| — Вы бы убрали это из своих волос, — сделал юнг-мейстер замечание бывшему швертбрудеру. — Зачем?.. — беспечно отмахнулся тот. В следующее мгновение в палату летящим шагом вошел тот, о котором не зря говорили, что вид его вызывает восхищение. Андреас фон Вельвен невольно ахнул и вынужден был тотчас сделать вид, будто закашлялся. Пред тевтонцами явилось истинное чудо природы — это был очень высокий и стройный человек с лицом прекрасного юноши, но с посадкой и повадками зрелого и могучего льва. Одет он был в неяркие, но дорогие одежды — на нем был плотный льняной кафтан, шитый по верху и на рукавах золотыми бегущими в разные стороны хвостатыми крестиками, поверх кафтана — темно-красный плащ из очень дорогого аксамита, на ногах — красные сапожки, голову венчала златотканая шапочка, отороченная куньим мехом. Тридцатилетний юнгмейстер знал, что Александр на одиннадцать лет моложе его, и сначала даже хотел заговорить с ним как с мальчиком, которого взрослые хотят представить взрослым. Но с первых же слов разговора Андреас стал смущаться, как будто разговаривал с Германом фон Зальца или даже с самим императором. Александр заговорил красивым мужественным голосом, в котором любезность одновременно сочеталась с милостивым снисхождением, и это нельзя было не почувствовать. Даже сама словенская речь не звучала в его устах дико. Напротив, только теперь фон Вельвен услышал, насколько она мелодична и величественна. Быть толмачом вызвался другой бывший меченосец Михаэль фон Кальтенвальд, превосходно владевший русским наречием: — Александр говорит, что весьма рад видеть братьев во Христе Боге и даже не сердится на нас за то, что мы не приезжали к нему в гости раньше. — Каково! Не сердится!.. — возмутился юнгмейстер. — Передай ему, что и мы не сердимся за то, что он до сих пор не признал власть папы и не вступил в наш славный орден Пресвятой Девы Марии. Александр, когда ему перевели, улыбнулся так, как взрослый улыбается ребенку, если ребенок скажет некую глупость, желая произнести что-то умное. Он заговорил еще ласковее. Кальтенвальд переводил: |
| Алеша, Мышка, Лизанька были со мной; мы смотрели все вместе оттуда сюда . И светла была ночь, как улыбка на лице умершего – отблеск дня невечернего. «Враги человеку – домашние его», – это я на себе испытала. Карамзин говорит: – Вы – между людьми, как фарфоровая ваза между горшками чугунными. Ну, положим, не фарфоровая ваза, а глиняный горшок несчастный. Зато те – какие счастливые, какие чугунные! И самая счастливая, самая чугунная – императрица-мать. С некоторых пор ее не узнать: всегда была чопорной, на этикете помешанной, а тут вдруг на старости лет окружила себя фрейлинами-девчонками, офицерами-мальчишками и резвится с ними, как будто ей не шестьдесят, а шестнадцать лет; балы, пикники, маскарады, ужины, концерты, фейерверки, иллюминации. Сама скачет, и все за нею высуня язык, из Петербурга в Павловск, из Павловска в Гатчину, из Гатчины в Царское. У меня голова кругом идет, а ей – нипочем. Выдумала недавно наряжаться для верховой езды в мужское платье: лиловый, шитый золотом кафтан, на голове шапочка с пером, на ногах белое трико в обтяжку. Так как при ее полноте это не очень пристойно, то публику в парк не пускают; дежурный камер-паж бежит впереди, вертя чугунной трещоткой. Да, не очень пристойно, но зато как вкусно живет! Вкусно пьет свой крепкий кофе и раскладывает гран-пасьянс; вкусно дышит прохладою, открывая форточки и простужая всех; вкусно хозяйничает в Павловском молочном домике, такая румяная, белая, свежая, что, кажется, от нее самой, как от бабы-коровницы, пахнет парным молоком; вкусно говорит: «Мои милые коровки, телятки! мой милый Павловск со всеми добрыми моими детьми!» А всего вкуснее спасает душу свою филантропией: «Я, – говорит, – в жизни своей не скоро могла бы иметь так много удовольствий, когда бы не было бедных!» Уж не завидую ли я, потому что сама так невкусно живу? Иногда думаю: вот какой надо быть; вот кто вошел в жизнь, как следует; не сомневался, принять ее или нет – рождаться ли? Без сомнения родилась, без сомнения рожала. «Право, сударыня, вы мастерица детей на свет производить!» – говорила ей бабушка. И вот, может быть, истинная религия: так рассчитывать на милость Божию, чтобы не портить себе крови ничем. |
| Хороший рисунок и высокое качество исполнения, сюжет, особенно распространенный в Москве, предполагают ее столичное происхождение. Так как все добавления прошиты насквозь через подкладку из репса XIX в., они могут быть датированы этим временем. ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА Опись Оружейной палаты 1914–1930-х гг., д. 16, 17323; Маясова 1998. С. 48, примеч. 73. 69. ПАЛИЦА МИТРОПОЛИТ АЛЕКСИЙ Москва, конец XVI и XVIII в. Атлас (XVI в., иностранное производство), камка (XVII в., иностранное производство), бархат, галун (XVIII в., Россия), шелковые, серебряные и золотные пряденые и сканые нити; ткачество, шитье. 45x46 Поступила из Чудова монастыря Московского Кремля в 1918 г. 609 Инв. ТК-2431 Кат. 69 Изображения вырезаны из фона и перенесены на красный бархат (первоначальная красная камка видна по контурам и складкам одежд). Митрополит Алексий изображен в рост, прямолично, с отведенными в стороны руками. Правой рукой благословляет, левой – держит на плате закрытое Евангелие. На святом – крестчатый саккос, омофор и клобук с херувимом на очелье. Личное шито тонким, некрученым темно-песочного цвета шелком «в раскол» «по форме» с небольшими оттенениями по абрису лика и под глазами святого. Белки шиты белым, губы – красным шелком, усы и бороды – тонким крученым серым шелком «атласным» швом. Черты лика святого, пряди волос, контуры лика и рук прошиты темно-коричневой нитью. Одежды, нимб, Евангелие вышиты прядеными серебряными и золотными нитями с малозаметной прикрепой однообразным простым швом. На подольнике и зарукавьях саккоса святителя зеленой нитью шиты ромбики. На нимбе – рельефный орнамент из гирлянды цветов и листьев, шитый пряденым золотом «по веревочке». На позёме – сканое золото с зеленым шелком. Контуры фигуры святого и позём обведены золотным шнуром. По сторонам нимба митрополита – две накладные полосы с надписью золотным шнуром по красному бархату с(т)ы На фоне под позёмом нашито частично сохранившееся изображение орлеца, направленное в противоположную относительно фигуры святителя сторону. |
| На покрове по темно-коричневому шелку вышито прямоличное, в рост, изображение митрополита Алексия 433 . Обе руки его подняты к груди. Левая держит закрытое Евангелие, пальцы правой молитвенно сложены. На святом – крестчатый саккос, омофор и клобук с херувимом на очелье. Изображение вырезано по контурам с древнего фона (виден в местах утрат шитья) и переложено па новый, сшитый из двух вертикальных полотнищ фиолетовый камки с узором хризантем. Личное, усы и борода шиты «в раскол», частично «по форме», некрученым блестящим шелком песочного цвета. Радужки глаз и губы – желтым. Черты лика, контуры и детали рисунка – темно-коричневым. На саккосе, шитом крученым темно-фиолетовым шелком «атласным» швом – золотые кресты и точки, обведенные синими кругами. Сверху вниз по краям саккоса идут золотые полосы, пряденым же золотом шиты подольник и зарукавья, украшенные красными и синими овалами, кружками и треугольниками, имитирующими драгоценные камни. Такие же «камни» на «золотом» окладе Евангелия. Подкладка саккоса шита шелком песочного цвета; клобук, омофор и нижняя одежда – пряденым серебром; концы клобука, херувим, полосы на нижней одежде и кресты на омофоре – пряденым золотом. Шитый золотной же нитью нимб окружен золотным с коричневым шелком шнуром. В золотном шитье – крупные простые швы («рядки», «черенок», «городок»). На обрамленных с двух сторон золотыми полосами каймах по темно-коричневой камке пряденой серебряной нитью вязью шиты тропарь и кондак святому: тропа(р) гла(с) и ко апо(ст)л сопр(с)толиа и врача предобра и служител благопри(т)на к рац твоеи бж(ст)вен(н)и притека//юще и стлю але(к)сие бгому(д)ре чюдоно(с)че сшедше днес любовию к памя(т) твою свтло пра(з)днуем во псалм(х) и пнии(х) радующес и хр(с)та слав(ще) (же) и таковую благода(т) теб даровавшаго исцлениее(м) и граду твоему москв великое утверждение//ко(н)да(к) гла(с) и ко (же) слнце незаходимое тче подобие браза твоего т гроба воси на(м) т много бо л(т) сокровенны ч(с)тны//тво мощи бртошас нетлнны стлю алексие применитые же гра(д) москва тою бо благодат приемле(т) вси бо страну сии сияши аве чиде(с) бо добродтнл мни богащаеши вс(х) на(с) с дяниемъ благодати поющих ти аллилуи. Надпись начинается на верхней кайме, переходит на левую, затем на нижнюю и правую. Буквы направлены наружу. Подкладка из тафты розового цвета. На ней пришито шесть петель с металлическими кольцами и привешен номерок: ОПИСИ ЧАСТЬ//ОБЩ. 20554//ЧАС. 1968//СР 945. |
| —394— эконому жениха. Наконец, с новым взрывом музыкальных звуков, из толпы, заполняющей правую сторону кущи пробирается один человек. Он бодро выступает на средину, пред взоры всех, прекрасный в своей очаровательной брачной одежде, сверкая блестящим щитом. Голова его повязана красной шелковой лентой; чудный, белоснежный камис (хитон), шитый бисером и изумрудами, стянут красным поясом с золотыми уборами и побрякушками. Взоры всех напряженно сосредоточились на этом человеке, потому что это жених. Он впервые выступает так открыто и невеста в первый раз может теперь полюбоваться на него. Он будет плясать, как и другие, поэтому родители и все родственники невесты припрятали для него уже самые ценные подарки. Наступает момент блеснуть им своими богатствами. Все ждали этой минуты и заготовили для неё всё самое лучшее. В качестве противника жениху выступает первейший его друг. Оба они, проделав известные уже нам фигуры, подходят поочередно к родителям и ближайшим родичам невесты и кланяются им в ноги. Эконом тут как-тут со своей знаменитой торбой, в которую посыпятся сейчас все цветы, весь блеск богатств славной невестиной фамилии. Жених поклонившись тому или другому родичу, не идет дальние, пока бездонная торба не получит своей доли. Пока жених кланяется, жадная торба глотает куски шелку, бархату, драгоценные камни, груды золота и серебра, львиные шкуры, слоновые клыки и проч. и проч. Все эти богатства бросаются так, чтобы все видели. Сам жених постоянно останавливается, чтобы видеть, кто что дает. В самом деле, ему нужно знать это. После первого сбора следует опять пляска. Пляшет опять жених и опять кланяется, а исхудалая торба, успевшая уже изрыгнуть из себя драгоценное бремя в маленькой куще жениха, снова, как голодный зверь, набрасывается на новые и еще лучшие блюда, раскрывая пред каждым родичем невесты свою ненасытную пасть. Наконец, третья пляска и третий сбор. Последняя пляска и последний сбор подарков, из которых свивается корона, венчающая знатность и богатство всего невестиного рода! Это финал и знамя победы целой фамилии. После этого |
| Пелена шитая в шёлку, на ней вышит образ благоверной княжны Евфросинии Суздальской, венец шит золотом, около венца подпись, низано жемчугом крупным, а вкруг та пелена обложена камкою зелёною, на той камке слова шиты золотом, в руке её крест обнизан по краям жемчугом. На мощах преподобной княжны Евфросинии покров вышит шёлком, на том покрове образ её вышит шёлком же, а венец вышит золотом, около венца подпись, низано жемчугом крупным, крест позументовый золотой, вкруг того покрова подпись, слова шиты по зелёной камке золотом. Покров по алой объяри шитый серебром и золотом, вкруг её крест позументовый золотой. Пелена по золотой парче обложена бархатом малиновым, кружево золотое с городами по краям, в середине крест, низан крупным жемчугом, копие, трость, слова значат Иисус Христос , при кресте глава адамова и две кости низаны жемчугом мелким. Пелена перюснева серебряная, по ней крест золотой вкруг обложена гасом золотым. Пелена штоф по жёлтой земле, по ней травы серебряные и зелёные крест серебряный, а около обложена кружевом серебряным с городами. Пелена кафеиная пукетовая по ней травы золотые, крест сетка серебряная и обложена сеткой серебряной. Пелена пукетовая, крест золотой. Пелена чёрная бархатная, по ней крест золотой, обложена пукетом кафеиным да кружевом серебром золотом. Пелена жёлтая атласная, на ней крест шит серебром. Пелена люстриновая белая, по ней крест и по краям мишурной 47 . Пелена тафтяная алая, на ней сетка серебряная, обложена штофом цветным 48 . Пелена полу-объяринная алая, по ней крест и по краям кружева мишурного. Малые пелены Две пелены тафтяные обложены по краям зелёною тафтою, на них кресты шиты серебром, а по краям слова вышиты золотом. Пелена объяринная насыпная малиновая, обложена атласом зелёным, по ней крест сетка серебряная с золотом. Две пелены ходовые: первая бархатная малиновая, на ней крест позумента серебряного, по краям кружево золотое, при ней семь кистей серебро с шёлком; вторая, чёрная, бархатная, на ней крест мишурной. Под евангелие |
| Стихарь ветхий атласный красный, оплечье штофное, наподольник и зарукавье атласные жаркие 101 . Стихарь ветхий камчатный вишнёвый, зарукавье белой камки, наподольник красной камки и зарукавьи 102 . Стихарь кумачный красный, оплечье и зарукавье, наподольник бумажной парчи 103 . Орари Орарь золотой парчи, по краям обложено голубою тафтою, шесть кистей, шёлк и серебро, пуговица серебряная одна. Орарь бархатный красный. Орарь гризетовый голубой. Орарь объяринный голубой, по краям обложено гасом мишурным, пуговица серебряная, по концам бахрома золотая. Орарь разных цветов, пуговица серебряна. Орарь по жёлтой тафте. Орарь шитый по алой китайке 104 . Орарь лентовой цветной 105 . Орарь штофный разноцветный 106 . Орарь чёрный тафтяной. Орарь красный тафтяной с кистями золотыми. Поручи Два поруча шиты золотом, при них четыре пуговицы. 107 Два поруча шиты золотом и серебром. Два поруча шиты разными шелками, кресты золотом. Два поруча шиты кресты золотом. Два поруча бархатные, кресты золотые. Два поруча устриновые кафеиные, кресты мишурные. Два поруча коноватные. Два поруча цвета брусничного, по ним травочки серебряные. Три кадила серебряные, в том числе одно четвероугольное позолоченное. Два белые. Три кадила медные. Четыре подсвешника медные. Два подсвешника жестяные. При раке мощей преподобной Евфросинии лампадка малая серебряная на цепочках серебряных, в которой деревянное масло горит. Медных больших и мелких лампад двенадцать; при мощах преподобной у большой лампады кистей две – золотая да серебряная, а у прочих одиннадцати кисти шёлковые. Три паникадила медные, в том числе одно большое, а два малые на жёлтых цепях, у большого яйцо струфокамильное, кисть золотная, а у малых кисти шёлковые. Чаша водосвятная медная большая, на дне той чаши картина медная, на ней изображено Богоявление Господне. Две чаши водосвятные медные небольшие. Пять блюд оловянных. Две миски. Девять тарелок. Пять ковшей медных, небольшие. Четыре подсвечника медные небольшие, что ставятся к водосвящению свечи. |
| И он и Александр – оба тихо смеялись. Обоим было весело и жутко. 6 Лицей был нынче республикой, и в республике этой царил беспорядок. Разногласия патрициев – так они теперь называли профессоров, – их распри и сильные интриги перед лицом министра, причем все приносили друг на друга приватные доносы, не прекращались. Только старик Будри, да Куницын, да свободный гражданин нелицейского мира – Галич не принимали во всем этом участия. Директора не было, Кошанский хворал, доктор Пешель, расфрантясь и замкнув лазарет, скакал в город – пленять прелестниц. Фролов приглашал теперь к обеду. То же стали делать Галич и другие. Сойдясь в комнате эконома, где останавливался Галич, они поднимали бокалы, полные лимонада, за здоровье хозяина, которого единогласно выбрали в президенты своей республики, и добряк с важностью принимал этот титул. Никаких предметов они не проходили по причине предстоящих публичных экзаменов. Даже Кюхельбекер, покорный общему закону вольности, дважды был замечен лакомящимся украдкою в немецкой кондитерской. Царскосельские обитатели их заметили. 7 Граф Варфоломей Толстой был театрал и меценат. Он играл на виолончели как любитель и дилетант. В силе удара смычком полагал он главное достоинство игры. У него был собственный театр, где он был директором, диктатором, режиссером, барином, султаном. Оркестр его людей, очень порядочный, играл теперь по вечерам в саду. Вскоре лицейские получили от него приглашение. Граф ставил оперу «Калиф на час». Александр до сей поры только по рассказам отца, по особому выражению его лица, да еще по опущенным глазам тетки Анны Львовны, да по тому, как брызгал во все стороны Василий Львович, говоря об актрисах, знал, что такое театр. Тетка Анна Львовна строго осуждала театр и, говоря об актерках, содрогалась. Этого одного было довольно: он любил театр, еще ни разу его не видав. Театр Толстого был невелик и роскошен. Места были построены амфитеатром, полукругом, в подражание Эрмитажу. Занавес тяжелый, шитый золотною вязью. В проходах стояли капельдинеры в ливрейных фраках с разноцветными воротниками: дворовые. Музыканты были тоже в особой форме, с витыми эполетами на плечах. Толстой ничего не жалел для театра, и главная его забота была в том, чтобы все у него было как в больших театрах. Графская ложа была у самой сцены, и он усадил лицейских поближе к себе. Он им покровительствовал; к тому же дамы к нему в театр не хаживали, и было много свободных мест. |
| Да и ныне почти ту же самую одежду можно видеть на греках, временно проживающих в Крыму. У женщин старого времени – длинная на голове ткань с вышитыми концами, рубаха, красные шаровары, кафтан, плотно обтягивающий стан, застегиваемый на груди большими металлическими бляхами, пояс, иногда шитый шелком, серебром и золотом, башмаки с острыми, загнутыми вверх, носками. И ныне приезжие гречанки носят подобный костюм. Но оседлые крымские греки и гречанки носят большею частью одежду, обыкновенно, европейского покроя. Пища греков походит на пищу болгар, только вкуснее и питательнее болгарской. Греки, подобно болгарам, любят употреблять зелень: стручковый перец, кабачки, баклажаны, фасоль, помадоры, маслины, тыкву, дикую спаржу, огурцы и пр. Хлеб у них большею частью пресный, какой употребляют и болгары, т.е. калакай. Многие блюда – болгарские: борщ, пилав, или татарские, наприм., чебуреки. Но есть и национальные блюда. Таковы: суп из греческой крупы тарахана 363 , которая варится с прибавкой толченых орехов и масла, срава – разваренная фасоль с уксусом и олеею, стуфата – баранина, которую варят с головками лука и чеснока в сосуде, накрытом крышкою и замазанном по краям крышки тестом, кавурма – мелкие куски баранины, жареной в собственном соке, скордоля – сухари, растолченные с чесноком и положенные в кипяток с олеей и отварною соленою рыбою, ризогала – густая рисовая каша на молоке, застуженная на тарелке и сверху обсыпанная мелко истолченною корицею, кубите – круглый пирог с сырою бараниною и луком, фасоль – отваренная и истертая в тесто с олеею и поджаренным луком, суджук – прессованная и вяленая на солнце колбаса с фасолью и картофелем, шулики – коржи с маком и медом, или с маковой сытой. Кофе очень любят; любят и водку и вино, но не употребляют ни пива, ни кваса. Армяне Время поселения армян в Крыму с точностью определить трудно. Поселение их относят к X-XI веку: по словам армянского летописца, священника Григория, они были в Крыму еще в 1062 г., а в 1292 г. имели в Кафе (Феодосии) уже свою епархию. |
| Я же думаю, что о случившемся нуж но сообщить императору и просить его по справедливости покарать главных виновников этого преступления. Если он пожелает это сделать, раздоры наши с римлянами тотчас прекратятся, и наше старое и привычное братство с ними в трудах и походах возобновится. Если же он откажет в на шей просьбе, то тогда только надлежит нам обсудить, не выгоднее ли нам вступить на другой путь. Если мы так сде лаем, то нас нельзя считать забывающими об умерщвленном Губазе, и в то же время мы не окажемся действующими скорее безрассудно, чем по расчету». 15 . Как только началась весна, Нахогаран прибыл в Мухиризис и тотчас начал собирать войска и со всей тща тельностью готовиться к войне. Равным образом и римляне, собравшись вокруг Острова, приготовлялись, и развязка, естественно, задерживалась. Тогда наибольшей заботой их было приготовить все нужное для ведения войны. Уже и Цата прибыл из Византии с Сотерихом, получив царское достоинство и свои инсигнии от римского императора по старому обычаю. Этими инсигниями являлись золотая ко рона, усеянная драгоценными камнями, и хитон, шитый зо лотом, опускающийся до пят, пурпуровые сапоги и митра, равным образом украшенная золотом и ценными камнями. Пурпуровую же хламиду носить царям лазов не положено. Но разрешена только белая, однако не обычная. Посредине с обеих сторон отсвечивает она золотым шитьем, с импера торской фибулой на хламиде, украшенной драгоценными камнями и другими свешивающимися вниз украшениями. Когда Цата вступил в царском облачении в свою страну, военачальники и все римское войско, вышедшее с привет ствием, встретили его с должными почестями. Они шли впереди его, великолепно вооруженные, большою частью конные. Лазы, с трудом оставив свою скорбь, обратившись к радости, провожали его, сменяя друг друга. Со всех сто рон звучали трубы; знамена высоко развевались. И было торжество блестящим, горделивым и более праздничным, чем это обычно бывает в царстве лазов. Цата, ставши у вла сти, взял в свои руки руководство и управлял своим на родом, как ему было угодно и как требовал отечественный обычай. |
|
|
