| Мир трагически прекрасен в своей раздробленности. Его гармония – в его дисгармонии, его единство – в его вражде. Таково парадоксальное учение Гераклита, впоследствии парадоксально развитое Фридрихом Ницше в теорию «трагического оптимизма». И основной тон его настроений, их сок и цвет совершеннейшим образом определяется фрагментом, состоящим всего-навсего из одного только слова – «ΑΓΧΙΒΑΣΙΗ», «ПРОТИВОРЕЧИЕ». 227 Противоречие ! Хочется повторить за Гераклитом его жалобу, остающуюся и теперь современной: «Люди не понимают этой вечно существующей истины, пока не услышат о ней; не понимают они и тогда, когда услышат о ней впервые. Ибо, хотя все происходит согласно этой истине, люди оказываются непонимающими, когда на опыте находят и речи и факты такими, какими излагаю их я [читай: γχιβαση], разумея каждое явление по природе и объясняя его по существу. От других же людей ускользает то, что они делают наяву подобно тому, как забывается ими то, что они делают во сне». Славные имена элейцев должны быть поставлены вслед за Гераклитовым в истории интересующей нас идеи антиномии. По их убеждениям рассудок запутывается в непобедимых противоречиях, раз только хочет окончательно прилепиться к этому, эгоистически-раздробленному миру, – раздробленному во времени и в пространстве. Но то, что говорили мужи элейской школы, слишком известно, чтобы можно было напоминать это здесь. Великим, хотя до сих пор с этой стороны непонятым, сторонником антиномичности рассудка был и сам Платон. Большинство его диалогов – не иное что, как исполинские, со всею тщательностью развитые и художественно драматизированные антиномии. Самое пристрастие Платона к диалогической форме изложения, т. е. к форме противопоставления убеждений, намекает уже на антиномическую природу его мышления; но последняя делается еще более осязательной, если мы примем во внимание, что чуть ли ни каждый диалог лишь обостряет противоречие и углубляет бездну между «да» и «нет», между тезисом и антитезисом, но ничуть не решает вопроса в пользу того или другого. Что-нибудь одно из двух: или это очень хороший антиномизм, или же – весьма неудачная философия цельного рассудка. |
| Мой путь — в шахту! В 1936 году Леонхард Бернхардович Мардна был направлен Эстонской Академией наук в Париж, где имел возможность перенимать опыт у лучших французских врачей. отражающую изменения в строении органов и тканей, вызванные болезнью. запись в истории болезни, содержащая обоснование диагноза и проведенного лечения, а также медицинский прогноз и лечебно-профилактические рекомендации На его обеих руках около больших пальцев росло по маленькому пальцу. — Прим. автора. Дом инженерно-технических работников. толстый холст из пеньковой пряжи. Филлип II (около 382–226 до н. э.), царь античной Македонии, выдающийся полководец и политик. Отец Александра Македонского. «О мёртвых — хорошее или ничего» (лат.) . Из поэмы Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Из трагедии Иоганна Вольфганга Гёте «Фауст». похоронный, мрачный (фр.) . с иголочки (фр.) . удушье. по всем правилам искусства (лат.) . и далее (лат.) . ироническое название сотрудников Земгора, объединённого комитета Земского союза и Союза городов, созданного в 1915 г. для помощи правительству в организации снабжения армии. пространство вокруг мозга, в котором циркулирует спинномозговая жидкость. воспаление слизистой оболочки тонких кишок, при котором происходит кровоизлияние в стенку кишки. вскрытие трахеи и введение в её просвет специальной трубки для восстановления дыхания при сужении гортани, а также при реанимации. штрафной изолятор. несмотря на всё это (фр.) . контрреволюционная деятельность, статья 58–10. резкое общее истощение. Изменённая цитата из поэмы А.С.Пушкина «Полтава». У Пушкина: «Вожди-герои шли за ним…» распространение из изолированного органа в пределах органа или по всему организму патологического процесса по кровеносной и лимфатической системам. и далее (лат.) . по всем правилам искусства (лат.) . неприятное на вкус лекарство, поражающее и убивающее бактерии. изъязвление участков тонкого кишечника. Встречается исключительно при брюшном тифе. Вероятно, Зенон из Элеи (около 490–430 до н. э.), древнегреческий философ, представитель элейской школы. Считается основателем диалектики как искусства постижения истины посредством спора или истолкования противоположных мнений. Известен знаменитыми парадоксами. |
| МУСИКИЙСКОЙ: моусикиискоую =μουσικν «музыкальный» от μοσα «муза». ЗЕНОН ЭЛЕЙСКИЙ (490–430) – ученик Парменида, представитель элейской (в Южной Италии) школы философии; в противоположность материалисту и диалектику Гераклиту, Зенон считал мир неподвижным. КОРАКС – древнегреч. политик и оратор (ок. 470 г. до н. э.). И63 АРИСТЕЙ – персонаж древнегреч. мифологии, сын Аполлона и Кирены, покровитель сельского хозяйства, создатель пчеловодства, виноделия и маслоделия. ТРИПТОЛЕМ – персонаж древнегреч. мифологии, родом из Элевсина, создатель земледелия, после – судья в подземном царстве. ЛИКУРГ – полулегендарный законодатель Спарты; по Фукидиду, жил в IX в. до н. э., по Плутарху – в X–IX. СОЛОН – афинский законодатель, архонт (594 г. до н. э.), один из «семи мудрецов» античности, к которым относили также Фалеса милетянина, спартанцев Хилона и Клеобула, Питтака из Митилены, Бианта Ионийского, а также Периандра (или Мисона), иногда скифа Анахарсиса. Каждому мудрецу приписывалось изречение. Солону такое: «Жизни конец наблюдай». О семи мудрецах см. комментарий А.А.Аверинцева в связи с Диалогами Платона: «Протагор», прим. 47 и 55; «Гиппий больший», прим. 2 [Платон. Сочинения. Т. 1, сс. 527, 551, 552]. ПАЛАМЕД – персонаж Троянского цикла мифов. Сын эвбейского царя Навтия, убит под стенами Трои по наущению своего врага Одиссея. Паламеду приписывается введение в греч. алфавит букв , Ξ, X, Y, Δ. ПО СВИДЕТЕЛЬСТВУ ИСТОРИИ: κατ τν τν στορησντων μαρτυραν «по свидетельству историков». В слав. добавлено ихъ , а вместо бразниц или бразници дана бессуффиксная основа бразъ – получилась ссылка на сторонников многобожия, здесь неуместная: по бразоу и свдтельствию ихъ . БЕЗЗАКОНИЕ вместо «безумие». Так и в Лет ЛМ23. См. комм. к И60. ОБЕЗУМЕЛИ: избезоумишас на месте ματαιθησαν «осуетились». У ОДНИХ И ТЕХ ЖЕ. Эта фраза – собственная вставка Амартола. ПРИНОСЯТСЯ В ЖЕРТВУ: σπνδουσιν «возливают» (его) в жертву; в слав. моу творть . Из-за смены диатезы (соотношения актантов) исчезло противопоставление: в греч. «приносят его в жертву» – в пер. «приносят ему жертву». |
| Настоящим антагонистом Гераклиту мог бы стать философ элейской школы Парменид. Этот жрец Аполлона хотя и считал мир, воспринимаемый чувствами, постоянно меняющимся и преходящим, но представлял его нереальным. По его словам, реальны лишь процессы умственные, мысли абстрактные, стабильные и неизменные. С этой точки зрения истина лежит в области идей, то есть теорий. Подверженный постоянным изменениям и несовершенный эмпирический мир (мир явлений) не истинен, не реален — правда заключена в его абстрактном представлении. Чтобы таковое выработать, необходимо в первую очередь воображаемую модель подделать, а для придания ей устойчивости меняющийся мир надо «умертвить». Парменида, таким образом, можно считать предшественником сократовской и платоновской философии идеальных форм, явно оказавшей большое влияние на экономику (а также на физику и другие научные дисциплины) и давшей основу для создания моделей — стабильных абстрактных конструкций, которые многие считают более объективными, чем сама реальность. Современная наука на самом деле постоянно колеблется между парменидовским и гераклитовским пониманиями мира. С одной стороны, исходя из предположения, что действительность можно реконструировать, наука создает ее модели, чем, в определенном смысле, намекает на ее стабильность. С другой стороны, многие ученые считают рациональные модели «неистинной, нереальной» подпоркой, которая может лишь помочь прогнозам на будущее в постоянно меняющемся динамическом мире. Ксенофонт. современная экономика за 400 лет до нашей эры Античная политическая экономия достигает своего расцвета в работах экономиста Ксенофонта, который к тому же был еще и философом, хотя и средним. Вышеуказанный афинянин описал в своих текстах явления, которые современные экономисты с трудом открыли вновь только в XIX веке, то есть более чем через две тысячи лет после его смерти. И это несмотря на то, что «благодаря хорошо представленному в его работе “О доходах” практическому анализу экономических и административных проблем эта книга серьезно изучалась вплоть до XVIII столетия» . Таким образом, глубокие и весьма продвинутые экономические соображения появились еще на заре философии и грекоевропейской культуры. Экономический анализ у Ксенофонта более глубок, чем у Адама Смита. |
| Однако кого же Диоген называет обособленными философами в IX и X книгах? Здесь можно только развести руками, когда мы вдруг узнаем, что под таким обособленным философом Диоген имеет в виду не кого иного, как общеизвестного Гераклита Эфесского, которому посвящена у него значительная часть IX книги (IX 1 –17). Мы тут уже не будем доказывать ту общеизвестную истину, что Гераклит является хотя и очень оригинальным, но все-таки типично ионийским философом. Мы только укажем на то, что Диоген сам не может здесь свести концы с концами и характеризует Гераклита весьма разнообразно. С одной стороны, Диоген говорит, что Гераклит ни у кого не учился и что всю свою философию он создал только путем личного самопознания, а с другой стороны, тут же сообщает, что Гераклит был слушателем Ксенофана (IX 5). Однако Ксенофан, один из основателей элейской школы, отрицавший всякую подвижность бытия, едва ли мог быть учителем того философа, который в основном как раз и учил о вечной подвижности бытия. Одиночкой не являлся Гераклит и в том смысле, что, по сообщению самого же Диогена, у него были многочисленные толкователи, последователи и даже перелагатели его прозы в стихи. Эти последователи Гераклита тут же и перечисляются (IX 15 –16). Следующую за Гераклитом группу философов Диоген характеризует как школу Ксенофана (IX 18 –20), Парменида (IX 21 –23), Мелисса (IX 24), Зенона Элейского (IX 25 –29), то есть как то, что мы называем элеатами. Значит, элеаты, по Диогену, тоже являются обособленными философами. Но как же это можно такую огромную группу досократовских натурфилософов, как мощная школа элеатов, именовать вдруг группой каких-то обособленных философов, то есть ничем не связанных ни между собой, ни с другими досократовскими группировками? Не менее удивительно и то, что к этим обособленным философам вдруг почему-то отнесены атомисты Левкипп и Демокрит (IX 30 –49), хотя тут же сам Диоген сообщает, что Левкипп был слушателем Зенона (IX 30), а Демокрит кроме магов и халдеев еще учился у Левкиппа, предположительно у Анаксагора, а главное, по Диогену, «был приверженцем пифагорейцев, да и о самом Пифагоре он восторженно упоминает в книге, названной его именем» (IX 34 –38). |
| Паскаль превыше всего ставил врожденные чувства, из которых самое сильное и самое важное есть любовь – источник всего великого, возвышенного и благородного, роднящий человека с Творцом. С 1655 г. и до своей кончины Паскаль жил в Пор-Рояле. Его сочинение «Письма к провинциалу» (1656–1657), изданное в разгар полемики янсенистов с иезуитами, придало этой полемике общественно-нравственный характер и сильно поколебало авторитет последних. Рукописи философа, представлявшие собой фрагменты большого неоконченного сочинения в защиту христианства, были разобраны и изданы под названием «Мысли» (1669). См. также статью И. В. Киреевского «Сочинения Паскаля, изданные Кузенем» (перв. публ.: Москвитянин. 1845. 3, отд. «Науки». С. 73–78). 167 Жанн-Мари Гюйон (1648–1717) – представительница квиетизма, оказавшая влияние на мировоззрение Фенелона. Проповедуемое Гюйон учение вызвало протесты католического духовенства. Комиссия теологов, которую возглавил Ж.-Б. Боссюэ, признала учение еретическим и заставила Гюйон в 1693 г. подписать отречение от него. Фенелон вступил по этому поводу в полемику с Боссюэ и также подвергся опале. 168 Этьенн Бонно де Кондильяк (1715–1780) – фр. философ, сотрудник «Энциклопедии» Дидро. На философские взгляды Кондильяка повлиял Локк. Интерпретации его теории Кондильяк посвятил «Опыт исследования происхождения человеческих знаний...» (1746). Кондильяк пытался создать философию, фундаментом которой стало бы научное знание. Философ утверждал зависимость деятельности разума от чувств и ощущений, т.е. опыта. 169 Клод-Адриан Гельвеций (1715–1771) – фр. философ, один из предтечей Французской революции. В своих сочинениях (см., напр.: «О человеке...» Гельвеций проводил мысль об ощущениях как единственном источнике человеческого опыта, критиковал представления о естественном неравенстве людей. 170 Элеатами называют представителей древнегреч. философской школы (VI-V вв. до Р. X.), которая существовала в г. Элее (Южная Италия). Наиболее известными элеатами были Парменид и Зенон Элейский. |
| Первую попытку выделения основных понятий разума из ряда прочих и сведения их в некоторое систематическое целое обыкновенно видят в так называемых десяти началах ( ρχα) или десяти парах противоположностей в Пифагорейской философии. Эти начала суть: ограниченное и безграничное, чет и нечет, единое и многое, правое и левое, мужеское и женское, покоящееся и движущееся, прямое и кривое, свет и мрак, добро и зло, квадрат и продолговатый четвероугольник. Но, кроме простого перечисления этих начал, нам не осталось ничего, что могло бы уяснить их действительный смысл и причину такого, а не иного, их выбора и порядка. Если и можно здесь видеть нечто похожее на перечень категорических понятий, то, очевидно, это перечень очень поверхностный и несовершенный. Из него можно видеть только, что, подобно всем архаическим философам, пифагорейцы не различали еще ясно основных начал знания от начал реального бытия, Но, не смотря на свое крайнее несовершенство, пифагорова попытка систематизации основных начал знания и бытия есть единственная в архаической философии. Что касается до разъяснения отдельных категорических понятий, то заметная доля участия в этом деле принадлежит элейской философии, чего и следовало ожидать по ее абстрактному и идеалистическому направлению. В полемике (особенно Зенона) против защитников Гераклитова учения о множественности и изменчивости сущего философы этой школы постоянно применяли понятия о сущем и не сущем, о тожественном и различном, неограниченном и ограниченном, о покое и движении; их примеру, но с другою, менее научною, целью, следовали и некоторые софисты, напр. Горгий. Но такое, чисто прикладное употребление категорических понятий, обратившееся в чисто диалектическую игру ими у софистов, отчасти у Зенона, важно было для философии тем, что указало на нужду обстоятельного раскрытия этого предмета. Эту необходимость более точного определения всеобщих понятий разума видел уже и Сократ, который, по свидетельству Аристотеля, первый стал заниматься этим делом ( το ρζεσθαι καθλου). |
| Поскольку единый бог не растворяется в мире, превосходит его и управляет им, философская теология К. должна быть признана частным случаем философского монотеизма, а не пантеизмом. Однако монотеизм К. принципиально отличается от христ. учения о едином Боге, поскольку в учении К. отсутствуют представления о трансцендентности божества, о личном характере бытия Бога и о первичном творческом акте Бога, полагающем начало всему тварному миру (ср.: Halfwassen. 2008). III. Теология трактата «О Мелиссе, Ксенофане, Горгии». Важным свидетельством рецепции теологических идей К. в эллинистической философии является посвященный изложению и критике учения К. раздел трактата «О Мелиссе, Ксенофане, Горгии» (полные издания: Diels. 1900; Cassin. 1980; раздел о К. см.: DK. 21A28). Относительно авторства трактата выдвигались различные гипотезы: первоначально он был приписан Аристотелю и издан под его именем; в XIX-XX вв. были выдвинуты предположения, что его автором является Теофраст, некий др. перипатетик или представитель Мегарской школы; в настоящее время большинство ученых поддерживают мнение, что автор трактата был перипатетиком или скептиком, который хорошо знал платоническую и перипатетическую традиции, в т. ч. был знаком с изложением учения К. у Теофраста и в «Строматах» Псевдо-Плутарха (обзор истории вопроса см.: Schirren. 2013. S. 345-349; анализ содержания см.: Diels. 1900. P. 3-12; Untersteiner. 1956. P. XVII-CXIX; Fritz. 1967. Sp. 1548-1557; Wiesner. 1974; Mansfeld. Compatible Alternatives. 1988; Idem. De Melisso Xenophane Gorgia. 1988; Finkelberg. 1990. P. 136-154). Отличительной особенностью трактата является то, что тезисы К. о природе и свойствах единого бога сопровождаются в нем обосновывающими их логическими и диалектическими аргументами. Среди ученых нет единого мнения по вопросу о том, какие из этих аргументов восходят к самому К., а какие отражают более поздние воззрения Парменида, Элейской школы и полемизировавших с элейцами перипатетиков и скептиков. Положительное представление в трактате учения о боге разделяется на несколько смысловых частей: 1) тезис о вечности бога, к-рый доказывается с помощью ссылки на то, что сущее не может возникнуть из не-сущего; 2) тезис о единстве бога, к-рый обосновывается ссылкой на его могущество и превосходство: поскольку божество по своей природе не терпит господства над собой, не может быть мн. |
| Поэзия вращается в сфере метафор, символов, персонификаций, философия отвергает их. Но отвергать их она может двояко. Или философия отрицает содержание выраженное языком поэтическим или истолковывает и одухотворяет его. В истории взаимоотношения религиозных представлений и философии мы встречаем в Греции оба эти направления. Произведения греческой философии обнимают собою период времени приблизительно в тысячу лет. Древнейшие сохранившиеся до нас отрывки восходят к 500 году до P. X., позднейшие к 500 г. после P. X. И там и здесь философские произведения переходят даже эти хронологические границы, но наиболее выдающиеся мыслители, философски обсуждавшие религию, писали в пределах этих границ. Первым из них мы назовем представителя элейской школы Ксенофана, деятельность которого падает на начало V в. до P. X., последним – неоплатоника Прокла Диадоха , умершего в 485 г. по P. X. Оказывается, греческая философия начала с отрицания народных религиозных представлений и кончила тем, что превратилась в апологетику этих представлений. В сохранившихся отрывках от Ксенофана мы читаем. «1. Един бог, величайший среди богов и людей, не похожий на смертных ни телом, ни разумом. 2. Весь он видит, весь мыслит, весь слышит. 3. Но без труда силой разума всем (божество) правит в мире. 4. Всегда в одном и том же месте пребывает неподвижно (божество) и не подобает ему переходить с одного места на другое. 5. Смертные полагают, что боги (не только) рождаются (подобно смертным), но (даже) имеют туже одежду, тот же голос, ту же телесную оболочку. 6. Если бы волы или львы, обладая руками, могли подобно людям изображать своих богов и создавать произведения искусства, они изображали бы их по своему образу и подобию: лошади – по образу лошадей, волы – по образу волов. 7. Гомер и Гесиод приписали богам всё то, что среди людей считается пороком и возбуждает порицание; они же рассказали (нам) о беззаконных поступках богов: воровстве, прелюбодеянии и взаимном обмане. 14… Не было и не будет человека, который знал бы богов и (вообще) что я говорю обо всём; ведь даже если бы удалось ему сказать истину, все-таки он сам не знал бы этого: во всём существует (лишь) мнение. |
| Причем Протарх, сын богача Каллия и, видимо, учившийся у софиста Горгия, повторяет партию Аристотеля из диалога «Парменид», а Филеб ограничивается лишь несколькими репликами. И это примечательно, так как Филеб, по имени которого назван диалог, не историческое лицо, а лишь символ, судя по его имени (греч. philebos — «любитель цветущей юности»), любителя наслаждений. Если обратиться к диалогу «Политик», то и здесь Сократ ограничивается несколькими вводными репликами вначале, как и Феодор Киренский. Беседа ведется мудрым чужеземцем из Элеи (перед нами непосредственное продолжение «Софиста») и неким вымышленным лицом — Сократом Младшим, который в «Софисте» присутствовал в виде молчаливого персонажа. Платон бегло упоминает, что Теэтет устал от предыдущей беседы и его место заступил юноша Сократ. Все более заметно, как знаменитый Сократ, непременный участник бурных споров, постепенно отходит на задний план и его заменяют юноши-двойники, Теэтет и Сократ Младший, напоминающие собой его самого в молодые годы, а роль ведущего беседу выпадает на долю философов из элейской школы, занятых отвлеченной проблематикой бытия и его познания. То здесь выступает сам Парменид вместе с Зеноном, а то безымянный их ученик, безупречно конструирующий схемы общих и частных понятий в определении софиста и политика. Недаром Платон сравнивает ход мысли, приводящий к обозначению царственного политика, с ткацким и шерстопрядильным искусством, когда мастерицы узелок за узелком, петля за петлей из отдельных нитей создают прочную и надежную ткань. Но вот даже и эта беседа, где почти уже нет места пытливой мысли Сократа, замирает. В этом отношении особенно характерен такой же поздний платоновский диалог — «Тимей». В «Тимее» ставится глубочайший вопрос о создании мира великим божеством, мастером-демиургом. Здесь, кроме Сократа, еще несколько действующих лиц, готовых к оживленной беседе. Но когда хозяин дома Критий увлекательно начинает рассказ об Атлантиде, буквально через несколько реплик диалог прерывается, и внимание слушающих сосредоточивается на приезжем философе-пифагорейце Тимее Локрском. |
|
|
