| Но если великие державы потеряли интерес к Афону и предоставили грекам делать на Афоне все, что хотят, то удельный вес малых государств с православным населением был слишком незначителен, чтобы помешать осуществлению греческих планов, направленных к полной эллинизации Афона. Наконец, и само негреческое население Афона не имело достаточно знания, энергии и единства, чтобы в полной мере использовать международные факторы для защиты своих прав. Благодаря всему этому Греция получила возможность рассматривать Лозаннский договор как «клочок бумаги» и предпринять против негреческого населения Афона целый ряд законодательных и административных актов, явно противоречащих определениям Лозаннского договора. Важнейшим таким актом является издание в 1926 году нового Устава Афона, заменившего действовавший до того времени Устав 1806 года. Новый Устав, состоящий из 188 статей, был подтвержден государственным законом от 10 сентября 1926 года, состоящим из 44 статей, и опубликован в правительственном журнале « Εςημεριζ Κυβερνησεοζ» 309 9 . Как и в вопросе о русском проекте 1913 года, так и в вопросе о новом Уставе греки искусно создали несогласие между славянскими монахами. После Первой мировой войны они начали притеснять только тех славянских монахов, которые не могли найти защиту в своем государстве, т. е. русских монахов, положение которых сделалось очень тяжелым, но они сочли нецелесообразным возбуждать преждевременно те славянские монастыри, которые могли рассчитывать на защиту своей дипломатии – Хилендар и Зограф и которые могли помешать введению нового Устава. Этот хорошо задуманный план был успешно выполнен. Очарованные любезностью греков, представители Хилендаря и Зографа на чрезвычайном собрании Кинота в двойном составе 10 мая 1924 года не сочли нужным ни внимательно изучить проект, ни рассмотреть право Греции издавать Устав, несогласный с Севрским договором, и легкомысленно дали свое согласие на новый Устав. Среди подписей под Уставом видим на четвертом месте сербские подписи представителей Хилендаря – иеродиакона Анфима и протоигумена Онуфрия, а на девятом месте – болгарскую подпись представителя Зографа иеромонаха Василия. Не обратили должного внимания на Устав ни церковные, ни государственные власти в Югославии и Болгарии, только Русский монастырь святого Пантелеймона, хорошо понявший опасность нового Устава, несмотря на все угрозы, не дал своего согласия на него, и под подписями Устава находим маленькое примечание: «Оба представителя Русского монастыря не присутствовали». Впрочем, в отдельном издании Устава это примечание выпущено. Предпринимали русские монахи и другие меры против признания нового Устава, просили о защите и другие Церкви, но, успокоенные любезностью греков, они не хотели видеть роковых последствий Устава для славянских монастырей и его противоречия Лозаннскому договору. А между тем новый Устав лишал славян на Афоне многих прав, обеспеченных им этим договором, в том числе и монастырской автономии. |
| Написав два сочинения в обличение еретических мнений Швецова, Механиков, конечно, постарался сделать их известными «владыке Арсению» и ожидал, по – видимому, что они произведут на этого последнего должное впечатление, заставят сознаться и раскаяться в указанных ему с такою обстоятельностью важных догматических погрешностях его защиты Белокриницкого Устава. Но Швецов, прочитавши его сочинения, напротив, отнёсся к ним весьма враждебно и с большим еще упорством начал защищать еретические учения Устава, чего и следовало ожидать, так как в обличениях тульского «иерея» он не мог не видеть тяжкого себе оскорбления, а то обстоятельство, что они писаны по благословению самого «архиепископа» Иоанна, делало еще чувствительнее для него это оскорбление. Механиков, разумеется, скоро узнал, как приняты Швецовым два первые его сочинения, и, возмущенный в свою очередь его нераскаянности, немедленно, в том же 1899 году, написал третье, под заглавием: «Несколько слов по поводу воззрений о. Арсения Швецова» 25 . Вот как сам Механиков, в предисловии, объясняет причины, вызвавшие это новое сочинение: Очень жаль, что трудолюбивый апологет нашей церкви о. Арсений Швецов, ныне епископ Уральский, увлекаясь защитой известного места Белокриницкого Устава, сделал крупные догматические обмолвки... более уже десяти лет защищал 26 и доселе защищает их. При таком образе действий эти обмолвки уже перестают быть обмолвками и переходят в убеждение. А между тем это убеждение теперь прямо оклеймили упорным еретичеством, κακ оно и есть на самом деле, и за сообщение с ним, защитником Устава, клеймят еретическую и всю нашу церковь . Чтобы очистить церковь от сего незаслуженного (?) еретичества и привести к сознанию виновного в этом нарекании, мы были вынуждены написать две статьи под названием: «Белокриницкий Устав и его защита пред судом православия», выясняя в них ошибки (?) Устава и его защитника. Но так как слышно, что защитник Устава продолжает свою защиту и не хочет сознаться в замеченных ошибках (?), то мы, предвосхищая (?)некоторые из его доводов своими замечаниями и желая высшего раскрытия истины и вместе раскрытия ошибок (?) защитника Устава 27 , заблагорассудили дополнить сказанное нами новым посильным словом, да же будет попрана святая истина человеческими страстями. Нас возмущает до глубины души то без нужное уклонение от истины, которое он преследует в суждениях своего „Рассуждения о Богословии», упорно отстаивая их. |
| Положительно нельзя указать ни одной службы, которая бы на пространстве всех пяти веков осталась неизменною, наоборот – в каждой из них произошли такие или иные изменения: в одной прибавились новые молитвы и вместе с тем исчезли некоторые из прежних, в другой тоже произошло с песнями, в третьей с обрядами и т. д. Такое изменение богослужебного порядка происходило не только в тех частях общественного и частного богослужения, которые не определяются церковным уставом (наприм. в количестве молитв читаемых на вечерне, утрени и других службах), но оно касалось и тех, которые обыкновенно регулируются им, так как изменения происходили и в самом уставе. Рассматривая с этой последней стороны богослужебный порядок, мы легко можем различать в нем на пространстве от конца X до XV века включительно три периода. Первый период, продолжавшийся от начала христианства в России приблизительно до 1070 года, времени введения в России преп. Феодосием устава Студийского, может быть характеризован, как период, если не господства, то существования на Руси устава Константинопольского монастыря св. Георгия в Манганах, отличного в некоторых частях богослужения от устава Студийского. Второй период, продолжавшийся от 1070 года до XV века включительно, есть период господства в церкви русской устава Студийского. Третий период – устава Иерусалимского, начавший свое существование в России со второй половины XIV века, но время установления полного и прочного господства, которого падает на начало XV века, обнимает, как этот век, так и последующие века. Это общее деление рассматриваемого нами времени с точки зрения, господства того или другого богослужебного устава на Руси, мы всегда будет иметь в виду при нашем исследовании и в каждом из намеченных трех периодов указывать сначала общие отличительные черты господствующего в известный период устава, а затем переходить последовательно к указанию особенностей, какие представляет известный период в порядке богослужения, как общественного, так и частного. II. |
| В период деятельности Поместного Собора М.Н. Скабалланович выступил с призывом к повсеместному восстановлению уставной службы в монастырях: Что требования устава не исполняются в мирских, приходских церквах, с этим еще можно помириться (...) Но что уставные требования не выполняются в монастырях, – для этого решительно никаких оправданий и извинений быть не может. Тогда для чего же монастырь? (...) Во всей России нет монастыря, где можно было бы услышать совершенно уставное богослужение. Для этого надо ехать на Афон. Не укоризна ли это для русского монашества? В наиболее следующих уставу монастырях богослужение по сравнению с требованиями устава сокращено вчетверо. (...) Монастыри обратили себя исключительно в места совершения некоторых треб (...) Вот что занимает у них все время 834 . Принятое на Поместном Соборе определение «О монастырях и монашествующих» соответствует предложению киевского профессора: Важнейшим предметом внимания монастырского начальства и усердия братии должно быть строго уставное (по Типикону) церковное богослужение без пропусков и без замены чтением того, что положено петь 835 . При точном соблюдении этого правила пришлось бы служить именно так, как это было в Киеве 10 ноября 1912 года. Насколько нам известно, осуществить такое предначертание ни в одном из русских монастырей доселе не удалось. Обсуждение проблем устава в Предсоборном совете При рассмотрении плана работ Собора 15 июня 1917 года на заседании VI отдела Предсоборного совета 836 , в компетенцию которого входили богослужебные вопросы, председательствовавший архиепископ Финляндский Сергий назвал в первую очередь «вопрос о составлении и введении в обиход сокращенного богослужебного устава» 837 . Докладчиком был избран И.А. Карабинов , который представил 13 июля сообщение «О Типике Великой Христовой Церкви и степени применимости его в практике Русской Церкви» 838 , во многом близкое к его более раннему докладу на ту же тему (см. выше, сс. 297–298). Введение Константинопольского устава в полном объеме профессор считал нецелесообразным, однако полагал возможным воспользоваться представленными в этом типике приемами сокращения Иерусалимского устава для предотвращения самовольных и безграмотных сокращений на местах. |
| Глава шестая. Чин всенощного бдения в Русской церкви Появление Иерусалимского устава в Русской Церкви относится к концу XIV столетия 570 : именно этому времени принадлежат первые славянские списки устава 571 и труд митрополита Киприана по редактированию Псалтири следованной применительно к богослужебным особенностям Иерусалимского устава 572 . Центром распространения устава была Москва, стоявшая в рассматриваемое время впереди церковной жизни всей страны и имевшая постоянные сношения с Православным Востоком. Из Москвы устав распространялся по всей Русской Церкви, достигнув в XV столетии северных окраин Московского царства. Так, в 1428 году устав был введен в Саввином Сторожевском монастыре, в 1429 году – в Троице-Сергиевой Лавре, в 1438 году – в Твери, в 1441 году, при архиепископе Евфимии, – в Новгороде и в 1494 году – в Соловецком монастыре 573 . Отсюда история чина всенощного бдения в Русской Церкви восходит к рубежу XIV и XV столетий. Это время как отправное в истории рассматриваемого чина находит свое подтверждение, помимо приведенных данных из истории Иерусалимского устава в России, еще в содержании русских служебников. Только в служебниках XV века появляется изложение вечерни применительно к отправлению ее на всенощном бдении 574 , тогда как в служебниках XIV века и более раннего времени приноровления вечерни к чину всенощного бдения не видно 575 . Если Москва была центром проникновения в Русскую Церковь Иерусалимского устава, то источником, откуда проникал к нам этот устав, был прежде всего Константинополь, с которым Москва вела непосредственно политические, торговые и церковные сношения. Столица Византии в это время стояла в центре всей церковной жизни Православного Востока. Одни из самых ранних славянских списков Иерусалимского устава – Севастьяновский (Москва), датированный 1372 годом 576 , и Ленинградской государственной публичной библиотеки (шифр F, п. I, 26) 577 – представляют собой собственно списки с сербского, введенного в Сербии архиепископом Никодимом 578 . Последний же сделал свой список в 1319 году в Константинополе, в монастыре Иоанна Предтечи 579 . Устав 1401 года, составленный нашим соотечественником, архимандритом Высоцкого монастыря Афанасием, названный им «Оком церковным» и лежащий в основе всех последующих русских списков Иерусалимского устава до печатных московских изданий его включительно 580 , был написан этим архимандритом опять же в Константинополе, в монастыре Богородицы Пе-ривлепто 581 . |
| В Син. втором июля 16. См. 16 июля Полный Месяц. Востока Т. II. Печатный Устав Великой Константинопольской Церкви Месяцеслов печатного устава Великой Константинопольской Церкви согласован с иерусалимским, исключая немногие дни. Синаксарь его содержит только великие праздники и памяти немногих святых известнейших. Так в сентябре 1 начало индикта, пр. Симеона столпника и собор Богородицы Миасинской, 6 чудо арх. Михаила в Хонех, 7 препразднство Рождества Пресв. Богородицы и св. муч. Созонта, 8 Рождество Богородицы, 9 Иоакима и Анны, 12 отдание праздника, 13 память обновления храма Воскресения и препразднство честного креста и св. муч. Корнилия, 14 Воздвижение честного креста, 16 св. великомуч. Евфимии, 20 св. великомуч. Евстафия, 21 отдание Воздвижения, 23 зачатие честного Предтечи, 24 память чуда Богоматери на острове Кифиреком (Чериго) и св. первомуч. Феклы, 26 преставление Иоанна Богослова. В марте только 9 мучч. 40, 25 Благовещение Богородицы. В апреле только 23 великом. Георгия, 25 ев. Марка. Более замечательное в другие месяцы: окт. 20 св. великомуч. Артемия и пр. Матроны Хиополитанские († 1462) и пр. Герасима (нового Афонского). Дек. 9 зачатие Богородицы и обновление храма Воскресен. в Иерусалиме. 7 июля св. муч. Кириаки. Мы имели под руками печатн. Издания Устава 1838, 1868 и 1897 г. Первое печатное издание было в 1545 году. Оно было много раз повторяемо; в 1603 году было издание значительно исправленное 191 . Славянские редакций Иерусалимского Устава Проф. Мансветов, при писании своего сочинения под названием: Церковный Устав (1881 г.), как видно, не мало пользовался нашею книгою: Полный Месяцеслов Востока (1875 и 1876 г.). Исследование у него о славянских редакциях иерусалимского устава полно. Нам нет надобности входить во все подробности вопроса об редакциях, так как синаксари или показания празднований святым во всех редакциях почти одинаковы, потому скажем кратко о редакциях славянского устава. Прежде всего перевод иерусалимского устава с греческого языка на славянский сделан в Сербии. |
| Этому способствовали, во-первых, постоянные близкие взаимоотношения между обоими патриархатами. Во- вторых, сама лавра прп. Саввы Освященного, являвшаяся центром духовного просвещения в Палестине и, отсюда, имевшая исключительно большое значение в истории Иерусалимского устава, обладала рядом филиалов далеко за пределами Иерусалима Наряду с этими причинами, можно сказать, внешнего характера, обеспечившими распространение Иерусалимского устава далеко за пределами его родины, была еще одна причина, немало содействующая успеху его распространения, вытекавшая из характера самого устава. Иерусалимский устав отличался не только от устава Великой константинопольской церкви, но и от константинопольских монастырских, в частности от виднейшего из них Студийского, простотой в смысле доступности отправления по нему богослужения Это качество устава тем более становится ценным в Константинополе в начале XII столетия в условиях разгрома его крестоносцами (1204 г.), когда патриарх должен был покинуть столицу и переселиться в Никею и когда многие константинопольские монастыри, в том числе и славный своим уставом Студийский, подверглись опустошению и разрушению. Начавшееся с этого времени постепенное ослабление мощи империи, а с нею и связанной с государством бытовыми и экономическими узами Церкви, тем более способствовало успешному распространению Иерусалимского устава. XII век можно считать временем повсеместного распространения Иерусалимского устава на Православном Востоке» 12 . Теперь, когда причина исчезновения второй песни известна, возникает вопрос: не следует ли восстановить целостность канона? Ведь девятипесенная структура канона изначально толковалась как изображение небесной иерархии и ее песней (Иоанн Зонара). К восстановлению второй песни побуждает и следующая, к сожалению, уже давно сложившаяся, «традиция» — упускать из утрени стихословие библейских песен, когда вместо библейских стихов мы читаем припев к тропарям канона. Но если таково нынешнее положение дел, то желательно было бы, чтобы вторая песнь снова, как и раньше, заняла свое подобающее место в каноне, а так же и в церковном творчестве. |
| Нельзя трудящемуся рабочему человеку выстаивать за богослужением 2 1 / 2 часа» и говорил о необходимости «устранить длинноты службы», – с другой же, утверждал, что «сокращения церковного Устава для нас не желательны» 857 . Н.Ф. Миклашевский также выступал против сокращения устава, но одновременно – за упразднение всех кафизм и замену их проповедью 858 . Епископ Якутский Евфимий считал, что любители церковного устава отнесутся с осуждением к его переработке; с точки зрения самого епископа, усовершенствование богослужения должно искать «не на пути сокращения устава, а на пути его удлинения». Вместе с тем владыка считал, что выполнение предлагаемого богослужебно-уставного минимума займет слишком много времени, а потому подобные меры не прекратят «богослужебной анархии» 859 . Соблазнительным считал указание от лица Собора определенного объема сокращений и Н.И. Знамировский, предпочитавший указать на особо недопустимые нарушения устава из встречающихся в практике 860 . «Народ ко всяким изменениям отнесется с подозрением», – предупреждал сельский священник из Пензенской епархии Евфимий Куликов 861 . Представители простого народа на Соборе подтверждали это опасение. Казак Ф.Г. Зибарев сказал: «Что до изменений в церковном уставе, то здесь я не согласен, согласно данному мне избирателями поручению, уступить ни одной точки» 862 . Все сокращения – от лености и нерадения, «служить надо не народу, а Богу, людей нет, ангелы стоят и молятся», потому никакого минимума не надо, – решительно заявил крестьянин Вытегорского уезда А.И. Июдин 863 . Его поддержал бывший старообрядец вятский крестьянин И.В. Курбатов, сообщивший, что он никогда не перешел бы в Православие, если бы богослужебный устав был неполон; минимум не нужен, исполнять же устав следует по силе (то есть, по-видимому, как придется) 864 . «Устав должен быть неприкосновенен, но осмысленное сокращение богослужения может быть (...) Я против искажения устава», – сказал единоверческий священник Петр Волков, полагавший, вероятно, что меру этой осмысленности лучше устанавливать каждому самостоятельно 865 . |
| В Русской Православной Церкви издавна сложилось высокое уважение к овеянному святостью его составителей богослужебному Уставу. Требования Церковного устава долгое время выполнялись неукоснительно. Чтобы приблизить выполнение Устава к условиям приходской жизни, с течением времени был применен особый литургический прием, известный под названием многогласия, – одновременного чтения и пения различных, следующих друг за другом частей богослужения. Но само содержание Устава оставалось неизменным. Указания Устава о порядке совершения богослужебных последований и их количестве, как и прежде, уважались и исполнялись. В конце XVII века многогласие было запрещено. Тогда возник новый прием приближения Устава к практике, существенно отличавшийся от многогласия: перечень требований Устава стали сокращать. Это происходило не сразу. Традиция пунктуального отношения к Уставу соблюдалась долго. Но постепенно с Уставом стали обращаться вольно и высокие цели Устава стали забывать. Литургика Православной Церкви в соответствии с догматическим учением о связи между торжествующей Небесной Церковью и воинствующей земной придает особое значение, чтобы мысль верующих была постоянно направлена на укрепление этой связи в религиозном сознании. В содержании богослужений постоянно упоминается о ней как о непреложном пути к спасению. Об этом напоминается в ектениях, отпустах и других частях последований. К усвоению верующими этой мысли направлено и введение в последование утрени на всенощном бдении молитвы «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое», представляющей собою евхологическое (герч. «евхи» – молитва , «логос» – слово молитвословное) раскрытие догмата о связи между Небесной и земной Церквами. Небесная Церковь , к заступничеству которой молитвенно обращаются верующие, предстательствует за них пред Богом. Молитва содержит литургийный каталог святых как обязательную часть. Без него прежде всего ослабляется догматический характер молитвословия. С другой стороны, через этот каталог сохраняется тематическая связь молитвословия с последующим содержанием всенощного бдения (канон), раскрывающая святоотеческую мысль, что «любезна ангелам и человекам памяти святых» (святой Ефрем Сирии; † 373 г.). |
| месяц. стр. 180). Утверждению в нашей богослужебной практике устава иерусалимского не мало способствовало полное его господство в практике церкви восточной, от которой находилась, как известно, в постоянной зависимости наша церковь и самый тон этого устава как раз отвечал потребностям времени. Россия к XV веку окрепла значительно после пережитых ею бед и готова уже была сделаться самодержавным царством. Русский народ, причиною всех бед считавший Божие наказание, обратился к исполнению формальных обязанностей христианина с небывалым усердием, которое поражало и не только западных путешественников, но даже единоверцев приезжих с востока. Благолепие храмов, торжественность и продолжительность богослужения обращали внимание всех, кто сталкивался с русскими этого времени. Службы иерусалимского устава в сравнении со студийским действительно отличались полнотою, продолжительностию и главное торжественностию. Многое, что, по уставу предшествующему, только читали, теперь положено было петь; те дни, в которые прежде службы правились обыкновенные, теперь заменились праздничными и т. д. Ко всему этому нужно прибавить, что утверждению иерусалимского устава в богослужебной практике нашей церкви предшествовало появление несколько раньше миней, расположенных по этому уставу (Ibid, стр. 186), которые как бы были его предтечею, приготовившим ему свободный путь. Здесь, по нашему мнению, находится одна из причин, почему эта замена одного устава другим совершилась почти незаметно, тихо и мирно. А главная причина, конечно, заключается в том, что она совершилась без всяких насилий, официальных предписаний, принудительных бумаг с угрозою за ослушание, дело предоставлено было времени и совести каждого. Отсюда, наряду с уставом иерусалимским, мы встречаем продолжающееся еще господство устава студийского. Красноречивым подтверждением этой мысли может служить то обстоятельство, что до нас сохранились списки студийского устава даже и от XV века (Опис. ркп. м. Синод, биб. отд. III,, ч. I, стр. 274 96 ; Полн. |
|
|
