| которые решительно утверждают абсолютное существование единственно только за Иеговою ( Bmop. IV, 36; X, 17 и д.; 30 во 2-х, из названий, которые приписываются в Библии языческим богам. Языческие боги называются здесь elelim – ничто, tohri – пустота, segerer – ложь, призрак, metim – мертвые и пр. Итак, все попытки рационалистов истолковать древние еврейские воззрения на Божество в языческом смысле и таким образом, в религиозном отношении поставить древних иудеев в один уровень со всеми другими народами древности, доказать, что возвышенный монотеизм древнееврейской религии есть явление позднейшее в истории ее, во всяком случае не изначальное, на деле оказываются совершенно тщетными. Наоборот, во всей своей неприкосновенности и полной силе должны остаться свидетельства Библии, что избранный народ издревле чтил единого истинного Бога. Притом, изначальное ли, или позднейшее явление представляет монотеизм в Ветхозаветной религии, во всяком случае, он есть явление исключительное и беспримерное во всей истории древнего мipa, в котором ни одна из исторически-известных религий не имела формы чистого монотеизма ни в более ранние, ни в позднейшие времена своего существования. А как явление исключительное и беспримерное в истории древнего Mipa, Ветхозаветный монотеизм своим возникновением и сохранением среди иудеев, очевидно, мог быть обязан действию только некоторой особенной вышеестественной причины. Такую причину Библия и указывает в сверхъестественном божественном путеводительстве еврейского народа. С точки зрения естественного развития еврейского народа библейский монотеизм, с его глубоко жизненным и высоконравственным характером, резко выделяющий ветхозаветную религию из круга всех других древних религий, должен бы был навсегда остаться неразрешимою загадкою, как в этом убеждает несостоятельность рационалистических способов естественного объяснения возникновения и развития его. д) И действительно, ни один из всех четырех способов, которые в новейшее время преимущественно употребляются рационалистами для объяснения естественного происхождения монотеизма в ветхозаветной религии, не выдерживает критики: α) Первое объяснение происхождения библейского монотеизма из общих природных особенностей симитической расы (из ее склонности к концентрации и пр.) не оправдывается историей народов симитического племени, которая показывает, что, за исключением израильского народа, все прочие народы этого племени не сохранили чистоты первоначальной религии, впали в политеизм. |
| § 43. Краткое обозрение ложных мнений о сущности и происхождения Ветхозаветного учения о единобожии. Рационалисты прошлого и настоящего века неоднократно пытались доказать, что учение древних иудеев о Боге как по своей сущности, так и по своему возникновению и развитию не представляет ничего особенного по сравнению с учением о божестве древнего язычества и что потому для объяснения его нет никакой нужды в допущении сверхъестественного божественного откровения. Попытки к проведению и обоснованию подобного взгляда весьма многочисленны и довольно разнообразны. По возможности объединяя их, мы можем сущность всех их выразить в следующих положениях: библейский монотеизм есть явление сравнительно позднейшее среди иудейского народа, хотя в Библии он и представляется изначала существующим среди этого народа. Он возник именно или только со времени Моисея, как утверждают одни рационалисты, или во время плена Вавилонского, как утверждают другие, или даже после плена Вавилонского, как утверждают третьи. Ранее же, начиная с древнейших времен, Евреи были, по мнению одних рационалистов, политеистами точно также, как и все народы древности; по мнению других, хотя Евреи и поклонялись единому Богу, но их Бог был олицетворением сил природы, а не духовным премирным существом; по мнению третьих, Евреи почитали Иегову своим национальным Богом и, следовательно, видели в Нем существо ограниченное и признавали языческих богов за действительные существа. Но когда бы ни появился монотеизм среди Евреев, во всяком случае, своим возникновением, по учению всех рационалистов, он обязан не сверхъестественному Божественному откровению среди них, а естественным причинам. В новейшее время главное влияние на образование своеобразного склада религиозных воззрений еврейского народа обыкновенно приписывается различными рационалистами какому-либо из следующих четырех факторов: или а) общим природным особенностям симитического племени, или б) индивидуальным особенностям умственного и нравственного характера собственно иудеев или в) особым условиям их исторической жизни: долговременному пребыванию в пустыне, кочевому образу жизни; или наконец, г) влиянию отдельных выдающихся лиц из их среды (вождей и пророков). |
| Словом, все они в той или другой степени напоминают тех книжников и фарисеев, о которых говорится в Евангелии и которые являются прямою противоположностью нашему Спасителю. Вероятно ли, чтоб современные явлению христианства иудеи могли создать характер, который во всех отношениях уклоняется от их национального типа и нимало не соответствует тем чертам, которые вследствие воспитания, обычаев, патриотизма казались современным иудеям самыми прекрасными и наилучшими и наиболее привлекательными чертами в человеке? Еще менее оснований предполагать, чтобы евангельский образ И. Христа был создан каким-либо языческим народом в ту эпоху, когда возникло христианство. Не говорим уже о том, что перенесение родины христианства с иудейской почвы на языческую решительно противоречит историческим данным, которые непререкаемо убеждают, что христианство вышло из Палестины и от иудеев. Главное – кому неизвестно, что представляло собою греко-римское язычество времен Христа! В передовых классах оно лишено было всяких высших нравственных идеалов, преисполнено было отчаяния, сомнения в истине и самой гнусной развращенности, в низших страдало крайним невежеством и грубым суеверием. Могло ли это разлагавшееся, отживавшее свой век язычество породить евангельский образ Христа, исполненный положительного содержания, неземной чистоты и в то же время глубокой жизненной правды, сделавшейся навсегда живым идеалом для всех людей? Невозможность признать такой характер Господа нашего И. Христа изобретением естественно ведет к признанию историчности его, т. е. несомненной деятельности. Иисус Христос явился на земле именно в такое время, когда внутреннее и внешнее состояние тогдашнего мipa ясно указывало на приближение благодатной поры обновления человечества чрез обетованного Спасителя, и когда не только иудеи, но и язычники с особенным нетерпением ожидали Его пришествия. Народ иудейский видимо уже отжил тогда свое время и срок избрания его приблизился к концу; пророчество давно уже прекратилось в нем: князь от Иуды оскудел, когда угасла фамилия Маккавеев и во главе иудейского царства явился иноплеменник; седмины Даниловы, указывавшие на время пришествия Мессии, исполнились. |
| 3 Николай Иванович Ильминский , ориенталист и педагог. Закончил Казанскую духовную академию. В Дамаске, Константинополе и Каире изучал арабский, турецкий и персидский языки. Преподавал восточные языки в Казанской духовной академии. С 1872 г. Ильминский был назначен директором Казанской инородческой духовной семинарии. Для крещеных татар по его почину были организованы специальные школы. Ильминский перевел на татарский, киргизский, и другие языки ряд учебных пособий, церковные книги и отдельные богослужебные тексты. 5 Аналогичные идеи можно обнаружить в программном докладе Комиссии по исправлению богослужебных книг (1907 – 1917): «Непонятность текста наших богослужебных книг зависит, не считая присутствия в нем некоторых уже архаических оборотов и выражений, главным образом, от излишней буквальности перевода. … Соответственно этому, стремясь сделать наш богослужебный текст возможно более понятным, Комиссия старалась …, не заменяя слов, изменить их расстановку» [Кравецкий, Плетнева 2001: 84]. 6 В программном докладе Сергиевской комиссии говорится о необходимости заменять «прямой речью такие обороты, как винительный с неопределенным, родительный самостоятельный» [Кравецкий, Плетнева 2001: 84] 7 В относящемся к декабрю 1907 г. докладе Комиссии по исправлению богослужебных книг говорится, что «Комиссия старалась удалить из текста слова и речения архаические («оброщение», «оляденевший») и искусственно сочиненные с греческого» [Кравецкий, Плетнева 2001; 84]. 8 В дискуссиях о богослужебном языке начала XX века и в документах Комиссии по исправлению богослужебных книг эти слова называются «устаревшими». 9 При исправлении Триоди Постной и Цветной в 1907–1912 гг. иже в функции артикля последовательно исключалось или заменялось на причастие от глагола быти. 10 В относящемся к 1907 г. Докладе Комиссии по исправлению богослужебных книг говорится: «В тех же видах сделать наш богослужебный текст наиболее понятным, проф. А.А. Дмитриевский возбудил вопрос, нельзя ли в наших богослужебных книгах ввести обычную, а не славянскую пунктуацию (то есть знаки вопросительный и восклицательный и пр.) или, по крайней мере, расставить знаки препинания соответственно смыслу речи. Теперешняя наша пунктуация часто воспроизводит греческую, имевшую целью отметить лишь стихотворные строки, и,конечно, иногда может скорее затемнить речь, чем облегчить ее понимание. … Комиссия решила вопрос о введении русской пунктуации представить на благоусмотрение Высшей церковной власти, полагая, что если такое введение признано будет желательным, то его может сделать легко сама типография при печатании» [Кравецкий, Плетнева 2001: 85]. В ответном определении Синода рекомендуется «Пунктуацию оставить прежнего славянского образца, изменив лишь расстановку знаков сообразно смыслу речи» [Кравецкий 2001:86]. |
| 51 Слово это производят от сабеян или сабейцев – прежних жителей теперешней аравийской провинции Иемен, главный город которой – Саба: они первые, будто бы, стали обожать светила небесные. Другие производят это слово от еврейского цеба – сила звездная. 52 Платон ссылается, напр., на λоγос παγαс: «смерть есть уничтожение, или, согласно предания, какая-то перемена и переселение души отсюда в другое место“ (Аполог. Сократа, XXIII.). 53 Внешние причины, которыми одними иногда пытаются объяснить появление и развитие язычества, как именно внешние, временные и случайные, сами по себе действительно никогда не могли породить язычества, которое представляет собою глубокий переворот в религиозной жизни человечества и отличается необыкновенною распространенностью и устойчивостью. Да и вообще внешние причины могут играть роль в жизни человека только под условием некоторого соответствования их внутренним запросам его духа, хотя бы первоначально неясным и неопределенным. 54 Священные книги Китайской религии: 5 Цзин или Кин и 4 Шу. Изъ 5 Цзин или Кин (Кин значит книга) первая И-кин – книга перемен или прекращений – содержит в себе древнейшие предания Китая, выраженные 64-мя знаками, из коротких, вертикальных и горизонтальных, белых и черных, цельных и ломаных линий, которые обставлены словами текста и объяснениями на них. Подлинный смысл содержания этой книги трудно уразуметь. Содержание книги составляют мысли о сущности природы и нравоучительные. 2-я Шу-кин – книга повествования – заключает в себе историю Китая с императора Яо по 7 в. до Р. X. 3-я – Ши-кин – книга песен – содержит в себе нравоучительные народные песни (311 песен). 4-я – Ли-кин, в которой описываются законы приличия. 5-я Чунь-цзю – изображает историю Китая с 721 г. по 480 до Р. X. Эти книги – труд более древних, чем Конфуций, писателей; Конфуций только собрал их. Первая книга Шу – заключает в себе беседы Конфуция с учениками и составлена этими последними. 2-я книга Шу содержит в себе объяснения нравственных воззрений Конфуция. Составление ее приписывается Цан-цзы, ученику Конфуция. 3-я – содержит учение о средине или о началах нравственной деятельности, рисует идеал китайского мудреца. 4-я – заключает в себе истолкование учения Конфуция позднейшим философом Мэн-цзы. |
| 3) Наконец, разбираемые теории развития религиозного сознания не могут быть оправданы – ни исторически, ни психически. Со стороны исторической против этих теорий говорят следующее факты. 1. Исторический процесс развития языческих религий, который в каждой религии состоял в постоянном осложнении верований, в постепенном возрастании и размножении числа богов и мифических сказаний о них с одной стороны, с другой – в постепенном понижении религиозных верований язычников, как и всей их жизни, в отношении нравственном. Осложнение религиозного сознания в язычестве происходило двумя путями: а) внешним, т. е. посредством заимствования культов и богов языческими народами друг от друга, когда они приходили в соприкосновении друг с другом или благодаря торговым сношениям или чрез завоевание (примеры в Греко-Римской религии); б) внутренним, вследствие постоянного видоизменения живого языческого религиозного сознания. Живое, неустойчивое, в силу коренной фальши язычества никогда ничем не удовлетворяющееся, религиозное сознание язычества постоянно вызывало все новых и новых богов, причем, однако ж, и старые боги не исчезали совершенно, удаляясь лишь в религиозном сознании на задний план. Более крупные и заметные смены богов религиозное сознание язычества выражало в мифических представлениях о различных генерациях богов, из которых каждая последующая являлась более сложною и разнообразною, чем предыдущая. Примеры на это мы имеем во всех религиях языческих, особенно же принадлежащих культурным народам. 2) Общее всем народам историческое предание, которое к простоте и несложности первобытных верований прибавляет новую черту – совершенства и высоты. Общий голос религиозного предания всех языческих народов, выражающийся в сказаниях о золотом веке и т. под., тот, что в древности люди были ближе к божеству, чем впоследствии, и что религиозные понятия были тогда чище и возвышеннее. Та же мысль о простоте и сравнительном совершенстве первоначальных верований встречается очень часто у древних историков и философов, например Геродота, Платона, 52 Аристотеля и особенно позднейших. 3. Следы единобожия, сохранившиеся в языческих религиях (§ 95). Все эти факты не только совершенно не объяснимы с точки зрения рассматриваемых теорий, но они положительно говорят в пользу библейского взгляда на историю религии в человечестве. |
| Что сказать об этом новом взгляде иудеев на свою религию и на отношение к ней христианства? Мы уже заметали, что в новом взгляде ученых раввинов на свою религию трудно и узнать то иудейство, каким мы его видим и знаем. То же самое нужно заметить и относительно их взгляда на христианство: христианство, о котором говорят они, совсем не то, какое мы знаем из Евангелии. Как иудейство, так и христианство новых раввинов не есть иудейство и христианство историческое, действительное, а иудейство идеальное, и христианство ими самими сочиненное. И как для представления высочайших совершенств иудейства раввины насилуют прямой смысл своего учения и многие исторические факты обращают в мифы и аллегории, так для оправдания своего взгляда на христианство они игнорируют самые крупные факты евангельской истории и самые важные пункты учения Иисуса Христа. В частности, по поводу этого взгляда еврейских ученых следует заметить еще то, что самые идеи всеобщей любви, равенства, братства и свободы, которые якобы составляют сущность иудейства, – в высшей и совершеннейшей степени провозвещены в унижаемом еврейскими учеными христианстве, откуда они, может быть бессознательно, заимствованы и самими этими учеными. В христианстве же этим идеям дано более крепкое и глубокое основание, чем то, какое дается им в иудействе. Они проповедуются здесь не во имя того только, что один Бог есть Творец всех людей, но и во имя того, что сам Бог есть любовь, что Сын Божий, из любви к людям, принял на себя их плоть и кровь, их вину пред Богом, принес за них в жертву и т. д. III. Магометанство § 112. Общее понятие о магометанстве. Магометанство, или мусульманство, называемое еще исламом, 62 есть религия, основанная и распространенная в VII веке по Р. X. в Аравии неким Мухаммедом или Магометом (32), выдававшим себя за пророка Божия, посланного в мip для окончательного восстановления в роде человеческом единой истинной религии, какой еще в раю научил Бог наших прародителей. Магометанство признает единого Бога, Творца и Промыслителя всего, бессмертие человека и будущую загробную жизнь с ее наградами и наказаниями. Но эти здравые религиозные истины, заимствованные частью из древнего иудейства, частью из христианства, Магомет сильно исказил и обезобразил, примешав к ним много чуждых им элементов из Талмуда, из христианских апокрифов, из арабских и других языческих преданий и, наконец, от своего собственного измышления. Не излагая подробно системы магометанства, мы укажем здесь только на более выдающиеся заблуждения этой религии. 63 |
| п. Но хороший вообще характер его, как частного человека, далеко не годится для пророка или посланника Божия, каким выдавал себя Магомет. Во-первых, известно, что Магомет подвержен был эпилептическим припадкам. Болезненное, неестественное состояние во время этих припадков и понято было сначала самим Магометом, а потом и его друзьями, как общение его с ангелом Гавриилом и откровение ему Аллаха; но многие тогда же прямо называли Магомета сумасшедшим и лжецом и требовали от него чуда, как доказательства его божественного посланничества. Другая черта в его характере, недостойная пророка Божия, это – через чур уже большая слабость его к женщинам. Для каждого из мусульман число жен он ограничил четырьмя, а сам имел их семнадцать и, сверх того, многих наложниц. Мало того: он уверял своих последователей, что Аллах в откровении своем предоставил ему одному, в виде преимущества пред прочими верующими, самую широкую свободу в выборе себе жен. Несмотря, однако ж, на это Магомет все-таки, подобно всем прочим мусульманам был ревнив к своим женам до того, что не позволял им выходить со двора, разговаривать с чужими мужьями без покрывала и даже запретил им выходить замуж после его смерти. Приключения его гаремной жизни нередко условливали собою появление и характер того или иного откровения Божия, или нового стиха в Коране. Так, застигнутый на тайном свидании с одною невольницею, он поклялся обиженной этим Гавсе не касаться впредь этой невольницы; но, чувствуя трудность сдержать свою клятву, он во имя откровения Аллаха снова дозволил себе обращение с невольницей (Марией Конской). Или: в число жен своих он взял понравившуюся Зейнебу, жену своего усыновленного сына. Это произвело соблазн в обществе его последователей, так как, по существовавшим обычаям, усыновленный сын считался действительным сыном и его жена родною невесткою, запрещенною для отца. Чтобы поправить дело, Магомет от лица Аллаха объявил, что обычай назвать приемыша сыном – безумный и даже греховный обычай, и что сам Аллах повелел ему жениться на Зейнебе. |
| § 115. Нравственное учение магометанской религии. Из нелепого представления о Боге вытекает у Магомета и нравоучение далеко не безукоризненное. Так как нельзя любить Бога-деспота, то Магомет почти вовсе и не учит о любви к Богу, а внушает своим последователям один только страх к Нему. «Достойнейший пред Богом тот, кто более боится Его», говорит Магомет; самые даже ангелы поклоняются Богу из одного страха к Нему. Далее, где нет любви к Богу, там не может быть и истинной любви к человеку: поэтому если Магомет и предписывает иногда гуманные отношения к ближним (напр. подаяние милостыни), то ограничивает понятие ближних одними только мусульманами; ко всем же остальным людям он внушает своим последователям одни враждебные чувства, заповедуя всячески чуждаться и гнушаться неверующих (кяфиров). Но этого мало: так как Аллах слишком самолюбив и ревнив к своей единодержавной власти, то ему, конечно, могут быть более или менее угодными только люди, исповедующие его безусловное единство (каковы мусульмане) и не может быть никого противнее тех, которые так или иначе умаляют его единодержавие присоединяя к нему другие божества (каковы все прочие народы). Таким образом, одни только мусульмане угодны Аллаху и достойны его благоволения и их религия – наилучшая и единственно-истинная между всеми религиями; все же прочие народы суть враги Аллаха и их религии – мерзки в очах его. Отсюда – самая первая и священная обязанность всякого мусульманина и вместе самая приятная жертва Богу – распространение ислама между неверующими, хотя бы то и насильственное, соединенное с жестокостями и даже убийством. «О верующие!» восклицает Магомет, «когда вы встретите неверных, убивайте их везде, чтоб сделать из этого большую резню... Искушение неверных хуже, чем военная сеча. Сражайтесь с ними, пока не будете страшиться искушения и поклонение будет только единому Богу, – пока они не сделаются мусульманами. Сражайтесь за ислам – религию Бога, и вы будете счастливы. А убиваете их не вы, а Бог; когда бросаешь копье, не ты бросаешь, это – Бог». Такое распространение ислама Магомет называл святою войною, или сражением на пути Божием. Кроме этой войны за ислам Магомет предписал еще своим последователям: а) общественные молитвы, которые они должны совершать ежедневно по пяти раз, в определенные часы, и пред которыми всякий раз должны омываться водою, или, за неимением воды, вытираться пылью; б) подаяние милостыни «родным, ближним, сиротам, бедным, путешественникам» (из магометан); в) соблюдение поста в месяц Рамазан и г) путешествие в Мекку на праздник (хадж) или на богомолье в Каабе – этом главном святилище мусульманском, которое будто бы построено было еще Авраамом и Измаилом, но на самом деле составляло главное идольское капище арабов до принятия ими ислама. Этим и исчерпывается, по Корану, весь круг религиозно-нравственных обязанностей человека к Богу и ближним. |
| С другой стороны и психически невозможно допустить, как предполагают разбираемые теории, чтобы из многобожия могло развиться единобожие в его совершеннейшем виде, чтобы чрез обожание природы человек дошел до представления о Существе премирном, абсолютно духовном, чтобы из ложных форм религии сама собою возникла истинная форма ее. Невозможно допустить это потому, что вообще ложь и заблуждение не могут быть прежде истины, которой они составляют искажение. Ложные религии предполагают первоначальную истинную религию, и если бы не было в роде человеческом истинной религии, то невозможно было бы появление и религий ложных. Итак, мы утверждаем, что как дикое состояние вообще не есть первоначальное и нормальное состояние рода человеческого, так и обожание природы, или язычества, не есть первоначальный и нормальный вид религии; что, напротив, как и говорит нам Библия, первоначально все люди признавали единого истинного Бога и имели одну совершеннейшую религию, а многобожие и идолопоклонство явилось впоследствии, как уклонение от первоначального вида религии и искажение ее. Защитники разобранных нами теорий возражают против этого нашего учения, что такой ход дела не естествен, – что если бы человечество от первоначального единобожия уклонилось потом к многобожию, то это значило бы, что оно идет от совершенства к несовершенству, а не наоборот, как того требует обыкновенный ход человеческого развития. Но, не говоря уже о том, что Библия объясняет такой ход истории религии катастрофой падения человека, изменявшей нормальное его состояние и развитие, – за возможность такого явления говорят факты, совершившиеся и совершающиеся пред нашими глазами. История человечества показывает, что прогресс ее идет не всегда по прямой, а нередко и по изогнутой линии, – что в то время, когда одни народы заканчивают свое историческое существованье, место их заступают другие, несравненно менее их цивилизованные, – что многие нации исчезают с исторического поприща в самом цветущем состоянии своего развития и что вообще прогресс принадлежит не каждой исторической эпохе, а бывают и эпохи так называемого регресса. Особенно же в истории религий часты подобные регрессивные уклонения от первоначального типа религии. Буддизм, например, первоначальный, созерцательный, вовсе не похож на буддизм нынешних ламаитов, которые дошли до самого грубого обожания вещественных предметов; нынешнее христианство мормонов в Америке есть не более, как уродливое, жалкое искажение первобытного, чистого христианства и т. п. |
|
|
