| В конце Великой Отечественной войны обширные помещения храма были разгорожены деревянными перекрытиями и перегородками и заняты общежитием завода дорожных машин. На фасадах появились два дополнительных ряда оконных проемов, а на месте треугольных фронтонов со священными изображениями устроены прогулочные балконы. Помещение галереи, соединявшей храм и колокольню, занимала контора межрайонного аптекоуправления. 21 марта 1957 года здание собора, но без колокольни — памятника архитектуры — передается в арендное пользование для организации подсобно-вспомогательных цехов Мостоотряду 6. Перед алтарями собора появились склады цемента и скреперно-транспортерное хозяйство плавучего бетонного завода. С северной стороны у галереи было построено небольшое здание кузницы, с запада у колокольни — гараж, с южной стороны по улице Крестовой — столярная мастерская и склады готовой опалубки и лесоматериалов. В связи с приближением памятной даты — 200-летия города Рыбинска — стараниями председателя Рыбинского отделения ВООПИиК Валентина Михайловича Максимова в план юбилейных мероприятий была включена реставрация внешнего облика Спасо-Преображенского собора. Были восстановлены барабаны и главы, проведен косметический ремонт. Впервые за долгие годы были пущены башенные часы соборной колокольни, и в небе над городом засиял позолотой ее купол и шпиль. Планом дальнейшего использования здания бывшего собора было предусмотрено переоборудование его для размещения там филиала государственного архива Ярославской области. На этот раз уже мощные бетонные перекрытия поделили высокое помещение на два этажа. В первом, разделенном на многочисленные кабинеты, поместились приемная, часть сотрудников, хранилище; в алтарной части бухгалтерия, кабинет директора. Второй этаж весь был отдан под хранение документов. В 1989 году начинается реставрация соборной колокольни, стоявшей на балансе городского музея, с целью оборудования в ней экспозиции по архитектуре города и смотровой площадки на верхних ярусах. Но отсутствие финансирования работ, казалось, навсегда оставляло величественное сооружение в строительных лесах. |
| 2556 Получается ошибка более, чем на 300 человек. Показанное же количество – 4440 имелось в Ярославском училище лишь в 1895 г. Далее, в рассматриваемом отделе следует другой ряд цифр, обозначающих число воспитанниц, «какое приходится в среднем выводе за год» по каждому училищу отдельно. Но ведь, так как уже допущена неправильность в обозначении количества лет существования каждого училища, то значит и здесь средняя цифра не соответствует действительности. Помимо этого, автор и в данном случае обнаружил излишнюю торопливость, которая заставила сделать новые ошибки в вычислениях. Так, в Киевском училище средним годовым числом выставлено 287; на самом же деле должно быть 284 (9090:32), в Потоцком – 113, вместо верных 112-ти (3260:29), в Иркутском 72, вместо почти 77 (3000:39). Наконец, в последней таблице, показывающей постепенное возрастание количества обучавшихся в училищах (в общей совокупности), наш писатель делает в двух случаях довольно крупные упущения. За 1873 год в таблице обозначено, что в 11 училищах воспитывалось 778 девиц, – на одно заведение приходилась 71 воспитанница; за 1883 год – в 12 училищах 1049, на одно приходилось 87 воспитанниц. Цифры, обозначающие количество обучавшихся, взяты г. Преображенским из ведомостей 18, приложенных к отчетам за указанные годы. Но если бы автор потрудился внимательно просмотреть эти ведомости, то увидел бы, что в том и другом году совсем не выставлено сведений о Киевском училище. Ясно, что он обратил внимание лишь на одну цифру общего итога и не побеспокоил себя даже пересчитать обозначенные здесь училища, чтобы не наобум проставлять их количество. Ошибка в обоих случаях допущена очень крупная: в 1873 году в Киевском учи- —236— лище обучалось 197; 2557 значит, во всех училищах воспитанниц было не 778, а 975; на каждое училище приходится почти 89, а не 71; в 1883 году в том же училище было 347 учениц; общая сумма, вместо 1049, будет 1396; на одно училище приходится 116, а не 87. Высказывая в заключение несколько общих замечаний, на основании приведенных цифр, г. |
| Значит, и 50 лет исполнилось не в 1892, а в 1893 году: каждому училищу, таким образом, автор прибавил по одному году, за исключением только Паричского, относительно которого почему-то показано истинное количество лет – 16 (с 1876 по 1892 год). Поэтому и количество обучавшихся, как вычисленное по 1892 год, соответствует не 50, 47, 40 и т. д. годам, а 49, 46, 39 и т. д. Впрочем, относительно показанных чисел воспитанниц у нас возникло еще и другого рода недоумение: каким образом Преображенский даже приблизительно мог дать эти числа, когда за целые три года (1862, 1863 и 1864 гг.) не составлялось всеподданнейших отчетов? Правда, в своем введении автор поясняет, что в этих случаях проставлялись средние числа из данных предыдущего и последующего годов. Но этот способ, практикуемый в случае неизвестности одного года, вряд ли может быть применим с удобством в данном случае, когда пропущены целые три года. Поясним примером. Положим, что не оказалось бы отчетов за 1871, 1872 и 1873 гг.; ближайшими известными годами являются 1870 и 1874. В 1870 году в училищах обучалось по отчету 751 ученица; в 1874 году – 796 учениц; таким образом, в течение четырех лет число учениц возросло на 45, а на каждый год приходится по 11-ти. Поэтому в 1871 году должно было числиться 762, в 1872 – 773, в 1873 –784. В действительности же погодное возрастание шло следующим образом: в 1871 году обучалось – 756, в 1872 – 774, в 1873 – 778 воспитанниц. Отсюда и общая цифра получивших образование во всех училищах по 1892 год, исчисленная, по таким приемам г. Преображенским в 42000, может оказаться очень далекой от действительности. И это последнее наше предположение не совсем лишено основания. В Ярославском училище, по приблизительному вычислению г. Преображенского, обучалось 4440 воспитанниц; в книге однофамильца нашего автора, —235— Преображенского Гавр.: «Исторический очерк Ярославского женского училища»… за тот же период времени показано уже не по приблизительному, а точному вычислению – 4132 воспитанницы. |
| Шлецер, который провел в России менее 10 лет, побывав там в 1760-е гг., а затем вернулся в Германию и преподавал в Геттингене, куда к нему, иногда, как к российскому академику, присылали для занятий, русских ученых. Шлецер сосредоточился на изучении «Повести временных лет», к анализу которой он применял критический метод, современной ему, науки. Результаты его штудий отражены в книге «Нестор», написанной по-немецки. В ней он устанавливает зависимость первоначальной летописи от Византийских хроник. Кроме того, Шлецер без особой убедительности пытается реконструировать оригинальный текст «Повести временных лет», принадлежащий преподобному Нестору и искаженный последующими переписками. Культурное состояние Руси на рубеже 9–10 столетий Шлецер характеризует, как крайне убогое: «Конечно, – пишет он, – люди тут были, Бог знает, с каких пор и откуда, но люди без правления, жившие, подобно зверям и птицам, которые наполняли их поля» (цит. по: Вернадский Георгий. Русская историография. М., 1998, с. 54). Нечего и говорить, насколько способны были такие изречения провоцировать пылких патриотов на антинорманистские выпады. Против столь мизерабельной оценки состояния дохристианской Руси возражал экономист и историк А. К. Шторх, который отмечал транзитную роль Приднепровья в торговле с греками и арабами. Неоценим вклад в развитие российской историографии археографов – собирателей, исследователей и издателей летописных источников и актов. Среди них, выдающееся место занимает любитель древностей – граф А. И. Мусин-Пушкин, который в бытность его обер-прокурором св. Синода, опираясь на помощь со стороны ученых сил из духовенства, собрал многочисленные рукописные памятники, и среди них – сборник древнерусских повестей 16 века из ярославского Спасо-Преображенского монастыря со «Словом о полку Игореве» в конце манускрипта. Издателем собрания исторических памятников под названием «Древняя российская вифлиофика» был знаменитый масон Н. И. Новиков. Канцлер и министр иностранных дел при императоре Александре I, граф Н. |
| поддержать организованный ОГПУ ВВЦС привел к тому, что предъявленное 21 янв. 1926 г. местоблюстителю обвинение по ст. 68 УК РСФСР («укрывательство и пособничество, не связанные с непосредственным совершением контрреволюционных преступлений») было переквалифицировано 10 апр. 1926 г. на обвинение по ст. 62 («действие, направленное на свержение завоеванной пролетарской революцией власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР Рабоче-Крестьянского Правительства», наказание - вплоть до высшей меры). П. опротестовал это обвинение и заявил ОГПУ, что его «отношения к Советской власти всегда были добросовестными и безупречными» (Кифа. 2012. С. 756). После неудачи с ВВЦС ОГПУ попыталось спровоцировать др. разделение в РПЦ, используя для этого возвращение из сибир. ссылки Ярославского митр. Агафангела (Преображенского). 18 апр. 1926 г., после переговоров с Тучковым, митр. Агафангел выпустил послание к РПЦ, которым без согласования с П. или митр. Сергием объявил себя патриаршим местоблюстителем. 30 апр. митр. Сергий отказался передавать митр. Агафангелу полномочия по управлению РПЦ, ссылаясь при этом на П., к-рый «принял власть законным путем и, следовательно, может быть ее лишен только на законном основании, т. е. или в случае добровольного отказа, или по суду архиереев» (Акты свт. Тихона. С. 458). 13 мая митр. Сергий и митр. Агафангел смогли встретиться в Москве в помещении ОГПУ и в присутствии Тучкова достигли соглашения, согласно к-рому первый передаст второму церковную власть по окончании дела П., если оно закончится его осуждением. 16 мая митр. Сергий, вернувшись в Н. Новгород, написал митр. Агафангелу письмо, в к-ром предложил ему в случае осуждения П. гражданским судом взять на себя инициативу по его преданию суду церковному и только после этого предъявлять свои права, «как старейшего», на должность заместителя местоблюстителя. 5 мая 1926 г. в ОГПУ было составлено пространное обвинительное заключение по следственному делу П. и еще 29 чел., привлеченных вместе с ним. |
| ФРАНЦИСКАНЕ . Доношение об их умыслах распространить католицизм в России и назначение производства по этому доношению следствия. 176 . ФУРАЖ . Сбор его с бывших патриарших, архиерейских и монастырских вотчин духовного ведомства Ярославской провинции для драгунских лощадей уравнительно с помещичьими вотчинами. 158 . Отправление собранного фуража в назначенные места для расположенных на зимние квартиры драгунских и пехотных полков. 231 , 268 . Доставление его вотчинами духовного ведомства для лошадей, расположенных на зимние квартиры Преображенского, Семёновского и других полков. 293 . Ц ЦАРЕДВОРЦЫ . Высылка находящихся в духовном ведомстве к смотру в Петербург или в Москву. 182 . Подтверждение о высылке их на смотр. 301 . ЦЕНЗУРА . Цензура богословских сочинений принадлежит Св. Синоду (п. 3 стр. 29). 1 . ЦЕРКВИ : Евангелические . Запрос в Коллегию Иностранных Дел о числе находящихся в России церквей лютеранского и кальвинского исповеданий. 107 . Римско-католические . Запрос в Коллегию Иностранных Дел о числе находящихся в России церквей римско-католического исповедания. 107 . Православные . Обязанность епископов наблюдать, чтобы не было строено лишних церквей (п. 8 стр. 10). 1 . Крещение производить в церквах, не принуждая священников приходить для сего на дом (п. 9 стр. 27–28). 1 . Постройка и содержание при церквах богаделен на суммы свечного сбора. 17 . В малоприходные церкви назначать одного, а не двух священников. 96 . Порядок устройства в них иконостаса и отвод к ним определённого количества земли. 132 . В Белгороде . Отпуск на исправление их материалов из заповедного леса. 306 . В Москве . Не увольнение и не перемещение священнослужителей в московских соборах без указа Св. Синода. 53 . Сбор с церквей московских сороков подможных денег. 69 . В С.-Петербурге . Отдача священнику и протодиакону Троицкого собора во владение каждому по половине двора, находящегося в Дворянской слободе на С.-Петербургском острове. 185 . Отвод земли под строение каменной на берегу реки Фонтанки церкви. 187 . Отвод к каждой церкви дворового места для построения священно и церковнослужителям домов. 196 . |
| Интересно, что монах Иван (настоящее имя его до пострижения было Парамон) прибыл в Москву обличать безбожника-царя в весьма характерном облачении: на нем ничего не было, кроме медной цепи с крестом на шее. Следовательно, прозвище, под которым фанатичный монах фигурировал в делах Преображенского приказа, не нуждается в фигуральном истолковании, обличитель антихриста был совершенно наг и бос. Интересно отметить, что эпопея «нагого» возмутителя спокойствия окончилась на Дону, в Азове, куда его сослали на каторгу, как и многих других современных ему бунтовщиков. Петр I приказал «Тому Парамошке за свое воровство и за воровские непристойные слова учинить наказание, бив кнутом нещадно и запятнав сослать в Азов на каторгу, в вечную работу» Несомненная конкретность прозвища Ивана Нагого заставляет задуматься о том, что и соответствующая боярская фамилия могла иметь в своем истоке прямое, а не переносное значение. Возможно, ее первый носитель в каких-нибудь чрезвычайных обстоятельствах появился на людях в костюме Адама, за что и получил свое прозвание. Антропонимические портреты Безымянные создатели прозвищ рисовали портреты своих случайных крестников в разных ракурсах. Иногда им хотелось отметить общее впечатление, производимое человеком, и тогда появлялись прозвища Баский, Лепый, Хороший, от которых пошли фамилии Басков (Старочеркасская), от ярославского баса – красота, изящество; Дородницын (Багаевская), от дородница, в донском говоре – красавица Ладный (Кундрюченская), Лепичев (Пятиизбянская), Лепченков (Вешенская), от лепый – красивый, прекрасный; Молодцев (Вешенская, хут. Ермаков), от молодец – видный статный человек; Погожев (Романовская); Пригожев (Новочеркасск), от погожий, пригожий – красивый, приятный; Хорошев (Пятиизбянская, Усть-Белокалитвенская); Хорошинцев (Филипповская), от хороший, красивый. Этим приятным «хвалебным» фамилиям противостоят несколько антропонимов, основы которых говорят о внешней непривлекательности первого носителя прозвища: Безобразов (Новочеркасск); Чучуев (Мигулинокая), по-видимому, от чуча – чучело. |
| К «шатровому» типу относится серебряное К. 1586 г. псковской работы с луковичным корпусом, происходящее из Кириллова Белозерского мон-ря ( Игошев. 2000. С. 267-274). Его высокая шатровая кровля, увенчанная цилиндрическим барабаном с грушевидной главкой, выполнена в весьма необычной для К. технике скани и украшена темно-синей и зеленой эмалью. Это единственное известное ныне К. XVI в. псковской работы. В ГММК сохранилось серебряное шарообразное К. 1576-1577 гг. с низкой шлемовидной кровлей, украшенное чеканным растительным и чешуйчатым орнаментом, изготовленное ярославским мастером Алферьевым с товарищами для Спасо-Преображенского храма Соловецкого мон-ря ( Игошев. 1997. С. 222; Он же. 2007. С. 181-182). Это К. является редчайшим датированным образцом посл. четв. XVI в. с авторской подписью. Кадило. 1734 г. (ГМЗРК) Кадило. 1734 г. (ГМЗРК) Серебряные К. XVII в. т. н. ярославского типа имеют шарообразный корпус с цилиндрическим барабаном и луковичной главкой с 4-конечным крестом в верхней части ( Игошев. 1998. С. 105-106; Он же. 2009. С. 426-434). Корпус К., покоящийся на граненом поддоне, соединен 5 цепями с коптильником в виде выпуклой чашечки, украшенной растительным орнаментом стеблей трав. На крышке ярославских К. XVII в. делались крестообразные прорези для выхода дыма, что отличает их от К., выполненных в др. русских художественных центрах ( Игошев. 2009. С. 432-433). Всего сохранилось более 20 подобных предметов XVII в. ( Он же. 1997. С. 222-228; Он же. 1999. С. 75-79; Он же. 2001. С. 210-216). Ярославский тип шарообразного К. XVII в. заметно отличается от новгородского, московского и костромского типов. На всех ярославских К. между шарообразным корпусом и поддоном имеется яблоко, а на главках крепится литой 4-конечный крест с криновидными (в виде лилий) завершениями ветвей в отличие от 8-конечного креста, венчающего главку московских К. Практически на всех ярославских К. барабан с прорезными оконцами декорирован геометрическим узором в виде прямоугольников, треугольников или квадратов, напоминающих кирпичную кладку, руст или поверхность узорчатых изразцов ( Он же. 1998. С. 105-106). Серебряные К. костромской работы XVII в. отличаются от К., изготовленных в других древнерусских художественных центрах ( Постникова-Лосева. 1974. С. 87-93; Игошев. 2007. С. 200-205). На корпусе костромских К. отчеканен растительный орнамент из извивающихся стеблей трав, завитков, листьев, бутонов-«репьев», в к-рый также вплетены элементы западноевропейского ренессансного узора из раковин и трав. |
| Весной 1926 г. поддержал претензии на высшую церковную власть Ярославского митр. священноисп. Агафангела (Преображенского). Публичные выступления П. против заместителя патриаршего местоблюстителя Нижегородского митр. Сергия (Страгородского ; впосл. патриарх Московский и всея Руси) привели к разрыву общения П. с находившимися в Харькове высланными из своих епархий укр. архиереями. После отказа митр. Агафангела в июне того же года от претензий на полномочия патриаршего местоблюстителя П. вступил в переписку с руководителями григорианского раскола - архиепископами Свердловским Григорием (Яцковским) , Можайским Борисом (Рукиным) и Донским митр. Митрофаном (Симашкевичем) , но не согласился присоединиться к григорианскому Временному высшему церковному совету (ВВЦС). В течение неск. месяцев П., по его более поздним показаниям, «ни от кого не признавал административной зависимости и вел церковную работу самостоятельно», продолжал вести переписку с митр. Агафангелом. Резко отрицательно воспринял «Декларацию» 1927 г. митр. Сергия и Временного Синода РПЦ. Осенью 1927 г. обратился к митр. Агафангелу с письмом, в к-ром обвинил митр. Сергия в узурпации церковной власти. В ответном послании Ярославский архиерей поддержал эту позицию. После отделения митр. Агафангела и его викариев от митр. Сергия в февр. 1928 г. П., очевидно, принял решение о присоединении к «Ярославской оппозиции». В это время П. написал получившее известность среди церковной общественности письмо «Критические замечания по поводу второго послания митр. Сергия», в к-ром отрицалась каноничность власти заместителя местоблюстителя и делался вывод: «...самое широкое самоуправление православных епископов до времени Собора, согласно постановлению Патриаршего Синода от 7/20 ноября 1920 года, вот по нашему мнению, правильный лозунг нашего времени». В апр. 1928 г. П. направил митр. Сергию заявление об отделении от него, после чего был запрещен в священнослужении постановлением заместителя местоблюстителя и Временного Синода. |
| Энгельса, «Программа для рабочих» - К. Маркса, «Подпольная Россия» - Степняка, и др. В начале 1890 г. духовное начальство получило извещение от министерства внутренних дел о неблагополучии в Казанской духовной академии и в Пензенской духовной семинарии. По сведению департамента полиции, в Казанской духовной академии студентом Порфирием Мироносицким издавался тайный студенческий журнал «Мечты», два номера которого уже вышли в декабре и январе. В январе же он изменил свое название и стал называться «Прогресс». В Пензе, откуда Порфирий поступил в академию, были наведены справки, и стало известно, что «воспитанники Пензенской семинарии пользовались возможностью доставать для чтения революционные издания: «Колокол», «Полярную Звезду» и др. Под влиянием чтения подобных произведений молодые люди усваивали дурное направление». В 1890 г. существование тайных кружков было открыто в Московской, Самарской, Ярославской, Уфимской и Тверской семинариях. Тверская семинария вообще пользовалась недоброй репутацией. Воспитанники, поступающие из нее в духовные академии, вносили в них настроение недовольства, являлись распространителями революционных изданий и организаторами нелегальных кружков. Победоносцев писал тверскому архиерею, что «во всех духовных академиях тверские воспитанники заслужили себе невыгодную репутацию и не мало их встречается в делах и следствиях политического свойства». Весной 1891 г. возникли политические дела сразу в двух академиях - Петербургской и Казанской. В марте 1891 г. начальство столичной академии обнаружило революционные издания у студентов А. Канавина (из Рижской семинарии), А. Фаворского и Н. Преображенского (из Тверской) и С. Борковского (из Минской). Следствие выяснило, что в академии уже с 1888-89 гг. существовал тайный кружок саморазвития социалистического направления, задававшийся целью культурного воздействия на народ. В библиотеке кружка были найдены «Подпольная Россия» (Степняка), «Исторические письма» (П. Лаврова), «Исполнительный комитет императора Александра III», «Манифест коммунистической партии» и т.п. |
|
|
