| Свидетельство царя-деспота в этом случае не может быть сочтено недостойным вероятия, потому что оно подтверждается рассказами современных летописей; так, псковская летопись выражается о характере наместников во время правления Шуйских. «свирепи ако львове, и люди их аки зверие дивии до крестьян». При отсутствии корпоративного духа, бояре, захватывавшие власть, не думали установить какого-нибудь прочного ограничения самодержавной власти и оградить на будущие времена свободу и значение своего сословия. Не позаботились они и о таком воспитании малолетнего, бывшего у них в руках, государя, которое бы подготовило монарха в их духе. Шуйские, по своему неблагоразумию, поступали, напротив, так, чтобы впоследствии образовать из своего царственного питомца – тирана, склонного к злодеяниям и вместе раздражённого воспоминаниями своего унижения, перенесённого в детстве. Маленький Иван для забавы убивал и терзал животных, заслуживая за такие игры похвалы от своих воспитателей и с детства получил вкус к пролитию крови. Когда, впоследствии, этот приобретённый в детстве вкус обратился на кровь человеческую, он не забыл, как, бывало, во время его датских игр, князь Иван Васильевич Шуйский, сидя на лавке, клал ноги на постель его родителя и не оказывал ему самому ни малейшего уважения, как будто ни во что ставил сан, носимый малолетним. Подобные горькие воспоминания об унижении в детстве возбуждали впоследствии в Иване Васильевиче злобу к боярам. «Питаша его – говорит Курбский о его воспитателях – на свою и детей своих беду, ретяшеся друг перед другом, ласкающе и угождающе ему во всяком наслаждении и сладострастии». Ясно, что правление слуг, очутившихся нежданно в положении господ, не могло произвести коренных преобразований в государственном строе. Пропущено было самое удобное время поставить преграду дальнейшему господству самодержавия, чего так внутренне желало боярство, и чего совершенно не умело сделать. Едва, привыкший из детства своевольничать, царь подрос, как попал под опеку своих дядей – Глинских, до тех пор сидевших тихо и смирно, страха ради. |
| Чтобы понять эту перемену, надо припомнить положение московского боярства в удельные века. Уже в удельное время Москва привлекла к себе многочисленное и блестящее боярство, какого не было ни при каком другом княжеском дворе северной Руси. С конца XIII ст. на берега Москвы стекаются со всех сторон знатные слуги, и из соседних северных княжеств, и с далекого русского юга, из Чернигова, Киева, даже с Волыни, и из-за границы, с немецкого запада и татарского юго-востока, из Крыма и даже Золотой Орды. Благодаря этому приливу уже к половине XV в. великий князь московский был окружен плотной стеной знатных боярских фамилий, которых можно насчитать до четырех десятков. Главнейшими из них были Кошкины, Морозовы, Челяднины, Вельяминовы, Воронцовы, Ховрины, Головины, Сабуровы и друг. В своих отношениях к великому князю это боярство сохранило тот же характер случайных вольных советников по договору, какими были бояре при князьях XII в. С половины XV ст. состав этого боярства изменяется: в него вошло тогда более 150 новых фамилий. По происхождению своему это боярство было очень пестро. Эти новые фамилии большею частью были титулованные, княжеския, которые шли от великих и удельных русских князей, вступивших на службу к московскому государю. Московское боярство в своем новом составе образовало длинную иерархическую лествицу, на которой боярския фамилии разместились по своему служебному достоинству, определявшемуся главным образом их происхождением. Верхний слой образовали потомки бывших великих князей русских и литовских, князья Пенковы – ярославские, Шуйские – суздальские, старшие из Ростовских, Патрикеевы – Гедиминовичи, от которых шли князья Голицыны и Куракины. Из старинного нетитулованного боярства Москвы в этом слое удержались одни Захарьины, ветвь старого московского боярского рода Кошкиных. Второй слой составился из потомков значительнейших удельных князей, каковы были князья Воротынские, Одоевские, Оболенские, Пронские. К ним примкнули и знатнейшия фамилии старинного московского боярства, Вельяминовы, Бутурины, Челяднины и др. |
| Последовательное изложение событий в «Отрывке Русской летописи», откуда мы черпали основные сведения о дьяке Я. В. Шишкине и его роли в новгородских делах 30–х гг. XVI в., обрывается на 1537 г., а затем уже следует рассказ о походе Ивана Грозного на Казань в 1552 г. После 1537 г. имя Я. В. Шишкина не встречается и в других источниках. Правда, льготные грамоты, выданные Шишкиным, еще предъявлялись в Новгороде в 1538— 1539 гг. , но тогда там были уже другие дьяки — Вязг Суков и Ишук Бухарин . Тоща же в Новгороде произошла смена дворецких. Вместо И. М. Бутурлина сюда прибыл Дмитрий Федорович Ласкирев . Перемены коснулись и наместников — в Новгороде снова обосновываются Шуйские . По–видимому, дьяк Я. В. Шишкин был отстранен от своей должности в Новгороде в связи с наступившим после смерти Елены Глинской боярским правлением, коща произошла смена представителей государственного аппарата не только в центре, но и на местах. Итак, из рассмотренных материалов следует, что дьяк Я. В. Шишкин находился в Новгороде примерно 7 лет — с 1531 по 1538 г. Появившись в Новгороде еще при Василии III, он оставался здесь при правительстве Елены Глинской, продолжавшей политику Василия III по укреплению Русского централизованного государства. Сфера деятельности Шишкина была исключительно широка, а влияние велико. В его руках находились важнейшие рычаги государственного управления в Новгороде: он осуществлял суд и полицейский надзор, ведал городским строительством, собирал некоторые денежные налоги, поряжал крестьян на дворцовые земли и т. д. Проводившиеся им мероприятия по укреплению государственной централизации в Новгороде тяжким бременем легли прежде всего на плечи посадского населения, но одновременно под серьезной угрозой оказались и старинные привилегии новгородской церкви. Это привело к конфликту между дьяком и новгородским духовенством в 1534—1536 гг. К этому времени, по–видимому, и относится полемическое «Послание» Зиновия Отенского Я. В. Шишкину. Принципиальное значение «Послания» мы видим в том, что оно показывает новую сторону публицистических интересов Зиновия Отенского, известного до сих пор исключительно в роли обличителя ереси Феодосия Косого. |
| Такой своеобразной комбинацией высшее боярство надеялось устранить испытанные недостатки и опасности действовавшего государственного порядка, с которым ему не хотелось расставаться. Поляки того времени говорили о привязанности первостепенного московского боярства к польским учреждениям, о его готовности перестроить московский государственный порядок на польский лад. Это легенда, внушенная неосторожными и несерьезными толками отдельных лиц из боярского круга. Столкновения с Поляками не мало содействовали прояснению политических понятий боярства; но устройство Речи Посполитой не было его серьезным политическим идеалом. Ни из чего не видно, чтобы все это боярство когда-либо пыталось установить в Москве избирательную монархию или переделать земский собор в шляхетский сейм. Оно было настолько сообразительно и знакомо с положением дел дома, чтобы понимать, что такая попытка не только безнадежна и опасна, но и в случае удачи была бы невыгодна для него же. Иначе настроена была другая часть правительственного класса, состоявшая из довольно посредственной знати с выслужившимися дельцами приказов, дьяками. Самым видным человеком в этом кругу был боярин М. Гл. Салтыков. Предки его были нехудые люди, и он сам называл свой род «сенаторским». Но он поднялся при царе Федоре и особенно в Смутное время выше своего отечества, личными качествами: ни отца, ни деда его не встречаем не только в числе бояр, но и между окольничими. Заодно с ним действуют князья Тюфякин из Оболенских, Хворостинин из Ярославских и Масальский, также Плещеев, Ляпуновы и целый ряд дьяков; даже «торговый детина» Ф. Андронов является на этой стороне. В средних служилых слоях живо чувствовалась уже перемена, которой по-видимому еще не замечали большие бояре с своей генеалогической высоты. В начале XVII в. из больших боярских фамилий прежнего времени действовали Мстиславские, Шуйские, Одоевские, Воротынские, Трубецкие, Голицыны, Куракины, Пронские, некоторые из Оболенских и в числе их последний в роду своем Курлятев, Шереметевы, Морозовы, Шеины – и почти только; а рядом с ними видим Масальских, Прозоровских, Долгоруких, Нагих, Плещеевых, которым в прежнее время до тех больших родов было далеко. |
| И как до сих пор все были к тому беспечны, так теперь спохватились все, кто дело с тем имел или не имел, – кто по службе, кто по выгоде, кто по гражданскому сознанию. Уже ни один питательный продукт не оставили теперь без рьяного внимания общества и без ретивых правительственных мер. Тем более, что именно в том году осталась русская армия без снарядов, и общественные наблюдатели склонны стали предположить, что это правительство доведёт её и до голода. Действительно, экспорта не стало, продуктов увеличилось – а цены на них почему-то стали расти. И появилось новое в России выражение: продовольственные заготовки. И так это возникло поспешно и грозно, что не осталось времени разобраться, а как дело идёт само по себе? или составить общий план, или подумать, кому б это лучше всего делать? Десятилетиями закупал же кто-то деревенские продукты – посредники, скупщики, торговцы, земства, кооперативы – всех теперь отстраняя, грянули поверх них уполномоченные. Министерству земледелия, всегда прежде занятому лишь землеиспользованием и землеулучшением, теперь поручили, не изменяя чинов и штатов, заготовлять продовольствие, и оно поспешно посылало на закупки несведущих людей, а военные власти и даже отдельные воинские части спешили слать своих заготовщиков и комиссионеров. При соревнующемся усердии властей и общества, создавались и начинали действовать многие бессистемные комитеты и надстройки особо-уполномоченных. Так это возникло грозно, что уже 17 февраля 1915 был издан закон, разрешающий запреты местного вывоза и даже реквизиции. Полновластные губернаторы не прошли мимо тех разрешений, опоясали свои губернии заставами и запретами, и так другие местности оказались без притока хлеба и иных продуктов. И если проворные шуйские кооперативы извернулись купить себе хлеб заранее и свезли его в Кинешму на перемол, то теперь запрещён был вывоз из Кинешмы, и своего собственного хлеба Шуя получить не могла. Запретными законами в несколько месяцев были разорваны многолетние естественные связи между производителями и потребителями, разрушена работа и сеть сотни тысяч крупных и мелких хлеботорговцев, приобретавших опытность и умение с молодых лет и часто стоявших на своём деле наследственно. Уполномоченные получили право выслеживать хлеботорговцев, угрожать реквизицией, снижать цену – и попросту отобрать торговлю. Добросовестная торговля была контужена, с рынка ушла, и взамен выступила спекуляция, бравшаяся нарушать запреты и везти через заставы, хотя бы по взяткам. |
| “Ты, государь, – говорил князь Андрей, – приказал нам с великим запрещением, чтоб нам непременно у тебя быть, как ни есть; нам, государь, скорбь и кручина большая, что ты не веришь болезни нашей и за нами посылаешь неотложно; а прежде, государь, того не бывало, чтоб нас к вам, государям, на носилках волочили. И я от болезни и от беды, с кручины отбыл ума и мысли. Так ты бы, государь, пожаловал показать милость, согрел сердце и живот холопу своему своим жалованьем, чтобы холопу твоему вперед было можно и надежно твоим жалованьем быть бесскорбно и без кручины, как тебе Бог положил на сердце”. Князь Пронский с небольшой свитой дворян и челядинцев, не особенно спеша, ехал в Москву с этим униженным ответом, где дядя великого князя называл себя его холопом, а из той же Старицы уже скакал во весь дух другой гонец, но скакал не от князя Андрея, а по своей воле с доносом к князю Ивану Федоровичу Овчине-Телепневу-Оболенскому. Донос был от одного из Андреевых детей боярских, от князя Голубого-Ростовского. Князь Иван Овчина получил этот донос перед ночью и тотчас же отправился сообщить великой княгине его содержание. – Что случилось, Ванюша? – тревожно встретила брата боярыня Челяднина. – Государыня-то, я чаю, започивала. – Все равно, – резко ответил князь Иван, не отвечая на вопрос сестры. – Дело спешное. Часу нельзя упустить. – Ах ты, Господи! – воскликнула всполошившаяся боярыня. – Да что же стряслось? Уж не Шуйские ли… – Иди! Иди! – поторопил ее князь Иван, грубовато повертывая ее за плечи. – Ох, уж эти бабьи расспросы… Она вошла доложить великой княгине, а князь Иван тревожно заходил из угла в угол. Он искусывал свои усы, соображая уже весь план действий. Он не боялся неуспеха, но понимал, что медлить нельзя. Наконец вернулась его сестра, и через несколько минут князь Овчина был уже в знакомой ему опочивальне. Елена была, видимо, взволнована и заторопила князя, забросав его вопросами о том, что случилось. – Дело спешное, – пояснил наскоро князь. – Князь Андрей Иванович бежать из своего удела завтра же собирается. Сейчас весть получил. |
| Сила карала слабость, без жалости и без мужества: сто нападало на одного! Ни оборона, ни бегство, ни моления трогательные не спасали: Поляки не могли соединиться, будучи истребляемы в запертых домах или на улицах, прегражденных рогатками и копьями. Сии несчастные, накануне гордые, лобызали ноги Россиян, требовали милосердия именем Божиим, именем своих невинных жен и детей; отдавали все, что имели – клялися прислать и более из отечества: их не слушали и рубили. Иссеченные, обезображенные, полумертвые еще молили о бедных остатках жизни: напрасно! В числе самых жестоких карателей находились Священники и Монахи переодетые; они вопили: «губите ненавистников нашей Веры!» Лилася и кровь Россиян: отчаяние вооружало убиваемых, и губители падали вместе с жертвами. Не тронув жилища Послов Сигизмундовых, народ приступал к домам Мнишков и Князя Вишневецкого, коих люди защищались и стреляли в толпы из окон: уже Москвитяне везли пушки, чтобы разбить сии домы в щепы и не оставить в них ни одного человека живого; но тут явились Бояре и велели прекратить убийства. Мстиславский, Шуйские скакали из улицы в улицу, обуздывая, усмиряя народ и всюду рассылая стрельцов для спасения Ляхов, обезоруженных честным словом Боярским, что жизнь их уже в безопасности. Сам Князь Василий Шуйский успокоил и спас Вишневецкого, другие Мнишка. Именем Государственной Думы сказали Послам Сигизмундовым, что Лжедимитрий, обманув Литву и Россию, но скоро изобличив себя делами неистовыми, казнен Богом и народом, который в самом беспорядке и смятении уважил священный сан мужей, представляющих лицо своего Монарха, и мстил единственно их наглым единоземцам, приехавшим злодействовать в Россию. Сказали Воеводе Сендомирскому: «Судьба Царств зависит от Всевышнего, и ничто не бывает без его определения: так и в сей день совершилась воля Божия: кончилось Царство бродяги, и добыча исторгнута из рук хищника! Ты, его опекун и наставник – ты, который привел обманщика к нам, чтобы возмутить Россию мирную – не достоин ли такой же казни? Но хвалися счастием: ты жив, и будешь цел; дочь твоя спасена – благодари Небо!» Ему позволили видеться с Мариною во дворце, и без свидетелей: не нужно было знать, что они могли сказать друг другу в своем злополучии! Воевода Сендомирский шел к ней и назад сквозь ряды мечей и копий, обагренных кровию его соотечественников; но Москвитяне смотрели на него уже более с любопытством, нежели с яростию: победа укротила злобу. |
| 840 Якоже о Дафане и Авироне древле. По библейской легенде, Дафан и Авирон возмутились против власти Моисея и не захотели подчиняться ему. За это они были наказаны Богом: их живыми поглотила земля. 842 Яко огнь возгореся во Иакове. Иаков – то же, что Израиль, т.е. избранный народ, в данном случае – русский народ. С «возгоревшимся огнем» Тимофеев сравнивает негодование, вызванное в народе бесчинствами поляков в Москве при Лжедимитрии I, которое привело к перевороту 17 мая 1606г. и расправе с самозванцем. 843 Не возможе той преокаянный мыслимая о себе в согласующих уведети. «Согласующими» Тимофеев называет участников заговора против самозванца, во главе которого стоял князь Василий Шуйский. Участниками заговора, кроме него, были его родственники – князья Шуйские, князь Мстиславский, Палицыны, бояре И.Н.Романов, Ф.И.Шереметьев, М.И.Татищев и другие бояре и дворяне – всего до 200 человек (С.Ф.Платонов. Очерки по истории смуты. СПб., 1910, с.279). 844 Всю землю их сами на ся сим восколебахом. Расправа с самозванцем и поляками в Москве 17 мая 1606г. и воцарение Шуйского привели к обострению отношений с Польшей и Литвой и возникновению новых самозванцев. Эти события и имеет в виду Тимофеев. 845 Сею, яко в худе клетце, со всеми вои его неисходна во граде затвориша, князя Василия Шуйского. В 1608г. Москва была окружена войсками Лжедимитрия II. Не имея достаточных сил, чтобы взять город, Лжедимитрий II обосновался в 12км от Москвы, в Тушине, и его войска блокировали Москву. Так продолжалось до 1610г., когда тушинский лагерь распался. 846 Мечь гнева всего доныне на места прескача останцы земныя... поядает. Это замечание показывает, что рассказ о царстве Расстриги, его низложении и последующих событиях был написан Тимофеевым еще до водворения полного спокойствия в государстве, т.е. до заключения мира с поляками в 1618г. (И.И.Полосин. Иван Тимофеев – русский мыслитель, историк и дьяк XVII века, с.167). 847 Содомское гнусодейство. По библейской легенде, жители городов Содома и Гоморры были известны своими беззакониями и чудовищным развратом, за что и получили возмездие от Бога, – они были сожжены. |
| Но хотя мы были и малы, помнишь, однако, сколько раз в грамотах своих мы тебе напоминали, чтоб ты подданных наших не губил; помнишь, как мы отправили приверженца твоего Андрея Клешнина, которого прислал к нам в Углич брат наш Феодор и который, справив посольство, оказал к нам неуважение, в надежде на тебя. Это было тебе очень не по нраву, мы были тебе препятствием к достижению престола, и вот, изгубивши вельмож, начал ты острить нож и на нас, подготовил дьяка нашего Михайлу Битяговского и 12 спальников с Никитою Качаловым и Осипом Волоховым, чтобы нас убили; ты думал, что заодно с ними был и доктор наш Симеон, но по его старанию мы спасены были от смерти, тобою нам приготовленной. Брату нашему ты сказал, что мы сами зарезались в припадке падучей болезни; ты знаешь, как брат наш горевал об этом; он приказал тело наше в Москву принести, но ты подговорил патриарха, и тот стал утверждать, что не следует тело самоубийцы хоронить вместе с помазанниками божиими; тогда брат наш сам хотел ехать на похороны в Углич, но ты сказал ему, что в Угличе поветрие большое, а с другой стороны подвел крымского хана: у тебя было вдвое больше войска, чем у неприятеля, но ты расположил его в обозе под Москвою и запретил своим под смертною казнию нападать на неприятеля; смотревши три дня в глаза татарам, ты отпустил их на свободу, и хан вышел за границы нашего государства, не сделавши ему никакого вреда; ты возвратился после этого домой и только на третий день пустился за ним в погоню. А когда Андрей Клобуков перехватал зажигальщиков и они объявили, что ты велел им жечь Москву, то ты научил их оговорить в этом Клобукова, которого велел схватить и на пытке замучить. По смерти брата нашего (которую ты ускорил) начал ты подкупать большими деньгами убогих, хромых, слепых, которые повсюду начали кричать, чтобы ты был царем; но когда ты воцарился, то доброту твою узнали Романовы, Черкасские, Шуйские. Опомнись и злостью своей не побуждай нас к большому гневу; отдай нам наше, и мы тебе, для бога, отпустим все твои вины и место тебе спокойное назначим: лучше тебе на этом свете что-нибудь претерпеть, чем в аду вечно гореть за столько душ, тобою погубленных». |
| Что касается Рюриковичей, то там далеко не все так просто. Любой учебник и 99% научно - популярной литературы скажет, что династия Рюриковичей на русском троне пресеклась в 1598г. Это серьёзная ошибка. Это не так. Действительно, в 1598 г. скончался государь Федор Иоаннович, местночтимый святой московского собора, чудотворец. И на момент кончины у него не было наследников. Соответственно, вроде бы Рюриковичи потеряли право на престол. Но в 1606 году, после значительного перерыва на русский престол взошёл царь Василий Иванович из рода Шуйских. Шуйские такие же Рюриковичи, но они принадлежат не московскому княжескому дому, а суздальско-нижегородскому. В 1610 г. Василий Шуйский потерял престол. Это был последний Рюрикович на русском престоле, но не последний Рюрикович вообще. До настоящего времени существует огромное количество Рюриковичей, которые продолжают сохранять память и преемственность от, скажем, целого сонма Рюриковичей, правивших в России. Занимавших места правителей, царей, великих князей, удельных князей, при этом будучи далекими от государственной власти. Вот пример - писатель Владимир Одоевский. Обычно его фамилию произносят без княжеского титула. Но он один из знатнейших людей императорской России. И если бы каким-то недобрым чудом в середине XIX в. пресеклась династия Романовых, он был бы один из тех, то мог бы претендовать на трон. То - есть Рюриковичей огромное количество. В случае чего, есть из кого выбрать. Была династия Годуновых, которая удерживала престол совсем недолго, в 1598-1605 годы. Царь Борис Федорович Годунов правил в течение семи лет. Его сын, юный Федор Борисович не удержался и двух месяцев. Существует мнение, согласно которому все Годуновы были истреблены. Абсолютная неправда. Значительное количество потомков Годуновых, правивших Россией и их родни, жили и служили впоследствии в Московском царстве. Живы они и сейчас. И последняя четвёртая династия, на которую хотелось бы обратить особое внимание, потому что ее постоянно забывают. Это династия Гедиминовичей. |
|
|
