| Хотя даже совершенно неправославные, но образованные и умные историософы Шпенглер и Тойнби отмечали, что именно санкционированные религией формы государственности имеют наиболее устойчивый и долгосрочный характер. Но неообновленцам противна сама мысль о том, что Церковь может быть не просто социальной службой, не довеском к либеральной идеологии - их истинной религии, а самостоятельным институтом, определяющим развитие страны . Глубоко закономерно и то, что советские люди ненавидят все прошлое своей страны. И православно-имперское, яко наследие " деспотической Византии " , и советское. Причем последнее они ненавидят именно в той его части, которая имела позитив: высокую мораль, хотя и без религии, технические достижения, и, конечно же, державную мощь, хотя только она могла гарантировать жизнь и безопасность миллионов людей. Вот не стало ее при Горбачеве, и сотни тысяч людей погибли, миллионы стали беженцами. С носителями революционного импульса всегда так бывает. Бакунин когда-то честно признавался, что если он и другие революционеры смогут осуществить революцию, то вскоре они начнут разрушать то, что после нее построят. Вот какую " глубокую " мысль продвинул священник Алексий Плужников в своей статье " Церковный энтузиазм " . (http://www.religare.ru/article54668.htm) Он приравнял энтузиазм, жертвенность и патриотизм тружеников индустриализации времен СССР с... языческими оргиями. Попутно фактически обвинил и православных в том, что... часть из них тоже готова работать на Церковь бесплатно и самоотверженно. Ну, то что он в своей статье Элевсинские Мистерии, посвященные, как известно Деметре и ее дочери Персефоне, назвал посвященными Дионису, это еще полбеды... Советские люди обычно даже гордились тем, что " академиев не кончали " . Хуже другое, что для данного клирика " некошерными " являются многие достижения, потом и кровью завоеванные нашими предками: " В космос летели, в Ледовитом океане плавали, БАМ строили всё те же энтузиасты. " Думаю, это прямое неуважение к ним, это нарушение 5 заповеди. Тем более, что языческие мистерии - это исступление и опьянение. Как в таком состоянии в космос летать да БАМ строить - непонятно. Нужно понимать, что советский революционный импульс не остановился. Падение в пропасть не может остановиться на полдороге от дна. Он, как мы уже говорили, получил свое развитие. |
| На непосредственно событийном уровне романа мы только и имеем дело, что с необходимостью выбора истинного жениха (Груша, Катя, Лиза, даже госпожа Хохлакова), на уровне, к которому нас отсылают Элевсинские мистерии, речь идет о союзе человека с землею, когда самая необходимость возделывать землю созидает благородство человека, на уровне " Великого инквизитора " и " Каны Галилейской " речь идет о попытке умыкания человечества у его истинного Жениха и о вечном браке, где Христос - Жених. Причем все эти три уровня в романе существуют неотрывно друг от друга, как единое задание человека. Неотрывно они существуют уже на уровне введенных Достоевским в исповедь Мити текстов. " Элевзинский праздник " начинается с сошествия на землю матери " похищенной Прозерпины " , ищущей дочь, но об этом больше не будет сказано ни слова, - словно истинной целью схождения в этот ад ( " лишь дымятся тел остатки на кровавых алтарях " ) явилось устройство человечества - или, точнее, словно потерянная, умыкнутая Аидом дочь и есть это самое человечество. Церера научает человека возделывать землю ( " чтоб из низости душою мог подняться человек/с древней матерью-землею он вступи в союз навек " ), и как бы в ответ на союз с землею и на первую чистую жертву, являются боги, вступающие в союз с человеком, в знак чего возводится храм, в котором заключается первый брачный союз людей ( " сводит с юношей прекрасным в храме деву красоты " ). " Песнь Радости " (Шиллера-Тютчева) изгоняет из круга, собранного Радостью вокруг Отца, всех, кто не любил невесту или брата " на сей земли " . В сущности, получается, что вступить в союз с Богом не может никто, у кого нет опыта союза с человеком и с землей-природой. Здесь, кстати, ответ, данный Достоевским Леонтьеву еще задолго до вопрошания последнего. Человек не может устремиться к Богу мимо человека и мимо земли-природы, отвергая их и оставляя их на погибель, потому что в этом случае он вынужден будет отойти " из круга прочь с слезами " . Характерно, что для Достоевского принципы, развиваемые в романе, не разнились от жизненных, и его самым большим желанием было купить и оставить в наследство детям землю, чтобы они были гражданами, а не " стрюцкими " , потому что " земля благородит " . |
| Деметру приглашают во дворец воспитывать маленького сына царицы Метаниры –Демофонта. Богиня соглашается. Когда же царица предлагает ей вина, Деметра отказывается, прося вместо вина дать ей кикеон (греч. κυκεν – «смесь») – смесь из ячменя, воды и мяты. Вина от вина Отказ Деметры от вина имеет важное ритуальное значение. Вино – это атрибут не только бога веселья – Диониса, но и Аида – бога царства мёртвых, владыки земных глубин, дающих человеку пропитание и богатство. По словам древнегреческого философа Гераклита (ок. 544 – ок. 483 гг. до н. э.), «тождественен Аид с Дионисом» 584 . И тождество это заключается в том числе в бесстыдстве дел обоих. Отведав вина, Деметра приобщилась бы таким образом дара похитителя её дочери, чего она никак не могла допустить. Именно поэтому богиня изобрела другой напиток – напиток ритуальный, который впоследствии стал важной составляющией Элевсинских мистерий и употреблялся перед началом тайных священнодействий. Деметра принялась присматривать за царским сыном Демофонтом, правда, воспитание, которое она давала мальчику, было весьма специфическим, и его сложно назвать «нормальным»: она натирала Демофонта амброзией, ночью же втайне от родителей «мальчика в пламя, словно как факел, она погружала», желая сделать его бессмертным и вечно молодым. Так, на удивление всем Демофонт стремительно рос, «богам становился подобен». Но однажды ночью царица Метанира увидела своего сына в огне и, ужаснувшись, произнесла опрометчивые слова: «Сын Демофонт! Чужестранка в великом огне тебя держит, мне же безмерные слёзы и горькую скорбь доставляет!» Деметра весьма разгневалась из-за неразумия царицы и в сердцах воскликнула: «Жалкие, глупые люди! Ни счастья, идущего в руки, вы не способны предвидеть, ни горя, которое ждёт вас!» Демофонт так и не стал бессмертным. Сказав это, богиня являет себя в своём божественном величии: и рост свой и вид изменила, Сбросила старость, и вся красотою обвеялась вечной. Запах чудесный вокруг разлился от одежд благовонных, Ярким сиянием кожа бессмертная вдруг засветилась, И по плечам золотые рассыпались волосы. |
| И что удивительного, если этруски, варвары, посвящаются в гнусные таинства в честь этих ужасных событий, когда и у афинян, и во всей Элладе мифология, касающаяся Деметры, полна позора, о котором даже говорить стыдно. Ведь Деметра, блуждая в поисках дочери Коры, сильно устает и садится удрученная, на колодец в Элевсине (это местность в Аттике). Делать это до сих пор запрещается посвященным, дабы не казалось, что они подражают горюющей богине. А жили в Элевсине тогда землеродные. Имена им Баубо, Дисавл, Триптолем, а еще Евмолп и Евбулей. От них происходит афинский род Евмолпидов и Кириков. Баубо же (не премину сказать об этом), приняв гостеприимно Деметру, предлагает ей кикеон. Когда та отказалась взять и не пожелала пить, так как была печальна, Баубо, огорчившись, словно ее обидели, задирает подол и показывает богине срам. Деметра же радуется зрелищу и отведывает напиток, насладившись увиденным. Это и есть мистерии афинян. § XXI. Об Элевсинских мистериях (продолжение) Это и Орфей описывает. Приведу тебе сии его слова, дабы ты имел мистагога в качестве свидетельства бесстыдства: Так изрекла и, одежды подняв, показала Деметре То, что показывать стыд не велит; был Иакх там малютка. Этого Иакха, смеясь, теребит под подолом рукою. Тут улыбнулась богиня, улыбкою сердце согрела И приняла благосклонно сосуд, где напиток был налит. Имеется и пароль Элевсинских мистерий: Я постился, пил кикеон, получил из корзины («кисты»), потрудившись, отложил в лукошко («калатос») и из лукошка в корзину. Прекрасное и подобающее богине зрелище! § XXII. О тайных символах мистерий Посвящения, достойные ночи и огня, и многомужественного, скорее же многосуетного племени Эрехтидов, а также и остальных эллинов, которых ждет после кончины то, чего они не ожидают. Кому пророчествует Гераклит Эфесский? Странствующим по ночам, магам, вакхантам, вакханкам, мистам; им угрожает тем, что после смерти; им предсказывает огонь, ведь они нечестиво посвящаются в то, что у людей считается мистериями. Эти таинства суть ни что иное, как ставшее законом вздорное мнение, сподобившаяся поклонения хитрость, благодаря которой змей обманывает тех, кто прибегает при помощи ложного благочестия к мистериям, на самом деле чуждым посвящения, и к посвящениям, лишенным мистики. |
| Деметра приказывает элевсинцам построить ей большой храм с алтарём, где она учредит таинства и будет учить своим обрядам людей. Когда святилище было выстроено, Деметра удалилась в него, продолжая скорбеть о дочери. Пока Деметра оплакивает пропавшую дочь, на земле водворяется настоящий хаос: ничто не всходило и не росло, наступила засуха и повсеместный голод, из-за чего люди перестали приносить богам жертвы, и боги весьма обеспокоились. Зевс посылает гонцов, умолявших её вернуться на Олимп. Деметра отвечала, что ноги её не будет в жилище богов и что она не даст растениям произрастать до тех пор, пока снова не увидит свою дочь. Зевс, послав Гермеса в царство Аида, попросил брата вернуть Персефону, и Аид, прельщённый хитрой речью Гермеса, согласился. Однако он заставил Персефону проглотить зёрнышко граната, чтобы она не забыла царство мёртвых и ежегодно возвращалась к своему мужу на четыре месяца. Почему гранат Венгерский филолог-классик Карл Кереньи указывает на существовавший в Древней Греции обычай оставлять на могиле гранатовый плод. Считалось, что душа умершего человека по зёрнышку отщипывает от плода и так питается. Таким образом, гранат, по представлению эллинов, был ритуальной пищей мёртвых. Принимая во внимание этот факт, несложно догадаться, почему плод именно этого растения Аид заставил вкусить свою жену Персефону. Встретившись с дочерью, Деметра присоединяется к богам, и земля вновь взращивает зелень. Но перед тем как вернуться на Олимп, богиня раскрыла людям свои обряды и вверила свои мистерии царю Келею и царевичам Триптолему, Диоклу и Евмолпу: Жертвенный чин показала священный и всех посвятила В таинства. Святы они и велики. Об них ни расспросов Делать не должен никто, ни ответа давать на расспросы: В благоговенье великом к бессмертным уста замолкают. Счастливы те из людей земнородных, кто таинство видел. Тот же, кто им непричастен, по смерти не будет вовеки Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном 585 . Итак, гимн заканчивается восхвалением матери и дочери, ниспославших своё благословение людям и подаривших вечное блаженство тем, кто их любит и почитает. §3 Публичные элементы Элевсинских мистерий |
| Attische Feste. 2 Aufl. Berlin. 1956. S. 40 ff., cf. Robert C. Athena Sciras und die Scirophorien Hermes. 1885. 20. S. 367 ff.) 40 Hatch E. The influence of Greek Ideas on Christianity. New York, 1957. p. 290. 41 Мф.13:11; Мк.4:11; Лк. 8:10; Рим.11:25, 16:25; 1Кор.2:7, 4:1, 13:2, 14:2, 15:51; Еф.1:9, 3:3—4, 9, 5:32, 6:19; Кол.1:26—27, 2:2, 4:3, 1Тим.3:9, 16; Откр.1:20, 10 42 Жан Пепен, говоря о риторическом использовании языка мистерий христианскими авторами, ссылается прежде всего на «Увещевание» Климента Александрийского (120, 1—2) (Pépin J. Christianisme et mythologie. Jugements chrétiens sur les analogies du paganisme et du christianisme/Pépin J. De la philosophie ancienne à la théologie patristique. Variorum reprints. London, 1986. VIII. p. 20). 43 Ср.: Eur Bacch., 470 сл. 44 Hatch E Op. cit. p. 305—306. Впрочем, уже Иустин Мученик использует для крещения термин «просвещение» (1 Апология, 61), ср.: Hatch E Op. cit. p. 295. 45 Ibid. p. 307. 46 Мистический культ Деметры и Коры существовал и в Александрии, где был даже пригород, именовавшийся «Элевсин». Античный толкователь Каллимахова гимна в честь Деметры приписывает Птолемею Филадельфу введение обряда шествия с кошницей «в подражание Афинам». Ф.Ф. Зелинский полагает, что перенесение всего элевсинского культа в Александрию могло состояться еще при Птолемее I Сотере (Зелинский Ф.Ф. Религия эллинизма. с. 27—28). 47 В «Строматах» Климент пишет даже, что Бог даровал философию эллинам через низших ангелов (Clem. Strom., VII (2) 6, 4). 48 Ср.: Tert. Apol., 17. 6. 49 Татиан, например, в «Речи против эллинов» (16, 1) заявляет, что демоны, повелевающие людьми, не есть души людей. 50 Учение Платона о демонах, конечно, сложнее, чем можно заключить на основании этих двух мест; см., например, Plat. Resp., X, 617e, 620 de; Phaed., 107d; Symp., 202e; Tim., 89e-90a; Leg., 717a-b. 51 См. также Ios. Bell. Jud., 7. 6, 3; Iust. Apol., 1, 17 – о душах умерших, вселяющихся в живущих. 52 « злоупотребили и своим естеством, и предоставленной им властью. |
| В 43 г. К. предпринял краткосрочный поход с целью захвата Британии. Поводом для войны послужил переворот в брит. племени атребатов, которые изгнали своего царя Верику, бывшего союзником Рима. Рим. 40-тысячная армия под командованием Авла Плавтия высадилась на юж. побережье, за 16 дней уничтожила основные силы бриттов и захватила центральные районы острова. Победа укрепила престиж К., который был удостоен триумфа и получил новый титул - Британник, но отказался от этих почестей. В начале правления К. создал имп. секретариат из 4 коллегий: корреспонденции, казны, науки и юстиции и проч. дел. Во главе коллегий К. поставил преданных ему вольноотпущенников, поскольку после событий 41 г. не мог вполне доверять рим. знати и сенаторскому сословию. Это упорядочение ведения имп. дел позволило К. повысить эффективность управления и укрепить свою власть. Он провел также ряд реформ в судебной системе. Рассмотрев много дел, он убедился в несовершенстве рим. судов и увеличил время летних и зимних судебных сессий, что позволило уменьшить количество тяжб. Также, чтобы не затягивать судебные разбирательства, истцам запрещалось покидать город во время рассмотрения их дел. На должности судей теперь можно было назначать лиц не моложе 25 лет. За время правления К. издал ряд работ, касавшихся различных сфер знания и общественных отношений. Нек-рые из них получили статус имп. эдиктов, в т. ч. указ, освобождавший тех рабов, которые считались неизлечимо больными и оставлялись хозяевами умирать в храме Эскулапа (Асклепия), но впосл. излечивались. Хозяев, которые отказывали рабам в медицинской помощи, теперь приравнивали к убийцам. Большая часть работ К. была посвящена медицинским советам, к-рые, как правило, носили лишь курьезный характер. Религ. политика К. отличалась консерватизмом; он даже критиковал самого Августа за слишком смелые реформы. В основном К. стремился сохранять существующие традиции различных общин, древнюю городскую рим. религию, а также национальные религ. традиции провинций; противостоял прозелитизму любых религ. течений ( Suet. Claud. 22). Наряду с реформами письменности он стремился сохранить в языке элементы архаической латыни, в т. ч. в религ. сфере. Большое внимание уделял культу своих предков и тем самым способствовал почитанию правящей фамилии в целом; обожествил свою бабку Ливию, супругу Августа. Чтобы препятствовать распространению вост. культов в Риме, К. искал им замену в видоизмененных традиц. рим. культах. Резко противостоял распространению религии галльских друидов, к-рую считал несовместимой с римской. В противовес им К. поддерживал Элевсинские мистерии, а также культ Венеры Эрикийской на Сицилии (Ibid. 25. 5). В 47 г. К. восстановил ранее распущенную коллегию гаруспиков, а астрологов и гадателей иноземного происхождения изгнал из Рима. |
| Переправившись на Кавказ, Г. освободил Прометея , убив из лука терзавшего его орла. Только после этого Г. через Рифейские горы (Урал) пришел в страну гипербореев, где стоял, поддерживая небесный свод, Атлант. По совету Прометея Г. послал его за яблоками Гесперид, взяв на свои плечи небесный свод. Атлант принес 3 яблока и выразил желание отнести их к Эврисфею, с тем чтобы Г. остался держать небо. Однако Г. удалось перехитрить Атланта. Освободившись от ноши, Г. забрал яблоки и отнес к Эврисфею ( Apollod. II 5, 11) (вариант: Г. сам взял яблоки у Гесперид, убив сторожившего их дракона - Apoll. Rhod. Argon. IV 1398 след.). Эврисфей подарил яблоки Г., но Афина возвратила их Гесперидам. Путешествие в царство Аида за стражем преисподней Кербером. Перед совершением подвига Г. получил посвящение в Элевсинские мистерии . Около входа в подземное царство Г. увидел приросших к скале Тесея и Пирифоя, наказанных за попытку похитить Персефону , и освободил Тесея. Владыка преисподней Аид разрешил Г. увести Кербера, если только он сумеет одолеть его, не пользуясь оружием. Г. схватил Кербера и стал его душить. Несмотря на то что ядовитый змей, бывший у Кербера вместо хвоста, кусал Г., тот укротил Кербера и привел к Эврисфею, а затем по его приказу отвел обратно ( Apollod. II 5, 12). Многочисленные мифы о дальнейшей судьбе Г. сводятся в основном уже не к победам над чудовищами, а к военным походам, взятию городов, рождению многочисленных детей, потомки к-рых царствовали в разных полисах Греции. По одному из этих мифов, Гера еще раз наслала на Г. безумие, и он в ослеплении убил Ифита, сына Эврита, сбросив его со стены Тиринфа. После этого Г. постигла тяжелая болезнь, избавиться от к-рой, согласно предсказанию Дельфийского оракула, он мог, только прослужив 3 года в рабстве. Служил Г. лидийской царице Омфале ( Apollod. II 6, 3). На долю Г. выпало также носить жен. одежду ( Stat. Theb. X 646 и далее). В Калидоне Г. посватался к Деянире и, одержав победу над соперником, речным богом Ахелоем, женился на ней. |
| Представления П. Адо о диалектическом и педагогическом характере античной философии имеют разные материальные подтверждения. Среди прочего он подробно изучает образовательные стратегии античности, начиная с Сократа и заканчивая поздними платониками . В разное время преобладали разные схемы, удовлетворявшие по сути дела неизменной задаче философии: служить интеллектуальному совершенствованию и способствовать духовному восхождению. По большому счету можно говорить о трех наиболее общих схемах: а) классификация наук по Аристотелю: науки теоретические – практические – поэтические; б) в эпоху эллинизма стоики и эпикурейцы предложили схему: логика – физика – этика (порой последняя пара менялась местами) ; в) позднее средние платоники, возможно, под некоторым влиянием элевсинских мистерий, предложили схему: этика – физика – эпоптика (от. греч. ποπτικς – созерцательный, у Платона τ τλεα κα ποπτικ – высшая ступень созерцания, см. Пир 210 а). П. Адо отстаивает взгляд на «Эннеады» Плотина как на реализацию последней модели. Именно она возобладала в поздней античности и, в частности, получила весьма широкое распространение в христианстве. Она же у поздних платоников была уточнена и дополнена: этика и логика – физика и математика – эпоптика, или теология. Именно эта схема, по мнению П. Адо, в наибольшей степени отвечает педагогическим и анагогическим, т.е. «возводящим» задачам древних философских школ. Важным звеном в историко-философской концепции П. Адо является понимание физики как духовного упражнения. Ее место следует усматривать главным образом в упомянутой последней трехступенчатой схеме: этика – физика – теология. Наиболее ярко и последовательно практика физики была реализована в эллинистических философских традициях стоиками и эпикурейцами. Из физики как духовного упражнения прямо происходит идеал стоической невозмутимости и самодостаточности, поскольку всякий момент бытия-в-космосе рассматривается как малый элемент целого. Здесь же коренится эпикурейское учение о единственной реальности настоящего: прошлого уже нет, будущего еще нет, есть только настоящее, из которого следует извлечь все, что оно в себе содержит. П. Адо полагал, что именно этим наследие античных стоиков и эпикурейцев может обогатить духовную жизнь современного человека. |
| Устранение и убийство Галла по приказу императора поставило в смертельно опасное положение его младшего брата. Юлиана срочно доставили в Медиолан, где тогда находился Констанций, и в течение семи месяцев он содержался под домашним арестом, против него велось следствие, которое легко могло закончиться казнью. Но Юлиана выручила императрица Евсевия. Она посоветовала мужу освободить юношу, не причастного ни к какому заговору, и позволить ему продолжить образование уже в Афинах. Юлиан провел там несколько месяцев, слушая лекции знаменитых профессоров – знатоков классической философии и литературы, остававшихся язычниками. Впоследствии он тепло вспоминал о времени, проведенном в этом городе, в котором повсюду были следы классической древности, «о садах, об афинском предместье, о миртовых аллеях и о домике Сократа» . Там он, как считает большинство историков и биографов Юлиана, «был посвящен элевсинским иерофантом (жрецом) в элевсинские мистерии. Это было, по словам Буасье, как бы крещением новообращенного» , иными словами, ритуальным актом отпадения от христианской Церкви. В Афинах Юлиан познакомился с обучавшимися там же выходцами из христианских семей Каппадокии, ставшими впоследствии вселенскими учителями Церкви, – Василием Великим и Григорием Богословом. Святой Григорий, вспоминая свое знакомство с Юлианом, набросал его выразительный портрет: «По мне, не предвещали ничего доброго: шея нетвердая; плечи движущиеся и выравнивающиеся; глаза беглые, наглые и свирепые; ноги, не стоящие твердо, но сгибающиеся; нос, выражающий дерзость и презрительность; черты лица смешные и то же выражающие; смех громкий и неумеренный; наклонение и откидывание назад головы без всякой причины; речь медленная и прерывистая; вопросы беспорядочные и несвязные; ответы ничем не лучшие, смешиваемые один с другим, нетвердые, не подчиненные правилам… Тогда же, как увидел это, сказал я: “Какое зло воспитывает Римская империя!” – и, предрекши, желал быть ложным прорицателем» . Юлиан и сам был писатель и в памфлете «Мисопогон» («Ненавистник бороды»), написанном уже в бытность императором, предлагает читателю ироничный, хотя при этом и нацеленный на самооправдание и даже самовозвеличивание автопортрет, рисуясь и стилизуя себя под философа-киника: «Природа не дала мне ни большой красоты, ни величественности, ни привлекательности, и я по своей нелюдимости прибавил еще эту большую бороду как бы назло природе, что она не дала мне красоты. |
|
|
