| Бесспорно, это положение теории для нас чрезвычайно важно, потому что кто же не может видеть, что оно стремится разрушить все наши воззрения на сущность и происхождение религии. Рассмотрим же его обстоятельнее. В подтверждение данного положения Спенсер приводит многие факты, которые вообще выражают верование некоторых диких народов, что их умершие предки (вожди) суть боги. Но можно ли, как делает это Спенсер, заключать отсюда, что боги вообще суть предки? Т.-е. говорят ли данные факты о первоначальном возникновении идеи Бога и веры в Него, или же только о перенесении на предков идеи Божества, возникшей и существовавшей у людей ранее и независимо от культа предков? Если бы вера в Бога действительно возникла среди людей впервые из культа предков, если бы чествование предков ради страха пред ними было последним основанием ее, то культ предков повсюду являлся бы начальным моментом религии, чествование умерших и страх пред ними повсюду предшествовали бы или, по крайней мере, сопутствовали бы ей. Невозможно же, в самом деле, выводить веру из одной из ее позднейших форм или обосновывать ее на несуществующих сердечных чувствованиях и отношениях. Но чем дальше идет сравнительное изучение религиозных верований диких народов, тем бесспорнее становится тот факт, что религиозное чествование предков есть лишь один из многочисленных видов религиозных верований, что во многих случаях его предваряют другие формы веры; что весьма многие племена (напр. кочующие и жестоко относящиеся к старым людям) имеют религиозные верования, ничего не зная о культе предков. Таким образом, несомненно и очевидно, что культ предков не есть безусловно необходимое изначальное условие веры в Бога. Очевидно также и то, что и приводимые Спенсером случаи, когда религиозные верования у того или у другого народа сводятся почти к одному культу предков, говорят не о первоначальном зарождении идеи Бога, а лишь воплощении ее, как ранее данной, в культе предков. – Еще решительнее говорит против данного пункта анимистической теории тот факт, что в начале своей истории человечество, хотя и не везде одинаково чисто, чтило единое Божество и что культ предков на ряду с другими формами многобожия стал появляться лишь в позднейшие времена. |
| В противоположность философии, ограничивающейся областью знания, религия, таким образом, обнимает все стороны душевной жизни, в их отношении к Богу. Вот почему религия не довольствуется познанием Бога или верою в Него, но проявляется и в жизни по вере, в обрядах, выражающих наши чувства к Богу, в таинствах (действительных или мнимых), посредством которых человек надеется входить в более непосредственное общение с Божеством и, наконец, в надежде еще более близкого и совершенного общения с Богом в жизни будущей. Вообще религия есть жизнь, между тем как философия есть одно знание. 3. Если религия по своей сущности не обнимается одним знанием, хотя бы и религиозным, то в ней очевидно и нельзя видеть выражение одной потребности к званию и ее единственным источником и руководителем считать разум. И, действительно, религиозная жизнь возникает и развивается не из простого знания или содержания нашего ума, но из всей нашей души, как ее природное неотъемлемое свойство, свидетельствующее о неземном ее призвании среди окружающего мipa. Что первоначальный источник религиозной жизни не заключается в простой потребности к знанию, в этом может удостоверить всякого личный опыт, если кто хоть сколько ни будь вникает в смысл и характер собственной религиозной жизни. В том же убеждает и история. По свидетельству ее, существуют таки дикие племена, которые, можно сказать, стоят вне всякой степени образованности, едва умеют сосчитать до 5, но которые тем не менее имеют религию, способны к живому религиозному чувству. Религию подобных племен, очевидно и бесспорно, уже никак нельзя признать результатом какого-либо общего мiponpeдcmabлehuя и даже пыток к нему; т.-е. здесь не может быть и речи о рассудочном дохождении до идеи Божества. Затем, факт несоответствия между религиозным развитием и развитием философии среди культурных народов также решительно говорит против мысли о происхождении религии из деятельности одних познавательных сил нашего духа. Ибо если бы только потребность мысли и знания была тем внутренним мотивом, который движет и заправляет развитием религий, то в таком случае и процесс возникновения и развития различных верований должен был бы совпадать с развитием и видоизменением понятий, мышления о Божестве, процесс религиозный с философским. Но не то мы видим в действительности. Научное или философское знание никогда не было положительным мотивом, возбуждавшим и обновлявшим религиозную жизнь; с другой стороны, философское размышление о религиозных предметах, отвлеченное и холодное, вовсе не бывает моментом наибольшего религиозного возбуждения, наивысшей религиозной настроенности. Ясно, что решил по своему существу не тождественна с деятельностью разума и психические ее основы шире, и цели ее выше целей последнего. |
| § 38. Отличие пророчеств от предчувствий и обыкновенных предведений и предсказаний. Нечто подобное пророчествам мы встречаем, по-видимому, в обыкновенной жизни человеческой, в обыкновенных проявлениях человеческого духа. Так, некоторые люди обладают так называемым предчувствием, по которому могут в известной мере предвидеть и предсказывать будущее; другие и положительно предсказывают будущее, и притом совершенно верно: например, врач предсказывает выздоровление или смерть больного; астроном – появление какой-либо кометы, или же солнечное, либо лунное затмение; политик – войну между известными народами и т. п. Но пророчества, о которых мы говорим, как сверхъестественном признаке божественного откровения, существенно отличаются от этих, по-видимому, сходных с ними, обнаружений духа человеческого. Так называемое предчувствие обыкновенно бывает темное и неопределенное: человек предчувствует что – то, но что именно – сам не знает, и только тогда, когда случится с ним что-либо необыкновенное, особенно радостное или скорбное, ему кажется, что это именно он и предвидел, предчувствовал. С другой стороны, предчувствие всегда касается будущей судьбы только самого предчувствующего и немногих ближайших и любимейших ему лиц, и далее этого тесного кружка не простирается. Истинные же пророчества, напротив, всегда бывают ясные и определенные и касаются не судьбы только самого пророка, или ближайших ему лиц, а часто судьбы людей, которых пророк никогда и не видел, и даже целых царств и народов, которые при жизни пророка еще и не существуют (таково, например, пророчество Исаии о Кире, царе персидском, изреченное почти за двести лет до явления Кира, 44, 28: 45, 1 и след.; таково же пророчество Даниила о нескольких царствах, имеющих преемственно следовать одно за другим, 2, 37 – 45). Предсказания врачей, астрономов, политиков основаны на наблюдениях вековечных законов природы и опытах ежедневной жизни человеческой и имеют предметом своим события необходимые, так же естественно вытекающие из других событий, как в правильном силлогизме заключение вытекает из посылок. |
| В новое время (со времени появления христианства) о всеобщности религии свидетельствуют христианские миссионеры, также ученые путешественники и исследователи. Те и другие, переплывая моря, проходя дотоле непроходимые леса и пустыни, открывая новые земли, нигде не встречали людей, которым были бы чужды всякие религиозные понятия; напротив, всюду находили понятия о божестве, хотя и дикие, религиозные верования и обряды, хотя и весьма грубые. Вообще ученые самых различных направлений в настоящее время признают твердо доказанным результатом всех этнографических изысканий и исследований – тот факт, что при условиях вполне тщательного и беспристрастного, словом, строго научного наблюдения, никогда и нигде не было найдено ни одного народа, ни одного целого человеческого племени, кои не имели бы каких либо религиозных обнаружений. Если же некоторые мало известные народы древности и некоторые дикие племена нового времени выставлялись и выставляются иногда безрелигиозными и безбожными, то подобные свидетельства, по количеству очень немногочисленные, признаются не заслуживающими доверия даже со стороны таких ученых, которые, по их не расположенности к положительному христианству, отнюдь не могут быть заподозрены в пристрастии. По мнению даже таких лиц, подобные свидетельства обязаны своим происхождением именно, не соблюдению вышеозначенных условий строго научного наблюдения. Так, одни из подобных свидетельств, говорят они, появлялись благодаря поверхностному и одностороннему наблюдению. При более близком знакомстве с некоторыми из диких народов, у которых сначала не замечали следов религий, оказывалось, что народы эти не имели только развитого культа, т. е. развитых внешних обнаружений и форм богопочтения, или же скрывали свои религиозные обнаружения от посторонних наблюдателей: дикари вообще с крайнею неохотою посвящают чужестранных путешественников в тайны своих верований. Другие – благодаря тому, что путешественники, недостаточно знакомые с языком наблюдаемых ими американских, африканских или австралийских племен, не могли умело спрашивать о религии, а дикари, и по трудности выражения религиозных предметов в слове и по суеверному страху, не могли, как должно, давать объяснения касательно ее. Третьи – означают только то, что выдаваемые за безрелигиозные народы исповедуют религию, отличную от религии путешественников. Наконец, – и это главное, – отрицающие религию у известного народа или племени в своих описаниях его нередко сообщают такие факты, которые прямо опровергают их поспешные выводы и заключения относительно безрелигиозности его. Один, напр., путешественник, некто д-р Ланг, сказав об уроженцах Австралии, что они не имеют ничего, что имело бы какие бы то ни было, хотя бы отдаленные, признаки религии, далее говорит, что оспа, от которой часто страдают туземцы, приписывается ими влиянию злого духа (Будиа), что на некоторых собраниях их приносятся молодые девушки в жертву для умилостивления тоже какого-то злого духа. |
| § 8. Самостоятельность религии в ряду других стремлений человека и основанная на этом незаменимость ее ни наукою, ни искусством, ни одною моралью. Происходя из необходимых потребностей человеческого духа и будучи стремлением человеческого духа к Богу, составляющим основу всей его высшей жизни, религия есть, очевидно, нечто совершенно самостоятельное среди всех других обнаружений духовной жизни человека. Это значит, что религиозные стремления имеют безусловное и вечное значение в духе человеческом; они не могут смешиваться с другими духовными стремлениями, напр., стремлениями к знанию, красоте и т. п., – не могут видоизменяться, переходя в другие формы психической жизни, тем более не могут вовсе исчезать и уничтожаться. На этом основана незаменимость религии ни наукою, ни искусством, ни одною моралью. Наука, искусство и мораль могут идти и развиваться в союзе с религией, могут и уклоняться от союза с нею и даже становиться во враждебное к ней отношение; но уничтожить собою религию и стать на ее место – они никогда не могут. Эта истина, очевидная уже из предыдущих рассуждений, подтверждается и историей. У всех исторически известных народов, кроме морали, наук и искусств, всегда была и религия и при том всегда предшествовала наукам, искусствам и морали, давала им от себя начало и жизнь, такое или иное развитие и направление – так что наука, искусство и мораль всегда были произведением религии (см. § 6, 2). Были в истории человечества и попытки заменить религию наукою (такова, напр., французская попытка конца прошлого века – учредить «культ богини разума»); но попытки эти не удавались: люди скоро убеждались в нелепости подобных мечтаний и спешили восстановить попранные права религии. § 9. Краткий обзор рационалистических 5 мнений о происхождении и сущности религии, с разбором и опровержением их. Все многочисленные и разнообразные теории о происхождении и сущности религии могут быть подразделены на два главных вида. К первому относятся механические теории; ко второму – теории психологические. Обзор, с разбором и опровержением, обоего вида рационалистических взглядов на происхождение и сущность религии, кроме глубокого теоретического интереса, во Введении в Богословие имеет важное значение еще в том отношении, что отрицательным путем подтверждаются вышеизложенные нами понятия о происхождении и сущности религии и ее самостоятельности в ряду других обнаружений человеческого духа. |
| Представляя развитие единого божественного плана о спасении человечества и поэтому, составляя одно целое, Новозаветная и Ветхозаветная религии, однако, различаются между собою по степени полноты и совершенства. Божественное откровение, являясь в истории и находясь в связи с различными моментами развития человеческого рода, и не могло быть сообщено сразу во всей полноте и законченности. Ветхозаветная религия образует собою приготовительную эпоху в истории божественного домостроительства о спасении человека. Она назначена была ближайшим образом для одного израильского народа, поэтому многие из ее законодательных и обрядовых постановлений явным образом были приспособлены только к иудеям и даже частнее – к земле иудейской. Самое учение ее – как догматическое, так и нравственное – было не полное, было только приготовительною ступенью к высшему откровению в христианстве. Ветхозаветное откровение, действительно, относится к Новозаветному, как приготовление к совершению, обетования к исполнению, прообраз к существу вещи. Апостол Павел называет весь Ветхий Завет сению грядущих благ, пестуном во Христа, образом будущаго. Но еще Ветхозаветные пророки глубоко сознавали это. Указывая на несравнимое превосходство своей религии пред всеми другими древними религиями, они в то же время устремляли взоры к религии будущего и от Мессии ожидали установления нового высшего завета. (Второз. ΧVIII, 15, 18; Иеремии XXXI, 31 – 35; Исаии II, 2 – 5; Даниила IX, 26, 27). Б. Внешние признаки Ветхозаветного Божественного откровения § 54. Нравственный характер провозвестников ветхозаветного откровения – патриархов, Movceя и пророков. Провозвестники ветхозаветного откровения все отличались высоким нравственным характером, вполне достойным избранников и посланников Божиих. Довольно вспомнить только то, что каждому из детства известно о Ное, Аврааме, Исааке, Иакове, чтобы признать их истинными избранниками Божиими и достойными органами божественных откровений, Моνсей – главный законодатель народа еврейского, также представляет в своем характере высокие нравственные качества посланника Божия. |
| VΙΙΙ. 6). Но райское состояние человека, будучи совершенным и блаженным, не было, однако, конечным его состоянием, т.-е. таким, в котором он раз навсегда осуществил свое предназначение и потому ему больше нечего было желать и приобретать. Нет; в раю жизнь человека только еще начиналась, а потому совершенство и блаженство ее были только зачаточными. По Божественному смотрению о наших прародителях, они должны были с течением времени все более и более развиваться и по мере своего развития достигать высших ступеней совершенства и блаженства, пока не достигли бы полной, предназначенной Богом для людей меры земного совершенства и блаженства. Бесспорно, первые люди от начала создания своего наделены были здоровыми, прекрасно устроенными и согласно действующими силами, как физическими, так и духовными, которые с первого момента они и стали развивать в нормальном направлении под воздействием Самого Бога, непосредственно обращавшегося с ними. Но, прежде всего, свои действенные силы первые люди должны были развивать до возможной степени и укрепить их доброе настроение навсегда. С другой стороны, и самая жизнь, хотя изначала явилась по своей сущности, истинно-человеческою, т.-е. добродетельною и блаженною, однако еще не раскрылась во всей полноте и величии возможного для нее содержания. Так, разум первого человека до падения был, бесспорно, светлым, чистым, способным к самому легкому и точному постижению истины, но он столь же бесспорно, еще не обладал ею в полной мере. Воля их, правда, была свободна, направлялась к добру, но постоянное пребывание в добре и возможно широкое осуществление его было пока еще только целью для нее, а не действительным ее состоянием. Нравственное состояние первых людей было состоянием невинности, а не совершенной святости. Наконец, хотя первые люди обладали всеми необходимыми силами и способностями для выполнения своего назначения – властвовать над всею землею и пользоваться ею для удовлетворения разных потребностей земной жизни и как средством к удовлетворению потребностей своей богоподобной природы, но самого практического по этой части умения и навыка пока еще не имели. В этом отношении, как показала последующая история людей, для них предстояло невообразимо широкое поле деятельности. |
| У различных лиц те или другие достоинства обыкновенно выступают по частям и, кроме того, не достигают возможного наивысшего проявления. Величие в известном отношении так называемых великих людей нередко затмевается величием их преемников в том же отношении. У великих учителей нередко вырастают ученики, которые часто становятся выше своих учителей целою головою. Характер Иисуса Христа безусловно совершен и несравним. Христос имеет бесчисленных подражателей и последователей, но ни одного соперника ни в одном из совершенств, воплощением которых служит Его Богочеловеческий характер. Многие личности (мученики и др.) составляют гордость христианского человечества, но все их заслуги сводятся к Иисусу, Который есть их первообраз; все они относятся не более, как только слабые копии к подражаемому оригиналу. б) В частности – как умственный, так особенно-нравственные качества Иисуса Христа несомненно и непререкаемо указывают в Нем Лице Божественное. Мудрость И. Христа была чрезвычайная, вовсе не человеческая. Чрезвычайна она была в том отношении, что для приобретения ее Он не употреблял никаких средств ( Иоан. 7, 15 ), и в том, что она явно предупреждала Его возраст ( Лук. 2, 52 ), и вообще возвышалась над познаниями всех людей ( Иоан. 7, 46 ; Матф. 22, 46 ). Особенно же она была чрезвычайна в том отношении, что простиралась до сердцеведения, до совершенного знания даже сокровенных помыслов и намерений человеческих ( Иоан. 1, 47; 2, 25 ; Матф. 12, 25 ; Марк. 12, 8 ; Лук. 6, 8 ) и до ясного предведения будущего ( Лук. 19, 43; 22, 34 ; Марк. 13, 9 и (др.). Это такие черты ведения, которые могут принадлежать только одному Богу, по его собственным словам (Иерем. 17, 9; Исаия 44, 7). – В нравственном отношении Иисус Христос представляет нам совершеннейший образ всех добродетелей. Он первый осуществил в своей жизни то, чему учил других, и высочайшая нравственность евангельская кажется еще выше в Его собственном примере. Что может быть глубже Его самоотвержения? Эта полнейшая нестяжательность, это глубокое смирение эта изумительная кротость, терпение и великодушие, с какими Он переносил все; наконец, эта смерть мучительнейшая и поноснейшая, которую, однако ж, Он вкусил добровольно и совершенно невинно, ради других: где найдем мы во всей истории человечества подобные черты? а Его любовь к Богу? Снисход с небесе говорит Он о себе, не да творю волю мою, но волю пославшего мя Отца ( Иоан. 6, 38 ), да разумеет мip яко люблю Отца, и якоже заповедал мне Отец тако творю (13, 31), и в неполноте воли Отца своего Он находит для себя истинное брашно ( Иоан. 4, 34 ); для сего Он смирил себе, послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя ( Филип. 2, 8 ). |
| Очевидно, необходимо допустить, что мирообразовательный процесс, в его движении к конечной цели, направлялся некоторым высшим разумным Существом, непосредственно или посредством сообщения первозданному веществу необходимых сил и целесообразных законов. Итак, Канто-Лапласовская теория образования мipa (если бы даже с течением времени она была окончательно принята в науке, как теория безусловно верная, 33 при правильном разумении ее, оказывается, не имеет резкого антибиблейского характера; наоборот, она необходимо предполагает библейское учение о происхождении мipa, притом в самых существенных пунктах его. Она необходимо приводит, как мы видели, к признанию не только особого высшего разумно-свободного устроителя или «художника» мipa, но и Творца его. Вот почему эту теорию нередко разделяли и разделяют верующие естествоиспытатели и даже богословы (из русских, напр., протопресвитер Сергиевский, Η. П. Рождественский и др.). в) По учению геологии, постепенное образование земли (подобно другим телам мipobым) совершалось чрез охлаждение и сгущение первоначального вещества, которое изначала имело круговое движение около своего центра. Земной шар дошел до настоящего состояния своего только после многих перемен, в продолжение такого длинного времени, для которого едва ли можно составить нам приблизительные числа. Он подвергался многократным и страшным переворотам, из коих каждым заканчивалась одна эпоха его существования и начиналась другая, и в каждую эпоху были на нем особого рода растения и животные, соответствующие известному его состоянию. В свое подтверждение гипотеза ссылается на то, что земная кора состоит из многочисленных пластов, которые имеют в себе окаменелости растений и животных, который будто бы совершенно различны по различию пластов. Как показывают некоторые, ныне наблюдаемые, аналогичные явления (образование известковых натеков, наростание земляных пластов от наносов илу, песку и т. под.), пласты земные, говорят геологи, под влиянием охлаждения и сгущения могли образоваться только в течении необычайно продолжительного времени. |
| во Второзак. 4, 36; «чтобы ты знал, что только Иегова есть Бог (Элогим) и нет еще кроме Его»; см. еще Второзак. 10, 17 и др.); кроме того, в одном месте книги Исход (7, 1) именем Элогим назван Movceй... Те из защитников многобожия первоначальной религии иудейской, которые относили время возникновения монотеизма в ней ко времени Movceя, в подтверждение своего мнения указывали между прочим на то, что Movceй первый сообщил им новое дотоле будто бы совершенно неизвестное евреям имя Божие – Иегова, которое выражает собою понятие о едином всесовершенном Боге. Но имя Иеговы встречается в Библии гораздо раньше Movceя ( Быт. 4, 26 ); оно произносится уже устами древних патриархов ( Быт. 28. 20, 21 ). Многие древнейшие собственные имена еврейские своим сходством со словом Иегова (напр. Иеховеда, мать Movceя и др). также ясно показывают, что это имя Божие было известно среди иудеев раньше Movceя. И, действительно, откровение его Movceя при купине не было откровением нового, дотоле вовсе не слыханного, Бога. Это видно из самого рассказа об этом откровении ( Исх. 3, 13 – 18 ), 27 – усматривается и из того соображения, что евреи едва ли приняли Movceя и послушались его, если бы он стал распоряжаться их судьбою от лица этого, предполагаемого неведомого им, Бога. Наконец, если бы при прор. Movcee и в связи с именем «Иегова» среди древних евреев действительно наступил новый, высший (монотеистический) момент в религии по сравнению с раннейшим ее состоянием, когда сообразно с именем Божества – Элогим господствовало многобожие, то в Священных книгах их непременно должны были бы сохраниться следы этой смены двух различных до противоположности направления еврейской религии, как в подобных случаях это мы находим в других религиях древности. Предполагаемая смена направлений должна была бы неизбежно породить борьбу их между собою, вызвать различные недоразумения или, по крайней мере, сказания о генерациях божеств (срав. § 94, 3.): следы чего-либо подобного и должны были бы сохраниться в Священных книгах В.Завета. |
|
|
