| 16 узнаете вы, что Господь вывел вас. Моисей, обращаясь к народу, последовательно проводит мысль: израильтяне должны узнать своего Господа (см. ст. 7, 8). Эта мысль исходит от Самого Бога: «и узнаете, что Я Господь, Бог ваш» (см. 6,7; 7,17 и далее). 16 славу. Это слово обычно относится к явлению Богом Своего присутствия. Здесь же имеется в виду манна, которую Господь даст в пищу израильтянам. 16 и узнаете. Бог утвердит Свое право на избранный народ, а Израиль познает Его силу и заботу. 16 перепелы. В Чис. 11 описывается, как эти птицы были принесены сильным восточным ветром. 16 мелкое, как иней. См. ком. к 16,31. Псалмопевец Асаф называет манну «ангельским хлебом» ( Пс. 77,25 ), потому что она была послана с неба. 16 по гомору на человека. Около двух литров. Однако созвучное арабское слово означает «полная чаша»; возможно, слово «гомор» употребляется здесь именно в этом значении. 16 святая суббота. Древнееврейское слово, используемое здесь, соответствует возвышенному стилю речи и обычно употребляется по отношению к Новому году или священным праздникам. Суббота соблюдалась Израилем и до его прихода к горе Синай. Данное же в Десяти Заповедях предписание хранить субботу было окончательным утверждением этого обряда, а не началом его соблюдения. 16 манна. «Ман ху?» «Что это?» Евреи, никогда прежде не видевшие ничего подобного, задавали этот вопрос. Отсюда и название: «манна». кориандровое семя. Небольшое семя шаровидной формы с приятным запахом, по вкусу напоминающее медовую лепешку. 16 сосуд. Манна была помещена в посуду, которая в Евр. 9,4 названа «золотым сосудом». 16 сорок лет. Манна посылалась до тех пор, пока израильтяне не вошли в Ханаан ( Нав. 5,10–12 ). Здесь в их распоряжении оказались поля, виноградники и колодцы с водой ( Чис. 21,22 ). Глава 17 17 в Рефидиме. До этого были стоянки в Дофке и в Алуше ( Чис. 33,12–14 ). Принято считать, что Рефидим это современный Вади-Рифайяд (12 км южнее горы Джебель Муса). Это была последняя стоянка израильтян на пути к горе Синай. |
| Моисей ничего не говорит о длительности дней творения, но само понятие дня, как какого-то отрезка времени, не позволяет толковать его, как одно мгновение, исключающее какую-либо длительность. В IV веке по Р.Х. один из основоположников христианского богословия святой Василий Великий , который был передовым мыслителем своего времени и держался теории шаровидности Земди, писал в своем «Шестодневе», что библейские дни нельзя понимать в смысле обычных земных суток и что они представляют собой какое-то особое деление времени. Вообще, библейское понятие день несоизмеримо с понятием суток, Псалмопевец, обращаясь к Богу, говорит: «Пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел» ( Пс. 89:5 ). Все это говорит о том, что библейское слово иом – это некоторый промежуток времени, в течение которого происходят изменения. Если мы понимаем Моисеево повествование, как историю о происхождении всего мира, а не только нашей Земли, то можем представить себе возникновение света, тверди, собрание вод и явление суши, как процессы становления, для которых, может быть, нет даже возможности временного исчисления. По всей вероятности, нет таких масштабов, применительно к которым мы могли бы завести «часы» наших исследований. Не так давно наука приблизительно исчислила время, протекшее от начала бытия Вселенной. Но возникновение и становление Вселенной не хронометрируется нашими часами. Мы получили возможность говорить о том, что такое время и возможность исчислять солнечное, звездное, биологическое время (которое не совпадает со временем обычным, так как отсчитывается не ударами маятника, а биением сердца) уже после того, как Космос был сотворен. Говоря об основных элементах мироздания, возникновение которых описывается в ходе первых дней, – свет, вещество, движение – следует отметить, что наука не имеет данных для их хронологического разграничения. Возможно, это указание на то, что в Откровении порядок исчисления первых космических четырех дней является скорее онтологическим, чем хронологическим. |
| и стать одной из причин, повлекших возведение большинства новых базиликальных храмов-кафоликонов и последующие перестройки внутри жилых кварталов, претерпевших наибольшие разрушения 1734 . Что касается керамических комплексов Херсона, то и для VII, и для IX столетия они тоже исчисляются единицами 1735 . Единичны они и для V–VI вв., хотя нет сомнений, что город жил тогда полнокровной жизнью 1736 . О достаточно активной ремесленной деятельности свидетельствует гончарная продукция VIII – начала IX в., а также отходы керамического и металлургического производства, найденные в засыпи ранневизантийского городского водохранилища вместимостью около 1500 куб. м, которое перестало функционировать в первой половине IX в., скорее всего, не из-за упадка города, а из-за экологических изменений, какого-то серьезного природного нарушения водного баланса, заставившего иссякнуть в округе источники наполнения 1737 . В частности, обращают на себя внимание 10 классов амфор, характерных для этого комплекса (классы 26–35) 1738 . Еще более крупная тара представлена пифосами биконической, шаровидной и яйцевидной формы тулова, которые иногда встречаются в целом виде при раскопках квартальных помещений и в ближней округе города 1739 . Трудно, зачастую невозможно отделить керамику VIII столетия от конца предыдущего и начала последующего веков, равно как и вычленить херсонесскую продукцию среди местных изделий Южной, Юго-Восточной и Юго-Западной Таврики. Однако, несомненно, и те и другие отражают усилившуюся в это время стандартизацию, особенно амфор 1740 , что говорит о возрастании их массового выпуска, рассчитанного на широкую продажу. Металлообрабатывающие мастерские Херсона выпускали бронзовые поясные пряжки с прямоугольной рамкой или со щитком, в овальном вырезе которого выступает стилизованный трилистник, варианты пряжек типа «Коринф» с треугольным ажурным щитком, заканчивающимся кружком, крестовидные пряжки и другие детали поясных наборов, которые, наряду с некоторыми украшениями, крестиками, поступали на территорию «земли готов», хору Дороса 1741 . |
| Не все ведь проверили на опыте законы всемирного тяготения или шаровидность Земли и, однако, никто теперь в этом не сомневается и не осмелится заподозрить достоверность этих истин только потому, что это ныне стало общим достоянием всех образованных людей. А ведь забывают, что до Галилея такие же «все образованные люди» с не меньшей самоуверенностью отстаивали, что Земля есть плоскость, плавающая на безбрежном океане, а, также всю прежнюю Птоломеевскую систему круговращений тел, и именно «эту систему» больше всех прочувствовал на себе сам Галилей. Да и в настоящее ещё время китайское астрономическое министерство и знать не хочет иных системе мирового порядка. Впрочем, вся история человеческого знания полна эпизодами то трагического, то комического содержания, как «новые истины» боролись со «старыми предрассудками» и как затем «новейшие открытия», в свою очередь, обращали ещё недавнюю новую истину в такой же старый предрассудок. Очевидно, что истина абсолютная и истина общепризнанная – вещи совершенно различные. Мы поэтому должны быть очень признательны Рейхенбаху, показавшему способ, каким образом эти световые истечения опытным порядком могут быть сделаны видимыми и для не-сенситивов. Его метод очень часто практикуется спиритами и известен у них под именем тёмных сеансов. (Д-р Погорельский; см. «Ребус» 1898 г.. 3. Полярность глаз Человеческий глаз очень часто бывает одарён способностью магнетического воздействия. Если и исключить целые племена вроде описанных Радда-Бай (Блаватской) карликов Курумби в Нильгири или всем известное неприятное действие взгляда большинства кочующих венгерских и румынских (бессарабских) цыган, то всё же каждый из нас может привести в пример какого-нибудь из своих знакомых, который, по общепризнанному окружающими мнению, имеет, так называемый, дурной глаз. Что бы ни говорили скептики, а всякий беспристрастный наблюдатель не может не подтвердить, что далеко не редкость такие люди – женщины чаще, нежели мужчины, – взор которых производит неприятное впечатление. |
| — Ну, ребята! — сказал он им бодро. — Начнем! Так он веселил сам себя. Лезвие он погрузил в денатурат. Потом круговым, легким и быстрым, точным и сильным движением сделал срез на цереусе-подвое; спокойно и холодно соображая, прикинул, где резать привой — шаровидный эхинопсис. И, забыв про руки и про то, что он калека, хирургическим пинцетом взял крошечную, заранее приготовленную колючку кактуса и ею скрепил эхинопсис со столбовидным цереусом. Потом наложил вату и натянул резинку — все в точности, как было написано в английской книжке. Новое растение — причудливое и удивительное — стояло перед ним. Критическим и недоброжелательным взглядом из-под лохматых бровей оглядел он сделанную работу, осудил себя за то, что срезы не совсем точно совпали, и принялся готовить вторую операцию. Теперь он ничего не слышал — ни оркестров, ни песен, ни стихов. Он работал. И хоть это была еще не совсем работа, лишь преддверие к ней, — он вновь жил, как должен жить человек. Его руки делали теперь сами то, что должны были делать, он выдрессировал их силой своей воли, он принудил их повиноваться, и в день Великой Победы он праздновал еще и свою Победу. Если бы они были у него, он привил бы еще сотню кактусов, самых крошечных, чтобы полностью доверять своим рукам… Потом он закурил и откинулся на спинку стула. Голова его почему-то слегка кружилась. Теплый ветер все надувал и надувал занавеску, она крутилась и щелкала за его спиной. И в этом ветре, и в тепле, и в какой-то сладостной, одуряющей истоме, полузакрыв глаза, он услышал стихи, которые запомнил надолго и впоследствии, в разные минуты жизни, повторял себе сам, как заклинание: Люди неба больше не боятся, Неба, озаренного луной. Услышал, вздохнул и сказал: — Видишь? Ты все-таки еще пригодишься! Глава тринадцатая Орлиное племя После двух недель сплошной мглы с туманом и унылым посвистом ветра вечер выдался на редкость теплый и ясный, и от этого было тоже почему-то грустно: казалось, что море, которому контр-адмирал Степанов отдал всю свою жизнь, решило проводить Родиона Мефодиевича с уважением и почетом. |
| В первом слое мы не ощущаем даже того тепла, которое, по требованию научной аналогии, должны бы ощущать; во втором – чувствуем свет и несколько тепла, – в третьем – чувствуем тепло уже без света; а что чувствуем в указанном четвертом слое, про то лучше знает физика, чем общечеловеческое чувство. Внешними чувством, во всех четырех слоях, мы не различаем даже волн эфира, а вибраций эфира вовсе не воспринимаем. Все, что наука твердит об эфире, все это есть весьма далекий вывод из весьма однообразных, слитных и, весьма нередко, едва-едва уловимых конкретных впечатлений внешнего чувства, – вывод, постановляемый по требованию конституции нашего ума, по указанию нашего собственного внутреннего чутья. Внешнее чувство не только не чувствует, но и неспособно чувствовать не только внутреннюю живую идею, или пределы, или форму эфира, но и указываемое наукою, наиболее близкое к внешне-чувственным аналогичным явлениям, проявления эфира в вибрациях, потому что какая же есть возможность уловить глазом, или слухом, или рукою какой-либо, хотя бы то один миллион вибраций в секунду, а не то что биллионы и триллионы?! Во всяком случае, понимаемый согласно с требованиями физики и математики, как ограниченные неуловимыми для внешнего, но необходимо полагаемыми нашим внутренним чувством пределами, живая единица, содержащая в себе корни всех живых единиц, состоящая из беспредельного количества дробей, близких к ничтожеству (в роде одной из квадриллиона вибраций, включенных в одну секунду), эфир, прежде всех и всего, есть осуществление антиномии, лежащей в основе всякого ограниченного бытия, антимонии, по которой всякая ограниченная единица есть продукт самоограничения беспредельного абсолютного бытия его отрицанием, есть произведение из умножения бесконечного на ничтожество, есть бесконечное количество дробей, равных нулю (1 ∞× 0). В) Третьею стадиею бытия можно назвать область бытия, начиная от того предала, где мириады поступательных вибраций, переходя в движение вращательное, свертываясь каждая около одного центра и оси, описывают каждая шаровидную геометрическую фигуру движения, выделяющегося из других подобных, и дают происхождение тому, что принято называть атомом или молекулою, – и оканчивая тем пределом, на котором отдельные молекулы становятся заметны для наиболее вооруженного глаза, – пределом, который совпадает с пределом усмотрения самых мелких органических величин, посредством самых сильных микроскопов. |
| Главнейшие составные части Иезекиилева видения, по Hebrans’y, символизируют собой движение небесного свода и различные явления на нем. Самый небесный свод представлен в видении под образом громадного колеса, «galgal» (10:13), которое, как доказывает Hebrans из сопоставления мест, где употребляется это слово (galgal), не есть колесо в обычном значении этого слова, а означает нечто имеющее шаровидную форму, форму глобуса. (Hebrans на основании 1:15 заключает, что в видении было одно лишь колесо) Небесный свод усеян ночью звездами; эти звезды в видении пророка представлены живыми глазами, которыми смотрели на пророка высокие и страшные ободья колес (по Hebrans’y одного колеса). В соответствие тому верованию халдеев, что небо наполнено духами, которые управляют движением небесных светил и влияют на судьбы мира и жизнь людей, колесо, олицетворяющее небесный свод, представлено у Иезекииля живым («дух жизни бяше в колесех») сознательно движущимся. Не трудно теперь догадаться, чем должны быть по этому объяснению животные Иезекиилева видения. Это просто знаки зодиака, изобретенные, как известно, халдеями. В довершение аналогии огонь, который ходил между животными, соответствовал солнцу и его видимому движению на небесном своде по знакам созвездий. Такое объяснение, говорит Hebrans, не может унижать божественного характера видения. Только смысл и цель видения при таком объяснении должны быть представлены не так, как обычно они понимаются. Целью видения Иезекииля будет тогда показать Израилю, что его Бог есть истинный владыка того неба, звезд и светил, которые боготворили халдеи (Бог в видении сидит над твердью и над животными). Нельзя не сознаться, что настоящее объяснение, сразу подкупает читателя своей новизной и остроумием. Оно именно обращает внимание на те особенности видения, которыми оно отличается от всех других видений. Но при более тщательном испытании – основы этого объяснения оказываются неустойчивыми. Одного того обстоятельства, что халдеи занимались астрономией и боготворили светила, конечно, недостаточно было для того, чтобы астрономический элемент должен был привзойти в видение Иезекииля. |
| здесь к этому времени, как и детские захоронения в соседнем склепе 1960 г., где в дромосе лежала часть амфоры типа «carotte» второй-третьей четверти VI в. (Суров Е. Г. Указ. соч. – С. 91, рис. 17; Зубар В. М. Про час и обставини... – С. 31–33). Обилием погребенных отличался склеп г. с двумя нишами-лежанками в подпрямоугольной камере (4,7 X 3,8 X 2 м), свод которой поддерживали три опорных прямоугольных в основании столба, устроеные по осевой линии (юго-запад – северо-восток). На обеих лежанках костяки залегали слоями (не менее 7–8 ингумаций). По словам авторов отчета, западная часть северной половины камеры с уровня лежанок буквально была завалена на 0,5 м человеческими костями. Очевидно, их сдвигали сюда, когда связки покойников еще не полностью истлевали, поскольку некоторые части скелетов лежали в анатомическом порядке (судя по черепам – не менее 10 мертвецов). Всего в северной половине камеры покоились останки не менее 30 человек. В основной части камеры находилось примерно столько же погребенных, которые были уложены в два слоя. В инвентаре присутствовали монеты IV–V вв., долго не выходившие из обращения, фрагменты амфоры V–VII вв. с коническим корпусом, покрытой зеленоватым ангобом, обломок позднекраснолаковой миски со штампами второй половины V–VI вв., бронзовые проволочные браслеты, серьги, бронзовые и серебряные пряжки, двухпластинчатые фибулы VI–VII вв. (Зубарь В. М., Бунятян Е. П., Шевченко А. В. Отчет о раскопках Западного некрополя в 1987 г.//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 3–13). Примеры наиболее длительного, многократного использования демонстрируют склепы, открытые на Западном некрополе в 1988 г. Так, в типичном позднеримском склепе с тремя лежанками и прямоугольной камерой (2,8 X 3,0 X 1,7–1,8 м) было похоронено около 400 человек: на левой лежанке – до 20 ингумаций взрослых и детей, на лежанке против входа – 16–17, на лежанке справа – 14–15; на затечной земле, на высоте 1,0–1,1 м от пола камеры зафиксировано 15 костяков без погребального инвентаря. В натечной земле здесь оказались бронзовые ребристые и типичные средневековые шаровидные полые пуговицы, а также фрагменты белоглиняной керамики со светлозеленой поливой, что указывает на весьма длительное использование усыпальницы – после «очистки» в VII в., видимо, до XII–III вв. |
| и в последующие десятилетия роли экспорта вина, ставшего одним из главных товаров здешних обитателей 1815 . О винодельческом производстве в районе Баклинского городища свидетельствуют находки скоплений пифосов, которые относятся ко времени не ранее VII–VIII вв. Подобное помещение с пятью пифосами было обнаружено в 1977 г. во время раскопок Уральской экспедиции. При этом В.Е. Рудаков отметил, что, по словам окрестных жителей, «на этом поле при полевых работах неоднократно обнаруживались подобные «пифосные гнезда», однако ни посмотреть этих находок (ибо пифосы уничтожались при полевых работах либо разбивались при неумелом обращении), ни уточнить места находок из-за давности времени не удалось» 1816 . Это находит подтверждение в сообщении А.И. Маркевича о том, что в XIX в. при распашке земли под Баклой то и дело натыкались на скопления пифосов, зарытых рядом в землю. Крестьяне употребляли находки в своем хозяйстве для ссыпки зерна и соглашались продать их для музея ТУАК 1817 . Огромное количество фрагментов пифосов зафиксировано на поселении вв. у С. Оборонное, Балаклавского района г. Севастополя 1818 . Более 50 пифосов оказалось на поселении Шабурла, существовавшем в это же время в Ласпинской котловине. Лишь в одном из них были обнаружены остатки соленой рыбы, остальные были пусты и, по мнению авторов отчета о раскопках, служили для «хранения воды» 1819 . Однако с не меньшим основанием можно представить их применение в качестве тары для вина, поскольку проблем со снабжением водой данный район не знал. К примеру, на соседнее раннесредневековое поселение Хаспио вода поступала по водопроводу из керамических труб от обильных каптажей у обрывов горы Су-Уч-Кан 1820 . Целые пифосы, порой достигающие двух и более метров высоты, объемом до 1500 литров, а особенно разрозненные фрагменты таких сосудов VIII–IX вв., как и амфоры, повсеместно встречаются в Юго-Западном и Юго-Восточном Крыму. Среди них можно выделить не менее трех типов сосудов (с желобчатым туловом и с обручами-валиками, шаровидные с высоким горлом в виде стоячего воротничка, яйцевидные), которые ремесленники, очевидно, делали на заказ 1821 . |
| в) Последнее обстоятельство подтверждается еще и тем, что Аристотель (правда, со всей античностью) среди всех плоских фигур отдает предпочтение кругу, а среди всех трехмерных фигур – шару. Об этом у него подробная аргументация (II 4 вся глава). Поэтому и космос у Аристотеля тоже обязательно шаровиден. При всяком нешаровом оформлении космоса последний, по Аристотелю, обладал бы выступами, между которыми необходимо помещать пустоту, так что пустота входила бы в определение космоса, то есть делала бы это определение несовершенным. Прямая линия всегда стремится в неопределенную даль и потому сама есть нечто неопределенное. Но когда движется шар, то это его движение есть не что иное, как вращение шара в самом небе, то есть движение шара является причиной вечного покоя космоса в себе. г) Если резюмировать все способы употребления термина " фигура " у Аристотеля, то изучение этой терминологии без особого труда находит здесь как внешне–телесное понимание фигуры, так и такое ее понимание, в котором внешнее объединяется с внутренним. Внешняя фигурность доходит у Аристотеля до твердости, округлости и близка просто к телесности. Аристотель говорил не только о " твердой фигуре " (Met. V 28, 1024b 1), не только о " фигуре мест " (Meteor. II 8, 368a 3, где речь идет о пространственном очертании мест под землей в связи с землетрясением) и даже не только о фигуре жидкости в связи с тем или другим сосудом с жидкостью (Top. V 2, 130b 35), но прямо об " округлости " фигуры градины (Meteor. I 12, 348a 33), о фигуре развивающегося зародыша у живых существ (De gen. an. III 8, 758a 24; De hist. an. VII 8, 586a 34 – 35), о фигурах внутренностей живых существ (III 1, 511a 13), о телесной фигуре живого человека и трупа (De part. an. I 1, 640b 32 – 34), о шаровидной фигуре медного шара (Met. XII 3 1070a 23) и неба (De coel. II 4, 286b 10). 2. Порядок Этот чисто античный термин, конечно, и у Аристотеля играет большую роль. а) Порядок расценивается у Аристотеля очень высоко, но никак не выше субстанции. " Порядок не существует в усии " (Met. VII 12, 1038a 33), то есть в усии (субстанции) все ее существующие моменты даны одновременно, и их можно перечислять в любом порядке. Тем не менее бытийный уровень порядка, по Аристотелю, очень высок. Порядок свойствен уже самому первоначалу всей действительности (XII 10, 1075b 24 – 26), так что разум есть причина благоустройства мира и всего мирового порядка (I 3, 984b 15 – 17). |
|
|
