| «Диалог с язычником», как учебный текст в преподавании патриарха Фотия Сочинение, русский перевод которого приводится ниже, входит в собрание «Амфилохий», в ту его часть, которую сотрудники св. патриарха Фотия собирали, вероятно, уже после его смерти, в самом конце IX в. На первый взгляд оно выглядит настолько необычно, что издатели греческого текста, в кратком резюме содержания, охарактеризовали его следующим образом: «Трактат, полный колкостей и хитросплетений, бедный аргументацией, далеко отстоит от Фотиева греческого языка и манеры изложения; поэтому, возможно, он попал в его бумаги откуда то со стороны» (Photii, 1987, p. 3). Однако, на самом деле, все не так просто. Язык произведения действительно не отличается изяществом, но это легко объяснить тем, что оно не прошло окончательную литературную обработку. А вот содержание заставляет задуматься. Собеседник патриарха удачно опровергает один из важных аргументов, выдвигаемых христианами в пользу троичности Бога – «нельзя же сказать, что Бог лишен слова и духа» (см., например, Gregorii Nysseni (PG), 1863, col. 13A7–12; col. 17A11-B2). «Язычник» говорит: «я не примешиваю (συνερω) к божественной природе её свойства (προσντα)». И тут, начиная со строки 100, происходит нечто неожиданное. Христианин произносит реплику, не имеющую ни малейшей доказательной силы, после чего его оппонент заявляет: «Удивительно, как одно и то же рассуждение, построенное одним образом, давало много поводов для возражений, а предложенное тобою сейчас явственно оказалось свободно от них всех» (111–113). В принципе, сама мысль, что неправильная формулировка ведет к искажению выводов, Фотию очень близка, но проблема заключается вот в чем. Тема диалога предполагает долгое собеседование, а характер первых реплик язычника указывает на то, что таковое вовсе не ожидалось столь легким для христианина. Поэтому есть все основания считать, что перед нами набросок гораздо более пространного сочинения. С какими же целями мог писать его патриарх? Известно, что т. н. «криптоязычество» существовало в империи до самого конца её существования, периодически выходя на поверхность в виде обвинений против того или иного интеллектуала (например, Иоанна Грамматика, Льва Хиросфакта, Иоанна Итала), пока окончательно не проявило себя в творчестве Георгия Гемиста Плифона, однако, в контексте позднего Фотия, актуальность борьбы против язычества представляется сомнительной. |
| Догмат о Пресвятой Троице Из книги «Догматическое богословие»арихимандрита Алипия (Кастальского) и архимандрита Исаии (Белова) 7 июня, 2011 Из книги «Догматическое богословие»арихимандрита Алипия (Кастальского) и архимандрита Исаии (Белова) Политеизм и два монотеизма На заре человеческой истории вера в Единого Бога была достоянием всех людей. Откровение о единобожии наши прародители восприняли в раю и передали своим потомкам. Это предание длительное время сохранялось среди наших предков, пока погружение в плотскую жизнь и омрачение разума, воли и чувств людей в страстях нечестия не привели к тому, что большая часть человечества утратила истинное представление о Боге. Люди, познав Бога, не прославили Его как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному, человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся… Они заменили истину Божию ложью и поклонялись… твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь, — так объясняет Апостол появление язычества — политеизма (Рим. 1, 21—23, 25). Ко времени жизни патриарха Авраама вера в Единого Бога была достоянием немногих праведников, к которым принадлежал, например, Мелхиседек, царь Салимский. В потомстве Авраама монотеистическая вера была вновь утверждена Богом и ограждена строгими предписаниями Закона. Так, пророк Моисей наставлял евреев: «Слушай, Израиль: Господь Бог наш, Господь един есть» (Втор. 6, 4). Сам Бог возвещает через пророка Исаию: «Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога» (Ис. 44, 6), «Я Господь и нет иного» (Ис. 45, б и др.). Истина единства (единственности) Бога нашла подтверждение в новозаветной проповеди Спасителя: «Господь Бог наш есть Господь единый» (Мк.- 12, 29). В Своей первосвященнической молитве Христос молится Единому Истинному Богу (Ин. 17, 3). Апостол так же учит: нет иного Бога, кроме Единого (1 Кор. 8, 4). Проповедь монотеизма в новозаветные времена встречала многочисленных противников, прежде всего, в лице язычников, остававшихся во тьме идолопоклонства и политеизма, а затем — в лице полухристианских сект гностиков и манихеев. Если гностики допускали, кроме верховного Бога, множество низших божеств — эонов, то учение манихеев было дуалистично. Они учили о вечной борьбе двух начал: доброго и злого. Святые отцы вскрывали логическую противоречивость политеизма и дуализма. Они указывали, что всесовершенный Абсолют, Которым только и должен мыслиться Бог, может быть только оцин. Два или более независимых Абсолютов непременно ограничивали бы друг друга и потому не имели бы необходимых для Истинного Бога свободы и совершенства, то есть не были бы по сути богами. «Многоначалие есть безначалие» и «многобожие есть безбожие», — говорит святой Афанасий Существование зла в мире объясняется не дуализмом, а злоупотреблением своей свободой тварными существами (Ангелами и человеком). |
| ДОКУМЕНТЫ ИСТОРИИ ДРЕВНЕХРИСТИАНСКАЯ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНАЯ СИМВОЛИКА Самые ранние христианские символические изображения относятся ко временам древней катакомбной Церкви и первых гонений. Тогда символика употреблялась в первую очередь как криптограмма, тайнопись, чтобы единоверцы могли узнавать друг друга во враждебном окружении. Однако смысл символов был всецело обусловлен религиозными переживаниями; тем самым можно утверждать, что они донесли до нас богословие ранней Церкви. Мир " иной " приоткрывается в этом мире через символы, поэтому и символическое видение есть свойство человека, который предназначен к бытию в этих двух мирах. Поскольку Божественное в той или иной степени открывалось людям всех дохристианских культур, то неудивительно, что Церковь использует некоторые из " языческих " образов, уходящих своими корнями не собственно в язычество, а в глубины человеческого сознания, где даже у самых пламенных атеистов дремлет жажда богопознания. При этом Церковь очищает и проясняет эти символы, показывает стоящую за ними истину в свете Откровения. Они оказываются подобными дверям в другой мир, прикрытыми для язычников и распахнутыми настежь в христианстве. Отметим, что в дохристианском мире в наибольшей полноте была просвещена Богом ветхозаветная Церковь. Израиль знал путь познания Единого Бога, а следовательно, и язык его символов был наиболее адекватным тому, что за ними стояло. Потому многие ветхозаветные прообразовательные символы естественно входят в христианскую символику. Объективно это связано и с тем, что первыми христианами были в основном выходцы из иудейской среды. Символизм христианского искусства этой поры был проявлением " естественного " для религиозного человека видения мира, был способом познания сокровенных глубин мироздания и его Творца. Отношение к непосредственному изображению Бога и " мира невидимого " было неоднозначным даже среди ранних Отцов Церкви; у всех перед глазами был пример язычества, в котором религиозное почитание отнималось у первообраза божества и переносилось на его воплощенную в том или ином материале форму. |
| Древнехристианская изобразительная символика Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 6, 1995 22 марта, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 6, 1995 Самые ранние христианские символические изображения относятся ко временам древней катакомбной Церкви и первых гонений. Тогда символика употреблялась в первую очередь как криптограмма, тайнопись, чтобы единоверцы могли узнавать друг друга во враждебном окружении. Однако смысл символов был всецело обусловлен религиозными переживаниями; тем самым можно утверждать, что они донесли до нас богословие ранней Церкви. Мир “иной” приоткрывается в этом мире через символы, поэтому и символическое видение есть свойство человека, который предназначен к бытию в этих двух мирах. Поскольку Божественное в той или иной степени открывается людям всех дохристианских культур, то неудивительно, что Церковь использует некоторые из “языческих” образов, уходящих своими корнями не собственно в язычество, а в глубины человеческого сознания, где даже у самых пламенных атеистов дремлет жажда богопознания. При этом Церковь очищает и проясняет эти символы, показывает стоящую за ними истину в свете Откровения. Они оказываются подобными дверям в другой мир, прикрытыми для язычников и распахнутыми настежь в христианстве. Отметим, что в дохристианском мире в наибольшей полноте была просвещена Богом ветхозаветная Церковь. Израиль знал путь познания Единого Бога, а следовательно, и язык его символов был наиболее адекватным тому, что за ними стояло. Потому многие ветхозаветные прообразовательные символы естественно входят в христианскую символику. Объективно это связано и с тем, что первыми христианами были в основном выходцы из иудейской среды. Символизм христианского искусства этой поры был проявлением “естественного” для религиозного человека видения мира, был способом познания сокровенных глубин мироздания и его Творца. Отношение к непосредственному изображению Бога и “мира невидимого” было неоднозначным даже среди ранних Отцов Церкви; у всех перед глазами был пример язычества, в котором религиозное почитание отнималось у первообраза божества и переносилось на его воплощенную в том или ином материале форму. |
| Древние Восточные Церкви. Сиро-Яковитская Церковь Опубликовано в альманахе «Альфа и Омега», 18, 1998 13 июня, 2012 Опубликовано в альманахе «Альфа и Омега», 18, 1998 1. Дохалкидонский период Яковиты — это сирийские монофизиты, которые вместе с несторианами, или ассирийцами, ведут свое происхождение от первобытного восточного христианства, главным образом сирийского. Ко времени появления христианства классическим языком Месопотамии и Сирии был эдесский диалект арамейского языка, который вместе с сирийским национализмом послужил главной причиной стабильного существования сирийцев в период различных политических перемен. Эллинизация сирийцев была частичной и по существу имела место лишь в Западной Сирии (Антиохии). Она началась в период Селевка Победителя (312–281), построившего свою столицу Селевкию на левом берегу Тигра, напротив Ктесифона. Впоследствии столица была перенесена в Антиохию (Западная Сирия), которая и стала главнейшим центром эллинизма, пока римские легионы Помпея, разбившие последнего селевкидского царя Антиоха VIII, не сделали Сирию римской провинцией (64 г. до Р. Х.). Начиная с эпохи Апостолов, Антиохия стала наиболее выдающимся центром христианской веры после Иерусалима. Но если антиохийское христианство было эллинизированным, то здесь же процветало и туземное христианство, особенно в северо-восточных от Антиохии провинциях с центром в Эдессе 1 . Таким образом, Эдесса в Месопотамии была центром и митрополией Восточной Сирии и сирийского христианского мира, в то время как Антиохия — центром эллинизированного, в котором последователи Христа впервые оставили свои иудейские имена (назореи, галлилеяне) и были названы христианами (Деян 2:20,26). Книга Деяний повествует о том, что первая христианская община, приступив к проповеди Евангелия среди языческого мира, впервые подняла вопрос об отношениях между христианством и язычеством, то есть о том, каким образом следует принимать в Церковь Христову язычников (гл. 15). Постепенно распространяясь, эта община после разрушения Иерусалима (70 г. по Р. Х.) стала христианской митрополией на Востоке, а после возведения Антиохии в ранг патриархата ее юрисдикция простиралась на Сирию, Палестину, Финикию, Аравию, Месопотамию, Кипр, Киликию. Согласно 2-му правилу II Вселенского собора границы юрисдикции Антиохийской Церкви совпадали с границами провинций Востока. После III Вселенского собора, на котором была провозглашена автокефалия Кипрской Церкви, и после IV Вселенского собора, на котором была возведена в ранг Патриархата Иерусалимская Церковь, границы ее значительно сократились. |
| Духовное рождение русского народа РЕЛИГАРЕ RELIGARE («РЕЛИГИЯ и СМИ») , religare.ru постоянный URL текста: http://www.religare.ru/2_107180.html 30 июля 2015 Виктор Аксючиц Духовное рождение русского народа Источник: http://www.pravoslavie.ru/ Православие.ру Крещение Руси в Православие ознаменовало пробуждение русского духа, было первым актом самосознания народа. В духовном выборе вполне оформился русский народ, объединивший племена восточных славян. Национальный генотип (природные черты характера, данные от рождения) избрал родственный себе культурный религиозный архетип. Очевидно, некоторые религиозные представления язычников-славян были близки или во всяком случае бытийно не противостояли основным христианским истинам: тенденция единобожия в представлениях о главном боге ( " Они (славяне и анты) считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всеми " , – пишет Прокопий Кесарийский); многочисленные символы падения в грех – грехопадения; прообраз искупительной жертвы и даже воскресения – жертвоприношение божества, которое затем оживало. Крещение Руси исторически продемонстрировало чудо христианского преображения человека и народа православной верой. Язычество культивировало в человеке природные силы и страсти: в жизни добивается успеха и побеждает тот, кто более раскрепостит в себе именно природные стихии. В этом смысле князь Владимир был типичным язычником. Есть сведения, что Владимир по скандинавским и славянским традициям приносил человеческие жертвы, убивая пленников. Захватив перешедший на сторону Киева Полоцк, князь Владимир перебил семью правителя города князя Рогволода. Княжна Рогнеда отказала Владимиру в сватовстве, ибо считала недопустимым для себя выйти замуж за сына наложницы, коим и был Владимир. Ее слова " Не хочу розути робичича " ( " Не хочу разувать раба " – о славянском обычае разувания супруга) сильно унизили Владимира. И он надругался над княжной на глазах родителей, убил ее отца и двух братьев, затем насильно взял ее в жены. В Родне Владимир заманил Ярополка на переговоры, где два варяга " подняли его мечами под пазухи " . Беременную жену Ярополка Владимир взял в наложницы. |
| ДУХОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ВИЗАНТИИ В КОНЦЕ XIII И НАЧАЛЕ XIV ВЕКОВ Судя по главным сохранившимся памятникам, византийское искусство времен Палеологов было религиозным и церковным, следовательно, можно уверенно предположить, что духовные и богословские традиции Византии отразились и в художественных произведениях этого времени. И духовность, и искусство выражали одно и то же религиозное чувство, одно и то же византийское «сознание». Значит, мы вправе спросить себя, какие элементы из общего корпуса византийской литературы, философии или духовности соответствовали новым тенденциям, возникшим в искусстве в середине XIII столетия, а также что прервало некоторые из этих тенденций в середине XIV в. Уже отмечалось, что на протяжении всей своей истории византийская цивилизация почти всегда пребывала в состоянии внутренней борьбы. С одной стороны, общность языка, традиций образования и философские интересы побудили многих византийских ученых посвятить свою жизнь изучению греческой Античности. С другой стороны, подобные фундаментальные исследования всегда подвергались ожесточенной критике, поскольку в Византии античная греческая литература и философия считались порождением язычества, а потому – опасными для христиан. Те, кто придерживался этой точки зрения – а это были преимущественно монахи, – в подтверждение своей позиции всегда могли найти соответствующие цитаты у отцов IV-V вв., которые в свое время боролись с пережитками языческого неоплатонизма и считали само слово λλην синонимом «язычника». Противостояние между этими двумя взглядами явно или скрытно проявилось в борьбе между сторонниками Фотия и Игнатия в IX столетии. В XI в. знаменитый философ Михаил Пселл был серьезно встревожен, когда против него выступили [Иоанн] Ксифилин и [Михаил] Керуларий, а его современник прп. Симеон Новый Богослов в своих «Гимнах» резко напал на любые проявления интереса к секулярной философии. И наконец, Иоанн Итал, ученик Пселла, на знаменитом процессе, состоявшемся в правление Алексия Комнина, был осужден именно за то, что был последователем древнегреческих философов. |
| Заключение Как священномученик Иоанн в приведённой выше цитате полагает труды русских миссионеров гордостью нашего народа, так и преподобный Макарий называет миссию «делом, составляющим внутреннюю, неувядающую, истинную, и вечную славу народа» 147 . Но если так, то пренебрежение к исполнению последней заповеди Спасителя, составляет позор и поношение нашего народа и нашей страны. Об этом свидетельствуют многие горькие строки дневника святителя Николая Японского : «Господи, когда же воспрянет Россия к делу Православия? Когда же явятся православные миссионеры? Или Россия и вечно будет производить всё таких же самодуров и нравственных недорослей, какими полна доселе?... вечно, пока так и не погибнет в своём нравственном и религиозном ничтожестве к страшному своему осуждению на Суде Божием за то, что зарыла талант?» 148 «Протестантский мир в начале двадцатого столетия стоит перед лицом язычества во всеоружии 449 миссионерских обществ со стеною позади их великих церквей и неистощимых источников; 15 460 миссионеров на поле действия... Кстати спросить – у нас же что стоит против язычников? А вот что. В Китае – отец Иннокентий [Фигуровский]... в Корее – отец Хрисанф [Щетковский], да в Японии мы, бедные, вдвоём с отцом Вениамином... Итого четыре миссионера. Господи, воззришь ли Ты когда-либо на Православную Церковь , отъяти поношение от Нея?» 149 Не допустим же этого поношения для нашей Церкви и нашего народа, и постараемся посильно принять участие в исполнении последней заповеди нашего Спасителя! Будем помнить слова святителя Макария (Невского) : «Миссионеры суть пионеры русского Православия, не будем оставлять их одних в трудной их борьбе: их поражение – наше поражение, их устойчивость – наша честь... Поможем носителям знамени Православия держать его твёрдо и высоко» 150 . Нужно признаться, что с темой соблюдения последней заповеди Спасителя связан ещё один важный вопрос, непосредственного касающийся участи нашего земного отечества и нашего народа. После падения Византии многие столетия Православная Церковь практически не занималась миссией, если не считать отдельные усилия Русской Церкви. Для большинства Поместных Церквей извинительным обстоятельством было турецкое иго, которое весьма затрудняло жизнь православных христиан. Однако в XIX веке Греция, Болгария, Румыния, Сербия и Черногория получили свободу, но, увы, эти православные народы вовсе не спешили поделиться Православием с теми, кто о нём не знает. |
| Заключение «Нет мертвым воскресения». 748 Эти слова древнегреческий драматург Эсхил вложил в уста Аполлона, выступающего в высшем суде Древней Греции – афинском ареопаге. За ними стоит твердая уверенность в том, что возвращение из загробного мира невозможно. Спустя пятьсот лет после смерти Эсхила в том же ареопаге прозвучала проповедь апостола Павла, завершившаяся словами: Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых. Как и следовало ожидать, проповедь не вызвала сочувственного отклика у афинских судей: Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время ( Деян.17:30–32 ). Прошло еще около ста лет, и христианский апологет Афинагор, уроженец тех же Афин, пишет сочинение «О воскресении мертвых», в котором доказывает, что, «если Бог в первоначальном творении создал несуществовавшие тела человеческие и самые начала их, то Он и разрушившиеся каким-либо образом воскресит с такой же легкостью, так для Него и это равно возможно». 749 Нам ничего не известно о реакции на это сочинение в кругах образованных язычников II века: можно лишь догадываться, что оно либо осталось незамеченным, либо вызвало такой же отклик, как проповедь Павла в ареопаге: недоумение, скепсис, насмешки. Сочинение афинского апологета отличается от проповеди апостола Павла прежде всего тем, что в нем нет ни слова о Христе. У Павла, напротив, вера в воскресение мертвых вытекает из уверенности в том, что Христос воскрес: Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти ( Рим.6:8–9 ). Как мы показали, с точки зрения Павла христианство не имеет никакого смысла и никакой цены, если не было факта воскресения Христа. Прошло восемьсот лет после смерти Эсхила, триста после проповеди Павла, двести после апологетического сочинения Афинагора, и мир стал свидетелем того, как вера в воскресение Христа, а значит и в воскресение мертвых, преодолевая сопротивление язычества, захватила умы миллионов людей. По всей Римской империи – и на Востоке, и на Западе, и в Риме, и в Афинах – начали строить храмы в честь Человека, распятого на кресте римскими воинами по приговору иудейского синедриона. Этот Человек, Которого после смерти ученики объявили воскресшим, неожиданно для многих становится центральной фигурой всей истории человечества, затмевая Собой самых знаменитых философов и мыслителей, а вера в Его воскресение – краеугольным камнем религии, которая с тех пор и по сей день сохраняет первое место в мире по количеству последователей. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > 9 августа - память великомученика и целителя Пантелеимона 08.08.2016 411 Время на чтение 4 минуты Святой, ныне прославляемый, великомученик Пантелеимон родился в городе Никомидии в третьем веке; при рождении он был назван Пантолеоном, что значит: лев во всем. Впоследствии первое название было заменено другим, Пантелеимон, что значит: всемилостивый. Мы станем называть его этим последним именем, объясняющим, какими добродетелями прославился в особенности святой мученик. Действительно, Церковь ублажает святого Пантелеимона как безвозмездного врача, милосердого целителя недугов душевных и телесных. Пантелеимон был с детства воспитан в христианской вере, ибо мать его была христианка; она объясняла ребенку Заповеди Господни и старалась внушить ему отвращение от язычества. Но, к сожалению, благочестивая мать умерла, когда Пантелеимон был еще ребенком, а отец его был усердный язычник. Он стал заниматься сыном, водил его в идольский храм, и уроки доброй матери, по-видимому, изгладились из памяти дитяти. Отец Пантелеимона, Евсторгий, отдал сына в школу, а потом поручил его знаменитому врачу Евфросину, чтобы он от него научился врачебному искусству. Юноша был очень умен и понятлив, и учитель вскоре так полюбил его, что брал всюду с собою. Он с ним посещал и дворец, ибо Евфросин был царским врачом. Императору Максимиану понравился красивый и умный юноша, и он повелел Евфросину заняться им со всевозможным старанием, потому что он желал иметь впоследствии Пантелеимона при себе. Под руководством славного учителя юноша оказывал быстрые успехи в науке и в скором времени превзошел всех товарищей своих. Пантелеимон ходил каждый день к учителю своему; дорога его шла мимо бедного домика, в котором жил престарелый христианский священник, по имени Ермолай. С ним жили и некоторые другие христиане, скрываясь от язычников, потому что в это время христиан преследовали. Святому старцу полюбился Пантелеимон, и Господь вложил ему в сердце благое желание просветить юношу светом истинной веры. В первой беседе с Пантелеимоном святой Ермолай передал ему кратко учение христианское, возбудил в нем в то же время воспоминание детства, как то же самое некогда говорила ему умершая мать его, бывшая христианка, и как она часто молилась и призывала Христа. Пантелеимон с этого дня каждодневно заходил к Ермолаю наслаждаться его богодухновенными беседами. Идя однажды от своего духовного учителя, Пантелеимон увидел на пути лежащее дитя, от укушения ехидной умершее, и самую ехидну близ лежащую. Пантелеимон воззвал к Иисусу Христу с молитвою, да явит Он силу Свою - и дитя тотчас ожило, а ехидна сделалась мертвою. Этим явлением силы Божией Пантелеимон окончательно утвердился в вере христианской и тотчас же святым Ермолаем был крещен и приобщен святых Таин. |
|
|
