| — Вот так я живу, — сказал пришелец. — Ты садись на стул, а я на койке привык. Пашка сел на стул и спросил: — А других помещений на корабле нет? — У нас все есть, я тебе покажу, — сказал пришелец. — Я обычно дома раздеваюсь, так что ты тоже можешь раздеться. — Простите, — ответил Пашка, — но на мне только звериная шкура, а без нее получается слишком голо. — Это вопрос привычки, — не согласился пришелец. — У нас на планете давно избавились от подобных предрассудков. Он сбросил широкий плащ, и оказалось, что пришелец совсем не одет, а кожа у него сиреневая с голубыми подпалинами. Но самое удивительное — у пришельца был хвост, который он скрывал, обмотав вокруг туловища. — Устал притворяться, — признался пришелец и размотал хвост. Хвост громко стукнулся об пол. — Я вам не завидую, — сказал Пашка. — Но ты меня понимаешь? — Еще бы! Как только вы появились бы здесь с хвостом, вас бы приняли за динозавра и устроили на вас охоту. — Умный мальчик. — Последний берендей погладил Пашку по голове. — Называй меня Ноем. Из всех имен это мне нравится больше. — У вас нет бороды, — сказал Пашка. — Зато у меня есть Ковчег. Ты хочешь узнать страшную и трагическую историю моей жизни? — Разумеется. Берендей по имени Ной откинул крышку пищедоставки, и оттуда выехали на стол чайник и банка с растворимым кофе. Пашка кофе не очень любил, предпочитал чай, но, даже если бы пришелец предложил ему стакан спирта, Пашка, наверное, не отказался бы. Из гордости. К счастью, стакан спирта ему не предложили, а кофе был слабым. Пришелец перехватил Пашкин удивленный взгляд и сказал виновато: — Если сделать крепче, то будешь плохо спать. — Я всегда хорошо сплю, — сказал Пашка. Он сделал только маленький глоточек, потому что у пришельцев бывает пища, которая для людей может оказаться ядом. Берендей положил конец сиреневого чешуйчатого хвоста на колени и начал свой рассказ. — Планета наша была невелика, но обильна лесами, морями и полезными ископаемыми. Народы у нас жили способные, но воинственные. А раз мы воинственные, то природа нам была нужна для того, чтобы делать оружие. Сначала мы выкопали массу шахт, в которых добывали уголь и железо, пробурили тысячи нефтяных скважин, чтобы иметь топливо для танков и самолетов, вырубили леса и отравили химическими веществами реки. А когда мы спохватились, было поздно. Люди как-то приспособились не дышать, а вот медведям и тиграм, оленям и орлам нужны воздух и вода. В тот момент, когда последние двадцать шесть жителей нашей планеты заключили вечный мир, оказалось, что, кроме потрепанных и израненных людей, никого на планете не осталось. Даже куриц и ворон. |
| Синий, с золотыми звездами, сквозил потолок сквозь белые дымы курильниц, как настоящее небо сквозь облака. Гости сидели полукругом в свободном от столпов четырехугольнике: царь – посредине; справа от него – наследник Заакера с супругой, старшей царевной Меритатоной; потом – Рамоз, Тута, Айя; а слева – царица; рядом с нею было пустое место для Мериры, еще не пришедшего; далее – Маху, Дио и другие. Члены царского дома и старшие сановники сидели в креслах и на складных стульцах, а младшие – на полу, на коврах и циновках. Внутри полукруга стоял большой, круглый, на одной ножке алебастровый стол; на нем – хлебы в виде пирамид, конусов, шаров и священных животных; блюда с яствами, закрытые свежими листьями от мух, и груды плодов; исполинские, в локоть длиною, гроздья ливийских лоз, редкие плоды шахарабы, пятнистые, как шкура леопарда, и червоно-золотые, яйцевидные, с четырехлепестковой чашечкой плоды персеи, такие душистые, что их нюхали вместо цветов. Вокруг стола возвышались четыре увитых цветами, деревянных, из перекрещенных планочек, поставца с пивами и винами. Девочки-нубиянки в белых одеждах из прозрачного льна – «тканого воздуха» или совершенно голые, только с узким пояском немного повыше пупа, разносили в чашках яства и питья. Мясо, нарезанное мелкими кусками, ели пальцами, умывая руки в душистой воде после каждого блюда. Пиво и вино сосали через камышовые трубочки. Непрерывно колыхались опахала из страусовых перьев и мухогонки из шакальих хвостов: если бы остановились, заела бы ночная мошкара. На голове у каждого гостя была наполненная благовонною мастью чашечка с продетым под нею стеблем лотоса, так что цветок свешивался на лоб. Медленно, от жара огней и теплоты тела таявшая масть стекала на белую ткань одежд, оставляя на ней жирные, желтые полосы; чем больше их было, тем лучше: значит, гость употчеван. Когда же масть истощалась, девочки подавали новую чашечку, предлагая на выбор «царское помазанье», Кэми, или «росу богов», Анти, от которой кожа лица золотится и оно становится подобным утренней звезде. |
| Они знали, какое дело предстояло им — страшное нападение стада буйволов, нападение, которому ни один тигр не может надеяться противостоять. Шер Хан услышал грохот копыт, поднялся и, хромая, тяжело побежал, глядя по сторонам и отыскивая средство спасения; но с обеих сторон рва поднимались отвесные скалы. Отяжелевший от еды и питья тигр был готов на всё, только бы избежать борьбы. Стадо пробежало, расплёскивая лужу, от которой Шер Хан только что отошёл. От рёва буйволов камни звенели. Маугли услышал с нижнего конца рва ответное мычание и увидел, что Шер Хан повернулся. Тигр знал, что раз уже случилось самое худшее, ему лучше встретить буйволов, чем коров с телятами. Рама несколько раз ударил в землю копытами, споткнулся и двинулся дальше, ступая по чему-то мягкому. За ним неслись остальные буйволы, и все врезались во встречное стадо; от силы столкновения более слабые буйволы были подняты над землёй. Вот все они и буйволицы с телятами выбежали изо рва на равнину; животные мычали, топали ногами, фыркали. Маугли подождал немного, наконец соскользнул с шеи Рамы и принялся палкой колотить вправо и влево. — Скорее, Акела! Разбей их! Разбей, не то они будут драться между собой. Гони их, Акела! Хаи, Рама! Хаи, хаи, хаи, детки! Тише! Тише! Всё прошло! Акела и Серый Брат бегали взад и вперёд, слегка покусывая передними зубами ноги буйволов и, хотя стадо было готово снова кинуться вдоль рва, Маугли удалось повернуть Раму, и все остальные пошли за своим вожаком к илистым лужам. Больше бить Шер Хана копытами не пришлось. Он умер, и коршуны уже спускались к нему. — Братья, это была собачья смерть, — сказал Маугли, ощупью отыскивая нож в ножнах, который он всегда носил на шее с тех пор, как жил с людьми. — Но он не стал бы драться, и на Скале Совета его кожа будет иметь хороший вид. Нам нужно быстро приняться за работу. Мальчик, воспитанный среди людей, даже не попытался бы один снять шкуру с десятифутового тигра, но Маугли лучше всех знал, как прикрепляется к телу животного его шкура и как её можно содрать. |
| Однажды они силой стащили ее с саней. Другой раз они уже не пробовали делать это. Она задрыгала ногами, как ребенок, и села на снег. Они отправились дальше, но она даже не шелохнулась. Пройдя три мили, они вынуждены были остановить сани, вернуться за ней и тащить ее до саней на себе. В избытке собственных страданий они стали глухи к страданиям собак. Теория Хэла состояла в том, что каждый должен себя закалять, но эту теорию он применял только к другим. Он проповедовал ее сестре и зятю, но, не переубедив их, стал применять ее к собакам посредством дубинки. У урочища Пять Пальцев запасы корма для собак иссякли. Старая, беззубая индианка променяла им пять фунтов мороженой лошадиной шкуры на револьвер системы Кольта, висевший вместе с большим охотничьим ножом на поясе у Хэла. Эта шкура была только жалким подобием пищи, так как еще полгода назад она была содрана с издохшей от голода лошади какого-то погонщика. В замороженном виде она походила на листовое железо, и когда собаки ее проглатывали, она там превращалась в непереваримые ремешки, покрытые короткой шерстью, и только раздражала желудок. И все это переживал Бэк, идя во главе упряжки, точно в кошмаре. Он тянул как мог; когда же он не мог больше тянуть, он падал и оставался на снегу, пока его снова не поднимали на ноги удары плетью или дубинкой. Весь глянец и вся мягкость, которыми когда-то отличалась его пушистая шерсть, исчезли. Шерсть свешивалась с него грязными лохмотьями, свалявшаяся и испачканная запекшейся кровью оттого, что Хэл часто бил его дубинкой. Его мускулы превратились в узловатые нити, ребра и кости резко выступали наружу, и кожа висела складками от образовавшейся под ней пустоты. Это надорвало бы сердце любому, но у Бэка оно было железным. Человек в красном свитере мог бы подтвердить это. Что испытывал Бэк, то же переносили и его товарищи. Это были ходячие скелеты. Всех их было семеро, включая Бэка. В своих невыносимых страданиях они стали равнодушны к острым ожогам плети и к ударам дубинкой. Муки от истязаний воспринимались ими точно в тумане, как бы на расстоянии, и то, что они видели и слышали, казалось, их не касалось. Это были ходячие тени, одна только видимость живых существ. Это были мешки с костями, в которых чуть теплилась жизнь. Едва останавливались для привала, как все собаки падали замертво, тут же, на дороге, и эта еще теплившаяся в них искра жизни, казалось, потухала в них навсегда. Когда же на них вдруг опускалась плеть или дубинка, то искорка жизни начинала снова чуть-чуть мерцать, и они, пошатываясь, поднимались на ноги и с неимоверным трудом плелись дальше. |
| Страна эта – также родина камелопарда. Почти во всем этот зверь похож на огромного оленя, но ростом более напоминает верблюда; необычайно высокая, несоразмерная с пропорциями всего тела шея его все время поднята вверх; шкура его с головы до ног вся в пятнах, как у леопарда, а передние его ноги выше задних. В той стране водится также коза-обезьяна, особая разновидность обезьян, ибо виды их там до крайности разнообразны. Встречаются среди них и медведи-обезьяны, и львы-обезьяны, и собаки-обезьяны, ибо, смешиваясь с другими видами, эти животные принимают отчасти их черты. Это становится очевидным по виду многих собранных у нас тварей, например так называемого пана 1112 : голова, лицо и рога, да и все нижняя часть тела у него козьи, живот же, грудь и руки совершенно обезьяны. Это животное индийский царь послал в дар императору Констанцию. В пути, заключенное из-за собственной свирепости в клетку, оно некоторое время было живо, но после издохло, и взявшиеся доставить его засыпали солью (т.е. забальзамировали. – В.Д.) труп, дабы подтвердить существование невиданного прежде создания, и вот так сохраняли до самого Константинополя. Мне представляется, что греки некогда встречали это животное и, изумленные необычайным его видом, по своему обыкновению обожествлять все необычайное и достойное удивление, сделали его своим божеством; вот отсюда-то и появился у них Сатир. В действительности это тоже обезьяна, с красным лицом, стремительная в движениях и хвостатая. Впрочем, и сфинкс из обезьяньего рода; право так утверждать мне дают личные наблюдения. Все его тело покрывает шерсть, как и у прочих обезьян, грудь же приподнята к шее и на ней выступают женские сосцы; кожа, свободная от шерсти, покрыта кругом красными выступами, по виду напоминающими зернышки проса, что придает находящейся в середине, по цвету человеческой, коже большую привлекательность. Лицо – скорее округлое и формою сходное с женским, голос его также весьма часто похож на человеческий, но речь совсем не членораздельна, как если бы некая женщина, торопясь или в гневе, или печалясь, очень не-отчетливо произносила слова; тембр его скорее низкий, чем высокий. |
| Владимир, Красное солнушко , в 988 году завоевал богатый греческий город Корсунь 3 славный это время своею торговлею, и вследствие данного им обещания: окреститься, если от возьмет этот город , принял там христианскую веру, вытребовал у греческих императоров, Василия и Константина, для своей женитьбы, родную их сестру Анну, с угрозою, что если не будет исполнено его желание, то он возьмет Константинополь, или древнюю Византию, и по приезде Анны в Херсонес женился на этой царевне. Породнившись с греческими императорами, Владимир отдал им обратно Корсунь, а сам, возвратясь с молодою женою в свой стольный 4 город, Киев, велел уничтожить всех идолов, в том числе Перуна и Волоса , а Киевлянам объявил, чтобы они все шли креститься, если же кто его не послушает, то « противен ему да будет ». На другое утро после этого объявления, киевляне собрались в бесчисленном множестве к Днепру, куда пришел и сам Владимир с царицыными и корсунскими попами. Киевляне и старый и малый вошли в Днепр, попы ходили по берегу и читали над ними молитвы, прося Всемогущего, чтобы Он просветил язычников и наставил их на путь истины. Так совершилось крещение Русского народа. О низвержении Волоса и Перуна , древний летописец Нестор, говорит так: “ А Волоса идола, его же именоваху скотья бога, веле в Почайну реку в врещи; Перуна же повеле привязати к коневи к хвосту и врещи с гор по Берючеву на ручай. Влекому же ему по Ручаю к Днепру и привлекша и вринушаи и в Днепр” , т. е. кинули в Днепр. Народность Волоса, скотья бога, у нас, на Руси, подтверждается множеством слов, остающихся и по ныне в нашем языке, произведенных от имени этого древнего языческого бога, например: волоха -кожа, шкура, волохатый -косматый, войло -войлок, волочай -жир, сало, масло, воложно-жирно, маслено 5 и наконец волос -шерсть, и многие другие. Языческий праздник Волоса, как надо предполагать, совершался весною и изобиловал яствами, добываемыми от скотоводотва, как-то: мясом, жиром, садом, маслом; а может быть предки наши в этот праздник пекли и , ибо слово млин или блин есть очень древнее. В Библии во 2й Книге Царств, глава 6я, стих 19й, читаем, что Давид, по случаю празднества перенесения Кивота Завета из дома Аведаря в построенную им Скинию, оделял народ израилев « коемуждо по укругу хлеба и по части печеного мяса и по сковродному млину (блину)». Что печение блинов началось гораздо ранее печения заквашенных хлебов, это можно судить потому, что пресные лепешки, видом своим похожие на блины, пекли на угольях все древние народы гораздо прежде, нежели они достигли искусства печь хлебы. Пример этого можно видеть и теперь у кочующих в России инородцев, у киргизов и других народов; они до сего времени пекут на угольях из незаквашенного теста круглые лепешки, подправляя их иногда салом и маком, которые называют чуреками. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 33 голоса: 4.2 из 5) Дюдя Было время, когда игумен Ерм казался нам ангелом, спустившимся на землю. Во плоти ангел. Некий херувим, что несколько занес нам песен райских… Когда он еще жил в Лавре, на заре своего монашества, к нему в келью старцы посылали молодых постриженников как бы «на экскурсию»: идеальная келья монаха. Простота. Чистота. Нестяжательность. Единственным ее излишеством была серебристая змеиная кожа, которую подарил отцу Ерму мой друг — писатель и путешественник Геннадий Снегирев. — Отец Ерм , а зачем вам в келье эта змеиная шкура? — спрашивали молодые постриженники. — Ведь это же — принадлежность Искусителя? — Она напоминает мне о грехопадении первых людей, — скромно отвечал отец Ерм . — А кроме того — Сам Христос говорил: будьте мудры, как змеи! Вообще существует такое монашеское наблюдение: невозможно прийти к Господу, если воочию не увидишь в каком-нибудь человеке отблеск вечной жизни, лик Христов. Так и красота монашества открывается лишь через Человека: вот он — перед тобой — во всей своей немощи, во всей своей простоте, покрытой черным штапелем ли, сукном, а через него сияет слава Божия, Царство Небесное, неземной мир. Многие именно так избирали для себя монашество. И таким человеком был для нас наш игумен, наш, между прочим, тогда еще совсем молодой «старец», наш духовный отец. Он тогда очень увлекался старообрядчеством — это понятно, ведь у них такие иконы: никониане никогда не смогли подняться до их умозрения, — все выходило плоскенько, аляповатенько. А отец Ерм — эстет, аскет, иконописец. Даже по Лавре расхаживал тогда со старообрядческой лестовкой вместо ортодоксальных четок. Возглашал по–старинному «во веки веком». Поклоны клал, как положено по старому молитвослову. Даже и мне такой подарил. И я тоже после каждой «Славы» по три земных поклончика отмахивала. С непривычки так натрудила коленку, что она вспухла, и я не ходила, а ковыляла. В конце концов, обратилась даже в травмопункт… У меня спросили: — А что вы делали на этой ноге? Может, тяжести какие подпирали, может, ударяли ее или, может, насекомое какое вас укусило? |
| Редкие примеры размещения ада на земле отмечены у гуцулов, помещающих ад на острове посреди моря, и у белорусов (гроднен.), полагающих, что ад расположен на краю света в виде огромной горы, посреди которой горит огонь и кипят котлы с грешниками. Синоним ада – преисподняя – отражает представления об аде, находящемся под землей, совпадающие или восходящие к ветхозаветному представлению об аде как о «рве преисподнем», «царстве мрака» (Псалтырь), «стране тьмы и сени смертной», где сам свет подобен темной ночи (Книга Иова). Сам ад мыслится как место обитания бесовской силы, место вечно пылающего огня (ср. церковнославянская «геенна огненная»). Отсюда название ада – смола (восточное Полесье). Это название соотносится с древнеславянским представлением об аде как «пекле». В Белоруссии было распространено верование, что ад – пекло, находится под землей в болоте, что сама земля натянута, как кожа или шкура, над водой, а в этой воде на самом дне помещен ад, наполненный грешниками и чертями. Ими управляет самый старый черт Анцыпар, Ничыпар, постоянно живущий в аде «на 12 цепях, за 12 дверями». Подобные представления об аде известны в сказках и быличках. Небольшие, но глубокие ямы на лугу и болоте белорусы зовут «чертовыми окнами» – это вход в ад. Он может мыслиться и как пропасть, овраг, пещера, колодец и быть входом на тот свет вообще. Для книжной апокрифической традиции характерны представления о «вратах адовых», охраняемых стражниками-чертями, львом (западнославянское), собакой (южнорусское), змеей (рус. старообрядческое). Путь души на «том свете» проходит через мост в виде тонкого волоса, бревна, настила и т. п. (часто его ширина зависит от греховности души), пролетающего над адом, – пропастью, кипящей смолой и т. п. Грешные души срываются и падают в ад, а праведные проходят в рай. Мотив моста-волоса хорошо известен южным и, отчасти, восточным славянам. На Витебщине хозяйка бросала в печь 3 полена дров для того, чтобы они ей потом послужили кладками при переходе в рай через адскую реку. |
| (8) Лира (lyra) 539 называется α=π του λυρει ν, то есть «от разнообразия голосов», которое достигается разными звуками. Говорят, что лира впервые была изобретена Меркурием таким образом. Когда Нил вернулся в свое русло, на полях остались разнообразные животные, осталась и черепаха. Поскольку она сгнила, а жилы ее сохранились натянутыми внутри панциря, то, когда в нее ударил Меркурий, она издала звук. По этому образцу Меркурий изготовил лиру и передал ее Орфею, который после этого стал наиболее искусным в отношении этой вещи. (9) Почему и считается, что при помощи этого искусства пение своими ритмами подчиняет не только диких зверей, но и скалы, и леса. Музыканты из любви к занятию и ради восхваления песни даже придумали, измышляя свои басни, что лира находится среди созвездий. (10) Тимпан (tympanum) 540 есть шкура или кожа, натянутая на дерево с одной стороны. Он ведь есть половина симфонии, наподобие решета. Тимпаном же назван, поскольку он средний, откуда и средний [по качеству] жемчуг называется тимпаном, и в него самого, как и в симфонию, бьют палочкой. (11) Кимвалы (cymbala) 541 суть некие чашечки, которые, если в них ударить, бьются друг о друга и издают звук. Названы же кимвалами, ибо они одновременно колеблются как в танце, ведь греки танцы называют κμβαλα. (12) Систр (sistrum) 542 назван по имени изобретательницы. Ведь считается, что Исида, царица египетская, изобрела этот род [инструментов]. Ювенал, [например, пишет:] Пусть хоть Исида разит мои очи разгневанным систром (Iuven., Sat., XIII, 93). Потому в него и бьют женщины, что изобретательница этого рода [инструментов] – женщина. Отчего и амазонки систром призывали женщин на войну. (13) Колокольчик (tintinabulum) имеет имя от звука [своего] голоса, как, например, хлопок (plausus) рук, и скрип (stridor) двери. (14) Симфония (symphonia) называется в простонародье полым деревом, и она с обеих сторон затянута кожею. Когда музыканты бьют палочками сюда и туда, в ней получается сладчайшее пение из согласия низкого и высокого [звучания]. Глава XXIII. О [средних] музыкальных числах |
| Там со мной занимается команда: лечащий врач, эрготерапевт, психотерапевт, инструктор ЛФК, массажист, уролог. Лечащий врач определил маршрут реабилитации и медикаментозного лечения. При таких травмах в секунду возникает куча болячек: камни в почках, анорексия, витамины говорят до свиданья, а кожа сползает, как шкура ящерицы, раны не заживают и образуются пролежни. За мной был организован круглосуточный уход, и маму буквально гнали отдыхать домой, дав понять, что в центре есть кому мне помочь. Расписание занятий и процедур, переворачиваний и пересаживаний — четкое, не забалуешь. Это слаженная система работы большого механизма, который дает зримый результат. «Зачем вас сюда поселили?» — Но это же требовало денежных вложений, неужели не нашли бесплатной реабилитации в Липецкой области? — Нашли. Один центр. Для инсультников. Я оказался в нем два года спустя после ДТП. Решили с мамой попробовать получить бесплатную помощь там. Приехали и ужаснулись. Врачи в открытую спрашивали: «Зачем вас сюда поселили?» — А что такого ужасного вы увидели? — Обычный центр. Минимальную помощь в восстановлении оказать могут, но только тем, кто сам кое-как передвигается и за собой ухаживает. Это был эдакий зомби-этаж с шаркающими людьми-тенями. Не мой случай. Главная помощь, в которой нуждаются шейники, — пересадка, особенно когда пациент свежий. Он же мешок. «Ну это ваша проблема», — сказали мне там. «Уже весело», — подумал я. Там был узкий лифт, в который коляска едва могла пройти. Общая палата не приспособлена к колясочникам. Вплотную друг к другу стояли старые железные кровати с дном-сеткой. Гигиена, как в любой общей палате, отсутствовала. По сути, никакого отличия от общей палаты в обычной больнице. Разве что в наличии были два кабинета. В одном — аппарат «кибертизированные ножки», на который меня не пустили, сказав, что я его им сломаю. Да и работал он раз в месяц. Во втором обитали инструкторы ЛФК. Это были две пожилые женщины, которые спросили в лоб: «Что с вами делать-то?» «А вообще вы знаете, что можно делать с такими, как я?» — ответил я им. |
|
|
