| (Македонский) [греч. Αλξανδρος ο J Μγας] (357 до Р. Х., Пелла (Пела), Македония - 13.06.323 до Р. Х., Вавилон), Александр III из династии Аргеадов, царь Македонии (336-323 до Р. Х.), царь Египта (с 332 до Р. Х.), «царь Востока» (офиц. титул с 330 до Р. Х.); создатель державы в Вост. Средиземноморье, на Ближ. и Ср. Востоке; эпический герой в античной, христ., иудейской и исламской культурах. Сын царя Филиппа II и Олимпиады, представительницы эпирского царского рода. Получил образование при дворе отца; среди его наставников был философ Аристотель . Уже в юном возрасте, в периоды отсутствия Филиппа II в столице, А. В. принимал участие в управлении гос-вом. Его военный талант впервые проявился в 338 г. во время битвы с коалицией греч. полисов во главе с Афинами и Фивами при Херонее. Неожиданная смерть Филиппа, избранного на Коринфской лиге греч. полисов 338 г. гегемоном соединенных греч. сил для войны с Персидской державой, открыла А. В. путь к царскому трону. Утвердившись на престоле и расправившись с оппозицией в Греции (поход в Фессалию, разрушение Фив), А. В. в 334 г. начал войну с Персидским царством, превратившуюся в 9-летний поход на восток. Он одержал победы над персид. войском в сражениях при р. Граник (334 до Р. Х.; совр. Сев.-Зап. Турция), а затем при г. Иссе (333 до Р. Х.; в р-не совр. Османие, Юго-Вост. Турция), покорив Финикию, пошел в Египет, откуда снова двинулся в Азию, выиграл решающую битву при сел. Гавгамелы (331 до Р. Х.; совр. Телль-Гомель близ г. Эрбиль, Ирак) и фактически поставил под свой контроль всю территорию Персидской империи. В 326-325 гг. до Р. Х. А. В. вторгся в Индию, добился значительных успехов, но из-за эпидемий, недовольства солдат и общей неподготовленности к войне в незнакомых условиях вынужден был прекратить поход и отвести армию в Месопотамию. В результате завоевательных походов А. В. создал эллино-персид. империю со столицей в Вавилоне, включавшую, кроме Македонии и полисов Юж. Фракии, М. Азию, Египет, Сирию, Месопотамию, Персию, часть Центр. Азии (Бактрия, Парфия и Согд) и часть долины р. Инд. В целях укрепления своей власти в империи сближался с местной знатью; женился на дочери бактрийского властителя Роксане; в Египте пользовался поддержкой жречества; в 332/31 г. в дельте Нила основал г. Александрию . После того как в 330 г. до Р. Х. последний персид. царь из династии Ахеменидов Дарий III Кодоман был убит своими сатрапами, А. В. объявил себя законным властителем этой огромной державы. А. В. умер в Вавилоне, скорее всего от лихорадки (античными авторами приводится в т. ч. и версия об отравлении), во время подготовки похода в Аравию. После смерти царя его наследством завладели ближайшие соратники, вследствие чего на обширном пространстве завоеванных А. В. земель возникло неск. крупных эллинистических гос-в. |
| (Сер. XVI в.- не ранее 1615), Архиепископ Охридский (между 1593 и 1596 - 1615, с перерывами), один из вдохновителей национально-освободительного движения на Балканах против Османской империи. В 1595 г. возглавил восстание в г. Химара Эпирской обл. В 1596 г. представил сенату Венецианской республики план восстания в Албании и в соседних с ней балканских землях как начало освобождения Балкан от власти Османской империи, однако Венецианская республика не решилась нарушить мир с султаном. В 1597 г. А. Р. прибыл в Италию для того, чтобы убедить неаполитанского вице-короля в том, что Албания, Эпир, Сербия и Болгария уже восстали, но вице-король отказался поддержать восстание без решения на то папы Римского Климента VIII . К папе А. Р. не был допущен, поскольку отказался подписать унию с католич. Церковью, несмотря на стремление папы Климента VIII к любому союзу против Османской империи. Из Рима А. Р. вернулся в Неаполь за разрешением на поездку в Испанию, но ему было отказано. Летом 1598 г. вместе с митр. Прилепским и Пелагонийским Иеремией и неким священником отправился в Прагу с надеждой убедить габсбургский двор в необходимости помочь национальному движению в юго-зап. части Балкан, ознакомил имп. Рудольфа II с планом боевых действий против турок. Несмотря на то что предложения А. Р. были чрезвычайно соблазнительными для Священной Римской империи, бывшей с 1593 г. в состоянии войны с Османской империей, А. Р. было отказано из-за отсутствия средств, и он был препровожден к испан. королю. Ректорат Пражского ун-та под воздействием проповедей А. Р. ходатайствовал перед городским советом Праги о посильной помощи Архиепископу. В пражской типографии отпечатали «Записку» А. Р. о положении христ. народов под игом Османской империи на испан. языке, с к-рой он и его племянник, а также митр. Иеремия отправились в Испанию, но по пути были арестованы в Милане. Освободившись в 1599 г., А. Р. неск. лет скитался по Европе в поисках поддержки и финансовых средств для осуществления своего замысла; с этой целью вместе с бывш. митр. Тырновским Дионисием в 1603 или 1606 г. посетил Российское гос-во. В 1615 г. через правителя Сицилии герц. д " Оссуну, оказывавшего А. Р. покровительство, обратился к испан. кор. Филиппу III и отправил в Мадрид «Записку о легкости изгнания турок из Европы», где сообщал о готовности к войне местного населения христ. владений Турции. Во многом под влиянием А. Р. герц. д " Оссуна, назначенный в 1615 г. неаполитанским вице-королем, пытался вести военные действия против Османской империи, но его предприятие окончилось неудачей (1619). Несмотря на явное стремление к сближению с католич. миром (согласно Льву Алляцию , был даже тайным католиком), А. Р. являлся проводником скорее политического влияния зап. держав. |
| В 1943 г. за участие местных жителей в партизанском движении нем. солдаты казнили всех мужчин Калавриты. Памятник жителям Калавриты, казненным 13 дек. 1943 г., на месте их мученической кончины Памятник жителям Калавриты, казненным 13 дек. 1943 г., на месте их мученической кончины Что касается нынешнего центра К. и Э. м.- Эйо, то существовавшая там в ранневизант. период епископская кафедра была вскоре упразднена. Считается, что основанный пеласгами Эгий (ныне Эйо) получил название в честь козы Амалфеи, вскормившей своим молоком младенца Зевса (αξ - коза). Город был политическим и религ. центром Ахейского союза, собрания к-рого проходили в храме Зевса. После захвата Эгия римлянами в 146 г. до Р. Х. город стал приходить в упадок. В 267 г. Эгий был захвачен готами, в 395 г. разрушен Аларихом. Известно, что среди участников Вселенского V Собора был Эгийский епископ Пасхалий (553). В 3-й нотиции К-польского Патриархата (составлена между 787 г. и кон. IX в.) в числе епархий, подчиненных Коринфу, названы епископии Εδου, Βρας и Κλτου, к-рые Ж. Даррузес отождествил с Эгием, Бурой и Клитором. После заселения этой местности славянами Эгий стал именоваться Востицей. В 1205 г., после захвата крестоносцами, Востица стала центром одной из 12 бароний Мореи. До 1359 г. баронами Востицы были представители рода Шарпиньи, затем она перешла к титулярной лат. императрице К-поля Марии, а в 1363 г.- к флорентийцу Нерио I Аччаюоли (впосл. герцог Афинский), к-рый в 1391 г. отдал ее в качестве приданого своей дочери Франчески графу Лефкады Карло I Токко (впосл. эпирский деспот). Династия Токко владела Востицей до 1422 г. В 1430 г. город был присоединен к владениям морейских деспотов, в 1458 г. был захвачен турками, в 1463 г.- венецианцами, в 1470 г.- снова турками. Во время недолгого господства венецианцев (1687-1715) в Востице была учреждена епископская кафедра, на которую назначен провенецианский архиерей, подчиненный Коринфскому митрополиту. В 1769 г. в связи с участием в антитур. восстании Востица была разграблена турко-албанцами, в 1821 г. |
| Однако, в начале семидесятых годов Карл смог уже отправить значительное наемное войско в Пелопоннес, именно в Ахайю, где оно с успехом боролось с находившимися там императорскими войсками. Кроме того, в то же время Карл сумел утвердиться на Балканском полуострове, взяв несколько укрепленных пунктов, во главе с Диррахием (Дураццо, Драчем), по восточному побережью Ионийского моря; нагорные албанские племена покорились Карлу, и деспот Эпирский присягнул ему на верность. После этого неаполитанский король стал величать себя государем Албании (regnum Albaniae). 780 В одном документе он называет себя “Божьей милостью король Сицилии и Албании” (Dei gratia rex Sicilie et Albanie). 781 В одном письме Карл пишет, что албанцы “избрали нас и наших наследников в короли и вечные владыки названного государства” (nos et heredes nostros elegerunt in reges et dominos perpetuos dicti Regni). 782 Итальянский историк XX века замечает в связи с этим: “Когда деятельность Карла становится лучше изученной и известной, он выступает в истинном свете, как дальний предшественник политической и гражданской независимости албанского народа, которая и в начале XX века кажется мечтой, смутным и неясным устремлением.” 783 Но Карл этим не удовлетворился. Он обратился к сербам и болгарам, в которых нашел усердных союзников. Посланники “imperatoris Vulgarorum et regis Servie” 784 появились при его дворе. 785 Множество южных славян стали к нему вступать на службу и переселяться на итальянскую почву. Один русский ученый, хороший знаток итальянских архивов, извлекший из них много сведений о славянах (В. Макушев), писал, что, несмотря на отрывочность сведений, “по ним можно судить о ходе славянских поселений в Южной Италии и о многочисленности славян, стекавшихся со всех сторон югославянского мира на службу Анжуйцев... Славянские поселения в Южной Италии с XIII по XV век постоянно увеличиваются: основываются новые, разрастаются старые.” 786 В одном памятнике 1323 г. в Неаполе упоминается “квартал, который называется болгарским” (vicus qui vocatur Bulgarus). 787 Сербские и болгарские послы прибыли для переговоров в Неаполь. Отсюда видно, какая серьезная опасность угрожала Византии со стороны славяно-французских союзников. Более того, Венеция, которая занимала самое важное место в политической, экономической и торговой жизни государства Карла, была с ним в дружеских отношениях и в данный момент поддерживала его империалистическую политику на Востоке. 788 К тому же, низложенный и ослепленный Михаилом VIII последний Никейский император Иоанн IV Ласкарь, бежав из византийской темницы, явился по приглашению Карла к его двору. 789 790 |
| В 1387 г. Лазарь заманил в теснины эпирские 20.000 турок и едва спаслось 500 из них от меча Лазарева 305 . Гордые османы заскрежетали зубами: они поклялись истребить сербов.– Управившись с другими делами, султан Мурат двинул 300.000 войска против Сербии.– Он потребовал от Лазаря или полной покорности или решительного боя. Князь почтительно отвечал (мая 24, 1389 г.): «я получил писание ваше и понял, что вы повелеваете, чтобы пришел я к вам, принес дань и покорность и не назывался бы ни князем, ни королем. Все это не в моей власти. Меня поставили князья и вельможи всей сербской земли. Я не могу покориться тебе, не нарушая клятвы, данной народу. Да и полезно ли это будет для тебя? Потерпи нам, подожди на месте, где остановился. Я соберу народ мой. Если он скажет, чтобы покорился я: пред всеми поклонюсь тебе. Если же не захотят того, я должен с ними выдти против тебя. Так я клялся им. Преследуя меня одного, ты будешь разорять замлю? В таком случае хотя бы не хотел я, должен стать против тебя». Султан обещал ждать ответа 17 дней. Некоторые из бывших при князе областных начальников советовали покориться. Но Лазарь отвечал им тоже, что султану. Посланы были грамоты ко всем областным начальникам немедленно явиться с войском, если не хотят быть данниками султана 306 . Сильный захолмский князь не успел придти к сроку за отдаленностию. У Лазаря собралось до 60.000 войска. Оставалось идти с таким числом против 300.000.– Июня 15 д. 1389 г. должна была произойти решительная битва. Этот день Лазарь каждый год праздновал; в этот день он положил основание своей Задушбине – Раванице. На этот раз накануне дня праздничного собрались к Лазарю для советов о битве. Лазарь был грустен. Рано утром следующего дня, по совету святителя, князь причастился св. таин, причастилось и всё войско. Милош и три друга его поспешили в стан Мурата 307 . Он просил провесть его в шатёр Мурата, чтобы открыть тайну. Явясь пред султаном, он поклонился ему и в ту же минуту выхватил меч и пронзил Мурата. От ужаса оцепенели слуги султана. |
| Как часто отмечал сам понтифик, полнота папской власти не знает границ, ибо Христос «дал Петру бразды правления не только над Церковью, но и над всем миром» 431 . Неудивительно, что в начале латинского завоевания всех православных епископов принуждали принести клятву верности папе (что одновременно означало и признание власти нового иерарха, величавшего себя патриархом Константинополя). Такая присяга объявлялась необходимой для всех, кто желал продолжать служить в сане. Фактически каждый, независимо от духовного сана, должен был канонически подчиниться местной латинской иерархии и через нее – папе. Разумеется, основной мишенью этого требования были епископы; присяга обязывала их хранить верность и послушание Римской кафедре, папе Иннокентию и его преемникам 432 . Подобное же всецелое признание вселенской супрематии Рима, разумеется, особенно настойчиво требовалось от новопоставленных епископов, которые, что немаловажно, теперь должны были рукополагаться по латинскому обряду. По сути от православных требовали того, что с тех пор стало основным критерием принадлежности к западному клиру – послушания римскому первосвященнику, которое, будучи некогда лейтмотивом григорианских преобразований, к XIII веку превратилось в настоящий догмат. Как много столетий спустя напомнит Мартину Лютеру папа Лев Х , послушание Риму есть «источник и начало всех добродетелей» («fons et origo omnium virtutum»). Как правило, православные иерархи отказывались признавать это деспотическое первенство папы. Их не устраивало озвученное Фомой Аквинским понимание папской власти, согласно которому послушание папе связывалось с верностью Христу 433 . В итоге многие из них либо отказались от своих постов, либо спаслись бегством, отправившись в Никею (где к 1208 году был поставлен новый православный патриарх) или в Эпирское царство в западной Греции. Наиболее значительные кафедры на территории, занятой крестоносцами, – такие, как Фессалоники, Коринф и Патры, – фактически были оставлены своими архиереями. |
| Поведение Гайредина возмутило все турецкое и албанское высшее общество в Эпире, и янинский паша добился от Порты приказа о его изгнании. Правда, отцу – Шекир-бею удалось оправдать сына, но все же эта эпирская история плохо кончается. Пембе покидает Гайредина, которого она никогда не любила, а только польстилась на его деньги, а сам он погибает. Его посылают в горы – против греческих повстанцев. Он вспоминает «вечерний дождь над темной мостовой (в Янине) и бледную Пембе», и вдруг греческая пуля обрывает его жизнь. Одного грека этот албанец спас от смерти, а другой грек подстрелил его в Пустынных горах! «Так кончил жизнь свою добрый Гайредин» 415 , – эпически заключает свою повесть Леонтьев. Кто знает, может быть, самому автору очень хотелось быть Гайредином, любовником Пембе, и эта его симпатия к албанцу одушевляет повествование! Вообще о Леонтьеве можно сказать: чем он субъективнее, автобиографичнее, тем он лучше, убедительнее! Но все же чувствуется, что сам он был очень уж далек от этих эпических албанцев и даже от образованного Гайредина с его лирическими стихами. Повесть «Пембе» хорошо «построена», она красочна, драматична, но и – схематична: Албанец и Цыганка действуют, но не живут, как леонтьевские супергерои, Нарциссы – русские студенты и консулы или же загорский грек Одиссей Полихрониадес (в романе того же названия). В той же повести замечателен янинский губернатор – черкес Феим-паша, начальник Гайредина. Он хорошо образован, знает свет – был послом в Вене, Петербурге и Лондоне, по-французски говорит с парижским акцентом, увлекается Байроном и Жорж Санд, содержит француженку в своем гареме, но Запад ненавидит и принадлежит к старотурецкой партии, которая в то время не имела влияния: и его назначение в Янину было понижением по службе. Турок и французов он раздражает своим русофильством. Русскому консулу он говорит: «Croyez-moi, mon cher consul, qu " un Russe et un Turc s " enten-dront toujours mieux entre eux qu " avec ces messieurs la... Nous sommes plus larges, plus genereux, moins mesquins...» 416 417 |
| 1) Несомненно, что термин Γαλατα употреблялся в апостольскую эпоху для всей римской Малоазийской провинции, судя по данным у Птоломея (V, 4), Плиния Младшего (V, 146–147) и Тацита (II, 9), к которым присоединяются Евтропий и Г. Синкелл, опирающиеся на древних авторитетов. Все это справедливо и ничуть не отрицается корифеями старого воззрения, а потому и не опровергает его, ибо новаторские выводы совсем не безусловны и – значит – не обязательны сами по себе. Даже по случайным предшествующим упоминаниям (напр., на стр. Но Pontus Polemoniacus) нам известно, что официально-административное обозначение ничуть не поглощало бесследно для данной местности старинных ее наименований, обычных и привычных для населения, которое продолжало пользоваться прежнею терминологией, передавая ее последовательно ближайшим поколениям. Посему и нельзя заранее утверждать о рассматриваемом предмете, что тут старинные географические имена недопустимы и были бы неожиданны в устах Апостола, как державшегося официальной римской речи 19 . Наоборот, для него несомненны разве лишь два примера официальной номенклатуры – в отнесении ( 2Кор. 11:9 и ср. Флп. 4:15 сл.) Филипп к Македонии и в распространении ( Гал. 1:22 ; 1Фес. 2:14 ) объема Иудеи и на всю Палестину с Галилеей и Самарией, которые сопричислялись к ней с 44-го или с 52-го года, но и здесь далеко не все ясно 20 , поскольку св. Павел мог разуметь просто фактическую область преобладающего господства иудейской веры, для которой вся Палестинская территория была Иудеей – в религиозном смысле. Часто у Апостола официальное и популярное значения оказываются одинаково пригодными, как можно это находить в отношении Македонии ( 1Фес. 1:7, 4:10 ; 1Кор. 16:5 ; 2Кор. 1:6, 2:13, 7:5, 8:1 ; Рим. 15:26 . Флп. 4:15 ), Асии ( 1Кор. 16:19 ; 2Кор. 1:8 ) и Ахаии ( 1Фес. 1:7 ; 2Кор. 1:1, 9:2, 10 ; Рим. 15:26 ), объединяемой с Македонией 21 и как будто разобщаемой от Афин ( 1Кор. 1:16, 16:15 ), а последнее мыслимо лишь для народного употребления вопреки официальной классификации, что наблюдается везде и всегда. Под Иллириком ( Рим. 15:19 ) не безусловно, но, пожалуй, скорее разумеется все побережье Эпирское (до Акциума), где был Никополь ( Тит. 3:12 ), хотя Эпир никогда не входил в состав Иллирии, а с 40 года до P. Хр. они даже не были и смежными, ибо южная иллирийская граница отодвинулась гораздо дальше к северу, проходя через Скодру и Лисс на р. Дрилоне. Сирия и Киликия ( Гал. 1:21 ; ср. Деян. 15:23, 41 ) тоже отмечаются без официально-административной точности, так как при ней трудно согласить этот порядок их с другими фактическими указаниями ( Деян. 9:30, 11:35 сл.); первая – в качестве римской провинции – обнимала еще Галилею с Иудеей ( Мф. 4:24 ; Лк. 2:2 . Деян. 18:18, 20:3, 21:3 ), вторая отмечается у Апостола отдельно ( Гал. 1:22 ), а обе они в начале первого века стояли под общим управлением 22 . |
| Ход истории Ферреро рассматривает, как стихийный процесс, не контролируемый его участниками, лишенными способности предвидеть последствия, предпринимаемых ими, действий. Ученый дает позитивную оценку имперской экспансии Рима, среди выдающихся деятелей он выделяет полководца Лициния Лукулла, возвеличивая его, как первого из колониальных императоров. Цезарь представлен у него авантюристом и властолюбцем, стремившимся к неограниченной монархической власти, к автократии в эллинистическом стиле, а Август – не его политическим преемником, а, скорее, продолжателем дела его антагониста Помпея, так что саму систему правления, введенную в действительности Августом, историк называет принципатом Помпея. Ферреро обладал незаурядным литературным талантом, его исторические портреты написаны ярко, о политических и военных событиях он рассказывает увлекательно, подчас, не сдерживая себя исследовательской акривией, давая волю воображению. Рецидивом крайнего гиперкритицизма, явились труды еще одного итальянского историка начала 20 столетия Э. Пайса – «История Рима» и «Критическая история Рима в течение первых пяти веков». Пайс решительно отвергал достоверность Римской традиции, классическим выражением которой служит труд Тита Ливия. Относительно достоверная история начинается, по Пайсу, только с войны Римлян против эпирского царя Пирра. Фактически, все, что рассказано у него о событиях первых четырех столетий, протекших от, как он считает, мифического основания Рима Ромулом, представляет собой цикл легенд, сочиненных под влиянием греческой историографии и в подражание ей. Деятели раннего Рима – это мифические персонажи и даже божества: например, Тарквиний, превратившийся в основателя этрусской династии, первоначально почитался Римлянами как бог тарпейской скалы. Один из приемов исторических фальсификаций, воспроизводимых Ливием и легковерно принятых наукой нового времени, это дубликация, перенос действительных событий относительно позднего времени, происходивших в 3 или 2 столетии до Р. |
| Что же касается гипотезы Нибура о фастах и анналах, то ее Швеглер принимает частично, предполагая действительное существование только частных семейных хроник. На их реконструкции и критическом использовании Тита Ливия, и основывает он свою версию истории Рима царской эпохи, которую доводит до законов Лициния. С позиций крайнего гиперкритицизма, концепцию Нибура и Швеглера, относительно достоверности событий Римской архаики, отвергал английский ученый Льюис, который находил, что историк в своих исследованиях должен относиться к документам с такой же придирчивостью, с какой суд подходит к показаниям свидетелей, не придавая важного значения показаниям того, кто знает о расследуемом факте лишь понаслышке. Живая народная память о происшедших событиях, без опоры на письменную фиксацию, считал он, не может сохраняться долее 100, в редких случаях, 180 лет, так что, при отсутствии подлинных документов, Ливию не на что было опереться, и он внес в свое повествование об эпохе царей и ранней республике, вымыслы и легенды, а подлинная достоверная история Рима начинается только с эллинистического периода, с победы Римлян над эпирским царем Пирром. В культурном наследии Рима, едва ли, не самое ценное – это Римское право. Его крупнейшим знатоком и исследователем, был младший современник Нибура марбургский и, потом, берлинский профессор и государственный деятель Пруссии Ф. К. фон Савиньи, основатель исторической школы права. Его главные труды – 6-томная «Система современного Римского права», а также «История Римского права». Работы Савиньи отличаются, исключительно, тонким, поистине, виртуозным анализом источников Римского права, умением воссоздать из многочисленных и, часто противоречивых источников целостную и убедительную правовую догму, а также кристальной ясностью изложения конечных выводов – все это сделало его классиком своей дисциплины. Французская революция обострила интерес к истории Рима: как известно, ее деятели любили рядиться в костюмы героических фигур Римской республики. |
|
|
