| Хотя отождествляясь с Логосом, он сохраняет и дистанцию к нему, не теряя «нижнего этажа» – своего частного логоса. Парменид Парменид Элейский с его учением о бытии – грандиозная веха «на полпути» к Платону, вершине античной философии. Неплохо сохранившаяся поэма Парменида «О природе» – точка отсчета всей античной и европейской метафизики. Если задаться вопросом, кто из досократиков первый по глубине и значительности своего умозрения, ответом, пожалуй, будет – Гераклит, но сочетать философскую глубину с ясностью и отчетливостью, включающей кропотливый анализ, критику понятий, культуру мышления из предпосылок, под силу было только Пармениду. Здесь, безусловно, первый он, ведь и по части поэтических метафор он ни в чем не уступает «темному» эфесцу. Другая важная, располагающая к Пармениду деталь состоит в том, что если за плечами «пророка Логоса» Гераклита нет сколько бы то ни было выдающихся преемников, то Парменид – основатель школы, оказавшей примечательное влияние на последующую мысль (системы Эмпедокла и Демокрита определенно учитывают выводы Парменида). Платон свой, пожалуй, самый глубокомысленный диалог совсем не случайно назвал его именем. К заслугам элейского мыслителя нужно отнести и то, что он первым ясно сформулировал как критерии познания: познаваемо только бытие, – так и критерии самого бытия, каким оно должно быть для того, чтобы мы могли его познавать в его истинном смысле. Перед нами достаточно живописная, еще малопонятная картина путешествия некоего юноши в небесную область «высоко в эфире», где посвященный в философскую мистерию становится собеседником богов. В этом описании, казалось бы, мало собственно философской проблематики, и действительно – это очень характерный и глубокий мифологический текст, восходящий к мистериальному ритуалу. Однако многое в нем уже предвещает философскую проблематику Парменида. Отметим основные вехи. Герой – посвященный перемещается от земного, профанного, к небесному, божественному, ему предстоит путь – путешествие. Средством перемещения является конь, чрезвычайно концентрированный образ, связанный с загробными превращениями (первобытность) или переходом из мира людей в мир богов (крылатые кони, например, Пегас, колесницы богов, как знак их власти не только в сакральном, но и в профаном мире, колесницей подчеркивается божественное достоинство царей). |
| Эта образованнейшая женщина поразила Сократа гибкостью ума и тончайшей логикой. Не приходится удивляться тому, что женщины сыграли важную роль в оттачивании словесного мастерства Сократа. Греция издавна славилась своими поэтессами, такими, как Сапфо (VII–VI bb.) и Коринна (VI–V bb.). Платон писал: Девять на свете есть муз, утверждают иные. Неверно, Вот и десятая к ним — Лесбоса дочерь Сапфо. Коринна же обучала поэтическому мастерству знаменитого поэта Пиндара. Известны женщины-философы Феано, Тимиха, Аристоклея. На склоне античности прославилась женщина-философ и выдающийся математик Гипатия. Было предание о том, что в ранней молодости чуть ли не двадцатилетним юношей Сократ встретился с философом Парменидом, знаменитым основателем элейской школы, автором поэмы «О природе», учившим о целостном едином, неподвижном бытии, которое познаваемо пытливой мыслью человека и никогда не может стать ничем, «небытием», «непознаваемым». Встреча с Парменидом, если судить по сочинениям Платона, произошла в доме богача Пифодора, который рассказывал о ней через много лет Антифонту, сводному брату Платона. На юного Сократа неизгладимое впечатление произвел мудрый доброжелательный старик Парменид, пришедший в сопровождении своего ученика, уже известного и самоуверенного Зенона Элейского. Говорят, что Сократ слушал Архелая, ученика знаменитого Анаксагора (V b. до н. э.). Оба они, как и Аспазия, были родом из городов Ионийского побережья, где зародилась древнегреческая философия, наука и поэзия. Архелай еще в 475 году открыл в Афинах школу. Его называли «фисиком», или «фисиологом», то есть исследователем космологии и бытия как совокупности разнородных элементов природы, земли, воды, огня и воздуха, что, правда, к этому времени уже считалось несколько устаревшим. Уже учитель Архелая Анаксагор выдвинул на первый план космический Ум (греч. noys), управляющий миром, и перенес на него все главные функции, которые раньше приписывались природе, тем самым открывая путь к высокому предназначению человеческого ума и всесильности мысли вообще. Анаксагор был очень популярен в Афинах в годы деятельности Перикла, и хотя по возрасту был почти ровесником Перикла, обучал его философии. Анаксагора, Перикла и Аспазию связывала тесная дружба. Был он близок и с драматургом Еврипидом. Анаксагор считался порядочным вольнодумцем. Книги, в которых он отрицал божественную природу небесных светил, можно было купить за несколько оболов, и молодежь ими увлекалась. Сократ, пытливый в познании интеллектуальных и душевных способностей человека, вряд ли упустил возможность поучиться у Анаксагора. |
| О. Иванцов своими замечаниями о Феодоре (вследствие какого-то нерасположения и неблаговоления к антиохийской школе) хочет внушить мысль, что Феодора мы не знаем и знать не можем, но, как видим, о. Иванцов дает ложное представление о Феодоре. «Направление этой (антиохийской) школы, продолжает свою речь критик, наиболее известно по писаниям двух учителей церкви, вышедших из нее – Иоанна Златоустог о и Феодорита Кирского » (27). Само по себе верное замечание о. Иванцова может вести, однако ж, к неверным заключениям о том, кого следует считать выразительнейшим представителем антиохийской школы. Читатель может подумать, что Златоустый и Феодорит составляют главных вождей и выразителей школы. Но это представление неверное. Носителем идей в их характеристическом виде считают не этих лиц, а Феодора Мопсуетского. То не беда, что от Феодора сохранилось сравнительно немного сочинений, несравненно меньше, чем от Златоустого и Феодорита. Центр школы составляет Феодор, в его сочинениях отпечатлелись свойства школы в наибольшей свежести и типичности. Как нельзя сказать, что направление александрийской школы «нам наиболее известно» по писаниям Афанасия, Василия Великого и Григория Богослова , точно так же нельзя утверждать и относительно антиохийской школы, что направление это известно наиболее по писаниям Златоустого и Феодорита. Как столпом александрийской школы считается Ориген , так столпом антиохийской школы – Феодор. В его (Феодора) писаниях и деятельности наиболее отразился характер школы, он был главным глашатаем ее идей, из его сочинений и деятельности и, может быть, наиболее известно это направление. Писатели, принадлежавшие к антиохийской школе, и жившие до Феодора, подготовляли ту почву, на которой раскрылось богословствование Феодора, а писатели, жившие одновременно с ним, и последовавшие за ним в порядке времени, отражали далеко не вполне характер антиохийской школы, каковы и были Златоуст и Феодорит (исключение представляет Несторий, который, довольно верно, но не толково следовал доктринам Феодора). Чем была антиохийская школа, судят об этом по сочинениям Феодора, а во что она превратилась в трудах других антиохийцев, что от нее осталось, об этом заключают по сочинениям Златоустого и Феодорита. А для этого сравнивают этих продолжателей антиохийской школы с ее главой (Феодором), как и делают в науке (Ферстер сравнивает Златоуста с Феодором, а Кин Юнилия с тем же Феодором по воззрениям). Деятельность Златоустого и Феодорита составляют новый период в истории этой школы, выражающий ее уже не вполне, и сближающий ее со школой александрийской, разумеется до известной степени. |
| В сентябре школа была окончена постройкой. И по своим размерам, и по удобствам, и по внешней отделке она стоит гораздо дороже тех денег, которые были на нее отпущены. Она представляет собою продолговатое здание в 21 арш., длиной и 10 арш. шириною, построенное из толстых и чистых сосновых бревен. Внутри это здание разделяется капитальной стеной на две половины: в одной – классная комната, в другой – раздевальная, квартира учителя из двух комнат с балконом и кухня. Все комнаты светлые и более 4½ арш. высоты. Снаружи карниз, наличники и балкон украшены хорошей резьбою. Друзья школы и ученики с нетерпением ждали её освящения, которое было назначено на 1-е Октября. Дней за пять до этого дня ученики школы под руководством учителя начали готовиться к торжеству: разобрали мусор вокруг здания, выбирая из него крупные щепы на топливо, а негодные отвозя в овраг; подметали площадь вокруг школы, чистили окна, украсили зеленью иконы и портрет Государя и т. д. Их сестры вымыли пол в школе. Накануне праздника было отслужено всенощное бдение, во время которого на обоих клиросах пели два хора певчих, – один из учеников мордовской Качимовской, а другой, – из учеников русской Качимовской школы. В пении принимали участие и учителя двух соседних церковно – приходских школ, Вороновской и Родяйкинской, нарочно прибывшие в Качим на освящение школы. В самый праздник 1 октября, во время звона к утрени, ученики Мордовской Качимовской школы во главе со своим учителем отправились в село русский Качим за местночтимой иконой Свят. Николая. В русском селе Качиме, в церковной ограде с учениками Мордовской Качимовской школы соединились ученики Русской Качимской школы и все они вместе, в стройном порядке – рядами по 4 человека с пением тропаря „Правило веры» сопровождали икону до Мордовскаго Качима, куда пришли к началу литургии. Последнюю совершали 4 священника – законоучители соседних школ, пел соединенный хор под управление учителя Мордовской Качимской школы. Пока в церкви подходили ко кресту и собирался крестный ход, ученики обеих школ, за исключением певчих и девочек, по команде церковного сторожа запасного унтер-офицера выстроились во фронт в два ряда, потом, сдвоив ряды и сделав полуоборот направо, пошли ровным шагом в школу впереди крестного хода. В школе они стали пред иконами, после чего начался молебен Свят. Николаю и св. Мефодию и Кириллу с водосвящением. Пред произнесением многолетия один из учеников Русской Качимовской школы поднес учителю Мордовской Качимской школы картину Сидорского – 12-летний отрок Иисус во храме, – в полированной рамке. Русские качимовские школьники приобрели эту картину и раму на складчину и подносили своим мордовским качимским товарищам в качестве подарка на новоселье. |
| Так как многие воспитанники духовной школы, по окончании её, уходят в светское звание, то предложено было мнение – требовать с них уплаты суммы за право учения и за содержание в общежитии, после определения их на службу; но мнение это большинством присутствующих не принято. Приравнивая общеобразовательный курс духовной школы к курсу средней светской школы, собрание высказалось за сохранение в нём, как отдельного предмета, чтения текста Св. Писания и изучения логики, психологии и философии, а также за воспитание питомцев и в общеобразовательных классах в духе церковности. Против утверждавших, что средняя общеобразовательная духовная школа не должна отличаться от таковой же светской, были высказаны следующие соображения: а) одной средней школы теперь нет, а есть школы классические и реальные, следовательно – в настоящее время нельзя и говорить о приравнении общеобразовательного духовно-учебного курса к курсу средней школы вообще; б) давая детям общее образование, духовная школа воспитывает их «в надежду священства», а потому она должна заботиться, чтобы они с малых лет имели церковные навыки и были хорошо осведомлены с источниками христианской веры; в) между тем мы ещё не знаем, сохранится ли в будущей светской школе преподавание Закона Божия как учебного предмета. 22 . В связи с только что изложенным обсуждался вопрос о единстве или разделении духовной школы. Одни утверждали, что следует отделить богословские курсы в духовной школе в особое учебное заведение, придав ему церковный строй по преимуществу. Но против этого высказалось большинство членов совещания, правда – незначительное. Главное соображение против разделения – следующее. При отделении богословской школы от общеобразовательной трудно надеяться на улучшение дела подготовки пастырей. Рассуждение о том, что тогда в богословскую школу пойдут люди с призванием и из общеобразовательной духовной и из средней светской школы – носит теоретический характер. На самом деле тогда в специальную богословскую школу пойдут очень немногие. Призвание, в смысле непреодолимого влечения к пастырству, есть дар исключительный, благодатный. В обычных же условиях призвание вырабатывается воспитанием и образованием. Поэтому необходимо с юных лет, ещё с низших классов общеобразовательной духовной школы, самым строем этой школы внушить питомцам мысль о высоте пастырства и о том, что Церковь хочет сделать из своих питомцев пастырей, чего нельзя достигнуть при выделении богословской школы в особое учебное заведение и при образовании из общеобразовательных классов только сословной гимназии. |
| Кроме учеников, в школу допускались, с разрешения ефории, и слушатели. Слушателями, по уставу школы, должны быть только лица в священном сане, но никак не миряне. Они жили вне школы, присутствовали на уроках, по окончании которых должны были уходить из школы и не входить в дальнейшие сношения и беседы с учениками. Устав особенно запрещает слушателям приносить ученикам съестные припасы, дабы не нарушалось требование по поводу тайноядения. Воспитанники, уволенные из школы после целого ряда нарушений устава и соответствующих взысканий (внушение, выговор, письменное обещание исполнять устав), должны были уплатить школе 1000 гросиев за содержание в течение года. Школою заведовала ефория, в состав которой входили: Янинский митрополит (он же председатель), игумен монастыря Милостивой, игумен другого Янинского монастыря и один из лучших клириков города, митрополит и игумен монастыря Милостивой состоят постоянными членами ефории, а остальные избираются сроком на два года. Ефория имеет очередные заседания один раз в месяц и экстренный – по мере надобности. Ефория заботится об экономическом состоянии школы, изыскивает и увеличивает её доходы, руководит учебно-воспитательной жизнью школы и т.п. Ефория ведёт точную запись доходов и расходов школы. Через каждые два года Янинский митрополит устраивает общее собрание, на которое приглашает ефорию священнической школы, а также схоларха и ефорию школы Зосимовой, существовавшей в Янине, и шесть других лиц из Янинской епархии или из соседних епископий, сообщает им сведения о состоянии школы и представляет экономический отчёт; на этом собрании происходит и выбор двух очередных членов ефории. Янинский митрополит обязан, по меньшей мере, один раз в месяц являться в школу и своим здесь пребыванием поощрять заведующего и учеников к дальнейшим успехам. Заведующему школой лишь в случае крайней необходимости позволяется, с разрешения митрополита, оставлять школу, причём он должен найти и временного себе заместителя из братства монастыря Милостивой. Учитель, он же и заведующий, назначается на два года, получает жалованье в конце каждой трети года, причём всякий раз из его жалованья удерживается одна шестая часть на тот случай, чтобы он не оставил школу до срока или без основательной причины. При школе состоит духовник, у которого воспитанники исповедовались и причащались четыре раза в год в праздник Рождества Христова, на Пасху, в праздники свв. Апостолов и Успения Богоматери. |
| Духовная власть Константинопольской церкви прекрасно сознавала, что Халкинская богословская школа далеко не обслуживала всех её нужд в области просвещения. Это хорошо понимали и ближайшие её руководители. Так на годовом акте школы в 1871 г. схоларх Анхиальский митрополит Василий в прочитанном отчёте о духовном и нравственном состоянии учебного заведения доказывал, что для уврачевания его недостатков необходимо учредить и священнические школы (ερατικα σχολα) 17 . А в 1873 г. Константинопольский патриарх Анфим VI образовал специальную комиссию для составления проекта о преобразовании Халкинской школы. В состав этой комиссии вошли митрополиты Неофит Дерконский (председатель), Иоаким Варнский (современный Константинопольский патриарх) и Никифор Имврский, великий протосинкел Дорофей, архимандриты-профессора Филофей Вриенний и Вениамин Иоаннидис и иеродиакон Константин Валиадис (впоследствии вселенский патриарх Константин V) 18 . 18 июля 1873 г. епитропия представила патриарху обширный и интересный доклад о предполагаемой реформе школы. Доклад комиссии о преобразовании Халкинской богословской школы начинается заявлением, что она работала при участии схоларха и преподавателей учреждения, от которых затребовала мнения по вопросу о состоянии школы и желательных изменениях в её устройстве. Из представленных мнений видно, что одни из деятелей школы признают её состояние неудовлетворительным в нравственном и гигиеническом отношениях и различными причинами объясняют её упадок, а другие не только отрицают неудовлетворительность в её состоянии, но, напротив, признают его цветущим и указывают лишь на частую смену ректоров, наблюдавшуюся в последнее время, и на недостаточную приспособленность устава к нуждам школы, которые в представлении некоторых являются бесспорными и существенными признаками её упадка. Соответственно характеру частных мнений, каждый из преподавателей указал и средства для уврачевания зла, в интересах улучшения и будущего прогресса школы. Комиссия критически отнеслась к представленным мнениям и озаботилась непосредственно познакомиться с действительным состоянием школы, о чём неоднократно рассуждала на общих своих заседаниях. |
| Накануне праздника было отслужено всенощное бдение, во время которого на обоих клиросах пели два хора певчих, – один из учеников мордовской Качимовской, а другой, – из учеников русской Качимовской школы. В пении принимали участие и учителя двух соседних церковно-приходских школ, Вороновской и Родяйкинской, нарочно прибывшие в Качим на освящение школы. В самый праздник 1 октября, во время звона к утрени, ученики Мордовской Качимовской школы во главе со своим учителем отправились в село русский Качим за местно-чтимой иконой Свят. Николая. В русском селе Качиме, в церковной ограде с учениками Мордовской Качимовской школы соединились ученики Русской Качимской школы и все они вместе, в стройном порядке – рядами по 4 человека с пением тропаря „Правило веры“, сопровождали икону до Мордовского Качима, куда пришла к началу литургии. Последнюю совершали 4 священника – законоучители соседних школ, пел соединённый хор под управлением учителя Мордовской Качимской школы. Пока в церкви подходили ко кресту и собирался крестный ход, ученики обеих школ, за исключением певчих и девочек, по команде церковного сторожа запасного унтер-офицера выстроились во фронт в два ряда, потом, сдвоив ряды и сделав полуоборот направо, пошли ровным шагом в школу впереди крестного хода. В школе они стали пред иконами, после чего начался молебен Свят. Николаю и св. Мефодию и Кириллу с водосвящением. Пред произнесением многолетия один из учеников Русской Качимовской школы поднёс учителю Мордовской Качимской школы картину Сидорского – 12-летний отрок Иисус во храме, – в полированной рамке. Русские качимовские школьники приобрели эту картину и раму на складчину и подносили своим мордовским качимским товарищам в качестве подарка на новоселье. После провозглашения многолетий священники обошли во —152— круг школы со святой водой, окропляя стены. Затем крестный ход отправился в церковь . Возвратившись из церкви, хозяева школы и гости, а также оба хора расположились на балконе школы, на решётке которого был поставлен портрет Государя Императора. Ученики школ, выстроившись пред балконом, по команде: „на молитву! шапки долой!“ – сняли шапки и вместе с хором стройно и торжественно пропели народный гимн: Боже, царя храни. |
| —605— Смешанный хор школы выезжал для участия в праздничном богослужении в храм г. Талдома. Однородный женский хор выступил с концертом в Ростове Великом на Сергиевских чтениях. Учащиеся Регентской школы несли послушания по уходу за престарелыми и одинокими больными, помогали в тюремном служении и оказывали помощь в подготовке к изданию студенческого журнала «Встреча». Они также принимали участие в миссионерской поездке на Чукотку. В отчетном году Регентскую школу окончили 26 человек. Иконописная школа По сложившейся традиции Иконописная школа помогала иконописанию на местах. С этой целью зав. школой игумен Лука посетил Иконописную школу при СПбДА, иконописную мастерскую «Дома милосердия» и две иконописные мастерские г. Минска. В школе стажировались два преподавателя Курской Иконописной школы, иноки Киево-Печерской Лавры, насельницы монастыря Панагия Евру (Греция), обители из Черногории, Суздальского, Дивеевского, Нерехтского, Аносина, Воронежского Алексеево-Акатова, Варсонофьевского (в Мордовии) женских монастырей, иконописцы «Дома милосердия» г. Минска, работники Пермского мужского и Верхотурского женского монастырей, Владимирской, Вологодской, Хабаровской и Одесской епархий. Преподаватели и учащиеся школы вели большую консультативную работу. Школа стажировала иконописцев г. Дубны. Опыт лицевого шитья в школе приобретали насельницы Вознесенского женского монастыря Волгоградской епархии, из Нижнего Новгорода, Минска. Из фонда школы выдавались иконы-таблетки в Санкт-Петербургскую, Тобольскую, Курскую, Криворожскую иконописные школы, Слонимское духовное училище, иконописные мастерские Киево-Печерской Лавры, Алатырского и Пермского мужских и Нерехтского, Киржачского, Боголюбовского, Воронежского женских монастырей. Кроме того, учащиеся школы помогали Педагогическому кабинету и Отделу тюремного служе- —606— ния Московской духовной академии, организовывали и проводили детский праздник «Рождество Христово», оформляли стенды выставки «Православная Русь». Игумен Лука с преподавателем Л.А. Армеевой принял участие в VII Дмитриевских чтениях: «Икона – окно в мир духовности и красоты» (Вологда, март 2003 года) и выступили с докладами: «Богословие и язык иконы» и «Иконопись: традиция и современность». При участии Иконописной школы вышла в свет книга «История иконописи», в которой две главы были написаны игуменом Лукой в соавторстве с И.К. Языковой. Мастерская школы трудилась над иконостасами Тобольской и Томской епархий и Переславльского женского монастыря. В школе продолжалась работа над созданием компьютерной базы данных по иконографии. Собран и оцифрован богатый материал по изображениям святых почти на каждый день богослужебного года. Преподаватели Иконописной школы вместе с ее заведующим ежемесячно участвовали в проведении художественных советов на художественно-производственном предприятии «Софрино», помогая поднять уровень художественного мастерства его иконописцев. |
| Этюд « Церковь и школа» был первоначально напечатан в сборнике «Вопросы религиозного воспитания и образования». Выпуск I. Издание Религиозного педагогического кабинета. Возврат к идее церковной культуры, пересмотр основ мировоззрения в свете христианских начал ставит на очередь вопрос о взаимоотношении Церкви и школы. Из ряда конкретных проблем школьного дела мы считаем нужным выделить именно этот вопрос ввиду его принципиального значения. В сфере школьного строительства мы еще глубже, чем в какой-либо другой сфере культуры, возвращаемся к основной идее единства жизни и Церкви, ибо встреча жизни с Церковью и преобразование ее в духе Церкви должны начинаться уже в школе. Этого, конечно, не следует понимать упрощенно – в смысле усиления религиозного преподавания в школе или в смысле административного подчинения школы духовенству. Дело идет не о внешнем, а о внутреннем воздействии Церкви на школу. Основная трудность вопроса о новом типе школы, о религиозном ее устроении та же, что и трудность идеи церковной культуры вообще. Разрыв культуры с Церковью совершился в свое время во имя свободы – и ныне вопрос о свободе стоит по-прежнему в центре всей проблематики церковной культуры. Для школы, глубоко живущей идеей свободного раскрытия личности ребенка, трудность религиозного воспитания всегда заключалась в том, чтобы избежать всякой принудительности и насильственного навязывания религиозной жизни, – отсюда идеал свободной, секуляризованной школы. Этот идеал царил в XIX веке в педагогике, сильно его очарование и ныне, и сила этого очарования в том, что он охраняет свободу ребенка от принудительности, лицемерия там, где должна быть подлинная свобода. Но этот идеал секуляризованной школы осуществлен уже давно в Соединенных Штатах Америки – и что же дает нам опыт такой школы? Отделение школы от Церкви было вызвано в Северной Америке не торжеством безбожия, а чрезвычайной конфессиональной пестротой. При пестроте и крайней многочисленности различных протестантских исповеданий американцы, оберегая детей одного исповедания от религиозного влияния другого, давно пришли к убеждению, что в школе не должно быть никакого места для религиозного преподавания, которое всецело отошло, таким образом, к семье и к церквам. Никогда еще не был проделан опыт внерелигиозной школы в таком объеме, в таких благоприятных для этого опыта условиях (ибо Америка была, да и сейчас еще остается глубоко религиозной страной), как это было в Соединенных Штатах, – и тем более поучительны и важны итоги этого опыта. В чрезвычайно ценной и объективной книге «Teaching Work of the Church», изданной федеральным советом протестантских церквей Америки, описаны очень ярко печальные итоги безрелигиозной школы 1 . |
|
|
