| Адские мучения (изобретение диавола) Господь уготовал диаволу и его компании, а не человеку, на обращение которого Он до последнего надеется. Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его, – скажет Христос осуждённым на вечные муки ( Мф.25:41 ). Чего только не совершил Господь, чтобы нас спасти! Он устроил в нас такие «механизмы» (совесть, способность логически мыслить), которые могли бы нас пробуждать от греховного сна. Бог не пощадил даже Своего Единородного Сына, принеся его в жертву ради нашего спасения! Что ещё Он мог бы сделать и не сделал? Итак, если мы окажемся среди мучимых, мы будем пенять на самих себя, на свою греховность, а не на Спасителя нашего Бога! Бог даёт нам белую бумагу – то есть жизнь, похожую на лист белой бумаги, и мы на этом чистом листе делаем наброски, рисуем свою жизнь, свои дела. В день Второго Его Пришествия мы сдадим его, чтобы Господь «оценил» нашу работу с абсолютной справедливостью. И если мы «завалим» экзамен и попадём в ад на мучения, то будем виноваты сами, а не праведнейший Судия. Итак, будем внимательны к тому, что мы пишем в книге нашей жизни. Мы должны как следует осознать, что не Бог посылает нам адские мучения, но сами мы заслуживаем их своими злыми делами. Вот, все вы, которые возжигаете огонь, вооруженные зажигательными стрелами, – идите в пламень огня вашего ( Ис.50:11 ). И наши дела мы совершаем сами, а значит, и адские муки готовим себе сами. Мучимые в аду поняли это очень хорошо. Например, мучимый богач, будучи целиком погружён в огонь, не просил Авраама вынуть его из пламени, но желал только самого малого – чтобы он охладил немного кончик его языка ( Лк.16:24 )! Потому что он воспринял наказание как справедливое. Иными словами, наказуемые, видя, как на телеэкране, все свои грехи, сурово обличаются своей совестью. Они видят теперь, что сами выкопали тот ров, в который попали. Никто другой в этом невиноват, кроме тебя самого. Потому они и не обвиняют Бога в своём несчастье, не осуждают Его как немилосердного или несправедливого. Как и преступники, попавшие в тюрьму за свои преступления, винят в этом не правосудие, а самих себя. |
| Без сомнения, среди этих людей были и такие, которые некогда подавали нищим, отдавали поношенные вещи соседям, сбрасывались на работе на роженицу или на похороны. Но, оторвавшись от среднего класса, возвысившись до уровня олигархов, они как бы по инерции продолжали творить некое «милосердие». Но униженные и оскорбленные, ограбленные и разоренные не нуждаются ни в каком милосердии, они нуждаются в СПРАВЕДЛИВОСТИ. А справедливость – это то, что однажды произнес один нравственный и физический «пигмей», и эти слова возвысили его душу до вершин богообщения. Это была настоящая тешува («покаяние»)! Вот эти слова: « Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама » ( Лк. 19, 8–10 ). Высшая справедливость требует! Вернуть фабрики и предприятия – рабочим и работникам, земли – фермерам и крестьянам. А тем, которые откажутся пересмотреть итоги приватизации 195 , вынести самый суровый приговор Церкви, возможный на земле, – отлучение и анафема. « …Разве это не зло, что один владеет тем, что принадлежит Господу, и что один пользуется общим достоянием? Не Божия ли земля и исполнение ея? Поэтому, если наши блага принадлежат общему Владыке, то они в равной степени составляют достояние и наших сорабов: что принадлежит Владыке, то принадлежит вообще всем… Он сотворил некоторые предметы общими для всех, чтобы, хотя таким образом, пристыдить человеческий род, как-то: воздух, солнце, воду, землю, небо, море, свет, звезды, – разделил между всеми поровну, как будто между братьями. Для всех Он создал одинаковые глаза, одинаковое тело, одинаковую душу; всем дал одинаковое устройство, всех из земли (произвел), всех от одного мужа… Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем отдельное владение (вещами), и оно более согласно с самою природою » 196 . Христос, отождествив Себя Самого с жаждущими и голодающими, скитающимися и нагими, больными и заключенными, объявил Себя Мессией труждающихся и обремененных (см. Мф. 11, 28 ) – Мессией нищих! Сказано: « Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою » ( 2Кор. 8, 9 ). |
| Бог ставит человека как Своего наместника выше мира и говорит: «Я дал тебе это преимущество над миром ради того, чтобы ты мог работать с ним, изменяя в этой работе и себя самого, и тот мир, который ты будешь преображать своим трудом». И взял Господь Бог человека, [которого создал,] и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его (Быт. 2, 15). Более того, этот труд возделывания мира человек должен совершать перед лицом Бога: Господь Бог образовал из земли всех животных… и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их (Быт. 2, 19). Человек сдает экзамен перед лицом Бога: сможет ли он вместо кличек дать имена? Сможет ли он увидеть во всей остальной твари те смыслы, которые видит в ней Творец, или нафантазирует что-то свое, уродующее и Божий замысел, и сам человеческий ум, и мир, который этот искаженный ум будет подминать под себя? Не свои замыслы должен человек проецировать в мир и навязывать миру, а, вслушиваясь в волю Божию (распознаваемую, в частности, через голос совести), должен воплощать волю Бога в своем, человеческом, мире. Человек не может самовольно распоряжаться в мире, не может все свои действия и проекты согласовывать лишь со своими желаниями, но должен стремиться исполнить волю Божию, которая не может состоять в истреблении части Его творения. Итак, человек не хозяин мира, а арендатор. И ему предстоит дать ответ перед Истинным Владыкой (вспомним притчу о талантах): «Бог соизволил рабам Своим – человекам – повелевать» [ 5 ]. Если же человек нарушит волю Владыки, – то его судьба окажется печальнее судьбы животных: «Христианское понимание человека отличается от античного прежде всего тем, что человек не чувствует себя органической частью, моментом космоса; он вырван из космической, природной жизни и поставлен вне ее; по замыслу Бога он выше космоса, должен быть его господином; но в силу своего грехопадения его положение господина пошатнулось, и хотя он не утратил и не может утратить своего сверхприродного статуса, но в своем испорченном состоянии он полностью зависит от Божественной милости. Без веры в Бога и без помощи Божественной благодати человек оказывается, согласно христианскому учению, гораздо ниже того, чем он был в язычестве: у него нет больше того твердого статуса – быть высшим в ряду природных существ, какой ему давала языческая античность; зато с верой он сразу оказывается далеко за пределами всего природно-космического: он непосредственно связан живыми личными узами с Творцом всего природного. И отношение человека к Творцу в христианстве совсем иное, чем отношение неоплатоников к Единому: Личный Бог предполагает личное же к Себе отношение» [ 6 ]. |
| Божественной субботы хлебнули мы глоток. От празднеств и работы закрылись на замок. Ни суетная дама, ни улиц мельтешня нас не коснутся, Зяма, до середины дня. Еще придут заботы, но главное в другом: божественной субботы нам терпкий вкус знаком! Б. Окуджава Четвертая заповедь подытоживает обязательства человека по отношению к Богу: «Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой — суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмой почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его». Как ясно следует из самой заповеди, здесь человеку дается определенный принцип отношения к самой жизни. Нельзя человеку не работать — ибо он умрет с голода. Нельзя ему и не отдыхать — иначе он сорвется и погибнет. Но четвертая заповедь устанавливает определенный ритм жизни, который наполняется особым, священным смыслом. Здесь сердцевиной становится то время, когда изгнанный Адам словно возвращается в райский сад, где не было нужды в изнуряющем труде, где весь мир радовался человеку и был ему послушен. Да, это было дано даром — но не отнято совершенно и сегодня. Шесть дней труда — но ради того, чтобы вернуться в Эдем. Шесть дней труда — как свидетельство готовности выполнить повеленное Богом, чтобы исправить роковую ошибку. И каждый раз день седьмой — экзамен, или свидетельство правильности пути. Когда прекращается работа, и праздник открывает свои двери. Когда человеческое, житейское упраздняется — чтобы дать место Богу. Уже готовит старость свой непременный суд. А много ль нам досталось за жизнь таких минут? Но с Воскресением Христовым в жизни человечества появляется новый рубеж, новая точка отсчета. И если первое время суббота соблюдалась христианами иудейского происхождения, то уже в начале II века акцент субботнего дня постепенно переходит на следующий день — воскресный. Ведь именно в этот день, первый после субботы, христиане собирались для молитвы и причащения. Обращая язычников в христианство, апостолы не требовали от них соблюдения субботы, но собирали их на молитву именно в воскресный день. Постепенно воскресный день стал отмечаться повсюду, а равноапостольный император Константин Великий узаконил этот день как государственный выходной. |
| В 1806 г. оно возросло до 100, в числе которых были колюжские т. е. колоши-аманаты. Второй публичный экзамен в 1807 г. опять показал, что дело шло успешно (стр. 279–281). Училище это сумело приготовить из учеников своего училища даже учителей и помощников для них. Одному из них, при воспомоществовании других, было вверено даже собирание словаря Алеутского языка и сокращенное начертание грамматики этого же языка (105:280–281). Знаменитый монах Герман, стараясь всеми зависящими от него способами быть истинно полезным американцам на острове Еловом – новом Валааме – устроил также школу, в которой сам обучал небольшое число учеников и учениц чтению, письму, закону Божию и церковному пению. Эти ученики и ученицы помогали старцу при молитвенных песнопениях в часовне построенной на Еловом острове (стр. 110). —212— Автор «Очерка», выставляя на вид миссионерские труды в данном отношении, сопровождает свои рассказы о них замечаниями, звучащими несколько грустною нотою (может быть впрочем по скудости данных): цветущее состояние училища едва ли было продолжительно (101). Какова была участь училища и всего того, что… старались насадить и развить на Кадьяке – нам не известно (107). Однако же не под таким впечатлением может оставить чтение «Очерка» читатель, особенно если он припомнит себе приточное Евангельское слово о сеятеле, семени и условиях успеха сеяния… «Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю; и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, – не знает он. Ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, – немедленно посылает серп, потому что настала жатва» ( Мк.4:26–29 ). Семя брошено в землю. Как оно всходило и всходит – он не знает; – спал или бодрствовал он, – вставал, или не вставал днем и ночью, чтобы наблюдать над нивой, им обрабатываемой и засеваемой – это не предрешает вопроса о нужде построения житниц. ( Лк.12:16–19 ). Зелень может и погибнуть, как бы много по человеческим расчетам она не обещала; но она же сама может дать сверх ожиданий и колос, и полное зерно в колосе. |
| Важное замечание делает блаженный Феодорит Кирский: ветхий наш человек это «не естество, а лукавое расположение духа». Апостол Павел призывает нас отложить ветхого человека. Как это сделать? По сути, мы это уже сделали в Таинстве Крещения. Если читать апостольское чтение Таинства Крещения (6 глава послания апостола Павла к Римлянам), мы найдем там такие слова: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мёртвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха». Речь идет как раз о нашем лукавом расположении духа, если помните термин Феодорита Кирского. Лукавое расположение духа умерщвлено в Крещении, но каким образом? Здесь важно вспомнить, каким было таинство Крещения в I веке и в первые века христианства. К Таинству Крещения приходили взрослые, которые сделались христианами по мировоззрению, еще до крещения. Как мы помним, к крещению готовились долго - от трех месяцев, до нескольких лет человек ходил в общину христианскую, стоял на богослужении до возгласа «Оглашенные, изыдите», учился на курсах катехизаторов, сдавал экзамен епископу, за ним, за его нравственной жизнью наблюдала община. Люди в те времена жили не обособленно, как сегодня, а на виду; жизнь была более общинная даже в больших городах. Было видно, чем человек живет, чем занимается, произошло ли с ним изменение? Если он сохранял решимость, община видела, что человек созрел, что он уже христианин, то его допускали ко крещению и крестили, как правило, под великие праздники, Пасху, например или канун Пятидесятницы, чтобы человек причастился на праздник. Вспомнил я об этом потому, что лукавое наше произволение, этот самый ветхий человек, в крещении исцелялся так, что человек приходил ко крещению с уже изменённым сознанием, Бог давал благодатную печать при том изменении, которое с человеком уже произошло. Бог запечатлевал Своею Благодатью то, чего человек уже достиг с помощью Божией, а именно изменения сознания, расположения, воли. |
| Вера в то, что Бог всех равно любит, что Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных ( Мф. 5:45 ), спасает верующего от высокомерия, гордости, вражды, унижения других людей; останавливает его язык от осуждения, клеветы и всякой неправды по отношению к любому человеку. Вера, что эта жизнь является только тем мгновением времени, в которое человек должен сдать экзамен на честность и разумность своих поступков, чтобы затем быть принятым в вечное общение со святыми, чистыми и совершенными людьми, является сильным стимулом для правильной жизни. Эта вера вселяет в человека разумный страх провалиться на посмертном экзамене и оберегает его от бездумной, стихийной и грязной жизни, от злых поступков, преступных замыслов, ненависти и т.п. Вера православная, утверждая, что все люди заражены страстями и нет человека без ошибок и грехов, спасает верующего от непрерывных осуждений, раздражения, безрассудного гнева, помогает великодушному отношению к недостаткам окружающих людей, сохранению с ними мира, особенно в семейной жизни. Вера постоянно напоминает человеку слова Христа: Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как можешь сказать брату твоему: брат! дай, я выну сучок из глаза твоего, когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего ( Лк. 6:41–42 ). Поэтому верующий, видя свои страсти и слабость бороться с ними, воздержится предъявлять особые требования к поведению другого, вспомнит разумные слова из басни Крылова: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» Вера, что заповедь – Итак во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними ( Мф.7:12 ) – является важнейшей в нашем общении с людьми, напоминает верующему о должном отношении к ним, о помощи, справедливости, милосердии и любви. Вера приносит истинному подвижнику тот великий духовный плод любви, о котором апостол Павел писал: Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его ( 1Кор.2:9 ). |
| «Враги человеку домашние его». Всегда ли? Можем ли мы смириться с тем, что нашим близким иногда хорошо и без нас? 23 марта, 2015 Можем ли мы смириться с тем, что нашим близким иногда хорошо и без нас? Как совместить заповедь о любви к ближнему со словами Христа о том, что «враги человеку домашние его»? Что на самом деле говорит Евангелие о самых близких для нас людях – размышления иерея Михаила Немнонова. Дома, среди самых близких людей, мы сдаем свой первый экзамен в духовной жизни. В Новом Завете заповедь о любви к ближнему – возлюби… ближнего твоего, как самого себя (Лк. 10, 27), – сочетается с предупреждением о том, что враги человеку домашние его (Мф. 10, 36). Если кто, – говорит Христос, – приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником (Лк. 14, 26). И при этом – кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного (1 Тим. 5, 8). При всей внешней противоречивости этих слов речь в них идет об одном и том же – о любви: сначала – к Богу, а потом – к ближнему. Возлюбить ближнего, как самого себя,– значит, и желать спасения ближнему, как мы желаем спасения самим себе. Домашние становятся нам врагами, то есть людьми, которые вольно или невольно желают нам зла, только в том случае, когда пытаются отвратить нас от веры или от жизни по вере. Но и здесь и даже в самых тяжелых случаях остаются в силе слова: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф. 5, 44). Отсюда заповедь о том, чтобы возненавидеть своих близких, – это не призыв к ненависти в привычном смысле этого слова. Мы призваны лишь отвергнуть пристрастие к своим близким, – ту слепую любовь, которая греется и питается любовью к себе в ущерб любви к Богу. Один из примеров такой любви как бы к ближнему описан в житии преподобного Амвросия Оптинского, изданном Оптиной Пустынью вскоре после его преставления, в воспоминаниях одной из духовных дочерей |
| Вспомним, как звучит первая заповедь Христа: « Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки » (Мф. 22. 37-40). И в другом месте: « Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою » (Ин. 13. 34-35). Но зависит ли эта любовь от нашей воли? Разве мы можем как-то очень сильно-сильно захотеть, принять определенную позу, может, даже зажмуриться, чтобы ничто нам не мешало, и… полюбить? А может быть, заставить себя самовнушением привести себя в определенное состояние? Но ведь ничего не получится. Значит ли это, что чувство любви к Богу от нас не зависит? Зависит, и еще как зависит! Но это долгий и непростой путь. Для того чтобы полюбить Бога, надо Его познать. Надо подчинить свою волю, сердце, душу «разумению» (как говорится в заповеди Христовой, «всем разумением твоим»). Для этого надо применить значительное умственное и душевное усилие: увидеть в личности Христа своего Спасителя, понять смысл акта Его любви в Боговоплощении, осознать крестную жертву Христову как смерть, на которую он добровольно пошел ради меня. Сможем ли мы остаться безучастным в результате такого познания? И да, и нет. А если сердце наше обледенело, и оно не отвечает на призывы разума? В этом случае без опыта сердечной молитвы к Богу нам не обойтись. В том-то и парадокс: чтобы полюбить Бога, надо горячо попросить Его даровать нам эту любовь. Соединившись с Господом в молитве, мы постараемся преодолеть глубинную автономность своего «я», пожелаем в совершении этого важного для нас дела, начнем открывать свое сердце Богу. В рассуждениях о молитве прибегнем к Святым Отцам. Молитва – прикосновение к достоверной реальности, обращение к Своему Творцу, прорыв в вечность, вкушение любви, открытие новой жизни, созерцание Света, осязание незримого луча, идущего от Фавора прямо в сердце, преображение души, одухотворение тела, Богообщение. Но это и борьба с демоном в глубинах сердца, заклинание темных сил, освобождение из плена греха и уз мира. Это отзвук таинственного песнопения, которым ангелы день и ночь славословят Творца, зрение Красоты Христовой. Это – огни отеческого дома, которые увидел, наконец, измученный странник, вернувшись на родину… |
| Господь Иисус Христос сказал: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» ( Мф. 6:33 ). То есть все остальное, все земные проблемы решатся, если человек главным усилием своей жизни сделает поиск Царства Божия и правды Его. Об этом же, но немного по-другому говорил Серафим Саровский : «Цель человеческой жизни — стяжание благодати Святого Духа». На первый взгляд, это совсем другой ответ, но на самом деле Царство Божие и есть Царство благодати Святого Духа, пребывание в благодати Святого Духа. «Царство Божие внутрь вас есть» ( Лк. 17:21 ), — говорит Господь, а Оно тогда в нас, когда в нас пребывает благодать Святого Духа. Уже в этой земной жизни мы соприкасаемся с Царством Божиим. Есть в православном богословии такое понятие — «обожение». Это такое соединение с Богом, когда Человек и Бог становятся единым целым — человек пребывает в Боге и Бог в человеке. Прекрасно выразил суть этого состояния апостол Павел: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» ( Гал. 2:20 ). Вот та высшая цель, к которой может стремиться любой из нас. И все-таки, что это такое — обожение? Как может человек соединиться с Богом? Ключ к пониманию находим у апостола Иоанна Богослова: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» ( 1 Ин. 4:16 ). Поэтому обожение и есть такое состояние, когда любовь становится господствующей в человеке. В какой мере человек научится любить, в той мере он пригоден для вечности. Если любовь не стала главным содержанием человеческого сердца, главным содержанием его души, то нечего делать ему в вечности. Не потому, что его туда не пустят, но потому, что ему самому там нечего делать. Как человеку с расстроенным зрением нельзя смотреть на яркий свет и он вынужден ходить в темных очках, так же и человеку, не способному любить по-настоящему, болезненно, невозможно находиться в области того Света, Который есть Бог, есть Любовь. Выходит, главная задача человека в этой земной жизни — НАУЧИТЬСЯ ЛЮБИТЬ. А значит, ценность приобретает все то, что способно его этой любви научить, то есть каждый эпизод человеческой жизни, каждая ситуация, каждое событие, каждая встреча — это и есть, с одной стороны, урок для человека, а с другой, в то же время и экзамен, потому что именно здесь мы проверяем, насколько по-настоящему научились любить. |
|
|
