| Но самое важное, что возбудило вашу ко мне ненависть, состоит в следующем. Только что я прибыл в ваш город, народ, угнетаемый богатыми, стал кричать в театре: «Все поднялось в цене, на все дороговизна». На другой день я беседовал с богачами и старался убедить их пожертвовать несправедливыми прибытками и оказать милость гражданам и чужестранцам. Они дали обещание позаботиться об этом, и я ждал три месяца, но они ничего не сделали. Увидев, что жалобы дима справедливы, и что дороговизна товара происходит не от недостатка его на рынке, а от жадности торговцев, я установил таксу на каждый предмет и объявил ее всем. Всего оказалось в достатке: и вина, и масла, и прочего; было мало лишь хлеба, так как засухи прошлого года уничтожили посевы, но я послал в Халкиду, в Иераполь и окрестные города и собрал 40 000 мистров, когда вышел этот запас, дал еще в разное время 5, 7 и 10 тысяч модиев, предоставил вам весь египетский хлеб, продавая его по дешевой цене, т. е. за 15 мистров вы платили то же, что прежде за 10. Что же делали ваши богачи? Они тайно продавали заготовленный ранее хлеб за дорогую цену и обременяли народ. Таким образом, причина вашей злобы в гом, что я не допустил продавать на вес золота вино, зелень и овощи и не позволил, чтобы лежащий в складах богачей хлеб неожиданно обратился в серебро и золото. Я знал и тогда, что мои распоряжения не всем понравятся, но я мало заботился об этом,— я имел в виду благо обижаемого народа и чужестранцев, явившихся сюда ради меня и моих архонтов. За что же, ради богов, мы находимся в немилости? Не за то ли, что пропитываем вас на свой счет, чего прежде не бывало ни с одним городом; или за то, что увеличили список сенаторов, что, захватив воров на месте преступления, не подвергли их каре?..» В заключение приведем еще любопытный текст или, лучше, анекдот, сохраненный позднейшим писателем26. Епископ Халкидона Марис, пораженный слепотой, раз встретившись с Юлианом, стал его жестоко порицать, называя обманщиком и отступником. Юлиан сказал ему: «Отойди, несчастный, и оплакивай свою слепоту, ибо тебя не исцелил Назорей, которому ты воздаешь поклонение». Этот же ответил: «Благодарю Господа моего Христа, даровавшего мне то утешение, что я не вижу твоего бесстыжего и безбожного лица». |
| Успехи Юлиана не могли не возвысить его авторитет и привлекли к нему горячие симпатии войска и народа. Император в особенности был недоволен усиливавшейся популярностью цесаря, «доблести Юлиана жгли Констанция», говорит историк Марцеллин6, хотя придворные подвергали насмешкам характер и наружность Юлиана и старались умалить в глазах Констанция его военные заслуги. В 360 г. император приготовлялся в поход в Персию, где не прекращались военные действия, и где персы перенесли войну уже в римские области — Месопотамию и Армению. Азиатские войска предполагалось подкрепить европейскими, для чего Констанций потребовал от Юлиана посылки на Восток части его лучших и испытанных легионов. Это требование цезарь принял как знак недоверия к себе, потому что без войска он не мог держаться в Галлии; кроме того, галльские войска с большим неудовольствием приняли известие о походе на Восток. При этих условиях произошли в Париже, где было тогда пребывание цесаря, военный бунт и провозглашение Юлиана императором. Известия о происшедшем в Париже дошли до императора в Кесарии Каппадокийской. Если Констанций не находил возможным признать совершившийся факт и войти в соглашение с Юлианом, то предстояла междоусобная война, которая лишь потому не возгорелась, что император, занятый приготовлениями к походу, летом и зимой 360 г. находился в Малой Азии и только весной 361 г. мог начать движение в Европу. После провозглашения августом7 в своем письме к Констанцию Юлиан старался оправдать себя и предлагал войти в соглашение по поводу совершившегося. Но как Констанций потребовал от него полного и окончательного устранения от дел, а между тем войско клялось служить ему и поддержать его права, то Юлиан решился идти против Констанция войной. Он уже овладел альпийскими проходами, основал свою главную квартиру в Нише, принял под свою власть Иллирик, Паннонию и Италию и собрал громадные средства для войны, когда неожиданная смерть Констанция 3 ноября 361 г. освободила Юлиана от необходимости начать междоусобную войну. 11 декабря 361 г. Юлиан вступил в Константинополь как прямой и законный наследник римских императоров, сенат и димы утвердили избрание армии. |
| Реймарусовское предложение обмана возмущает всякое нравственное чувство и всякий здравый смысл в такой мере, что одно упоминание о нем совершенно достаточно для его осуждения. Ни один ученый, сохранивший в себе чувство приличия и самоуважения, не рискнул бы в настоящее время признавать эту теорию открыто. Теория обмана высказана была впервые древними языческими противниками христианства: Цельсом во II и императором Юлианом Отступником в IV веках; но это, собственно говоря, были скорее легкомысленные и поверхностные, хотя ловкие и остроумные насмешники, чем серьезные исследователи. Они давно уже опровергнуты: первый – Оригеном , а второй – свт. Кириллом Александрийским . То же относится и к Вольтеру вместе со школой французских атеистов, которые были еще легкомысленнее, но никогда не доходили в своей ненависти к христианству до достойного научного доказательства. Первая серьезная попытка провести теорию обмана принадлежит одному немцу, а именно, автору анонимных «Вольфенбюттельских отрывков», признанных потом принадлежащими профессору восточных языков гамбурской коллегии Герману Самуилу Реймарусу (ум. в 1786 г.). Его отрывки никогда не были им обнародованы и предназначались только для нескольких его друзей. Лессинг нашел их в Вольфенбюттельской библиотеке и стал их печатать в 1774 году без ведома автора. По его словам, он печатал их не потому, что был с ними согласен, а потому, что хотел пробудить дух исследования. Этот способ действия Лессинга Земмлер, отец немецкой неологии, остроумно сравнил с поджогом города, сделанным для испытания пожарного насоса. Впоследствии Бруно Бауэр, (которого не надо смешивать с достойным уважения доктором Христианом Бауром) этот богословский хамелеон и вероотступник, попробовал развить эту теорию, чтобы представить Евангелия умышленной выдумкой. Мы спрашиваем прежде всего во имя логики, здравого человеческого смысла и опыта – как мог обманщик, коварный, своекорыстный и испорченный человек, взять на себя роль благороднейшего человека, какого только когда-либо знала история, и выдержать ее от начала до конца, сохраняя совершеннейшую видимость истины и действительности? |
| „Однажды, в полуденные часы дня, когда солнце начало уже склоняться к западу, — говорил Царь, — я собственными очами видел составившееся из света и лежавшее на солнце знамение креста, с надписью „Сим побеждай!““ Это зрелище объяло ужасом, как его самого, так и все войско, которое, само не зная куда, следовало за ним и продолжало созерцать явившееся чудо» (Гл. 28). Было это в 28-ой день октября 312 года, когда Константин с войском шел против Максентия, заключившегося в Риме. Это чудесное явление креста среди белого дня засвидетельствовано и многими современными писателями, со слов очевидцев. Особенно важно свидетельство исповедника Артемия перед Юлианом-Отступником, которому при допросе Артемий говорил: «Христос свыше призвал Константина, когда он вел войну против Максентия, показав ему в полдень знамение креста, лучезарно сиявшее над солнцем и звездовидными римскими буквами предсказавшее ему победу на войне. Быв сами там, мы видели его знамение и читали буквы, видело его и все войско: много свидетелей этому и в твоем войске, если только ты захочешь спросить их» (См. Историю Филосторгия, 45). «Константин находился однакож в недоумении и говорил сам себе: „Что бы значило такое явление?“ Но между тем как он думал и долго размышлял о нем — наступила ночь. Тогда во сне явился ему Христос Божий с виденным на небе знамением и повелел, сделав знамя, подобное этому виденному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов» (Гл. 29). «Встав вместе с наступлением дня, Константин рассказал друзьям своим тайну и потом, созвав мастеров, умевших обращаться с золотом и драгоценными камнями, сел между ними и, описав им образ знамени, приказал по подражанию ему, сделать такое же из золота и драгоценных камней. «Это знамя, — говорит Евсевий, — случилось видеть и нам собственными очами» (Гл. 30). «Оно имело следующий вид: на длинном, покрытом золотом копье была поперечная рея, образовавшая с копьем знак креста. Вверху на конце копья неподвижно лежал венок из драгоценных камней и золота, а на нем символ спасительного наименования: две буквы показывали имя Христа, обозначавшееся первыми чертами (X), из середины которых выходила буква Р. Эти буквы Царь впоследствии имел обычай носить и на шлеме. Потом на поперечной рее, прибитой к копью, висел тонкий, белый плат — царская ткань, покрытая различными драгоценными камнями и искрившаяся лучами света. Часто вышитый золотом, этот плат казался зрителям невыразимо красивым и, вися на рее, имел одинакую широту и долготу. На прямом копье, которого нижний конец был весьма длинен, под знаком креста, при самой верхней части описанной ткани, висело сделанное из золота грудное изображение Боголюбезного Царя и его детей. |
| Ряд исследователей, отождествляющих А. с Исааком, приписывают этому автору также 2 произведения иудео-христ. характера. 1-е, «Lex Dei sive Mosaicarum et Romanorun legum collatio» (Закон Божий, или Сравнение Моисеевых и римских законов), представляет собой сопоставление различных ветхозаветных законоположений с соответствующими рим. законами, с неизменным выводом о преимуществе первых. 2-е, «De bello iudaico seu De excidio urbis Hierosalimetanae» (Об иудейской войне, или О разорении града Иерусалима),- вольный перевод одноименного произведения Иосифа Флавия , приписываемый в средневек. рукописях раннехрист. писателю Егезиппу. Кроме того, А. считается автором фрагмента «Contra arianos» (Против ариан), приписывавшегося ранее Иларию Пиктавийскому, и одной из проповедей (Sermo 246), традиционно относимой блж. Августину (атрибутируются также Пелагию - Martini. P. 189-197). Богословие Несмотря на то что все произведения А. принадлежат по форме к жанру экзегетических, в них, как и у свт. Амвросия, намечается тенденция к совмещению экзегезы с догматическим и нравственно-аскетическим богословием. Нравственные мотивы подчас приобретают обличительный пафос, напр. при осуждении надменности рим. диаконов (Quaest. 101: De iactantia romanorum levitarum). Для А. в отличие от многих совр. ему богословов характерен своеобразный юридический подход ко многим богословским вопросам. При этом можно отметить близость его позиции к позиции свт. Амвросия, особенно в догматических вопросах (учение о Св. Троице), а также влияние Оригена , выразившееся в основных принципах его подхода к Свящ. Писанию и признании свободы воли (ср.: Orig. De princip. III 1). Апологетические мотивы А. сохраняет связь с лат. апологетической традицией ( Тертуллиан , свт. Киприан Карфагенский). В «Вопросах Ветхого и Нового Завета» автор защищает христ. веру от нападок язычников и иудеев, отвергает обвинение христианства в отсутствии древних корней (Quaest. 114. 1; Ad I Cor. 1. 26) и христиан - в невежестве, указывая на многих ученых и знатных людей, принявших христ. веру (Quaest. 114. 31). Язычники требуют от христиан чудес, но разве им недостаточно, говорит А., чудес, явленных Богом в Писании? (Ad I Cor. 12. 31). А. в свою очередь переходит к обличению языческих культов (Quaest. 114: Adversus paganos) и языческого фатализма, нашедшего выражение в астрологии (Quaest. 115: De fato). Впрочем, автор признает за язычниками способность к естественной справедливости и стремление к познанию и почитанию божества (Quaest. 82; 114. 2). Защищая христианство от обвинений язычников, А., по-видимому, пользовался каким-то антихрист. памфлетом, либо написанным имп. Юлианом Отступником (как полагает Ф. Кюмо), либо произведением Порфирия «Против христиан» (Contra christianos, П. Курсель). Знание А. античной философии довольно поверхностно, он не видит особой ценности языческой науки для христиан, по его мнению, она может лишь ввести в заблуждение (Ad Col. 2. 1-3). |
| Стрельниковой. 79 Волкаций Галликан (4 в. н.э.), по свидетельству Иеронима (Против на 1, 16), написал комментарий к Цицерону. 80 Как рассказывает Библия, царь Соломон имел широкие связи с соседом и союзником израильского царства — Финикией, главным городом которой был Тир. Среди финикиян было много искусных мастеров и ученых, Которых Соломон использовал на работе в Израиле. 81 Согласно библейскому преданию, юноша Давид, будущий царь Израиля, вступил в единоборство с филистимским великаном Голиафом, вооруженный лишь пастушьим посохом, пращой и камнями. Попав в лоб великана камнем и оглушив его, Давид вырвал у него из рук меч и одним уда ром отрубил ему голову. 82 Цельс (сер. 2 в. н.э.) — автор «Правдивого слова», сочинения, высмеивающего христиан, до нас не дошедшего и известного лишь по книге Оригена «Contra Celsum». 83 Порфирий (3 в. н.э.) — уроженец Тира, ученик Плотина, философа, неоплатоника. Автор полемического сочинения «15 книг против христиан», от которого сохранились лишь цитаты у церковных писателей. 84 Ориген (185—254) упоминается в связи с сочинением «Contra Celsum», в котором он ревностно защищал христианское учение от нападок язычников. 85 Мефодий (2–я пол. 3 — нач. 4 в.) — епископ, автор сочинений, направленных против различных языческих и еретическо христианских доктрин, в том числе и сочинения против Порфирия, которое и имеет в виду Иероним. 86 Евсевий (264—340) — первый церковный историограф, автор ряда «Хронику». 87 Аполлинарий (4 в. н.э.) — грамматик и пресвитер. Перелагал в стихи книги Ветхого Завета с целью заменить ими чтение языческих авторов. 88 Юлиан Август — обычно именуемый в истории Юлианом Отступником, римский император (годы правления 361—363), посвятивший свою деятельность возрождению язычества. Здесь имеется в виду его трактат «Против христиан». 89 Иосиф Флавий (род. в 37 г.) — историк, уроженец Иерусалима; помимо исторических сочинений об иудейской войне и истории Иудеи написал книгу против Апиона, александрийского грамматика, в ответ на его «Жалобу на Иудеев», обращенную к императору Калигуле. |
| Такое предложение было неприятно императору, и Евдоксий хитро использовал этот момент. Он цинично заявил, что он согласен анафематствовать термин «аномиос», если Василий согласится анафематствовать «омоусиос». Честный Василий отказался. Тогда Констанций за несговорчивость отверг василиан и связал себя с цинично сговорчивыми акакианами. Не без некоторой сценической искусственности во время этих дебатов объявляют радостное известие о прибытии Урсакия и Валента с казавшимся невероятным известием о том, что все представители западного собора подписали наконец «Никское исповедание», в котором нет ни «единосущия», ни даже «подобосущия», а только «подобие». Констанций был в восторге от такого совпадения в общем результате западной половины «вселенского» собора с восточной. Оставалось только просмотреть текст и, может быть, его в чем-то отшлифовать. Снова начались очные ставки пред императором вождей двух партий. Беспринципная смелость Акакия и Евдоксия давала им победу в глазах императора. Оба они анафематствовали свое аномейство. От омиусиан потребовали также пожертвовать каким бы то ни было, прямым или косвенным, маневрированием термином «усиа». После немалых споров омиусиане наконец сдались и подписали «Никскую веру». Это случилось в вечерне-ночном заседании как раз в новогоднюю ночь на 1 января 360 г. Так получился после всей лукавой волокиты официальный результат искусственного «вселенского» собора в Арле-Селевкии. Императорский центр отныне с формальным правом предложил всем возглавителям церкви Востока и Запада объединиться на умолчании и об аномиос, и об омиусиос — всем стать омиями. В это «казенное» объединение входили разнородные элементы: и а) старые ариане Урсакий с Валентом и Георгий Александрийский, и в) надевшие овечью шкуру аномеи Евдоксий с Акакием, и с) многочисленные невольники на Западе и Востоке. Все должны были стать омиями . Такой результат, выжатый политическим давлением, не мог дать вселенской церкви догматического выздоровления и успокоения. Тем более что приближался момент быстрых смен на императорском троне со сценарием восстановления в империи даже язычества Юлианом Отступником. |
| Писания мало имеет значения и потому для доказательства истинности христианского учения он предпочитает или ссылаться на греческих писателей и доказывать его разумность, высоту. Иногда, впрочем, он не признает законности возражений против Св. Писания, законности вопросов, – почему Бог сделал так, а не иначе, почему, например, Он призвал другие народы много позднее евреев, почему не послал им, так же, как и евреям, пророческого духа, не дал законов и т.п. Св. Кирилл ссылается на непостижимость для нас божественных путей; мы должны верить в их разумность, даже не понимая их. Такие рассуждения могли еще иметь значение для тех, кто действительно верил, что такой-то факт происходил и был делом Божьим; но для Юлина, не признававшего этого, нужны были доказательства. Поэтому и сам св. Кирилл в каждом случае, когда он ссылается на непостижимость божественных путей и на недозволительность их истолкования со стороны человека, дает по мере возможности рациональное оправдание библейских фактов. 404 Ни сочинение св. Кирилла, ни сочинение Юлиана не представляют собой произведений вполне оригинальных. Св. Кирилл пользуется в своем сочинении для защиты христианства аргументами, которые были выработаны еще предшествующими апологетами, и которые к его времени сделались ходячими. Он часто повторяет своих предшественников не только в общих мыслях и приемах, но даже в отдельных замечаниях, в приводимых им фактах и цитатах, как из Св. Писания, так и из греческих авторов. Относительно последних нельзя даже всегда сказать, читал ли он их сам; может быть, он заимствовал их изречения уже из вторых рук – из христианских писателей. Точно также и Юлиан во многом повторяет Цельса и Порфирия, и это опять касается не только основных возражений его, но и подробностей; он останавливается на тех же местах Св. Писания, библейской истории и христианского учения, как и Цельс, и иногда повторяет даже его ошибки и возражения, которые в его время сделались уже анахронизмом. Есть, однако, характерное различие между Юлианом и Цельсом, Цельс, как и Порфирий, был, прежде всего, философ; в эту эпоху религиозной веры, и они относились отрицательно к религии, но все-таки он были самые рационалистические умы своего времени и критиковали христианство с философской, а не религиозной точки зрения. |
| Из языческих источников весьма важное значение имеет сочинение Аммиана Марцеллина, в котором он передает о жизни и деятельности Юлиана со времени назначения его цезарем до самой смерти. Постоянный спутник и друг Юлиана, занимавший при нем должность телохранителя и сопровождающий его во всех походах, Аммиан лучше, чем кто-либо, был знаком с Юлианом, как с его общественной деятельностью, так и с его личной жизнью; с другой стороны из всех историков Юлиана он, несомненно, самый правдивый и беспристрастный; относясь, в общем, к Юлиану с большим уважением, он умеет в то же время и критиковать его, когда нужно, например он осуждает суеверие Юлиана, несправедливое отношение его к христианам. Важное значение имеют также сочинения Ливания (письма и речи к Юлиану, особенно надгробная речь Epitaphios). Никто так не понимал идей и стремлений Юлиана, как его бывший учитель и друг, находившийся с ним в постоянной переписке. Но, с другой стороны, Ливаний относится к своему любимому ученику очень пристрастно и, кроме того, в его похвалах Юлиану часто слышатся риторические фигуры, что необходимо принимать во внимание при оценке его свидетельств. Таким же пристрастным отношением к Юлиану отличаются сведения, сообщаемые о нем языческим историком Зосимой. В новейшей литературе об императоре Юлиане, как и в древней, многие сочинения проникнуты тенденциозным стремлением унизить или превознести личность Юлиана. Мы укажем из них только наиболее известные труды: Fr. Strauss, – «Der Romantiker auf dem Throne der Caesaren» Мангейм 1847. Neander, «Der Kaiser Julian and sein Zeitalter». Лейпциг 1813. H. Rendall, – «The emperor Julian; Paganism and Christianity». Кембридж. 1879 – сочинение с богатыми библиографическими указаниями. A. Naville, – «Julien l " Apostat et sa philosophie du polytheisme». Paris. 1877. Небольшое сочинение, выясняющее религиозно-философские воззрения Юлиана по его сочинениям. Rhode. – «Gesch. der Jeaction Kaiser Julians». Jena. 1877. E. Lame – «Julien l " Apostat». Paris. 1861. |
| Юлиан, говорит, что по представлению иудеев Бог, сотворив мир, занялся исключительно только ими, оставив все другие народы без всякого внимания; из этого он хочет вывести, что еврейский Бог совсем и не творец мира, а просто один из низших национальных богов. Но Юлиан напрасно прикрывается свидетельствами из писаний самого Моисея. Моисей ясно говорит, что Бог, о котором он пишет, был творцом всего мира, и если Юлиан хочет возражать нам на основании слов Моисея, пусть он верит им; а если Бог сотворил мир, то конечно Он и управляет им, управляет всеми нардами, а не одними евреями, чего Моисей совсем не говорит. В первых книгах Моисея изображается попечение Бога о тех людях, которые были родоначальниками всего человечества. Юлиан, оставивши первые книги Моисея, только на основании той, которая говорит об одном Израиле, хочет ограничить власть Бога. Но Тот, Кто позднее избрал Авраама и его род, Тот самый сотворил небо и землю. Избрание Израиля ставило его только под особое покровительство Божие, но не исключало заботы общего творца и о других народах. И у Моисея и позже у пророков мы находим свидетельство, что и после избрания Израиля Бог сохранял свою власть и попечение о всех других народах. Об этом же свидетельствует самое библейское выражение, которое приводится Юлианом, и в котором Израиль называется перворожденным сыном Божьим; если Израиль перворожденный сын Божий, значит, он имеет еще и других братьев, только они призваны позже его, когда пришел Христос. 465 Почему же все-таки евреи призваны ко спасению ранее других народов? Св. Кирилл не признает законности такого вопроса, – мы предоставляем врачам давать больным лекарства, когда они желают, а высочайшего Бога обвиняем, что Он то или другое сделал неправильно. Но у св. Кирилла есть все-таки замечание, которое может служить ответом на вопрос Юлиана: «необходимо, говорит он, чтобы подчинившиеся закону и уклонившиеся от многобожия не были лишены милости, а вместе с тем учились бы идти к лучшему, и приготовлялись к таинству Христа». 466 И еще яснее сказано в другом месте, где приводится библейское изречение: «Я нашел Израиля как ранее созревшую кисть смоковницы». 467 Израиль по своему нравственному развитию скорее других народов подготовился к призванию; за первой созревшей кистью последовали и другие. |
|
|
