| «Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые» ( Мф. 7, 18 ). От житейской злободневности Он переходит к главному, говорит о лжепророках и лжемессианстве, устанавливая критерий (признак) истинности: Мессия говорит от имени Отца, а лжемессия будет говорить свое, человеческое. В ответ на усилия лукавых современников внести путаницу в ясные отношения, Он говорит: «Воздайте кесарево кесарю, а Божье Богу» ( Мф.22, 21 ), и перед этой сверхчеловеческой силой различения умолкает лукавство вопросителей. Искусственное, сознательное смешение есть лишь прикрытие, есть маска для злого делания: «Как можете вы говорить доброе, будучи злы» ( Мф. 12, 34 ). Какая сила предостережения звучит в словах: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей шкуре, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их» ( Мф. 7, 15–16 ). Ни в одной книге, кроме Евангелия, нет такого противоположения и разграничения добра и зла, истины и лжи, света и мрака. Евангелие – органон различения, единственный и непревзойдённый. Следуя традиции Учителя, ап. Иоанн говорит о «различении духов». Он разоблачает современную ему мимикрию «волков в овечьей шкуре»: «Многие обольстители вошли в мир, не исповедующие Иисуса Христа, пришедшего во плоти; такой человек есть обольститель и антихрист. Наблюдайте за собой, чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились» ( 2Ин. 1, 7–8 ). Последние три века до P. X. были временем небывалого смешения народов, языков, культур, обычаев и религиозных культов. Мирно уживались рядом греко-римский натурализм, аполлонизм, дионисизм, элевсинские мистерии и кабиризм, герметизм и митраизм. Центрами сделались Рим и Александрия. После похода Александра Великого в Индию открылся доступ в Азию, и через эти «львиные ворота» хлынула в Переднюю Азию, Северную Африку и на Запад волна восточной теософии, ставшая цементирующим началом. Философский эклектизм и религиозный синкретизм были всегда и во все времена свидетельством упадка духовной культуры. Так было и на этот раз и, казалось, что Истина навсегда покинула землю. В мистикопатическую, синкретистскую, филотеософскую атмосферу всеобщего гнилого мира был втянут и еврейский народ в лице не одного только Филона. И вдруг раздался голос Галилеянина: |
| Папий. Папий, ученик Иоанна, епископ Гиераполя в Азии, написал только пять трудов, названных им «Истолкование слов Господних», в которых после утверждения в предисловии, что он не следовал различным мнениям, а опирался лишь на апостолов, сказал: «Я обдумал то, что сказали Андрей, Петр, Филипп, Фома, Иаков, Иоанн, Матфей и другие ученики Господни, что сказали Аристион и Иоанн Старший, ибо я полагал, что мне будет полезнее взятое не столько из книг, сколько из живого и неумолкающего голоса. Из этого перечня имен обнаруживается, что Иоанн, поставленный в ряд учеников, не тот старший Иоанн, которого он помещает в своем перечислении после Аристиона. По мнению многих, два последних послания Иоанна — это работа не апостола, а пресвитера. Говорят, что он написал книгу «Второе пришествие нашего Господа, или Тысячелетнее царство Христа». Ириней и Аполлинарий и другие, кто говорит, что после Воскресения Господь во плоти будет править вместе со святыми, следуют тому же. Тертуллиан в своем труде о надежде верующих, а также Викторин и Лактанций придерживаются этой же точки зрения. Квадрат. После того как Публий, епископ Афин, был увенчан короной мученичества во имя веры в Христа, ученик апостолов Квадрат занял его место и своей верой и трудолюбием объединил церковь, разобщенную великим страхом. Когда Адриан проводил зиму в Афинах для участия в Элевсинских мистериях и был посвящен почти во все тайные мистерии Греции, гонители христиан воспользовались случаем напасть на верующих. В это время Квадрат подарил Адриану труд, созданный в защиту нашей религии, незаменимый, полный здравых аргументов и веры и достойный апостольских учений. В нем, описывая события того времени, он говорит, что видел многих, кто, подавленный различными болезнями, был излечен Господом из Иудеи, а также таких, кто был воскрешен. Главы 20—39 Аристид. Аристид, один из самых красноречивых афинских философов, ученик Христа, сохраняющий еще и свой философский багаж, подарил свой труд Адриану в то же время, когда Квадрат преподнес свой. |
| Пифия вдыхала пары исходящие из недр земли и жевала лист священного лавра. Таким образом, наркотический эффект был двойным. Точно так же на Востоке широко распространено ежедневное использование наркотических средств. В Элевсинских мистериях использовался паразитический микроорганизм ячменя, который имеет эффекты, аналогичные эффектам ЛСД (известный «расширитель» сознания, который использовали хиппи в 60–70-х годах, производящий акустические, слуховые и зрительные галлюцинации). Многие йоги и оккультисты, с которыми я был знаком, употребляли подобные вещества. В какой-то момент, разговаривая о необычных переживаниях, посредником которых являются наркотики, масон Демосфен сказал мне: «Непосвященным опасно их принимать, так как они вступают в контакт с духовными силами, с духовными существами, которые могут свести их с ума и уничтожить». Конечно, все выше представленное, выявляет конкретную сторону проблемы, не исчерпывая её. Основной вопрос остается: Чем или кем является божество, которое овладевает оракулом и говорит через него? Ответ, совершенно ясно дается нам в Священном Писании . Святые апостолы Павел и Сила по наущению Святого Духа пришли проповедовать в Македонию. Они находились в Филиппах, древнем городке, расположенном вблизи сегодняшней Кавалы, где произошло следующее событие: Случилось, что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом прорицательным, которая через прорицание доставляла большой доход господам своим. Идя за Павлом и за нами, она кричала, говоря: сии человеки – рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И дух вышел в тот же час. Тогда господа ее, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам ( Деян. 16, 16–19 ). Следовательно, оракулы действительно находятся во владении определенного духа, отличного от Святого Духа. Следуя заповеди Христа – бесов изгоняйте ( Мф. 10, 8 ) – Апостол прогнал демона, который жил в этой служанке. |
| Позже — в правление Марка Антонина и Луция Аврелия Коммода, во время четвертого после Нерона гонения на христиан, — в Смирне, по решению суда, вершимого проконсулом, его сожгли. Он написал очень ценное послание к филиппийцам, которое и по сей день читается во время собраний прихожан в Азии. Глава 18. ПАПИЙ Папий, ученик Иоанна, епископ Гиераполя в Азии, написал только пять трудов, названных им «Истолкование слов Господних», в которых после утверждения в предисловии, что он не следовал различным мнениям, а опирался лишь на апостолов, сказал: «Я обдумал то, что сказали Андрей, Петр, Филипп, Фома, Иаков, Иоанн, Матфей и другие ученики Господни, что сказали Аристион и Иоанн Старший, ибо я полагал, что мне будет полезнее взятое не столько из книг, сколько из живого и неумолкающего голоса. Из этого перечня имен обнаруживается, что Иоанн, поставленный в ряд учеников, не тот старший Иоанн, которого он помещает в своем перечислении после Аристиона. По мнению многих, два последних послания Иоанна — это работа не апостола, а пресвитера. Говорят, что он написал книгу «Второе пришествие нашего Господа, или Тысячелетнее царство Христа». Ириней и Аполлинарий и другие, кто говорит, что после Воскресения Господь во плоти будет править вместе со святыми, следуют тому же. Тертуллиан в своем труде о надежде верующих, а также Викторин и Лактанций придерживаются этой же точки зрения. Глава 19. КВАДРАТ После того как Публий, епископ Афин, был увенчан короной мученичества во имя веры в Христа, ученик апостолов Квадрат занял его место и своей верой и трудолюбием объединил церковь, разобщенную великим страхом. Когда Адриан проводил зиму в Афинах для участия в Элевсинских мистериях и был посвящен почти во все тайные мистерии Греции, гонители христиан воспользовались случаем напасть на верующих. В это время Квадрат подарил Адриану труд, созданный в защиту нашей религии, незаменимый, полный здравых аргументов и веры и достойный апостольских учений. В нем, описывая события того времени, он говорит, что видел многих, кто, подавленный различными болезнями, был излечен Господом из Иудеи, а также таких, кто был воскрешен. |
| Показательно, что давление винограда также интерпретировалось в Греции как символическая омофагия, то есть символическое растерзание Диониса, а вино воспринималось, таким образом, кровью бога. Состояние же опьянения было аналогом экстаза, обуяния божеством. Почитание Диониса во время сбора винограда сохранялось ещё в VII в. Христианская Церковь активно боролась с проявлениями дионисийского культа, о чём, в частности, свидетельствует 62-е правило Трулльского Собора 691–692 г. 632 . Мистерии представляют собой образец альтернативной религиозности, существовавшей одновременно с общественногосударственным культом. Публичный и во многом официозный характер религии античной Греции, возрождавшейся после «тёмных веков» упадка и культурной деградации, стал, с одной стороны, фоном возникновения мистерий, а с другой стороны – явлением, в противовес которому в обществе росло стремление к глубоким мистическим переживаниям, к насыщенной духовной жизни. Вместе с тем мистерии подобно философии пытались предложить древнему греку ответы на те волновавшие его вопросы, на которые не могла ответить народная религия: об итоге человеческой жизни, об участи человека после смерти и о том, посредством чего каждый может победить смерть, распад и уничтожение. Мистериальным ответом на эти вопросы стал призыв к личному соединению с божеством в таинствах, к следованию ритуальным правилам и этическим нормам в быту, благодаря чему посвящённый в мистерии имел надежду на блаженную участь после смерти. Интенсивность мистических в буквальном смысле этого слова переживаний была таковой, что многие участники таинства теряли сознание или впадали в состояние неописуемого восторга. Под сильным впечатлением от пережитого бывшие посвящённые, несмотря даже на окончательное прекращение участия в мистериальной практике и переход в другую религию, не дерзали открыто свидетельствовать о виденном и слышанном. Это создаёт серьёзные препятствия для изучения феномена мистерий, значительно ограничивая круг доступных источников. |
| Попытка зафиксировать значения цветовой гаммы сближает Е. Н. Трубецкого с целым рядом представителей эстетической мысли, среди которых, кроме уже названного выше А. Виноградова , надо упомянуть М. Волошина 84 , П. А. Флоренского, Р. Штейнера... От антропософии Трубецкой был, несомненно, очень далек, но, допуская возможность метафизики иконописания, он неизбежно соприкасался с этой традицией. Любопытно, однако, что общность методологической установки отнюдь не обеспечивает единомыслия в выводах, и если со поставить, что каждый из названных авторов писал, скажем, о красном или желтом цвете, это станет вполне очевидным. В остальном размышления Е. Н. Трубецкого оставляют впечатление глубокой внутренней силы и убедительности. Ему удалось выявить некоторые характерные черты древнерусской выразительности в сравнении с произведениями новейшего времени, указать на их преимущества и соответствие православному мироощущению. Особенно решительны его суждения относительно эволюции архитектурных форм, но вряд ли кто возьмется их опровергать. В последней из цикла своих эстетических работ Трубецкой ясно дает понять, что и на судьбу иконописания он готов смотреть вполне трезво и непредвзято. «Иконопись, – читаем мы здесь, – была великим, мировым искусством в те дни, когда благодатная сила, жившая в Церкви, созидала Русь; тогда и мирской порядок был силен этой силой. Потом времена изменились. Церковь испытала на себе тлетворное влияние мирского величия, попала в плен и мало-помалу стала превращаться в подлинное орудие мирской власти. И царственное великолепие, к которому она приобщилась, затмило благодать ее откровений...» 85 Таким образом, Трубецкой ясно сознавал, что перед религиозной эстетикой стоит задача показать, как духовное оскудение и затмение богословского разума сказывалось на выразительных формах церковной жизни и, в первую очередь, на иконописи. Находить пути ее решения русской мысли предстояло уже вдали от отечества... В первые послереволюционные годы в России священником Павлом Флоренским был создан цикл работ по философии религиозного искусства (опубликованных, в основном, лишь спустя полстолетия), что получило весьма мощный резонанс. Флоренскому удалось предложить то, к чему только крайне робко и неуверенно подступали его предшественники, – широкое теоретическое обоснование всех вы разительных средств древнерусского иконописания – перспективных построений, композиции, цветосочетаний и т. д. как единственно адекватного воплощения православной духовности в их контрастном противопоставлении эстетическому идеалу ренессансной культуры. Однако это обоснование осуществлялось им с помощью эзотерической метафизики элевсинских мистерий, сохранявшейся в пифагорейско-платоновской традиции, которую он отождествлял с церковным преданием. Иными словами, метафизическое оправдание православно-христианских эстетических форм сопровождалось неявной подменой подлинного содержания вероучения туманным идеалом «общечеловеческой религии». |
| Рис. 71. Элевсин. Пещера. Фото автора Знаменитый афинский оратор Исократ в своём панегирике, рассуждая о значении Афинского полиса, говорит, что благодаря Афинам люди получили то, что «составляет главную потребность человеческой природы» 598 , ибо Деметра милостиво отнеслась к людям, оказавшим ей услугу, и «дала им два величайших дара: полевые злаки, благодаря которым мы не живём как звери, и мистерии, внушающие причастным к ним более светлые надежды о конце жизни и всей вечности». Смысл мистериальных действ объяснялся античными авторами как обретение истинного познания о природе вещей, которое, в свою очередь, ведёт к изменению взгляда на жизнь и на смерть. Цицерон , в частности, делает следующее замечание в трактате «О природе богов»: «Объяснение этих таинств, рациональное рассмотрение их даёт более для познания природы вещей, чем природы богов» 599 . На высоту мистериального учения указывали и некоторые отцы Церкви, которые до принятия христианства сами прошли посвящение в Элевсине. Так, Климент Александрийский прямо называет малые мистерии подготавливающим этапом «к непосредственному созерцанию и осмыслению начал природы и вещей» 600 . Подготовка к посвящению происходила постепенно. Когда проходили все необходимые этапы, произносили специальный пароль, формулу таинства ( σνθημα – «условный знак», «сигнал», «пароль»), чтобы дать понять другому посвящённому, что исполнено всё предписанное. Климент Александрийский сообщает этот «пароль»: «Я постился, пил кикеон, получил из корзины, потрудившись, отложил в лукошко и из лукошка в корзину» 601 . Толкование этой формулы весьма затруднительно, но по одной из версий здесь имеются в виду символы половых органов и соответствующее им действие. Собственно «великое таинство» совершалось в Телестерионе, где во время мистерий была абсолютная тьма, и только жрецы действовали при свете факелов. По всей видимости, это была самая страшная часть действа. Как читаем в хрестоматии Иоанна Стобея 602 – византийского писателя V в., – где он, в частности, приводит слова Фемистия о том, что тяжёлые мытарства души после смерти (так, как они описаны у Гомера) уподобляются странствию в темноте и терзаниям страхом во время Великих мистерий. После того как открывали Анакторон, вспыхивал чудесный свет. Неофит слышит голоса, видит танцы и лицезрит прекрасные поля и луга, а затем, с венком на голове, присоединяется к чистым и блаженным людям. Непосвящённых же он видит томящимися в тумане и грязи, погибающих в своих грехах из-за того, что поддались страху смерти и не уверовали в посмертное блаженство. |
| Христос. Греческое слово, означающее «помазанник». Соответствует еврейскому понятию «Мессия», которое обозначало помазанного царя Израилева. Первоначально это был один из титулов; однако очень быстро ученики воскресшего Иисуса стали употреблять его как часть имени своего Господа, – а потому их самих прозвали «христианами». Цезарь. Родовое имя Гая Юлия Цезаря. В Новом Завете титулом «Цезарь» («Кесарь») именуется римский император. Упомянуты четыре таких императора: (1) Август ( Лк.2:1 ); (2) Тибе рий ( Лк.3:1 ); (3) Клавдий ( Деян.17:7:18:2 ); (4) Нерон (не по имени, но именно он имеется в виду вДеян.25:11). Шема (евр. «Слушай!»). Первое слово в Втор.6:4 , которое стало ветхозаветным утверждением монотеизма. «Шема» превратилось в исповедание веры, которое впоследствии включало не только этот стих, но и Втор.6:4–9:11:13–21 ; Числ 15:3741 . Шмонэ Эсрэ (евр. «Восемнадцать»). Собрание 19 (первоначально 18) благословений, из которых берутся благословения, читаемые вместе с «Шема» во время дневных богослужений, а также на дополнительных субботних богослужениях и в праздники. Их содержание частично датируется дохристианскими временами, но, очевидно, они долгое время не записывались и могли иметь разные формулировки и разное количество (особенно это относится к среднему разделу). Элевсинский. Связанный с Элевсином в Аттике (феция). Существовали, например, элевсинские мистерии и праздник. Они проводились в честь Деметры и праздновались в Элевсиие. Эллинизм. Культура, идеалы и образ жизни древней Греции в классическую эпоху. Часто можно встретить противопоставление эллинизма (ассоциируемого с языческой радостью, свободой и любовью к жизни) еврейству (ассоциируемому со строгой моралью и монотеизмом Ветхого Завета). Завоевания Александра Македонского распространили эллинистическую цивилизацию по всему Ближнему Востоку и в Азии, положив начало новой эпохе. Эпикуреи. Последователи Эпикура (341 – 270 до н.э.), который основал в Афинах философскую школу около 307 года до н.э. Эпикур считал внешний мир чередой случайных комбинаций атомов, а высшим благом – удовольствие, понимаемое как свобода от беспокойства и страдания. |
| В XI таблице эпоса о Гильгамеше говорится о том, что бессмертие содержит в себе растущий на дне моря цветок вечной молодости. В IX таблице этого же эпоса при описании волшебного сада Шамаша упоминается каменная роща с плодоносящими сердоликом и лазуритом, а в мифе об Адапе бог небесный бог Ану предлагает главному герою хлеб и воду жизни. См.: Ancient Near Eastern Texts… P. 40; 96; 89; 102. 36. О пессимизме древнеближневосточного взгляда на человека см.: Элиаде М. История веры и религиозных идей. М., 2001. T.I. От каменного века до элевсинских мистерий. С. 75–81. 37. См. Кураев А., диак. «И отделил Бог…» (Мотив разделения в Библии).//Альфа и Омега. М., 1995. С. 45–48. 38. Merriam-Webster’s Encyclopedia of World Religions: An AZ Guide to the World’s Religions. Cons. ed. W. Doniger. Springfield, 1999. P. 288; Espin O.O., Nickoloff J.B. An Introductory Dictionary of Theology and Religious Studies. Collegeville, 2007. P. 35. 39. Гордон С. Ханаанейская мифология.//Мифологии древнего мира. Пер с англ. Отв. ред. В.Я. Якобсон. М., 1977. С. 200–201. 40. Грей Д. Ханаанцы… С. 157–158. 41. См.: Clemens R. Henotheism.//The Westminster Dictionary of Christian Theology. Ed. by A. Richardson and J.Bowden. Philadelphia, 1983. P. 248–249. 42. Тем не менее верховные божества Вавилона, Египта и Угарита, по мнению Мирча Элиаде, демонстрируют некоторые черты сходства с deus otiosus, см. Элиаде М. История веры и религиозных идей. М., 2001. T.I. От каменного века до элевсинских мистерий. С. 58; 143; 366. 43. Eliade M. The Quest: History and Meaning in Religion. Chicago-London, 1984. P. 47–48; 81–82. 44. О религиозной реформе Эхнатона см.: Элиаде М. История веры и религиозных идей. М., 2001. T.I. От каменного века до элевсинских мистерий. С.101–104; Luckert K.W. Egyptian Light and Hebrew Fire: Theological and Philosophical Roots of Christendom in Evolutionary Perspective. New York, 1991. P. 107–109. Сайт МДА . Рекомендуемые статьи Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Другие мистерии, несравненно более важные для развития религиозно-нравственного сознании Греков, были орфические, распространившиеся в Греции в VI веке до Р. X., около времени Писистрата и вошедшие в связь с культом Диониса. Существенное отличие их от элев синских мистерий заключается в том, что они не были народными религиозными учреждениями, как элевсинские. Между тем как последние охраняемы были народом и законодательством, как народная святыня, орфические нигде, ни в Аттике, ни в других местах, не пользовались покровительством законов, но только были терпимы правительством, как религиозные учреждения. Далее, элевсинские мистерии были религиозным институтом, который имел вид замкнутого общества, отделявшегося от остального общества, и святыня которого – литургические формы, священные обряды, песни и молитвы – не была открываема непосвященным; напротив религиозный мистический культ орфических мистерий доступен был и непосвященным в эти таинства и проникал различным образом, но беспрепятственно, в массу остального общества – непосвященных. В связи с этим стоит еще одно, весьма важное отличие орфических мистерий от элевсинских, заключавшееся в том, что в кругу первых, т.е. орфических мистерий, развилась обширная литература, не только с религиозным, но с спекулативным, с теокосмогоническим характером, и, можно сказать даже, развилось целое мировоззрение, которое в теоретическом отношении имело дуалистический, в нравственно-религиозном – аскетический характер (βαχεειν, βος ρφις). Поэзия приняла у Орфиков философский характер, и заняла средину между древней теологией и философией. Элевсинские мистерии действовали преимущественно на чувство, возбуждая в нем успокоительное чаяние блаженной будущности, орфические – вносили новые идеи, пробуждали в человеческом духе сознание его божественного происхождения и предназначения к вечности, но вместе с этим – сознание его падения и необходимости искупления. Чрезвычайная распространенность и продолжительность этих мистерий в течении целого ряда веков достаточно свидетельствует об исторической важности этого явления в греческой жизни, особенно если взять во внимание, что в александрийский период они сделались как бы нормой религиозной жизни греческого мира. 1 Мифическое лицо Орфея |
|
|
