| С.393–397; Stökl G. Kanzler und Metropolit... S.150–174; Высоцкий С.А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI–XIV вв. Киев, 1966. С.95. (граффито с указанием дня смерти Кирилла); Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI XIII вв. Μ., 1978. С. 139–152, 159–185, 232–246; Czeszak G. Sytuacja košciola prawoslawnego na Rusi w šwietle jarlyków chaskich z XIII i XIV wieku//Czasopismo Prawno-Historyczne. 1979. T.31. S.31–56; Poppe A. Werdegang der Diözesanstruktur... S.279–285; Творогов О.В. Кирилл//СлККДР. Вып.1. С. 225–227. в. Киевские князья-сениоры X – середины XIII в. (с биографическими справками о князьях, упоминаемых в настоящей книге) Относительно родственных связей между князьями см. прилагаемую к настоящему разделу генеалогическую таблицу, в которой имена киевских князей-сениоров выделены жирным шрифтом. В нижеследующем списке указание дня начала княжения, как правило, имеет в виду день интронизации. Настоящий список представляет собой первую попытку такого рода. 1. Игорь Рюрикович – после 944 2. Ольга, вдова Игоря ок. 945 – ок. 960 3. Святослав Игоревич ок. 960 – весна 972 4. Ярополк Святославич 5. Владимир Святославич – 15 июля 1015 6. Святополк Владимирович(в его княжение происходит борьба за киевский стол) 7. Ярослав Владимирович – 20 февраля 1054 8. Изяслав Ярославич – 15 сентября 1068 9. Всеслав Изяславич Полоцкий 15 сентября 1068 – апрель 1069 10. Изяслав Ярославич (во второй раз) 2 мая 1069 – март 1073 11. Святослав Ярославич после 22 марта 1073 – 27 декабря 1076 12. Всеволод Ярославич 1 января 1077 – июль 1077 13. Изяслав Ярославич (в третий раз) 15 июля 1078 – 3 октября 1078 14. Всеволод Ярославич (во второй раз) октябрь 1078 – 13 апреля 1093 15. Святополк Изяславич 24 апреля 1093 – 16 апреля 1113 16. Владимир Всеволодович Мономах 20 апреля 1113 – 19 мая 1125 17. Мстислав Владимирович 20 мая 1125 – 15 апреля 1132 18. Ярополк Владимирович 17 апреля 1132 – 18 февраля 1139 19. Вячеслав Владимирович 22 февраля 1139 – 4 марта 1139 20. |
| Поэтому, Владимир Владимирович, та поддержка, которую Вы нам предлагаете, это очень мне нравится, например. Я могу сейчас взять на вооружение, завтра сказать своим чиновникам: «Всё, теперь будете работать, как Владимир Владимирович сказал». И думаю, что все деяния, которые мы делаем, Вы можете, Владимир Владимирович… Как бы сказать? Приедете к нам, я Вам лично покажу, что мы делаем, покажу, что мы делаем для народа, потому что мы прекрасно знаем, что, если мы не будем этому народу помогать, то какого чёрта строить дацаны? Кто туда будет ходить ко мне? У меня храмы же не в городах, не в посёлках — у меня храмы в сельской местности. Если вокруг, например, 10 деревень стояло, если они разъедутся, то как бы мне государство ни помогало, я откуда верующих-то найду? С Китая же я не буду приглашать! Поэтому, исходя из этого все эти проблемы, что дошкольного воспитания, что в военных образованиях и тому подобное у нас, всё это правильно и мы с удовольствием будем это поддерживать. И я ещё раз хочу сказать Вам, Владимир Владимирович, благодарность за то, что Вы нам спокойствие дали. Это дороже даже, чем деньги, чем материальные средства. Вот это спокойствие, которое Вы, будучи Президентом, Премьер-министром… И люди верили в Вас: сильный лидер — значит, крепкое государство. Если будет так продолжаться у нас, значит, будет спокойствие и мы, буддисты, будем Вас поддерживать, радоваться, что есть человек, который может управлять этим огромным государством. Огромность государства я только понимаю, потому что я прилетаю издалека. Некоторые здесь у нас сидят в Москве, они же не понимают, что Россия очень огромная. Я шесть часов оттуда лечу и пять часов обратно. В.В. Путин: Почему именно на Раби? Мы здесь все в Москве сидим. Д. Аюшеев: Так он не москвич. Б. Лазар: Я вообще из Биробиджана. В.В. Путин: Да, он в Биробиджане ещё бывает. Спасибо вам большое. Сергей Васильевич, пожалуйста. С.В. Ряховский — епископ, председатель Российского объединенного союза христиан веры евангельской (пятидесятников): Спасибо огромное! Я очень благодарен Святейшему Патриарху за приглашение, Владимир Владимирович, Вам, и всем нашим коллегам. |
| Письмо Владимиру Путину Вы, главное, поймите, Владимир Владимирович: это то, что я Вам пишу, не стеб никакой. У нас почему-то считается, что если к начальству по-доброму, так это обязательно стеб. 7 мая, 2012 Вы, главное, поймите, Владимир Владимирович: это то, что я Вам пишу, не стеб никакой. У нас почему-то считается, что если к начальству по-доброму, так это обязательно стеб. Дорогой Владимир Владимирович! Вот сижу и пишу Вам письмо. Мне дали на это полчаса. Сказали, напиши Путину. Может, есть у тебя какие вопросы и пожелания. Но только полчаса даем тебе, потому что через полчаса почта уже уйдет. Уйдет раз и навсегда. Потому что, сказали, это можно сделать только один раз. Только сейчас и больше никогда. Представляете? Вот такие правила… Кто установил, никто не понимает. Может, ФСО, может еще кто. Дорогой Владимир Владимирович! Я не знаю толком, чего попросить. Полчаса – это ужасно мало! За полчаса ничего не придумаешь. Я вот, знаете, был когда-то в Иерусалиме у Стены Плача. Мне говорят там, напиши, мол, записку. Господу Богу. И вложи ее в стену. Попроси у Него чего-нибудь. Говорят, Он все может исполнить. И никто про полчаса, кстати, тогда ни слова. Время на письмо к Богу никак не ограничивали. Вот на письмо к Вам ограничивают. А к Богу нет. Пиши, сколько хочешь. Ну, я был вообще, признаюсь, тогда в ступоре. В полном ступоре. Представляете, нужно чего-то у Бога попросить. Хотя времени и навалом. А я не знаю толком, чего. Ну, я и написал вот так. Написал такое письмо из трех пунктов: «- Мира во всем мире! — Чтобы все любили друг друга! — И дай, Господи, всем людям счастья!» Написал, кстати на иврите. Мне казалось, что Богу в Стене Плача, записки надо только на иврите оставлять. Не потому, что не поймет. А так. Из уважения, что ли. Вот я, понимаете, Владимир Владимирович, вообще, не мог понять, чего просить у Бога! У Бога, который все может. Ну, не станешь же просить дачу, новую жену или нефтяную скважину. Неудобно как-то. Ну, вот и попросил. А уж там Бог решит, хорошо попросил или плохо. |
| Элеонора Вангенгейм Только в конце 90-х годов наши коллеги из Ленинградского мемориала находят в архивах абсолютно детективную историю: показания коменданта Соловков Матвеева, который проводил эту операцию, а после был репрессирован. По его допросам стало понятно, что эти 1111 человек были погружены на пароход с Соловков и доставлены на большую землю сначала в Кемь, а потом Матвеев их повез в сторону Медвежьегорска и за четыре ночи он всех собственноручно расстрелял. Жалуется, что было тяжело, потому что «они сопротивлялись». Заключение о реабилитации Вангенгейма Коллекционер Левитский Владимир Владимирович (1873–1937). Родился в семье сельского священника в с. Русская Поляна Черкасского уезда Киевской губернии. Учился в Белоцерковской классической мужской гимназии. Поступил на юридический факультет Киевского университета, но через год ушел из университета и поступил в Киевское пехотное юнкерское училище, которое окончил в 1897 г. В чине поручика был переведен в Грайворонской резервный батальон. В 1905 г. Владимир Владимирович был прикомандирован к Орловскому Бахтина кадетскому корпусу на должность офицера-воспитателя с преподаванием чистописания, гимнастики, фехтования и ручного труда. В 1913 г. он был произведен в подполковники. Владимир Владимирович был женат на Наталье Николаевне Левашкевич. В 1915 г. в семье Левитских родился сын Олег. Олег Левитский В 1917 г. кадетский корпус был переименован в военную гимназию, а после Октябрьской революции — в школу. В ней Владимир Владимирович был руководителем ручного труда. Во время Гражданской войны служил на руководящих должностях в штабах армий Украинского и Южного фронтов РККА. После демобилизации Владимир Владимирович с семьей приехал в Курск и работал статистиком. С детских лет В. В. Левитский увлекался филателией и нумизматикой. Он сумел собрать уникальную коллекцию почтовых марок и открыток, монет и бон. Он был активным членом Всероссийского общества филателистов, организован и возглавил общество коллекционеров в Курске. |
| Только что мы собрались разбивать новый фронт, как к нам подошел Иван Владимирович и Женя Гий, выгнанные с наблюдательного пункта яростным огнем. Как всегда спокойный Иван Владимирович решительно не знал, что предпринять. Да и трудно было на что-нибудь решиться, так как картина боя была совершенно не ясна, приказаний ниоткуда не поступало и связи решительно ни с кем не было. Я предложил проехать к начальнику отряда полковнику Л. Иван Владимирович согласился, и я поехал с разведчиком к штабу полка. Навстречу нам очень скоро засвистали пули. Я недоумевал, но скакал. В нескольких саженях от реденького перелеска, в котором находился штаб полка, свист и щелканье пуль усилился до невероятности. В эту минуту за небольшим деревом я увидел стрелка. Мой разведчик громко спросил его, где полковник. Перепуганный стрелок приложил палец к губам и молча указал рукою по направлению в тыл. Я оглянулся и совсем уже вдали, верстах в двух от нас увидел отходящего со своим штабом полковника в сопровождении конных разведчиков и казацкого конвоя. Быстро нагнав его, я доложил о перемене нашей позиции и просил от имени командира батареи инструкций для дальнейших действий. Ответ его был неожиданно откровенен: «Какие тут инструкции, делайте, что хотите, если вы что-нибудь понимаете; я ничего не понимаю и ничего делать не буду». Когда я подъезжал к батарее, Иван Владимирович уже брался в передки и собирался «драпать». Через полчаса весь наш маленький злосчастный отряд, потерявши за одно утро около полутора тысяч человек, отходил по направлению к Митаве. Немец не преследовал ни одним выстрелом. У него очевидно не было никаких сил, и мы отступали, позорно разбитые своею собственною глупостью и беспечностью… Ну, пока кончаю. Нам с Владимиром Александровичем уже подали экипаж, запряженный тою же парою серых, на которых мы с тобою еще так недавно катались под Куртенгофом. Мы проедем с ним в Митаву — очень своеобразный тихий городок, выпьем кофе в тихом кафе, купим самовар для батареи и, собственноручно опустив письма в почтовый вагон, вернемся к вечеру обратно. Как я счастлив, что я в третьей батарее. Такая поездка для меня громадное наслаждение. А возможна она лишь в атмосфере той исключительной свободы, которую Иван Владимирович гостеприимно предоставляет своим офицерам. Какой ужас был бы сейчас сидеть у К. в четвертой и заниматься хозяйством или писать денежный журнал. К жене. 5-го августа 1915 года. Лесничество «Буле Муйжа» |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Агония русофобии В. Ерофеев, " Энциклопедия русской души " , - М., " Zebra E " , 2002 - 319 с. 26.09.2009 417 Время на чтение 7 минут В наше время нет великих идей. Обществом владеют усталость и апатия. Да и новой цели, ради которой можно было бы " хату оставить, пойти воевать " до сих пор никто не обозначил так же ясно, как это было сделано в начале XX века. Самоотречение, как источник любого героизма, перестало быть идеалом. Идеалом стал прилавок, новыми лозунгами - " жить по-человечески " , " как в цивилизованных странах " и т. д. в том же роде. Потребление, одним словом. Оттого-то в литературе, которая не существует сама по себе, без связи с обществом и духом времени, все попытки создать положительного героя нелепы и бесплодны, а герои получаются ходульными. Настоящие герои нынешней литературы - это бесы. И сколько бы ни писали благонамеренные писатели-патриоты о том, как бывший десантник поднял колхоз, построил храм и стал батюшкой, не поверит им читатель и не пойдёт за таким героем, потому что не герой батюшка-десантник, а ряженый. Он может быть интересен как психологический тип, как продукт эпохи, но не как выразитель идеалов и настроений, впитавший в себя общественные чаяния и зовущий на ратное дело ради великой цели. Поверить можно в разобщение и неприкаянность, в то, что алчущие свершений не ведают, куда приложить свои силы. И оттого маются или разменивают себя на полушки. И в бесов можно поверить, потому что все мы, увы, живём в царстве Хама. Он уже не грядёт, он здесь, посреди нас. Он царствует - говорит с экрана, глядит с афиши, подсовывает свои книги. В Библии читаем: " ...И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим... " (Быт. 9:22) Виктор Владимирович Ерофеев есть порождение времени и явление закономерное. Он ничего не придумывает, он тоже сегодня царствует. И, наверное, нелепо было бы просить его: " Виктор Владимирович, если не можете писать о людях, не пишите о бесах " . Виктор Владимирович пишет потому, что " в настоящее время каждый имеет своё право " , а ещё потому, что писать он умеет и знает, что именно нужно написать, чтобы продать написанное. Виктор Владимирович тоже хочет потреблять, и трудно судить его за это. Нам же остаётся только поделиться с читателем впечатлениями о том, что и как пишет Виктор Владимирович Ерофеев. |
| Схимонах Амвросий (в миру Александр Владимирович Болотов) был потомственным дворянином Тульской губернии. Родился в 1866 году в Санкт-Петербурге, где его отец был мировым судьей. Его мать звали Софией. Александр рос в имении своего отца в полной роскоши и богатстве. Вот как он вспоминает об этом времени: «Помню, как избалованный бабушкиными сливочками и печеньями, я с жадностью глотал густые, розоватые сливки, поедал пушистый, теперь уже невероятной белизны домашний хлеб, как за обедом я упитывался грибными пирогами, где корочка хрустела, пирожками с укропцем, набитыми печенками или щучиной, потрошками да воздушными пирогами, а весной карасиками в сметане. И все это запивалось домашними сухарными или лимонными квасами, сливянками и всякими запеканками. Яства сменялись яствами, изысканность барской кухни доходила до апогея, и тогда, когда уже мысли мешались, глаза невольно закрывались от сладкой истомы после вкусного, тонкого и сытного домашнего обеда, на балкон выносился поднос, уставленный произведениями собственной оранжереи, подавался в обворожительных чашечках ароматный кофе и пузатенькия бутылки старинной наливки или долго сохранявшегося десертного французского вина, или запыленная бутылка старого арманьяка дополняли оконченный обед» 360 . После такого замечательного детства Александр Владимирович окончил факультет правоведения, служил в Санкт-Петербурге в Министерстве юстиции мировым судьей, секретарем прокурора в Харькове, с 1894 года в государственной канцелярии Санкт-Петербурга. В том же году женился на Стефаниде Сергеевне Толстой. С 1897 года служил в Новгороде членом Новгородской земской управы, затем земским начальником в Любани и Новгородским уездным предводителем дворянства. С ноября 1905 года был назначен Пермским губернатором. Дослужился до действительного статского советника. Но отгремела революция, и Александр Владимирович был вынужден эмигрировать в Европу. Вот как он описывал свое новое положение: «Я беженец, потерявший все: и семью, кроме жены, и родных, и имущество, и родовой угол, – потерявший Родину и даже надежду ее вновь увидеть. Я жалкий обломок русской государственности, русского богатства и былой русской мощи» 361 . Вскоре еще одно горе постигло его: в Бухаресте в изгнании в 1929 году скончалась любимая жена. Детей у них не было, и остался Александр Владимирович совсем один. Но, к его чести, он не стал отчаиваться и озлобляться на внешний мир, а, наоборот, стал искать причины своего несчастья в себе самом. Он пришел к заключению, что все потерял по собственной вине, потому что никогда не боролся за свое счастье. Мир – дар Божий, и, вместо того чтобы трепетно и с заботой к нему относиться, мы его безжалостно эксплуатируем, только потеряв его или замарав грязью нашего греха, мы осознаем его цену, а потом уже бывает поздно. Наученный горьким опытом жизни, Александр Владимирович все свои внутренние силы направил для обретения истинного счастья в Боге. |
| Единственное, в чем здесь прав отец Никон – что решение было принято не в 1926, а в 1924 г., но это совершенно не меняет дела. Поминать Кирилла Владимировича на службах, как императора, отказались абсолютно все архиереи. Возможность непубличного поминовения (по особым дням и в присутствии великого князя с семьей) имела нескольких последователей, но как видим, и здесь они оказались в меньшинстве. Говоря о Соборе 1926 г., отец Никон указывает на необходимость учитывать мнение афонских монахов, выступивших в поддержку поминовения. Но данный аргумент принять нельзя – монахи не были и не могли быть членами Архиерейского Собора. Какими бы строгими подвижниками ни были святогорцы, с авторитетом Собора их мнение сравниться не может. Тем более, что и у самих монахов не было единого взгляда на права великого князя. Например, часть афонских иноков в январе 1926 г. подала ходатайство об общественном молении о Кирилле Владимировиче как об императоре. Однако 7 февраля того же года монахи попросили Синод это ходатайство аннулировать (ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 79. Л. 1 об). Отец Никон считает, что члены Архиерейского Собора 1926 г. признавали Кирилла Владимировича императором. Но против такого мнения в очередной раз свидетельствуют документы. Согласно определению Синода, «Архиерейскому Собору докладывается на решение не вопрос о провозглашении великого князя Кирилла Владимировича Императором, а множество ходатайств признавших Его Императором лиц о разрешении молиться за него, как за Царя» (ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 81. Л. 2). То есть вопрос о непризнании Кирилла Владимировича был решен в 1924 г., а теперь, в 1926 г., речь шла лишь об икономии – можно ли ради паствы нарушить соборное определение и поминать его в особых случаях как императора. Официальному соборному непризнанию Кирилла Владимировича и официальному отказу поминать его как императора отец Никон противопоставляет лишь частные мнения отдельных архиереев, например, митрополита Антония (Храповицкого), епископа Гавриила (Чепура) и др. |
| Дрюченко Андрей Николаевич Матрос Ларионов Алексей Александрович — трюмный, 1981 г.р., Республика Коми, г. Емва Ларионов Алексей Александрович Матрос Шульгин Алексей Владимирович — трюмный, 1981 г.р., Архангельская обл., г. Котлас Шульгин Алексей Владимирович Матрос Тряничев Руслан Вячеславович — трюмный, 1980 г.р., г. Череповец Тряничев Руслан Вячеславович Матрос Старосельцев Дмитрий Вячеславович — трюмный, 1980 г.р., г. Курск Старосельцев Дмитрий Вячеславович Матрос Халепо Александр Валерьевич — турбинист, 1981 г.р., Республика Коми, с. Усть-Лыжа Халепо Александр Валерьевич Матрос Логинов Игорь Васильевич — турбинист, 1980 г.р., Республика Коми, п. Благоево Матрос Коломейцев Алексей Юрьевич — турбинист, 1980 г.р., Республика Коми, г. Пыть-Ях Коломийцев Алексей Юрьевич Боевая часть-7 Капитан 3 ранга Садков Александр Евгеньевич — командир БЧ-7, 1967 г.р., ТОВВМУ Садков Александр Евгеньевич Капитан-лейтенант Логинов Сергей Николаевич — командир ГАГ, 1973 г.р., ТОВВМУ Логинов Сергей Николаевич Старший лейтенант Коровяков Андрей Владимирович — инженер ГАГ-1,1976 г.р., ВВМУРЭ Коровяков Андрей Владимирович Старший лейтенант Коробков Алексей Владимирович — инженер ГАГ-2,1975 г.р., ВВМУРЭ Коробков Алексей Владимирович Капитан-лейтенант Радионов Михаил Олегович — командир ВГ, 1973 г.р., ВВМУПП Радионов Михаил Олегович Старший лейтенант Ерахин Сергей Николаевич — инженер ВГ, 1977 г.р., ВМИРЭ Ерахин Сергей Николаевич Старший лейтенант Гудков Александр Валентинович — командир ГРР, 1977 г.р., КВВМУ Гудков Александр Валентинович Старший мичман Федоричев Игорь Владимирович — старшина команды радиометристов, 1973 г.р., Тульская обл., г. Олчисин Федоричев Игорь Владимирович Мичман Таволжанский Павел Викторович — техник ГАГ, 1976 г.р., Белгородская обл., с. Клименки Таволжанский Павел Викторович Мичман Парамоненко Виктор Александрович — техник ГАГ, 1973 г.р., г.Николаевск Парамоненко Виктор Александрович Мичман Зубов Алексей Викторович — техник ГАГ, 1974 г.р., Днепропетровская обл., г. Павлоград |
| – Благодарю… Взяли бы Вы свое грозное оружие, Андрей… От Вас не ожидал я такой беспечности… Ответьте-ка мне, молодой человек, помните Вы, что сейчас было? – Нет… – Голос Саши Герша прозвучал с какой-то теневой невыразительностью. – Вас здесь не было. Вы были в этой квартире? – Нет… – Она была закрыта. Почему вы в ней не были? Вы, девушка! – Дверь была… закрыта. Мы прошли… мимо. – Вы звонили в дверь. Никто не открыл. Вы, вероятно, позвонили прежде в дверь? Вы! – Да, мы звонили… Но никто не открыл… И тогда мы пошли… дальше… – И Вы тоже помните это? – Да… – Вы никогда меня не видели. Вам приходилось когда-либо встречаться со мной? – Нет… – Превосходно-превосходно… Андрей, вспомните-ка быстро, что сейчас нужно от них узнать для вашей безопасности? – Не для нашей… Можно мне, Николай Владимирович? Спросите их об Алексее Даниловиче – они что-то говорили… – Хорошо, Борис. Что Вы можете сказать о покойном директоре школы – Алексее Даниловиче Алферове? – Нас очень хвалили… за него… товарищи в ЧК… Не так-то просто было… его выследить… Мы дежурили по очереди… – Кто сообщил об Алферове в Чека? – …Я …Валька …Сашка …Мы говорили с товарищем Абардышевым… – Достаточно, спасибо. Сейчас я провожу вас до дверей и еще раз напомню, что они были заперты, – Николай Владимирович, небрежно игравший шпагой Бориса, отшвырнул ее в угол комнаты. Когда Даль вернулся, Борис сидел на стуле, уронив голову на руки. Тата плакала: слезы текли и по щекам успокаивающего ее Мити. Андрей, стоявший посреди комнаты со скрещенными на груди руками, был до серого бледен. – Да, друзья мои… Никуда не деться от того, что причиной гибели Алексея Даниловича послужили эти несчастные глупые дети. – Кто-нибудь из которых будет сегодня ночевать в канале. – Вам не стыдно, Андрей? – Не понимаю, Николай Владимирович, отчего Андрею должно быть стыдно?! Алексей Данилович… да если перебить всех этих красных собак, это все равно будет мало за Алексея Даниловича! – Алексей Данилович не порадовался бы сейчас на Вас, Борис. – Но его с нами сейчас нет, Николай Владимирович!.. И нет – из-за них… Николай Владимирович, даже я сейчас мог бы… убить! |
|
|
