренним человеком. Прямой противоположностью такого человека является тот, кто поступает расчетливо. Сам Архиепископ никогда не высчитывал, какое впечатление могут произвести его слова или поступки, как они отразятся на его «образе» (имидже), поскольку он совершенно искренне не заботился о том, что люди о нем думают. Он никому не льстил и никому не наносил душевных ран, чтобы показать силу своей личности, он не пытался произвести на других впечатление. Таков всякий, кто живет, ощущая присутствие Бога, — становится смиренным уже благодаря одному этому. |
| Аристократ бунташного века Собственно набережных в средневековой Москве не было, дома главными фасадами смотрели на улицу, к рекам выходили огороды и баньки. Из реки брали воду, туда же стекали городские помои. Вид речных берегов был в Москве, мягко выражаясь, неухоженный, а зловонные запахи в некоторых местах отравляли жизнь не одному поколению горожан. Средневековый градоустроитель думал прежде всего о панорамах и «першпективах», о связи ландшафта с архитектурой, общий обзор города его интересовал больше, нежели вид конкретного участка речного берега. Вот и в Москве высокие береговые холмы украшались величественными монастырями, храмами и крепостями: Кремль, Андреевский, Новодевичий, Новоспасский, Симонов монастыри, Крутицкое подворье. А что до набережных — они стали оформляться с петровской модой на все иностранное, в начале XVIII столетия. Первыми появились дома знати, которые своими модными фасадами выходили к берегу реки. Главный из этих домов — дом московского «гостя» Аверкия Кириллова. Этот дом стоит сразу за пешеходным Патриаршим мостом, напротив храма Христа Спасителя. На реку он смотрит европейским барочным фасадом, но это лишь фасад, за ним скрываются традиционные русские каменные палаты XVII века. Этот дом — как московский аристократ начала бунташного XVIII века, который в пример царю Петру брил бороду и рядился иноземцем, при этом внутри оставаясь прежним русским человеком. История строительства дома такова: каменные палаты были построены на этом месте на рубеже XV-XVI веков и принадлежали Беклемишевым; в 1657 году новые владельцы Кирилловы капитально перестроили дом, увеличив его в размерах; модный фасад и второй этаж у дома появились при следующих домовладельцах, Курбатовых, в начале XVIII века. Однако, несмотря на большую владельческую и строительную историю, за домом закрепилось название «палаты Аверкия Кириллова». Набережные стали оформляться с петровской модой на все иностранное в начале XVIII столетия. Первыми появились дома знати, которые своими модными фасадами выходили к берегу реки. Главный из этих домов — дом Аверкия Кириллова |
| 108 Иеромонах Дамаскин (Христенсен) пишет об о. Серафиме: «Тема Апокалипсиса была так важна для него, что он, видимо, начал бы сам писать комментарий на него, основанный на святоотеческом учении, если бы уже не было блестящего толкования на Апокалипсис архиепископа Аверкия» (Дамаскин (Христенсен), иером. Предисловие//Апокалипсис в учении древнего Христианства/Толк.архиеп. Аверкия (Таушева) , ред., прим., вступ. ст. и жизнеопис. автора иером. Серафима (Роуза) . – М.: Росс. Отд. Валаам. Об-ва Америки, 2001. – С.6). Поэтому о. Серафим поучаствовал в редактировании и издании толкования владыки Аверкия, снабдил его примечаниями и написал своё предисловие. 109 Статья архим. Константина Зайцева «Православие и инославие перед лицом антихриста» помещена в приложении к толкованию Апокалипсиса архиепископаАверкияв вышеуказанном издании. 110 В 1966 г., будучи ещё православным мирянином, Евгений Роуз записал в дневнике: «А каков же наш путь, куда он ведёт… Ясно, что он ведёт к образованию монастырского Братства и скита (как бы смело это ни звучало), и в дальнейшем к созданию миссионерского центра». Цит. по: Дамаскин (Христенсен), иером. Не от мира сего. Жизнь и учение иеромонаха Серафима (Роуза) Платинского… С.314. 111 «Давайте же, если мы любим и ценим святое Православие, примем его и станем жить по нему… и вернём в наш безбожный, варварский век православный образ жизни» ( Серафим (Роуз) , иером. Живая связь со Святыми Отцами//Серафим (Роуз), иером. Американский просветитель русского народа. Сборник трудов. – М.: Никея, 2010. – С.115). 112 Когда мы читаем в жизнеописании о. Серафима, что он благословлял и целовал деревья в своём Платинском Свято-Германовском скиту (См.: Дамаскин (Христенсен), иером. Не от мира сего. Жизнь и учение иеромонаха Серафима (Роуза) Платинского… С.443), мы понимаем, что этот человек нашёл подлинное счастье в Православии. 115 Некролог архим. Константину, написанный о. Серафимом (см. Американский просветитель русского народа… С.97–107), даже с учётом особенностей этого жанра, не предполагающего значимого критического элемента, больше напоминает панегирик святому. |
| Аверкий молил Бога, чтобы Он не попустил врагу заставить его идти, куда только захочет бес. В седьмую ночь Господь явился святому в видении и сказал: — Моим промышлением, Аверкий, ты будешь в Риме, чтобы и там познали имя Мое. Итак, не бойся, ибо благодать Моя с тобою будет. Это видение укрепило Аверкия, и он рассказал братии, что слышал от явившегося ему Господа. Вскоре после сего бес, который хвалился заставить Аверкия придти в Рим, начал хитро приводить в исполнение свое намерение. В то время властитель Римский Марк Аврелий сделал своим соправителем Луция Вера и обручил с ним дочь свою Лукиллу. Но еще не успело состояться брачное торжество, как бес вошел в девицу и стал ее мучить. Опечаленные болезнью девицы, отец ее и жених собрали со всей своей земли опытных врачей, волхвов и жрецов, всячески стараясь излечить Лукиллу. Старания их не только не увенчались успехом, но девице с каждым днем становилось все хуже и хуже. А бес начал кричать в ней: — Никто не может изгнать меня отсюда, кроме Аверкия, епископа Иерапольского. Лишь только услыхал об этом отец девицы, император Марк Аврелий тотчас послал в Евксениану Поплиону, восточному своему проконсулу [ 5 ], послание следующего содержания: — Нашему владычеству стало известно, что в подвластной тебе области находится некто Аверкий, епископ Иерапольский; муж столь сильный в христианской вере, что может и бесов изгонять и исцелять разные болезни. Так как он нужен нам, то мы посылаем двух сановников наших, Валерия и Вассиана, чтобы они с подобающей честью привели его к нам; тебе же мы повелеваем склонить его придти к нам, за что немалая награда будет тебе от нас. Получив такое послание от царя, проконсул отправился к Аверкию и стал уговаривать его идти в Рим с царскими посланниками. Аверкий, вспомнив, что бес хвалился заставить его предпринять на старости трудное путешествие в Рим, подумал про себя: — Хотя ты, противник людей, и постарался привести в исполнение то, что ты в гордости своей обещался сделать мне, однако ты не возвеселишься; я твердо уповаю на Бога и надеюсь, что не напрасно придется трудиться мне в старости, но там уничтожу я твою гордость силою Христа моего, Который в видении обещал мне Свою благодать. |
|
|
