| Парадокс теоретического А. заключается в том, что, ставя религ. вопрос, существует ли Бог, он пытается найти ответ в философии, неспособной вне отношения к религии разрешить эту проблему. Исключением является собственно религ. философия, опирающаяся на веру в Бога и опыт религ. жизни. I. Древнегреч. А. , возникший в связи с отрицанием греч. богов, культа и мистерий , не представляет собой единой традиции, даже принадлежащие к одному направлению Демокрит , Эпикур и их рим. последователь Лукреций , дающие немало оснований для того, чтобы считать их атеистами, связаны между собой не столько особым пониманием богов и отрицательным отношением к религ. культу, сколько общностью атомистических представлений о природе. В эпоху классики и эллинизма учения А. возникают и исчезают на фоне постепенно разрушающейся античной мифологии, соперничества религии и культуры, знакомства с иными религиями и чужеземными культами. Значительная роль в обмирщении религии и мифологии принадлежит поэзии, к-рая перевела античную мифологию на язык художественной лит-ры и театра, смешала ее с вымыслом и стала изображать жизнь богов по аналогии с жизнью людей. На зависимость греч. поэзии от элевсинских мистерий обращает внимание ряд исследователей: термин θεος, по-видимому, изначально означающий «лишенный божества», впервые появляется у поэтов - Пиндара в «Пифийских песнях» (Pythia. 4. 162 - «безбожных стрел»), Эсхила в «Евменидах» (Eumenides. 151 - «просителя безбожного») и Софокла (Electra. 124 - «безбожных убийств»). Однако особенностью греч., а затем и рим. А. становится связь с философией; именно на этой почве «безбожие» превращается в «мировоззрение» с притязаниями на теоретическое обоснование и истину; здесь в общих чертах складывается тип философского неверия со всеми возможными подходами, точками зрения и обоснованиями, к-рые, несмотря на принципиальные различия между язычеством и христианством, будут характерными и для последующей истории А. в Европе. При этом в Греции философов, вообще отвергавших существование богов (т. |
| А вот и другая. На родине в Греции Асклепия называли " человеколюбивейшим богом " . Мотив, прямо скажем, не слишком характерный для античных культов. В сохранившихся надписях подробно говорится об исцелениях, совершенных Асклепием. Эти надписи расположены в греческих храмовых комплексах, где в древности проводилось, как бы мы сейчас сказали, санаторно-стационарное лечение. Там-то и располагались школы врачей-жрецов. А также места проведения асклепиевых мистерий энкимезиса, более известных как " инкубация " . Разумеется, эти мистерии не были так распространены, как дионисийские или элевсинские, но весьма почитались. Бог являлся во время священного сна, который и назывался " энкимезис " . Приходил к людям, готовым к его явлению, то есть очищенным от скверны мыслей и дел через омовение и воздержание. Приходил и совершал исцеление. Оставим в стороне вопрос, что именно совершалось на галерее, где происходил энкимезис, священный сон. Совершали ли жрецы операцию или это был мистический опыт? Неизвестно. Главное, сохранилось немало свидетельств об исцелении. Если даже эти свидетельства вымышлены, их дух поистине удивителен. Это дух человечности, сострадания. Готовность не просто снизойти, но склониться перед исцеляемым. И вместе с тем – дух учительства. Вот очень яркий пример. Десятилетний мальчик страдал от мочекаменной болезни. Это распространенное заболевание древних греков связано с особенностями их диеты. И вот подросток идет на абатон (галерею), пребывает там какое-то время в покое и видит священный сон. Бог Асклепий явился ему во сне и с ласковой улыбкой спросил: " Что ты дашь мне, если я тебя исцелю? " . Какой может быть ответ? Вот самые типичные: я готов тебе служить всю жизнь, я стану храмовым рабом, я совершу самооскопление... Или еще что-нибудь, не менее грозное и ужасное, что сопровождало в Древней Греции явление языческого божества. Но мальчику бог показался не настолько страшным и громоподобным. Поэтому ребенок ему просто и доверчиво сказал: " Я дам тебе 10 астрагалов " (игральных костей). Если перевести это язык современной подростковой субкультуры, получится что-то вроде: " Я отдам тебе все мои фишки с покемонами " . Для ребенка это огромное богатство. |
| «Астрологический прогноз», а может — «Новости гаруспика» или «Что предвещают внутренности жертвы?» В разделе «Мистика», например, — новости о личной жизни жрецов Элевсинских мистерий. Конечно, «Погода». Рим, как улей пчёлами, был наполнен лентяями и проходимцами, а погодой интересуются больше всего крестьяне и мореплаватели, но тем не менее, погода интересовала всех, как и сейчас. Почему — неизвестно. Там ещё могла быть информация о налогах, о казнях преступников. Некоторые «номера» могли исключительно посвящаться императорскому эдикту. Но в это же самое время корабль с пленным Павлом, требующим суда у кесаря, мог подплывать к ближайшей гавани, и газеты об этом молчали. Они молчали и о Петре, который ходил где-то рядом при свете солнца, а ночью не имел недостатка в пастве, жадно ловившей его сладкие и страшные рассказы о Спасителе. Газеты могли заговорить о них позже — когда воздух уже насытился слухами, когда людей, при встрече рисующих на песке рыбку, можно было встретить в каждом втором доме. Да и тогда письменные сведения не могли быть подробны. Толпа не философствует. Толпа жадным ртом хватает воздух, а жадные руки протягивает к дармовому куску. Только такую же информацию она и признаёт: горячую, как воздух стадиона, и заходящую внутрь, как бесплатный хлеб. Поэтому о Петре и Павле не могли писать газеты Рима. Поэтому впоследствии, улыбаясь, говорили и мы: «В „Известиях“ нет правды, а в „Правде“ нет известий». Поэтому эпоха всеобщей информированности есть эпоха жонглирования мозгами и таких масштабных обманов, которые невозможно уже никогда ни вскрыть, ни опровергнуть полностью человеческими усилиями. Рим — это не просто точка на карте или затянувшаяся историческая мизансцена. Рим — это нечто большее. В том числе в плане информации. Среди сотен газетных наименований, среди гор ежедневной пахнущей краской макулатуры мы и сегодня найдём информацию о дорогих гетерах и любимом императорском миме, о победе Западных легионов и бунте рабов на каменоломнях юга. Мы прочтём о том, что в квартирах будет темнее обычного, поскольку оливы подорожали, и масла будет хватать в пищу, но для заправки ламп его уже не хватит. Прочтём о новинках моды, и особенно фасон модной туники будут обсуждать те, у кого срам едва прикрыт тряпкой. |
| В целом на основании текста всей третьей книги «Цервоной истории» можно предположить о том, что Евсевию было просто неизвестно точного времени, когда (то в чье правление) он начал свое служение и когда он скончался. Впрочем, на основании другого фрагмента, в котором речь идет, судя по всему, о том же Кодрате, последний предстает уже в качестве апологета, который «обратился с Апологией, составленной в защиту нашей веры» к императору Элию Адриану. Об этой подробности мы поговорим чуть ниже, сейчас необходимо ответить на второй, обозначенный нами вопрос об отношении к апостолом. Кодрат определяется как христианский деятель, вместе с целой плеядой других церковных служителей «пришедший на смену», а если переводить точнее (чтобы прояснить слишком общую фразеологию приведенного перевода) – «ставшие первые по очереди после апостолов в плане преемства» . Евсевий, судя по всему (особенно, если не считать простым сравнением упоминание о дочерях апостола Филиппа ) считал его очевидцем кого-то из апостолов, подобно тому, как «собеседником апостолов» был Поликарп, епископ общины города Смирны . Но при этом все же остается неясным, был ли таки Кодрат лично знаком с кем-то из апостолов и вообще с кем-то из авторитетных христианских деятелей первого поколения, как, кстати, остается неизвестным это у Евсевия и относительно, к примеру, Игнатия Богоносца, - неявным в том смысле, что никаких точных сведений Кесарийский епископ на этот счет не приводит. И хотя еще в одном месте своей «Истории» Евсевий ставит Кодрата в ряд с такими известными из новозаветных книг пророков, как Агав, Иуда, Сила, однако учитывая ту связь, в которую Кодрат поставлен с первыми монтанистическими пророчицами, приходится констатировать хронологическую неопределенность сведений Кесарийского епископа об обсуждаемо нами деятеле раннего христианства . Наиболее четким (хотя и не бесспорным по датировке) свидетельством о Кодрате являются показания «Хроники» Евсевия Кесарийского . Здесь Евсевий пишет о том, что в период пребывания императора Адриана в Афинах (20-е годы II столетия), где он принимал посвящение в Элевсинские мистерии «Кодрат, слушатель апостолов, и Аристид, афинский философ, сведущий в наших (то есть христианских – П.Л. |
| В это время в Никомедии преподавал лучший ритор той эпохи Либаний, настоящий представитель эллинизма, не знавший и не желавший знать латинского языка, к которому относился с пренебрежением, презиравший христианство и видевший смысл всего лишь в эллинстве. Привязанность Либания к язычеству не знала пределов. Лекции его пользовались громадным успехом в Никомедии. Отправляя Юлиана туда и предчувствуя, может быть, какое неизгладимое впечатление должны будут произвести воодушевленные лекции Либания на молодого слушателя, Констанций запретил Юлиану заниматься у знаменитого ритора. Юлиан формально не нарушил императорского запрета; но он изучил сочинения Либания, знакомился с его лекциями через слушателей и настолько усвоил себе стиль Либания и его манеру писать, что позднее его считали учеником последнего. Там же Юлиан с увлечением знакомился с тайным (оккультным) учением неоплатоников, вылившимся в то время в формы проникновения в будущее, вызывания при помощи известных заклинательных формул не только умерших обыкновенных людей, но даже богов (теургия). Ученый философ Максим Эфесский в этом отношении оказал на Юлиана большое влияние. Пережив опасное время смерти своего брата Галла, убитого по приказанию Констанция, Юлиан был для оправданий вызван ко двору в Милан и после этого отправлен в ссылку в Грецию, в Афины. Афины, славные своим великим прошлым, во время Констанция представляли собой довольно захолустный, провинциальный город, где, впрочем, о минувших веках напоминала известная языческая школа. Для Юлиана пребывание в Афинах было полно глубокого интереса. Позднее, в одном из своих писем, он " с удовольствием вспоминал об аттических беседах... о садах, об афинском предместье, о миртовых аллеях и о домике Сократа " . Во время афинского пребывания, как думает большинство историков, Юлиан был посвящен элевсинским иерофантом (жрецом) в элевсинские мистерии. Это было, по словам Буасье, как бы крещением новообращенного. Надо заметить, что в последнее время некоторые ученые сомневаются в элевсинском обращении Юлиана. |
| Варварский предводитель Радагес, который, будучи сам язычником, естественно сочувствовал и был низвергнут Стилихоном (406 г.). Когда Аларих в первый раз осадил Рим, языческие члены сената приписывали эти бедствия империи пренебрежению к обрядам, которыми их отцы получали милость богов и возвели свою страну на степень высшей славы. Какие-то тусканские прорицатели, заявлявшие, будто бы они спасли Нарни от нашествия неприятеля низведением молний на него, предлагали подобным же образом избавить Рим посредством своих причитаний и жертвоприношений. По свидетельству одного языческого писателя, даже будто бы епископ Иннокентий согласился на этот опыт, под условием лишь, чтобы он сделан был тайно, «предпочитая при этом спасение города своему собственному мнению». Тусканцы, однако же, настаивали, как на существенном условии, чтобы обряды были совершены со всей формальностью и общенародностью, от имени государства и в присутствии сената, и так как сенаторы отказались дать подобного рода санкцию идолослужению, то прорицатели были отпущены ни с чем 1621 . Этот рассказ, вероятно, имеет своим основанием лишь то, что язычники желали воспользоваться общественной опасностью, с целью достигнуть восстановления своей религии. Аттила, хотя и крещенный в арианство, льстил им восстановлением древних обрядов; но их радость скоро была пресечена его низложением. Варварские нашествия были в действительности весьма гибельны для язычества. Не было ни одного примера, когда бы варвары принимали старую религию Греции или Рима: они или держались суеверий своих собственных предков, или принимали какую-нибудь форму христианства. Аларих и его готы, бывшие арианами, направляли свою ярость против языческих храмов даже сильнее, чем христиане империи, и, ко времени нашествия (396 г.), именно Алариха в Грецию, относится уничтожение Элевсинских мистерий (Елевзинские таинства). При взятии Рима храмы (языческие) подверглись нападению, между тем как церкви пользовались почтением, и те, кто искали убежища в них, находили пощаду, а некоторые, по крайней мере из готских воинов, проявляли в своем поведении к беззащитным, некоторое влияния на себе исповедуемой ими религии 1622 . |
| Впрочем, других ли? Новости всегда похожи. Они не одни и те же, но они похожи. На глубине, там, где происходит отвлечение от деталей стиля и фактажа, а остаётся голая суть, они просто одинаковы. Настолько одинаковы, что всякий ощутивший эту одинаковость тотчас становится на пару секунд Соломоном. «Всё суета, — говорит очередной грустящий мудрец и добавляет: — нет ничего нового под солнцем». — С кем воюем? Нет ли врагов на границах? — Почём хлеб этой осенью? Не подорожал ли? Говорят, из Египта суда идут с перебоями. — Пишут, что Квинт Марций повесился. Пусть врут больше. Каждый пёс в Риме знает, что его убили из-за любовницы. — А кто дерётся завтра? Кто дерётся, я спрашиваю? Не выйдет ли на арену тот огромный галл, который так всем понравился на прошлых зрелищах? Читал, конечно, новости кто-то один или несколько грамотеев, а остальные слушали. Грамотность не была всеобщей. Голоса читающих часто перебивались криками и комментариями. Тут же у стены с новостями могла вспыхнуть и быстро потухнуть потасовка. Но перечень вопросов или, как мы сейчас можем сказать, тем и рубрик, был до смешного похож на наши рубрики и темы. «Экономические новости», «Дела в Сенате», «Обзор текущих дел божественного Императора», «Политический прогноз об отношениях с варварами и состоянии дел на границах». Отдельно — «Слухи и сплетни». Отдельно — «Новости культуры и спорта», то бишь сведения о том, кто скачет на колесницах в ближайшие выходные и кто бренчит на кифаре в перерыве между боями гладиаторов. «Астрологический прогноз», а может — «Новости гаруспика» или «Что предвещают внутренности жертвы?» В разделе «Мистика», например, — новости о личной жизни жрецов Элевсинских мистерий. Конечно, «Погода». Рим, как улей пчёлами, был наполнен лентяями и проходимцами, а погодой интересуются больше всего крестьяне и мореплаватели, но тем не менее, погода интересовала всех, как и сейчас. Почему — неизвестно. Там ещё могла быть информация о налогах, о казнях преступников. Некоторые «номера» могли исключительно посвящаться императорскому эдикту. Но в это же самое время корабль с пленным Павлом, требующим суда у кесаря, мог подплывать к ближайшей гавани, и газеты об этом молчали. |
| Все члены массы страстно ищут авторитет, подчинение, неограниченную власть над собой. Люди сегодня утрачивают способность оценить высокую роль свободы, которая является неотъемлемой составляющей духовной жизни Православия – они ищут добровольного рабства 68 . Как отмечал Э. Фромм – находясь в массе, человек проникается только животной симпатией, «теплом стойла», а не настоящей человеческой любовью, предполагающей в качестве своего основного условия свободу и независимость. Исследуя с позиций психоанализа проблемы массовой психологии, 3. Фрейд выдвинул ряд плодотворных идей и гипотез. Он обратил внимание на то, что психология массы – это древнейшая человеческая психология, своими корнями уходящая в первобытную орду, и что вождь массы представляет собой подобие первобытного отца, которого масса боится и которому жаждет подчиняться. Основатель психоанализа выявил важные психологические механизма всеобщего послушания человека в толпе. В частности, он подметил тот реальный факт, что человек массы теряет ощущение ответственности за совершаемые поступки, которые подменяются вседозволенностью силы и агрессивностью. К особой разновидности массово-психологических явлений психоанализ относит «массовую психологию фашизма» (термин В. Райха). Э. Фромм и В. Райх рассматривали фашизм не столько как политический, сколько как особый массово-психологический феномен, возникший в результате неспособности масс к свободе, «бегства от свободы». Выдвинутые ими утверждения о боязни человеческой массой свободы и ответственности, ее патологическом страхе перед ними, о подчинении вождю, сильной личности, были навеяны фрейдовской парадигмой о происходящем в массе регрессе психической деятельности к более ранним ступеням человеческого общества. Секта – это всегда явление анонимное, деградирующее, регрессивное, возвращающее человека к стадным инстинктам первобытной орды. Не секрет, что харизматическая практика глоссолалии и впадения в экстатическую истерику сходна с камланиями шаманов, элевсинскими и вакхическими мистериями, медиумизмом. |
| Греч. религия представлена у Г. весьма объемно, но отрывочно, т. к. описание греч. религ. обычаев не входило в план работы. Как правило, Г. упоминает о ней вскользь, в контексте исторического повествования или в сравнении с иноземными верованиями. Тем не менее «История» Г. является одним из важнейших источников о местных верованиях различных греч. полисов, в особенности о местных святилищах и развитии культа героев. Особое место занимает у Г. «оракульная литература»: сочинение Г. содержит главные материалы по истории Дельфийского оракула архаического и раннеклассического периодов, а также Додонского (II 52-58), Амфиарая (I 46-52) и др. Особый интерес вызывает обширное цитирование Г. текстов самих оракулов, особенно Дельфийского, а также многочисленные сообщения о порядке вопрошания оракула, описания посвятительных приношений и цитирование местных храмовых легенд, к к-рым, несомненно, принадлежит история возвышения и падения царя Лидии Крёза (I 46-56, 76-91). Интересны также сообщения Г. о соотношении греч. и пеласгской религий (II 50-53), согласно к-рым пеласги являлись промежуточным звеном между египтянами и греками в передаче имен богов, однако достоверность их сомнительна. Несмотря на тесные связи с Афинами, Г. вовсе не упоминает Элевсинских мистерий, что может, впрочем, объясняться его богобоязненностью (ср. II 3). Изд.: Historia/Rec. H. Stein. B., 1869-1871. 2 t.; Histoires/Ed. Ph. Legrand. P., 1966-1996. 9 vol.; История: В 9 кн. 2 т./Пер.: Ф. Мищенко. М., 1885-1886. 2 т.; История: В 9 кн./Пер.: Г. А. Стратановский. М., 1972, 1993, 1999, 2004; Herodotus. Book 2: An Introd. and Comment./Ed. A. B. Lloyd. Leiden, 1976. Лит.: Jacoby F. Herodot// Pauly, Wissowa. Suppl. 2. Col. 209-520; Tr ü dinger K. Studien zur Geschichte der griechischen-römisch Ethnographie. Basel, 1918; Linforth I. M. Greek Gods and Foreign Gods in Herodotus//Univ. of California Publ. in Classical Philology. 1926. Vol. 9. N 1. P. 1-25; Meuli K. Scythica//Hermes: Zeitschr. f. Klassische Philol. B., 1935. Bd. 70. S. 122-176; Лурье С. Я. Геродот. М.; Л., 1947; Myres J. Herodotus: Father of History. Oxf., 1953; Crahay R. La littérature oraculaire chez Hérodote. P., 1956; Доватур А. И. Повествовательный и научный стиль Геродота. Л., 1957; Lachenaud G. Mythologies, religion, et philosophie de l " histoire dans Hérodote. Lille; P., 1978; Hemmerdinger B. Les manuscrits d " Hérodote et la critique verbale. Gen., 1981; Дюмезиль Ж. Скифы и нарты. М., 1990; ODB. Vol. 2. P. 922; Thomas R. Herodotus in Context: Ethnography, Science and the Art of Persuasion. Camb., 2000; Кулишова О. В. Дельфийский оракул в системе античных межгосударственных отношений VII-V вв. до н. э. СПб., 2001; Harrison Th. Divinity and History: the Religion of Herodotus. Oxf., 2002. |
| Надо сказать, что посвящение Юлиана в языческие культы, в элевсинские мистерии, было совершено тайно. Официально он продолжал быть ревностным христианином, и чтобы снять с себя любые подозрения в вероотступничестве, даже делал вид, что является чтецом в церкви (чтец – это младший церковный чин). Тем не менее в 355 году жизнь юноши резко меняется. Его двоюродный брат Констанций II, убийца его родни, решает отправить своего последнего родича в качестве своего соправителя в Галлию. Юлиан назначен цезарем Галлии, и здесь молодой человек, который не выходил из-за школьной скамьи, имел изгрызенные ногти и вечно залитые чернилами руки, обнаруживает в себе необычайные административные и военные таланты. Юноша буквально за пять лет возвращает под римскую власть, казалось бы, уже абсолютно утраченную провинцию. Он налаживает экономику Галлии, обеспечивает безопасность границ, завоевывает любовь и уважение солдат. Неоднократно Юлиан бьет алеманнов, франков, хамавов – все те германские племена, которые нападают на границы империи. Солдаты не чают в нем души. В 360 году между галльским цезарем и императором Констанцием намечается конфликт. Констанций, который терпит поражение в Персидской войне, с неудовольствием наблюдает за успехами своего двоюродного брата. Он приказывает ему отправить почти все свои войска на Восток. Юлиан соглашается, но в ходе отправки войск происходит бунт: армия провозглашает Юлиана императором. Будучи провозглашенным императором, Юлиан вскоре заявляет о том, что является приверженцем древнеримской религии. В 365 году он становится единственным императором Римской империи и пытается восстановить традиционное языческое богопочитание. Открытого гонения он не устраивает, однако, будучи образованным человеком, понимает, что кровь мучеников является семенем Церкви. Но всяческими тайными и хитрыми уловками он пытается принудить принять язычество армию и государственных чиновников. Иероним Стридонский в дальнейшем будет писать про его действия, что это было «гонение ласковое», которое, скорее, манило к почитанию богов, чем принуждало к этому. |
|
|
