| Таким образом, это следует так понимать, что среди огня и божественных наказаний находится подобие янтаря, который ценнее золота и серебра, чтобы после суда и наказаний, которые для подвергающихся им кажутся горестными и тяжелыми, явилось драгоценнейшее сияние янтаря, так как всем управляет провидение Божие, и считающееся наказанием служит врачеванием. И среди него подобие четырех животных, – и таков вид их: подобие человека в них. Среди него и именно, подразумевается, янтаря; но лучше разуметь огонь, который для верующих служит светом, для неверующих – наказанием. Следовательно, среди этого огня было подобие четырех животных, – подобие, а не естество. И у четырех животных, которые впоследствии называются четверообразными, одно подобие человека, чтобы обозначить все в мире, одаренное разумом; ибо говорит: сотворим человека по образу Нашему и по подобию ( Быт 1:26 ). Образ же и подобие Божие в образе (forma) не тела, и духа (mentis): ему дано подобие истинного образа Христа, который есть образ Бога невидимого. Эти разумные творения пребывают в четырех местах, или по причине четырех стран света, обнимающих весь земной шар, или по причине четырех мест: небесных, земных, преисподних и пренебесных, о которых и апостол Павел говорит: да о имени Иисусове всяко колено поклонится: небесных, земных и преисподних ( Флп. 2:10 ). Павел свидетельствует о трех. Мы можем видеть и четвертое: Хвалите Господа, небеса небес и вода, яже превыше небес, да восхвалят имя Господне ( Пс. 148:4–5 ). Затем и апостол одно называет небесным, а другое – наднебесным ( 1Кор. 15 ). Ueз.I:6–8 . Четыре лица у одного, и четыре крыла у одного, а ноги их – ноги прямые, и ступня ноги их как ступня ноги у тельца, и искры как вид блестящей меди. И руки человека под крылья их на четырех сторонах. LXX: И четыре лица у одного, и четыре крыла у одного, а голени их прямые и ноги их пернатые. И искры как блестящая медь и ноги их легкие и руки человека под крыльями их на четырех сторонах их. О четырех животных, вид которых был подобием человека (только так, что каждое имело по четыре лица, и по четыре крыла, а ноги прямые и ступню ноги, как след от ноги тельца или, как перевел Акила, округленную, что LXX совсем опустили), также об искрах, сияющих блеском меди, и о легких крыльях их, чего нет в еврейском, также о руке человека под крыльями их на четырех сторонах и о прочем, что описывает пророческая речь, мы постараемся высказать свое мнение, вкратце изложив мнение каждого. |
| «Хвалите Господа от земли, рыбы великие и все бездны... пресмыкающиеся и птицы крылатые» ( Пс. 148 ). «И был вечер, и было утро: день пятый». Глава шестая. День шестой Наступил последний творческий день – пятница. Первым делом, произведенным тогда Богом, было завершение биосферы. Воды морей и рек уже кишели жизнью чувствующей, птицы и насекомые владели воздухом, а земля произвела лишь низший вид ее – растительный. Надлежало, чтобы и эта стихия была благословлена тем, что и ее использовал Господь для создания природы чувствующей и движущейся. Итак, с наступлением пятницы Бог снова сотворил нечто новое. «И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так. И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо» ( Быт. 1, 24–25 ). Бог вложил в Землю Свое Творческое слово, и она тотчас приобрела способность производить животных, имеющих чувства и отсветы разума. «Представь, – учит божественный Василий, – глагол Божий, протекающий всю тварь, некогда начавшийся, до ныне действенный и готовый действовать до конца, пока не скончается мир. Как шар, приведенный кем-нибудь в движение и встретивший покатость, и по своему устройству и по удобству места стремится к низу, и не прежде останавливается, разве когда примет его на себя плоскость; так и природа существ, подвигнутая одним повелением, равномерно проходит и рождающуюся, и разрушающуюся тварь, сохраняя последовательность родов посредством уподобления, пока не достигнет самого конца; ибо коня делает она преемником коню, льва – льву, орла – орлу, и каждое животное, сохраняемое в следующих одно за других преемствах, продолжает до скончания вселенной. Ни какое время не повреждает и не истребляет свойств в животных. Напротив того, природа их, как недавно созданная, протекает вместе со временем». Великий Отец Церкви предвидел в IV веке безумства псевдобогословов – эволюционистов века ХХ-го! Он отвергает как возможность генетического изменения, которое считается основой эволюции, так и современную хронологию, отбрасывающую сотворение (или появление) животных на миллионы лет. Таким образом, для великого каппадокийца неприемлема теория дня-эпохи. |
| Хотя растительность и могла развиваться под влиянием первобытного света, но ее развитие при таких условиях не могло совершаться с такою правильностью и целесообразностью, какая замечается в ней теперь. Величественная по размерам, она была бедна формами и красками. Кроме зелени она не представляла ничего: ни одного цветка, ни одного плода не встречается в слоях каменноугольного периода. Она, очевидно, нуждалась в правильно размеренном свете теперешних светил. «И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной, (для освещения земли, и) для отделения дня от ночи и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю: и стало так». Чтобы понять это появление небесных светил, необходимо обратиться несколько назад. Когда земля еще в газообразном состоянии отделилась от общей массы вещества, из которого образовалась вся наша солнечная система, историк-бытописатель обратил все свое внимание исключительно на землю и стал следить за периодами ее развития. Остальную газообразную массу он совершенно оставил без внимания. Между тем, по раз сообщенному толчку, эта масса также естественно продолжала развиваться, проходила также различные ступени развития. Земля с самого первого момента своего отделения от общей массы уже вращалась вокруг оси и главного газового шара, но до конца третьего творчески-образовательного периода этот главный шар, из которого. очевидно, должно было образоваться солнце, и второстепенные шары, отделившиеся от главного на подобие земли (планеты), не вступили еще в тот фазис своего развития, в котором они находятся теперь по отношению к земле. Отсюда и самое движение совершалось не с теперешнею правильностью, и световые элементы, быть может, не начинали еще своей деятельности. Они еще были невидимы. Теперь же, к четвертому периоду развития земли, эти небесные тела вступили именно в тот фазис своего развития, при котором они исполняют свое назначение в деле упорядочения жизни земли в настоящее время. Солнце запылало своим могучим животворным светом и озарило окружающие его планеты; небесный свод украсился мириадами звезд, и чарующий блеск их вызвал восторг ангелов небесных, которые хором восхвалили Творца. |
| Что же сказать напоследок о патриотических чувствах. Какое трогательное место есть в Евангелии, когда Господь, Творец Вселенной, взирает с высокого места на град Иерусалим и с болью, но и с любовью чрезвычайной говорит: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Мф. 23: 37). Потрясающие слова и предостерегающие. Послушаем Господа, прибежим под Его покров, и Отечество наше, подобно городу ниневитян, да будет помиловано Господом и принято в Его жизнь! К этому будем стремиться, этого искать вместе с Господом, не боясь чувства любви к своей Родине, не боясь патриотизма, а возрастая в вере, верности и любви к Богу и ближним на той земле, в том народе и в том Отечестве, которое по Своей неизреченной милости даровал нам Господь. Рейтинг: 8 Голосов: 81 Оценка: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Оксана Компаниец 7 августа 2015, 16:23 Да как вообще можно призывать с отвращением или равнодушием относиться к тому, что Бог сотворил, что самому Богу нравится? Мир - творение Божие (читайте первую книгу Ветхого завета); нам ли этим чудесным даром пренебрегать, не ценить, когда Он сам " увидел, что это - хорошо " ! Мир прекрасен, и грех его не любить, не беречь. И верно написал тут Николай - не умея любить земного отечества и небесного не оценишь. Кто-то сетовал " как же любить фашистскую германию " ? - так родину, как и ближних, нужно любить не только в благополучии. И обливалось сердце кровью у нормальных немцев, обливалось не за фашизм - за родину. Цитаты же писаний высокодуховных монахов - не показатель, ибо они, видимо, и на земле уже жили в другом измерении, пройдя давно все стадии любви; так вундеркинд в 10 лет знает то, что мы, обычные, к концу ВУЗа не все освоим. Не надо забывать, что в старом русском языке слово " мир " было многозначным. Это было не только отсутствие войны, не только земной шар, но и человеческое сообщество (такое употребление можно во множестве встретить в классике и мемуарах прошлых веков, в пословицах. Например, " на миру и смерть красна " - т.е. на людях, с людьми). Мне кажется, в этом смысле и выражение " не от мира сего " нужно понимать - не " инопланетянин " , которому здесь всё неродное и всё безразлично, а не сливающийся с толпой (миром) в её страстях и пороках. Это именно тот мир, который так возлюбил Бог, что отдал сына... |
| Эта первоначальная оболочка, твердая корка, и послужила, так сказать, фундаментом для образования того, что называется твердой землей. Внутри, под этим первым земным покровом, клокотало море пламени; вверху, над твердой оболочкой висела густая атмосфера, в состав которой входили многие вещества, встречающиеся теперь в природе только в твердом состоянии, как, например, наиболее легкоплавкие металлы, сера и др. Вследствие охлаждения, вещества атмосферы располагались по степени плотности, сгущались и падали на землю в виде дождя. Тонкая земная кора, под влиянием весьма близкого ей внутреннего огня и вырывавшихся изнутри газов, должна была часто волноваться, трескаться, поглощать собой новые наслоения земли, причем должно было произойти химическое соединение различных элементов. Выделение же из атмосферы более плотных веществ разрядило общую атмосферу настолько, что она могла уже пропускать слабый свет, явилась возможность различать уже один день от другого, тогда как до этого времени тьма была непрерывна. Но всё-таки в атмосфере было ещё так много разных паров и газов, что самого солнца ещё не было видно с земного шара, а виден был от него только свет. «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро, – день второй» (ст. 6–9). Охлаждение газообразной атмосферы, окружающей земной шар, и самого земного шара продолжалось. Следствием охлаждения атмосферы являлось постепенное соединение различных элементов в сродные им составы, которые располагались по степени своей плотности; охлаждающаяся земля постепенно делалась способной принимать на свою поверхность вновь образовавшиеся вещества, падавшие на нее в виде расплавленной массы. Среди газов, наполнявших атмосферу, находились и элементы О и Н, кислород и водород, но они могли соединиться для образования воды уже при значительном охлаждении атмосферы и шара, позже других элементов, так как вода – вещество легко испаряющееся. |
| Эти выводы последовали весьма рано и подвели к следующему заключению: воскресение свидетельствует, что Иисус был Сыном Божьим, а также, – и это не менее важно, – что отныне единственный истинный Бог открывается нам наиболее истинно как Отец Иисуса. Таким образом круг замкнется, и задачи книги будут выполнены. Но прежде, чем прицелиться, надо хотя бы задаться вопросом, посильна ли такая задача. 2. Стрелы (i) Мишень – солнце Жил–был царь, который приказал своим воинам стрелять в солнце. Лучшие лучники с самыми крепкими луками бились весь день, но их стрелы бессильно падали наземь, а солнце бестревожно совершало свой путь. Всю ночь лучники точили наконечники и меняли оперенье на своих стрелах и на следующий день попробовали снова с удвоенным рвением, но вновь их труды пропали даром. Царь гневался и изрыгал угрозы. На третий день самый юный лучник с самым маленьким луком подошел в полдень к пруду, возле которого сидел в саду царь. Вот оно, солнце, золотой шар, отразившийся в тихой воде. Первым же выстрелом юноша поразил его в самую середку, и солнце разлетелось на тысячи блестящих осколков. Никакие стрелы историков не могут попасть в Бога. Разумеется, можно придать слову «бог» такой смысл, что этот «бог» станет неподвижной мишенью в тире, на которой историки будут оттачивать свою меткость. Чем больше человек склонен к пантеизму, тем больше верит, что, исследуя события естественного мира, он исследует бога. Но Бог иудейской традиции, Бог христианской веры и Бог мусульманского поклонения (трое это Богов или один – сейчас нам неважно) – это совсем иное. Трансцендентность Бога (Богов) иудаизма, христианства и ислама создает в богословии нечто аналогичное силе тяжести. Стрелы историков не могут попасть в Него. Но! В христианской и иудейской традиции ходит слух о том, что образ, или отражение, единственного истинного Бога оказался в пределах гравитационного поля истории. Этот слух красной линией проходит через Писания от Книги Бытия до традиции Премудрости, а затем – до представлений иудаизма о Торе и веры христианства в Иисуса. Он – квадратура круга, возможность съесть пирог и сохранить его, трансцендентному Богу – подставиться под выстрел. Ибо заповедь сия… не на небе, чтобы можно было говорить: «кто взошел бы для нас на небо и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?» и не за морем она, чтобы можно было говорить: «кто сходил бы для нас за море и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?» но весьма близко к тебе слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его 21 . |
| Капитан начал с промаха, Мэлони схватил кий, глубоко перевел дух и пустил шар. В результате получилось десять: карамболь, и все три шара в лузе. Конечно, он дважды повторил карамболь, но второй раз, как мы ему объяснили, в счет не шел. — Хорошее начало, — сказал капитан. Мэлони был, по-видимому, доволен собой и снял куртку. При первой прогулке вверх по столу шар Мэлони пробежал мимо красного, на расстоянии около фута; но потом он поймал его и послал в лузу. — Девяносто девять, — сказал Дик, записывая. — Не лучше ли капитан, назначить сто пятьдесят? — Может быть и лучше назначить сто пятьдесят, если мистер Мэлони ничего не будет иметь против… — Совершенно как вам угодно, сэр, — сказал Мэлони. Мэлони окончил игру на двадцати двух, загнав свой шар в лузу, а красный оставив на месте. — Записать? — спросил Дик. — Когда мне понадобится записать, — возразил капитан, — я попрошу. — Извините, — сказал Дик. — Не люблю шумной игры, — заметил капитан. Не долго задумываясь, капитан послал свой шар к борту на шесть дюймов от шаров посредине. — Что вы теперь сделаете? — спросил Мэлони. — Что вы будете делать, не знаю, — ответил капитан. — Посмотрим. Благодаря положению шара, Мэлони не мог применить всей своей силы. На этот раз он ограничился только тем, что послал шар капитана в лузу и сам остался у борта, в четырех дюймах от красного. Капитан сказал крепкое словцо и опять промахнулся. Мэлони толкнул шары в третий раз. Они разлетелись в разные стороны, сталкиваясь, вернулись и безо всякого повода начали гнать один другого. Особенно красный шар, по-видимому, совершенно обезумел. Вообще говоря, наш красный шар — глупый шар — и теперь ему пришло в голову спрятаться под борт и оттуда следить за игрой. Он, очевидно, решил, что на столе нигде не будет в безопасности от Мэлони. Его единственной надеждой оставались лузы. Я, может быть, ошибся, может быть, не совсем ясно рассмотрел при быстроте игры, но мне казалось, что красный и ждать не стал, чтоб в него попали. Когда он увидал, что шар Мэлони несется на него со скоростью сорока миль в час, он преспокойно отправился в ближайшую лузу. И так он обежал вокруг всего бильярда, отыскивая лузы. Когда в своем волнении ему случалось пробежать мимо пустой лузы, он возвращался и все же забирался в нее. Бывали минуты, когда в своем ужасе он соскакивал со стола и укрывался под диван или за шкаф. Становилось жаль красного шара. |
| В четыре часа шар находился на расстоянии пятисот футов от воды. Раздался громкий лай — это лаяла собака инженера Смита, повисшая рядом со своим хозяином в петлях сетки. — Топ увидел что-то! — воскликнул Смит. Почти вслед за этим раздался возглас: — Земля! Земля! Увлекаемый сильным ветром на юго-запад, шар с рассвета пролетел значительное расстояние, измеряемое сотнями миль. На горизонте действительно показался контур гористой земли. Но до неё оставалось ещё около тридцати миль, то есть не меньше часа полёта, если не переменятся скорость и направление ветра. Целый час!.. Продержится ли столько времени шар? Это был страшный вопрос. Воздухоплаватели уже отчётливо видели на горизонте сушу. Они не знали, материк это или остров, обитаема эта земля или нет, гостеприимна или враждебна. Но это и не занимало их — только бы добраться до неё! Однако скоро стало очевидным, что шар не может больше держаться в воздухе. Он летел над самой поверхностью океана. Гребни волн уже несколько раз лизнули свисающие верёвки сетки, которые, намокнув, увеличили тяжесть аэростата. Шар летел теперь, склонившись набок, как птица с перебитым крылом. Через полчаса суша была на расстоянии всего одной мили, но и шар, уменьшившийся в объёме, сморщившийся, сохранил жалкие остатки газа только в верхней своей части. Люди, висевшие на его сетке, стали непосильной тяжестью для аэростата; вскоре, полупогрузившись в воду, они попали под удары свирепых валов. Оболочка изогнулась парусом, и попутный ветер, наполнив её, помчал шар вперёд, как корабль. Может быть, хоть так он приблизится к земле? Но в двух кабельтовых от берега крик ужаса вырвался из нескольких грудей одновременно. Шар, казалось, уже окончательно потерявший подъёмную силу, подстёгнутый ударом волны, вдруг сделал неожиданный скачок. Как будто сразу облегчённый от части своего груза, он рывком поднялся на высоту тысячи пятисот футов и там попал в воздушный поток, который понёс его почти параллельно берегу. Через две минуты он опустился на землю. Путешественники помогли друг другу высвободиться из петель сетки. Освобождённый от их тяжести, шар был подхвачен ветром и, как раненая птица, собрав последние силы, рванулся вверх и скрылся в облаках. |
| Очевидно, этот умеренный по своему объему красноватый шар вызывается к существованию силою одного летнего солнца, потому что при наступлении холодов на земле он исчезает, уступая место шару гораздо больших размеров. Этот последний шар побивается ногами и головами чемпионов. Бывает, впрочем, и так, что они умерщвляют его путем задушения, навалившись на него всем скопом. Другою разновидностью этих, на вид как будто бы и безобидных врагов человечества, является небольшой белый шар, обладающий, однако, огромною силою и интересными особенностями. Он с необычайною энергией преследуется существом округлых форм, с цветущим лицом и гордым видом. Это существо вооружено длинною, по-видимому, металлическою дубиною, одним могучим ударом которой оно заставляет шар подняться в воздух на высоту иногда до четверти мили; но крепость этих белых шаров такова, что они возвращаются на землю очень мало пострадавшими. Шар, после падения на землю, яростно преследуется такими же округлыми, как первое, существами, вооруженными одинаковыми дубинами. Хотя шар и отличается замечательным белым цветом, тем не менее ему иногда удается скрыться в кустах или в густых и высоких зарослях, и тогда страшно становится смотреть на его искаженных от ярости преследователей. Прыгая вокруг того места, где исчез шар, они ожесточенно колотят палками по окружающей растительности. Бывает, что нечаянно задетый при этом маленький шар промелькнет перед их носами и снова скроется. Тогда первый из преследователей шара садится на землю и, с бешенством колотя по ней своею дубиной, ломает ее. Обыкновенно при таких случаях происходит новое странное зрелище: обступившие товарища другие, похожие на него, существа зажимают себе руками рты, отвертываются в сторону, причем тело каждого судорожно подергивается, и издают какие-то особенные, трескучие звуки, судя по колебанию ветвей кустарников. Следует ли смотреть на это как на выражение их горести по поводу неудачи их товарища, или же они таким образом совершают обряд моления своим богам о том, чтобы тот в следующий раз был счастливее, я пока еще не в состоянии решить. Сам чемпион, в конце концов, простирает обе крепко сложенные руки к небу и возносит, вероятно, тоже молитву, нарочно составленную на такие случаи». |
| — До вечера! — сказал Пенкроф. — До вечера! Мы встретимся на площади в десять часов, — решил инженер. — И будем надеяться, что буря не стихнет до нашего вылета! Пенкроф вернулся к себе домой, где его ожидал Герберт Браун. Юноша знал о замысле моряка и с нетерпением ожидал результата переговоров с инженером. Итак, оказалось, что все пять человек, готовившихся ринуться в бой с ураганом, были одинаково смелыми и решительными людьми. Между тем ураган не утихал. Джонатан Форстер и его спутники и не помышляли о том, чтобы пуститься в путь в хрупкой гондоле. Инженер боялся только, как бы ветер не прибил воздушный шар к земле и не изорвал его в клочки. В течение долгих часов он бродил по площади, наблюдая за аэростатом. Пенкроф делал то же самое, зевая во весь рот, как человек, не знающий, на что убить время. Он также боялся, что буря повредит шар при ударах о землю или, сорвав с привязи, умчит его в небеса. Настал вечер. Тьма была кромешная. Густой туман окутал землю. Шёл дождь, смешанный со снегом. Буря как будто дала сигнал к перемирию между осаждёнными и осаждающими: гром пушек уступил место громам урагана. Улицы Ричмонда опустели. Ввиду ужасной погоды власти сочли: даже возможным снять караул, охранявший воздушный шар. Всё как будто благоприятствовало побегу. В девять с половиной часов Сайрус Смит и его спутники с разных сторон пробрались на площадь, погружённую во тьму, так как порывы ветра загасили газовые фонари. Трудно было рассмотреть даже огромный шар, прижатый к земле порывами ветра. Шар был прикреплён толстым тросом к кольцу, вделанному в мостовую. Пятеро пленников встретились у гондолы. Не промолвив ни слова, Сайрус Смит, Гедеон Спилет, Наб и Герберт заняли места в гондоле. Пенкроф в это время, по приказанию инженера, отвязывал мешки с балластом. Через несколько минут, кончив дело, моряк присоединился к товарищам. Теперь только трос удерживал шар на земле. Сайрусу Смиту оставалось дать сигнал к отправлению… В это время в гондолу впрыгнула собака. Это был Топ, собака инженера, последовавшая за своим хозяином. Сайрус Смит, боясь, что Топ перетяжелит шар, хотел было прогнать собаку. |
|
|
