| Юрий почав раздиляты окрайцы хлиба, що булы на вози». Раздал-разделил св. Егорий привезенный хлеб своему волчьему стаду, смотрит – одна краюшка осталась лишняя. Отдал ее угодник Божий бедняку, отдав говорит: «Се тоби Господь дав счастя! З’цего окрайчика ты вже певне, що разживешься!» Прошло много ли, мало ли времени, – исполнились слова св. Юрия, разжился бедняк: «окрайця того никак не можно зъисты; що ни поидять, а назавтра вин и стане таким, як був: усе приростае!»... Видит это богатый брат – видит, и взяла его зависть лютая. «Дай, – думает, – и я все это сделаю!». Пошел он к тому дубу, влез на верхушку зеленую. И снова пошло все, как по писаному: опять начал оделять св. Юрий краюшками хлеба свое волчье стадо. Да только конец не на ту стать вышел: не хватило у волчьего хозяина одному волку краюшки, и дал наказ угодник Божий – съесть богача завидущего вместо краюшки. Зависть лютая и здесь, как в первом приведенном сказании, была наказана, и голодный волк нашел свою волчью сыть. По всей Руси в Егорьев день служили молебны на пашнях. «Он начинает работу, к его (зимнему) дню работа у мужика и приканчивается». В Тульской губ. в н. ХХ в. существовал обычай – валяться ранним утром в день Егория Вешнего по росе на полевых межниках. Кто по Юрьевой росе покатается, будет, – гласило поверье, – «силен и здоров, что Юрьева роса». Наберется деревня силы от Юрьевой росы, а наутро – за яровой сев. Свойства у этой росы считались чудесными, еще в н. ХХ в. ею пользовались знахарки – вещие бабки – «от сглаза, от семи недугов». Эта же роса, по орловскому поверью, просу на пользу идет: «На Егорья роса – будут добрые проса!» В некоторых местах России устраивались особые игрища, являющиеся отголоском старины. Таков был, напр., обычай «вождения Юрия», состоящий в том, что всей деревней девушки выбирали молодого красивого парня, обвешивали его зелеными венками и клали ему («Зеленому Егору») на голову большой круглый пирог, убранный цветами. Молодежь шла в поле, оглашая воздух припевами, обращенными к св. |
| —104— ловеческой личности, быть обоснована на объективных данных современного знания?» Первая статья представляет узкоспециальный интерес, а вторая легко может быть рекомендована и неспециалистам. Наконец, в первом отделе 60-ой кн. следует отметить статьи, посвященные памяти Сергея Сергеевича Корсакова, выдающегося ученого-психиатра, мыслителя, профессора и, – что еще важнее, – редкого человека по качествам своих души и сердца. Статьи эти (стр. I – принадлежат: проф. В. Роту («С.С. Корсаков, как человек и общественный деятель»), В.П. Сербскому («К характеристике научного значения С.С. Корсакова»), Л.М. Лопатину («Личность и миросозерцание С.С. Корсакова»), А.Н. Бернштейну («Психологические и философские воззрения С.С. Корсакова») и Η.П. Постовскому («С.С. Корсаков, как клиницист-преподаватель»). Очень удачно характеризует покойного С. С-ча, как человека, проф. Рот, когда говорит, что у него в самых «разных лагерях не оказывалось врагов; у него могли быть только друзья, и если шла война, то война взаимно помогавших друг другу соратников в борьбе с общим врагом – темнотой невежества». А г. Сербский находит возможным применить к самому С.С. написанные последним стихи на смерть одного хорошего человека и его близкого друга (С.А. Юрьева): «В беседе дружеской, в словах Случайно сказанных, – везде Твердил он о любви, добре, О жизни, разума достойной, И о значенье в мире – стройной, Как хоры, связи всех явлений И человеческих хотений. Он жил и делал, как учил; Все, в чем душа есть, он любил, Всему прекрасному молился, Со всем нечистым, лживым бился». Выдающийся ученый, оказавший ценные услуги науке, напр., классическим описанием новой просмотренной до того болезненной формы, за которой уже утвердилось название Корсаковской (полиневритический психоз или cerebropathia psychica toxaemica), С.С. сообщил совершенно новую поста- —105— новку и самой психиатрической практике, совершенно устранив связывание пациентов введением т. н. системы нестеснения (no restraint) 1880 , один из первых в России |
| В другом выпуске нашего труда, где нам придётся разбирать клады Воронежской губернии, находки приволжские и прикамские, мы еще будем иметь случай подробно говорить о том греко-восточном стиле, который представляется нам древностями северного Кавказа, берегов Дона, а также ветвями этой юго-восточной культуры, достигшими Великих Болгар и Перми, и который, на наш взгляд, тесно связан с древностями кочевых орд, господствовавших, после переселения народов, от Каспийского моря до Карпат. Начала этого стиля могут быть изучаемы в древностях Сибири 3 , а конечные формы – в древностях Венгрии 4 : эти последние и по множеству данных стиля и также по византийским монетам, сопровождающим находки, настолько близки по времени к начальному периоду древностей восточных славян, в частности «русских» или киевских, что уже простое сопоставление главнейших художественных признаков может подтвердить нашу мысль. Действительно, в древностях русских III – X стол. мы не находим золота, а почти исключительно серебро, ни гранатовых инкрустаций и вообще всяких цветных накладок, ни украшений из драгоценных камней, оникса и пр.; вместо прежней резьбы в золоте, бронзе, резьбы, напоминающей работу в дереве 5 , с накладною басменного дела, мы находим почти исключительно украшения филиграневые, сканные, наколом, пунктиром, реже чеканом. Что самое главное – это бедность в древностях Киевской Руси, на первое время, всякой орнаментации из мира животных, тогда как в древностях Венгрии преобладает своего рода «звериный стиль» 6 . B этом преобладании геометрических форм и растительного типа украшений в русских древностях всего естественнее видеть общий примитивный тип уборов племени, покинувшего давно насиженные места и еще расселяющегося на новых. Возьмём для примера всем известную пару турьих рогов, оправленных в серебро и найденных Д. Я. Самоквасовым в Черниговском кургане «Черная могила» с византийскими монетами, судя по которым, самые рога не могут быть позднее 960-х годов. Серебряная оправа украшена на одном орнаментами, повторенными в каирских мечетях и на прилепах церкви Юрьева Польского, на другом роге представлена охота варваров с луками на птиц и два сплетения из пары грифонов и драконов, весьма близкого рисунка и техники с серебряными бляшками Гнездовского могильника. |
| Грека Юрьева прислал в Россию Цареградский Патриарх Кирилл при грамоте к Государю от 26-го Октября 1636 года, в которой просил у него сорока черных лисиц. «Писал я к великому твоему Царствию, благословил и многолетствовал; в грамате своей с Иваном Петровым, прозвище Тафрали я писал, что Божиею милостию в добром здоровьи пребываем, еще не на Патриаршестве, только весь народ, малые и великие, ко мне прибегают; я же, не хотя иметь обиды от Агарян, имею человека своего на Патриаршестве, который был слугою моим, по имени Кир-Неофит; видя по времени, что здесь в миру многое есть непостоянство, и что если Бог не сотворит милости своей, раззорится весь мир, прошу Царствие твое, да премудростию своею, какую имеешь от Бога, промыслишь о том; мы же не доверяем писать, боясь чтобы наши граматы не досталось врагам нашим. Поклоняюся Царствию вашему, да произволишь, когда переводят наши граматы, иметь их втайне; ибо Фома Чукин здесь боялся, чтобы не писали о нем, как он делает неправды, известит же о том Афанасий толмачь, что ведает; приходя ко мне жаловался он, а я извещаю Царствие твое: кроме сего к тебе великому Государю, на Фому, ни какаго зла я не писывал, а праведно было на него писать к великому Царствию твоему; ибо ты творишь такую милость нам и подобает любить и писать всю истину; но я о том не писал, а Фома жалуется и плачется Пашам и вельможам; только всесильный Бог да смирит его. Писали мы к великому твоему Царствию с Иваном Петровым, о шубе черных лисиц, что у нас требовали от Царя, и опять, позвав нас, вопросили: писалиль мы о том или нет? и мы отвечали, что писали, и опять нам приказали писать... А я, меньший богомолец Царствия твоего, имея великую любовь и благое упование, что Божиею милостью великое твое Царствие прошения моего не оставит, обещал что сбудется хотение их конечно. И ныне, великий Государь, опять пишем и молим, как повелели нам и писали мы сию нашу грамату своею рукою, с Петром Юрьевым, и молим великое Царствие твое, да сотворишь великую милость нам, пошли сорок черных лисиц, чтобы нам здесь обрести честь от вельможей царских, именем и милостию великаго твоего Царствия. Слышали мы, что сотворило милость великое ваше Царствие, о мних Аверкие и освободили его от запрещения, но сюда его отпускать не велите. Преклоняюса до земли великому Государю за сострадание, оказанное моему убожеству, за утешение милостынею и за то что удостоили, ради моего ходатайства, освободить того, о ком я молил (вероятно Греков, которые были задержаны по делу Митрополита Аверкия). Все слышавшие о таком великодушии царском, восхваляли великаго Государя, меня же наипаче почтило милостивое приятие моего ходатайства. Скажу еще Царствию твоему: что здесь имеют обычай часто видеть посланных твоих, а вот уже два года их не видали и весьма сему дивятся.» |
| Выход кого-либо из братии за монастырские ворота разрешался лишь по уважительным причинам, днем, с возвратом до вечерней трапезы. Послушники, молодые и не внушающие доверия монахи шли в сопровождении опытных старцев. Настоятель должен был знать, кто из братии и с кем переписывается по почте. Он мог потребовать, чтобы письма были ему показаны. Найдя переписку бесполезной, мог распорядиться о ее прекращении. В составленных Филаретом правилах затрагивался и деликатный вопрос о способах поддержания дисциплины. Особо подчеркивалось, что «возлагаемое настоятелем дело послушания каждый должен принимать и исполнять беспрекословно, кроме случая непреодолимого препятствия, которое встречает в своей неспособности или немощи». В этом случае настоятель должен был решить, следует ли снизойти к немощи или проявить твердость. «Братия, – говорилось далее, – не должны ничего особенного предпринимать по своей только мысли и воле». Это относилось и к «особенным духовным подвигам» вроде наложения на себя дополнительных постов. Только с благословения настоятеля или духовника надлежало совершать такие подвиги, «дабы в дело своей воли не вкралось само- угодие и самомнение». Для «претыкающихся в поведении» существовала система исправительных мер. Употреблять их Филарет советовал «без гнева, с внимательным рассмотрением вины, с точною справедливостию и кротостию». Распространенный в монастырях обычай «ставить на поклоны», согласно правилам, следовало рассматривать как меру назидательную, а не карательную, ибо «молитва есть действие священное, и не должна быть представляема действием постыдительным». Поэтому в правилах рекомендовалось прибегать к этой мере «без многих свидетелей». Упоминались и другие исправительные меры: удаление от братской трапезы на один или несколько дней, заключение в келье на срок до трех дней. В крайних случаях настоятель вверял судьбу монаха вышестоящему начальству 959 . Как ни строги были составленные Филаретом правила, во многих монастырях в те времена порядки были еще строже. Архимандрит новгородского Юрьева монастыря Фотий ( П. Н. Спасский ) имел обыкновение делать письменные внушения своей братии. |
| Одна из крупнейших в епархии приходских богаделен, рассчитанная на 12 мужчин и 12 женщин, находилась при ст. Окуловка Николаевской железной дороги (освящена 7 янв. 1908). Каменное здание построено приходским попечительством под председательством И. А. Соина, к-рый внес 4933 р.- 2/3 истраченной суммы ( Н. Из ст. Окуловки Ник. ж. д.//Новгородские ЕВ. 1908. 4. С. 116-117). В период первой мировой войны в Новгороде было открыто 2 лазарета на средства новгородских мон-рей и приходов: в бывш. доме гр. Орловой-Чесменской близ Юрьева мон-ря и в Арсениевском епархиальном доме. В лазаретах велась духовно-просветительная работа, помимо проповедей и богослужений шло обучение грамоте, арифметике, проводились религиозно-нравственные чтения, а в епархиальном доме даже играли на фисгармонии (Новгородские ЕВ. 1914. 44. С. 1423). Кухню и столовую этих лазаретов обслуживали монахини новгородских мон-рей, они же шили одежду для раненых. В Кирилловом Белозерском мон-ре отвели помещение для приема беженцев (в гостинице) и подготовили одно из зданий под лазарет на 20 чел. Созданный в начале войны Епархиальный комитет по призрению больных и раненых воинов с 1916 г. возглавлял еп. Тихвинский Алексий (Симанский). Н. и С. е. оказывала большую помощь защитникам родины и их семьям, отправляя пожертвования на их нужды. Напр., староста Тихвинского собора выдал из средств собора 75 р. в пользу Красного Креста и такую же сумму - в пользу местных семейств запасных солдат; приходское попечительство ольховской Казанской ц. Череповецкого у. пожертвовало 50 р. семьям ушедших на войну и 200 р.- в Череповецкий Комитет Красного Креста; Любытинская ц. Боровичского у. пожертвовала 500 р. в пользу Красного Креста и 100 р.- Новгородскому епархиальному комитету (Новгородские ЕВ. 1914. 37. С. 1180-1181). На Рождество и Пасху из Новгорода отправляли праздничные подарки вместе с поздравлениями и благопожеланиями владыки. А. А. Гаврилова, А. К. Галкин, А. П. П. Святыни и крестные ходы в XVII - нач. XX в. В XVII в. на территории епархии подвизались более 40 подвижников, из них 25 - выходцы из Соловецкого мон-ря, 7 - из Кожеезерского мон-ря. |
| XXXVI. Резолюции Его Высокопреосвященства, последовавшие: «а) на представлении и.д. Ректора Академии – профессора А.П. Шостьина , от 31 октября 1911 года за 668, о разрешении допустить к слушанию академических лекций на основаниях, изложенных в § 147-м академического устава, студента Московской духовной семинарии (окончившего также курс с аттестатом зрелости в Лазаревском Институте восточных языков) Сергея Виноградова: «1911 г. Нояб. 3. Разрешается». б) на прошении подполковника в отставке Ивана Давыдова о принятии его в число вольнослушателей Академии: «1911 г. Нояб. 12. В виду выраженного согласия и.д. Ректора разрешается допустить подполковника Давыдова к слушанию академических лекций». Определили: Резолюции Его Высокопреосвященства принять (и приняты) к исполнению. XXXVII. Прошение (на имя Преосвященного Ректора) вольнослушателя Академии священника Геннадия Гусева, от 26-го августа 1911 года: «По болезни я не могу посещать лекций, а посему честь имею покорнейше просить Ваше Преосвященство выдать мне мои документы и удостоверение, что я был вольнослушателем вверенной Вашему Преосвященству Академии». —81— Справка: Документы и просимое удостоверение, от 11 сентября за 491, выданы были священнику Геннадию Гусеву 11 сентября 1911 года. Определили: Принять к сведению. XXXVIII. Прошение бывшего вольнослушателя Московской Духовной Академии и бывшего чиновника Государственного Контроля, болгарского подданного, Петра Юрьева: «По рекомендациею бывшего Болгарского Министра Иностранных Дел и бывшего Министра Военных Дел, Генерала Паприкова, ныне же, Болгарский Посланник при Русском Императорском Дворе в Петербурге, мне, необходимо явится в Софии, представится Министру Франсию и служить на Болгарской Государственной службе по Дипломатической Карьеры. А потому, мне в настоящее время необходимо иметь с собою в исправности все мои учебные документы для представления их по надобности. Прошу в убедительной форме Правления Московской Духовной Академии, пока я нахожусь в городе Рени, до выздоровления моей болезни, выдать мне: 1) Свидетельство о моем пребыванием на первом курсе Московской Духовной Академии с 1899 года по 1900 г. |
| О целях властвования над народами (если оставить в стороне действие собственно внешнеполитических и внешнеторговых факторов) можно в некоторой мере судить по количеству и составу доходов, извлекаемых русской феодальной знатью и купечеством Древнерусского государства со времени его окончательного сформирования. Представление относительно доходов с народов Прибалтики дают факты, относящиеся к Эстонии. Случайно узнаем, что в 1060 г. князь Изяслав Ярославич ходил на землю сосол (Саккала) «и дань заповеда 2000 гривен» 440 . Вспомним, что до начала XI b., пока в Новгороде самостоятельно не утвердился Ярослав, новгородцы, видимо со времен Олега, платили Киеву дань-урок в сумме 2000 гривен да 1000 шла на содержание киевской дружины-засады в Новгороде 441 . Со Смоленской земли дань (отвлекаемся от формы) составляла тоже 3000 гривен (XII b.). Сравнительное изучение размеров даней с земель русских и других народов – интересная самостоятельная тема. Саккальцы дань платить отказались, тем не менее источники сохранили достаточно других свидетельств о данничестве Эстонии, относящихся к XI – XIII bb. 442 Вторжение немецкого Ордена в Восточную Прибалтику, начавшееся завоевание латвийских и эстонских земель нарушило их подданство Руси. Поступление дани все чаще прерывалось по вине Ордена и вызывало ответные действия со стороны Новгорода. До захвата немецкими крестоносцами Юрьева (Тарту) русские и немецкие источники отмечают сбор новгородскими властями дани, в размере 100 гривен с Отепяа (1210 443 и 1212 444 гг.), в размере 175 гривен 445 с Харьюмаа 446 (1214 г. 447 ); в походе Ярослава Всеволодовича на захваченный датчанами Ревель тоже были добыты золото 448 и серебро 449 (1223 г.). Наконец, когда верный русско-эстонскому союзу князь Вячко пришел с дружиной оборонять Тарту от немецких рыцарей, то эсты «отдали ему подати с окружающих областей» 450 . Вероятно, более или менее регулярную 451 подать по погостам собирали по числу жителей. Можно думать, что сходно обстояли дела в Латвии 452 и Литве. Правда, в глоссе переяславского летописца замечено, что литовцы – исконные данники и «конокормцы» Руси 453 , но, конечно, главное место должна была занимать денежная дань. Даже покоренные волынскими войсками князя Даниила жители сравнительно отсталой прусской земли Ятвягии после одного из поражений «послаша послы своя и дети своя (т. е. заложников) и дань даша и обещевахоуся работе быти ему и городы рубити в земле своей». Представители княжеской власти – данщики – собирали с них в виде дани «черны куны и бело серебро» 454 . |
| Шувалов предложил отсрочить этот платеж, чтоб дворянство, «этот первый член государственный», не лишилось своих имений, особенно теперь, находясь на войне за границею. Помещик находился при войске, а сосед пользовался его отсутствием, нападал на его имение, бил крестьян: орловский помещик Шамардин с своими людьми и крестьянами напал на людей и крестьян майора Шеншина и убил четырех человек, бил и сыскную команду, отправленную против него. Города нужно было предохранять от пожаров, от произвола Главного магистрата и от воевод, которые в свою очередь жаловались на купечество. Воеводская канцелярия Юрьева-Повольского доносила, что тамошнее купечество не исполняет полицейских должностей, не имеет пожарных инструментов; по ночам происходят многолюдные собрания, озорничество и угрозы побоями воеводе и канцелярским служителям. Ростовский воевода Спиридон сменен был за то, что не имел старания о постройке пожарных инструментов. Главный магистрат донес Сенату, что он выбрал в свои рацгеры признанных им достойными этого чина московских купцов Струговщика и Серебреникова. Сенат приказал: по силе регламента велеть московскому купечеству выбрать кандидатов и представить их в Главный магистрат, а тот должен представить их Сенату, обозначив в своем представлении, кто, по его мнению, достойнее; Главному магистрату так и должно было поступить, а не представлять по одному своему удостоению, имея перед глазами регламент и именной указ 1757 года с выговором за подобный неосмотрительный поступок, но все это было пренебрежено. Относительно воевод любопытна просьба Юстиц-коллегии, нельзя ли по делу пензенского воеводы Жукова назначить особую комиссию из посторонних лиц, а ей вести это дело нет возможности за малочисленностью секретарей и приказных людей. Над советником полиции Неплюевым назначена же была особая комиссия, хотя о нем было только 20 дел, а о Жукове 223 дела! Сенат не согласился, а велел для рассмотрения жуковского дела назначить два дня в неделю, в которые никакими другими делами не заниматься. |
| вместо Юрьева Полскова посацкого человека Алексея Артемьева, да Шуенина Кузьмы Кузьмина сына Свинкина, да Дмитриевца посацкого человека Кондратья Егорьева сына Мелника по их веленью, что они грамоте не умеют, руку приложил. 278. Вятчанин Хлынова города посацкий человек Елизарко Хохряков, р.п. 279, 280, 281, 282, 283,284,285. Яронец посацкой человек Потешка Семенов вместо Боровскаго города посацкого человека Тренки 430 Пастухова, да города Вереи вместо Евсейка Дмитриева, да Ярославца Маслова вместо Ортюшки Иванова, да города Кременеска вместо Фатюшки Иванова, да вместо Ялтомца Андрюшки Яковлева, да вместо города Менска Петрушки Романова да Ряскова города вместо Ивашка Хотунина в их место по их веленью р.п. 286, 287, 288. Колужанин съезжие избы подьячей Ивашко Кононов вместо посацких людей Белевца Прокофья Иванова, да Болховитина Назара Бобкова, да Одоевца Филипа Гребанникова по их веленью, что они грамоте не умеют, р.п. 289. Вятченин Елизарко Хохряков вместо Уфинца Никифора Рукавичникова по ево веленью р.п. 290. Кодашевец выборной человек Афонасей Карпов р.п. 291. Барашские слободы Оска Евстигнеев р.п. 292, 293. Бежачанин выборной посацкой человек Юшка Федотов сын Ладыгин и вместо Кашинца выборного человека Осипа Васильева сына Сухорукова по его веленью, что он грамоте не умеет,р.п. 294. Вместо Володимерца Игнатья Кирилова сына Боровецкова Басманные слободы тяглец Ивашко Карпов по ево веленью р.п. 295, 296. Казанец посацкой человек Мишка Ермолин и вместо товарыща своего Сергея Голубкова р.п. 297. Петрова Приказу Лаврова вместо пятидесятников и десятников и всех рядовых стрельцов пятисотной дьячок Стенка Марков р.п. 298. Гаврилова Приказу Бакуна вместо пятидесятников и десятников и рядовых шти сот человек тогож Приказу стрелец пятидесятник Федотко Семенов р.п. 299. Петрова Приказу Дементьевича Образцова пятисотной дьячок Федка Уваров вместо выборного пятидесятника тогож Приказу Василья Григорьева сына Толмачева по ево веленью р.п. 300. Вместо Коломлетина посацкого человека Семена Иванова сына |
|
|
