| Каталог икон на сайте PravIcon.com Православные иконы Богородицы, Христа, ангелов и святых Шуйские новомученики Описания иконы В этом разделе записей пока нет. Богослужебные тексты (молитвы, тропари, кондаки, величания, акафисты) В этом разделе записей пока нет. |
| Каталог икон на сайте PravIcon.com Православные иконы Богородицы, Христа, ангелов и святых ПРАВИЛА ПОЛЬЗОВАНИЯ РАЗДЕЛОМ - ЧИТАТЬ ВСЕМ! С целью более оперативного пополнения каталога появляющимися в последнее время иконами новомучеников предлагается публиковать их в этом разделе, при этом НЕОБХОДИМО В КАЖДОМ ОПИСАНИИ ИЗОБРАЖЕНИЯ указывать имя новомученика (изображения без подписи не публикуются). Можно также дополнить подпись кратким житием новомученика. Данный раздел предназначен только для икон канонизированных святых. Изображения просто хороших людей, почитаемых в определенных православных общинах не публикуются, просьба отнестись к этому с пониманием. Для проверки перед загрузкой изображений почитайте хотя бы этот список и вставьте строку с информацией о канонизированном святом в примечание к изображению его иконы: Обратите внимание, что иконы новомучеников, для которых уже созданы разделы на сайте, следует загружать в соответствующие разделы, для поиска которых можно воспользоваться системой поиска. Иконы соборов новомучеников также следует загружать в соответсвующие разделы, в частности: Российские новомученики http://pravicon.com/icon-2796 Бутовские новомчч. http://pravicon.com/icon-1333 Грузинские новомчч. http://pravicon.com/icon-3215 Казахстанские новомчч. http://pravicon.com/icon-2108 Критские новомчч. http://pravicon.com/icon-2228 Псковский новомчч. http://pravicon.com/icon-2774 Соловецкие новомчч. http://pravicon.com/icon-2925 Шуйские новомчч. http://pravicon.com/icon-3203 Пожалуйста, правильно выбирайте раздел, загруженные в неверные разделы изображения часто не проходят модерацию и не публикуются! Источник: PRAVICON.COM Статья опубликована участником [ tol ] 2013-07-27. Со временем любая информация устаревает. Если Вы нашли ошибки или устаревшие сведения в этой статье, сообщите об этом . В основной раздел " • Новомученики и исповедники Церкви Русской • " . |
| В Ивановской области будет установлен памятник священнослужителям и мирянам, погибшим в период гонений на Церковь 18 сентября 2006 г. 13:57 Правительство Ивановской области выступило организатором всероссийского конкурса на разработку эскиза памятника российским священнослужителям и верующим, погибшим в период гонений на Церковь в 1920-1930-х годах, сообщил «Интерфаксу» губернатор Михаил Мень. По его словам, памятник будет установлен в Шуе, на Зеленой площади, перед колокольней Воскресенского собора. С инициативой строительства памятника выступили настоятель Николо-Шартомского монастыря архимандрит Никон, почетные граждане Шуи, руководители предприятий и вузов. Как сообщалось, в мае 2007 года исполняется 85 лет с момента трагического события — столкновения мирян с вооруженными красноармейцами, изымавшими церковное имущество из шуйского Воскресенского собора. Верующие выступили против святотатства, в результате обстрела безоружной толпы были убиты четверо прихожан храма и арестован, а впоследствии расстрелян настоятель собора священник Павел Светозаров. В 2000 году определением Архиерейского Собора Русской церкви шуйские новомученики были причислены к лику святых. В 2002 году обнаружено место их захоронения, уточнил М.Мень. «Конкурс проводится с целью определения оптимального объемно-пространственного композиционного решения памятника и лучших проектов для его дальнейшей разработки и реализации», — сказал губернатор. Он отметил, что участниками конкурса могут быть любые заинтересованные лица, творческие коллективы, скульпторы, художники, студенты профильных учебных заведений, проектные организации, художественные мастерские. Координаторами конкурса выступили областные комитет по культуре и департамент строительства и архитектуры. Календарь ← 14 апреля 2024 г. 7 января 2024 г. |
| Митрополит Дионисий слыл в свое время за человека очень умного и образованного, почему и назван в летописи «премудрым грамматиком». Обладал он и силою воли и характера, как показывают его действия по отношению к шурину царя Феодора Борису Годунову. Облеченный неограниченным доверием монарха и заправляя всеми делами государства с неограниченною властию, Борис тем самым возбуждал к себе зависть и неприязнь между другими боярами, во главе которых стояли Шуйские. По долгу пастыря и в видах общественной пользы митрополит старался примирить Шуйских с Борисом и действительно примирил в своем доме. Но когда оказалось, что Борис примирился притворно и вслед за тем сослал неизвестно куда двух купцов, приверженных к Шуйским, тогда митрополит не устрашился перейти на сторону Шуйских с целию отдалить Бориса от государя и лишить власти. Для этого в 1586 г. митрополит и Шуйские вместе с другими боярами и московскими купцами письменно условились между собою бить челом царю Феодору, чтобы он развелся с сестрою Борисовою Ириною как бесплодною, а женился на другой, от которой мог бы иметь наследника себе для блага России. К счастью Бориса, он вовремя узнал о замысле против него и словами кротости убедил митрополита оставить это дело, объясняя, что Ирина при своих молодых летах может еще иметь детей, и обещаясь не мстить никому из участвовавших в замысле. Митрополит поверил и был обманут. Скоро по наущению Бориса слуга Шуйских подал на них извет, будто бы они с своими друзьями и некоторыми купцами затеяли изменить государю. Началось расследование, и хотя клевета не подтвердилась ничем, но Шуйские и другие бояре были разосланы в отдаленные места на заточение, а несколько купцов обезглавлены. Тогда митрополит вместе с Крутицким архиепископом Варлаамом смело явились пред лицо Феодора, говорили ему о неправдах Годунова, называли его клеветником и тираном, обличали и самого царя в слабости и излишней доверенности к честолюбцу. Напрасно: хитрый Борис сумел извернуться пред государем, действительно в высшей степени слабым, и еще оболгал пред ним самого митрополита и Крутицкого владыку. Оба они были лишены своих кафедр (1587) и сосланы в новгородские монастыри: Дионисий — в Хутын , а Варлаам — в Антониев, где и скончались . На кафедру митрополитскую был возведен Ростовский архиепископ Иов, который, впрочем, недолго носил имя митрополита и вскоре начал собою ряд Русских патриархов. |
| – Не печалься, брат, – ободряюще произнес Иван Шуйский. – Вот разобьем поляков и Лжедмитрия с помощью татар, соберем новое надежное войско, тогда и черный люд в Москве притихнет, и бояре строптивые прикусят язык. Тогда и Филарета можно будет смело на плаху тащить. Долго обсуждали братья Шуйские, кому из бояр и воевод можно было бы поручить охрану даров, предназначенных для крымского хана. Эта миссия требовала безусловной верности присяге, мужества и хладнокровия. Храбрецов в окружении Василия Шуйского хватало, беда была в том, что ни на кого из них нельзя было положиться. Трон под Василием Шуйским вовсю шатался, особенно это стало ощущаться после поражения русского войска в Клушинской битве. Среди бояр зрел заговор, о чем Василию Шуйскому доносили его тайные соглядатаи. Шуйского пока спасало то, что заговорщики увязли в спорах между собой, они никак не могли договориться, кого поставить царем: Федора Мстиславского или Василия Голицына. К тому же в Москве недавно объявился Филарет, который тоже предъявил свои права на трон. Перебрав более двадцати имен и не отыскав среди них ни одного надежного человека, братья Шуйские приуныли. И тут подал голос царский секретарь Лука Завьялов, что-то писавший, сидя за небольшим столом у окна. – Государь, помнится, у тебя был на примете дельный воевода, коего ты еще зимой назначил наместником в Зарайск, – сказал дьяк, оторвавшись от своей работы. – Зовут этого воеводу Дмитрием Пожарским. Он из рода князей Стародубских. – А ведь верно! Про князя Пожарского я совсем забыл! – Василий Шуйский хлопнул себя ладонью по лбу. – В прошлую осень князь Пожарский справился с труднейшим моим поручением, наголову разбив на Владимирской дороге разбойное войско атамана Салькова. После того боя в отряде Салькова осталось всего тридцать человек, с коими этот негодяй пришел ко мне с повинной. – За эту победу князю Пожарскому тобою, государь, было пожаловано поместье под Суздалем на берегу реки Ландех с двадцатью деревнями, семью починками и двенадцатью пустошами, – напомнил Шуйскому секретарь, роясь в бумагах. – Я сам писал эту жалованную грамоту, копия которой хранится в нашем архиве. Вот она, эта копия. – Дьяк с шелестом развернул узкий бумажный свиток. Он вопросительно посмотрел на Василия Шуйского: – Зачитать, царь-батюшка? |
| – Вот какою я тебя, лебедь моя белая, люблю! Душу за тебя отдать я готов и тело на раздробление, когда настоящей государыней тебя вижу, а не слабою лукавящей женщиной. Она засмеялась и, припав к нему, тихо и вкрадчиво сказала: – А разве всегда-то можно правду говорить да то делать, что хочется? Кабы можно было, сидели бы мы рядом с тобой на престоле при всем народе, не миловались бы здесь тайком да воровски в ночи темные. Она вздохнула и прибавила: – Ох, не легко тоже с нашими боярами ладить, иногда и слукавишь поневоле. Теперь-то бояться нечего: за изменное дело они и сами готовы будут наказать виновных потворщиков Вельского да Ляцкого, а что до дяди, так он да Воронцов, дела все в руки захвативши, теперь поперек в горле у них самих стоят. Рады будут все, если им руки развяжу. – Да, с князем Михаилом Львовичем покончить надо, – сказал решительно князь Овчина, давно уже точивший зубы против старика, который то и дело читал наставления племяннице о том, что она роняет и свой сан связью с князем Иваном. – Или. он, или я; два медведя в одной берлоге не уживутся. На следующий же день правительница и бояре приказали схватить князя Ивана Федоровича Вельского и князя Ивана Михайловича Воротынского с юными сыновьями за соумышленничество с бежавшими в Литву князем Семеном Вельским и Иваном Ляцким. Князя Ивана Вельского схватили в Коломне, где он учреждал в то время стан для войска, и привезли в Москву и так же, как и князей Воротынских, в оковах посадили в тюрьму. Открытого суда над обвиняемыми не было… Это было в августе. В августе же, когда никто не успел еще опомниться от крутой расправы с соумышленниками беглецов, князь Михаил Львович Глинский был обвинен в том, что он замыслил овладеть государством вместе с ближним боярином Михаилом Семеновичем Воронцовым. Все знали, что подобного замысла не было, хотя князь Михаил Львович и ворочал всеми делами, как человек близкий к великой княгине, как старый и опытный делец. Бояр и князей охватил страх, но, разъединенные, завидующие один другому, подкапывающиеся один под другого, они не смели и не желали вступаться за опальных. Некоторые просто радовались устранению с дороги выдающихся людей. Особенно ликовали князья Шуйские: опала постигла их исконных врагов князей Вельских и устранила с дороги настоящего главу правления, князя Глинского. Они теперь были первыми, если не считать князя Овчину. Говоря о князе Овчине в своем кругу, князья Шуйские как-то зловеще презрительно посмеивались над его силой. |
| В течение пятивекового исторического бытия своего город Шуя имел своего рода происшествия и перевороты, которые, конечно, не блестящи и не огромны, но все же заслуживают внимание и известность. Укажем важнейшие из них: В 1539 году Сафа-Гирей, Царь Казанский, разорил и сжег Шую. В 1548 году Царь Иоанн Васильевич Грозный город Шую отдал Боярину Игнатью Борисовичу Голохвостову в кормление, т. е. Голохвостову предоставлено было право пользоваться разными городскими доходами и притом с правдою, с пятном и с корчмою. 2 В 1549 году, когда Царь Иоанн Васильевич Грозный, по смерти Казанского Царя Сафы-Гирея, предпринял поход на Казань, тогда один из передовых его полков составлялся в Шуе, в который поступили и шуйские пищальники. В 1565 году Царь Иоанн Васильевич Грозный в числе 19-ти городов присоединил Шую в свою опричнину со всеми ее волостями и деревнями. В 1572 году он же завещал Шую в числе прочих городов, по духовной грамоте, сыну своему Феодору Иоанновичу. В грамоте сказано: «а благословляю и даю сыну моему Феодору золотой крест, город Шую и прочия города». В 1576 году Царь Иоанн Васильевич Грозный пожаловал городу Шуе «земли под новые дворы, мельницу и из поместных земель около Шуи города и посаду на все четыре стороны по 10 десятин длинных со всеми угодьями животине на выпуск». В 1609 году, в смутное для России время самозванцев, когда внутренние и внешние враги терзали Россию, шуйские жители, как верные сыны отечества, отреклись следовать постыдному примеру суздальцев, присягнувших самозванцу, известному под именем Тушинского вора. Они видели, что им грозит за это гибель от самозванца, однако, не смотря на угрозы поляков и русских мятежников, остались верными своему законному Царю Василию Ивановичу Шуйскому. И, действительно, русские изменники и поляки излили всю ярость на город: они выжгли, разорили его до основания, как доносил об этом Гетману Сапеге изменник русский, Суздальский воевода Плещеев 3 . В это время неприятели сожгли и шуйскую деревянную стену с деревянными же башнями, бывшую на городском валу. |
| Ив. Бельскому, но как только одолели кн. Шуйские, они низложили Даниила и возвели в сан митрополита Иоасафа (Скрипицына), из троицких игуменов (6 февр. 1539 г.), но, освобожденный, по его ходатайству, Бельский возвратил себе власть. Летопись приписывает ему и м. Иоасафу освобождение многих опальных князей, царских родственников и упорядочение внутреннего управления; а когда снова одолели Шуйские, начались насилия, Бельский был сослан и умерщвлен; смерть грозила и Иоасафу, но его сослали на Белоозеро (в 1542 г.). По заключении м. Даниила в Волоколамский мон., М.Грек воспользовался случаем, чтобы примириться с ним; но эта попытка оправдания Максима не имела успеха, так как Даниил с негодованием отвечал, что «не за некое ко мне преслушание (перевод Феодорита), но за развращение церковного некоего слова и правого учения возбранил тебя, по божественной ревности от пречистых таин, как хульника». Столь резкий приговор возбудил в Максиме крайнюю скорбь и он излил ее в длинном послании, в котором настойчиво заявлял о своей твердости в вере с юных лет, перечислял все свои труды, совершенные в России, напоминал свою защиту против разных лжеучений, сознавался лишь в «малых описях», допущенных им по неведению и случайным обстоятельствам, указывал на свои скорби и страдания, перенесенные с тех пор и, ссылаясь на евангельские слова о любви и кротости, умолял Даниила «разорить многолетнее на него негодование и показать священную любовь, ссылаясь на слова Иисуса о прощении не до семи, а до седмижды семидесяти раз и, выражаясь, что никто не чист («и ты яко человек»), а о себе, как о смирившемся перед Богом и перед ним, Даниилом, заявляет, что он напрасно осуждает его за ересь и отлучает от причастия, и заключает напоминанием, что оба они предстанут пред страшным и нелицемерным Судией 1966 . Не видно, чтобы просьба о мире имела успех, поэтому едва ли также состоялось и примирение между Даниилом и Вассианом, если они могли встретиться в ссылке в Волоколамском монастыре. В таком случае здесь у Даниила сказалась вполне непримиримость «иосифлянина». |
| Совсем иное значение события осени 1575 года имели в жизни царя. Был положен конец колебаниям, неясности и неуверенности предшествующих лет в отношениях царя с кругом его приближенных. Теперь наступила желанная стабильность. В стране установился порядок, отвечавший представлениям царя о характере его власти, а из состава своего окружения царь сумел выбрать тех слуг, которые, по его мнению, заслуживали его доверия. Сказанное, разумеется, лишь предположение, которое, однако, серьезно подкрепляется тем, что ни установленный в стране порядок, ни круг лиц, составивших с осени 1575 года ближайшее окружение царя, не подвергались серьезным изменениям вплоть до самой смерти Ивана IV. Разумеется, круг людей, наиболее близких к царю, составили прежде всего те из его приближенных, которых царь поставил во главе своего особого удела. О происхождении, связях, карьере многих из этих людей мы имеем едва ли не исчерпывающие сведения благодаря тщательному исследованию А. Л. Станиславского и С. П. Мордовиной. Во главе «дворовой» Думы стояли выдающиеся по своему положению представители знати: потомок Гедимина, один из последних служилых князей юго-восточной Руси Федор Михайлович Трубецкой и представитель наиболее знатного рода потомков Рюрика, суздальских князей, князь Иван Петрович Шуйский. Вместе с ними в состав особого двора Ивана IV вошел и ряд их родственников. Это были те представители знати, которые уже в годы опричнины дали царю доказательства своей преданности. Федор Михайлович Трубецкой в 1570 году был принят в опричный двор, а Шуйские в начале 70-х годов сумели породниться с опричной верхушкой: князь Дмитрий Иванович Шуйский женился на дочери самого Малюты Скуратова Екатерине. Хотя Трубецкие благополучно сохранили за собой свое родовое княжество с центром в городе Трубчевске, а Шуйские сумели получить от царя не только свои родовые вотчины, но и часть владений своего казненного сородича, князя Александра Борисовича Горбатого, они, по существу, принадлежали уже к новому типу знати — знати «служилой», которая своей карьерой была обязана царским милостям и ради их сохранения готова была оставаться послушным орудием в руках своего государя. |
| Одни у других стремились вырывать и, при удаче, вырывали правление. Сначала мать государя сделалась правительницей и, как следовало ожидать от правления молодой женщины того времени, возникла борьба между её родственниками и её любовником Партия последнего одолела, потому что за него временно были люди старых московских боярских родов, а родственники её, Глинские, были недавние пришельцы и возбуждали зависть в потомках старожилов; дядю правительницы уморили голодом в тюрьме; потом кружок недовольных собрался около дядей государя – братьев Василия; но не удалось им. Государевых дядей одного за другим уморили в тюрьме, а их сторонников наказали кнутом, других же из них, не так знатных, перевешали. Недолго жила правительница, и как думают, была отравлена. Тотчас по смерти её, захватили власть князья Шуйские, уморили голодом любовника умершей матери государя, скоро потом сами низвергнуты были Бельскими, потом в свою очередь со своей партией низвергли Бельских. Таким образом, Шуйские, Бельские, а с ними Оболенские, Палецкие, Кубенские, Шереметевы, Воронцовы и другие, не чувствуя над собой ярма и государева страха, как бывало во дни оны, давали простор разнузданным страстям, друг друга толкали, друг под другом рыли подкопы; слабейшие приставали к сильнейшим и при первом случае изменяли им; возвышение одних сопровождалось убийствами и преследованиями низвергнутых; все почти имели в виду только свои личные выгоды, руководились узкими побуждениями честолюбия, корыстолюбия или страха. Всякий пёкся о себе, а не о земских и государских делах – говорят современники. Впоследствии, царь Иван Васильевич в письме своём к Курбскому, вспоминая дни своей юности, так описывает времена боярского правления: «они наскочили на грады и сёла, ограбили имущества жителей и нанесли им многоразличные беды, сделали своих подвластных своими рабами, а рабов своих устроили как вельмож; показывали вид, что правят и устраивают, а вместо того производили неправды и нестроения, собирая со всех неизмеримую мзду и все творили и говорили не иначе, как в видах корысти (по мзде)». |
|
|
