| Ныне умственная одушевленная лествица, по которой Вышний, сошедши, явился на земле и пожил с людьми, взошла от земли на небо посредством смерти, как бы некоторой лествицы. Ныне земная трапеза, неискусобрачно носившая небесный хлеб жизни, уголь Божества, взята от земли на небо, и врата Божьи, зрящие на востоки ( Иез. 43:2 ), сделались вратами небесными. Ныне одушевленный град Божий из земного Иерусалима прелагается в Иерусалим небесный; родившая из Себя первенцем и единородным Того, Кто перворожден всея твари ( Кол. 1:15 ) и единороден от Отца, водворяется в церкви первородных; одушевленный и умственный кивот Господень вносится в покой Сына. Дверь райская отверзается и приемлет Богоносную ниву, на которой произросло древо вечной жизни, то есть Христос, виновник жизни всех, разрешивший преслушание Евы и поправший смерть Адама; иссеченный вертеп приемлет Гору несекомую, от Которой Камень, отторгшийся без рук, наполнил всю землю ( Дан. 2:34, 35 ). Ложе Божественного воплощения Слова почило в преславном гробе, как бы в чертоге, и из него переселилось в небесный брачный чертог, чтобы славно царствовать с Сыном и Богом, оставив гроб ложем для тех, которые живут на земле. Итак, гроб есть ложе? Подлинно – ложе, и притом светлейшее всякого другого ложа: оно сияет не блеском золота, не чистотою серебра, не светлостью камней, и украшается не шелковыми тканями, не златотканною одеждою и багряницею, но Богосияющим светом Всесвятого Духа. Оно служит не для возлежания любящих землю, но доставляет тем, которые пленены Духом, жизнь праведных душ, предстояние пред Богом, которое лучше и вожделеннее всякого блага. Этот гроб прекраснее Едема. Я не буду говорить: о лести, употребленной (врагом в Едеме), – о благовидном, так сказать, совете, зависти, обмане, – о слабости Евы, ее легковерии, сладкой и вместе горькой пище, чрез которую она и сама потеряла ум, и лишила его своего мужа, – о преслушании, изгнании, смерти; не буду говорить об этом, чтобы не сделать праздника поводом к печали; но скажу только, что этот гроб вознес от земли на небо смертное тело, а (Едем) низвел прародителя нашего с неба на землю. Ибо где, как не там, созданный по образу Божию, подвергся осуждению: земля еси, и в землю отъидеши ( Быт. 3:19 )? Этот гроб важнее и древней скинии, потому что принял в себя умный, одушевленный, Богосветлый светильник и живоносную трапезу, на которой хранились не хлебы предложения, но хлеб небесный, – не огонь вещественный, но невещественный огонь Божества. Этот гроб священнее Моисеева кивота, потому что он заключил в себе не тени и образы, но самую истину. Он вместил в себе чистую и златовидную стамну, которая содержала небесную манну, – вместил одушевленную скрижаль, в которой перстом Божьим, то есть Всесвятым Духом, заключено было воплощенное Слово, Слово Ипостасное, – вместил златую кадильницу, которая произрастила уголь Божества и облагоухала всю тварь. |
| Отшельничество, соединенное с подвижничеством и любомудрием, св. Григорий при знавал из всех родов жизни высшим и совершеннейшим 578 . Он называет монахов избраннейшими и наиболее мудрыми в Церкви 579 ; достохвальными чертами описывает их жизнь, подвиги самовоздержания, поста и молитвы, одежду и весь вообще внешний быт 580 . В своем увещевательном послании к некоему Геллению, где св. Григорий ходатайствует пред ним за монахов 581 , он так, между прочим, пишет об отшельниках вообще: «Они шествуют тесным путем, которым идут здесь не многие из людей; они входят скорбными вратами, куда со многими трудами вступают добрые. Таково достояние Христово, такой плод Своих страданий Христос приносит от земли Отцу! Это опора слова, слава людей, основание мира, уподобляющееся небесным лепотам! Их род и для меня светоносен» 582 . «Умоляю тебя о душах и о небесной жизни, – обращается далее св. Григорий к Геллению, – умоляю о членах, истончеваемых духом. Окажи милость к дневным трудам, к ночным песнопениям, к возлежанию на голой земле, к слезам, к ветхим рубищам, к истомленным очам, к чистому уму, к священным словам» 583 . Подвижники христианские стараются быть «как бы бесплотными, изнуряя смертное бессмертным» 584 . Это люди, «почитающие для себя наслаждением не иметь никаких наслаждений, смиряющиеся ради Небесного Царства, не имеющие ничего в мире и стоящие выше мира, живущие во плоти как бы вне плоти» 585 . Они не имеют у себя ни пропитания, ни пристанища, не имеют почти ни плоти, ни крови и тем приближаются к Богу. «Они живут долу, но выше всего дольнего; среди людей, но выше всего человеческого; связаны, но свободны; стесняемы, но ничем не удержимы; ничего не имеют в мире, но обладают всем премирным; живут двойной жизнью и одну презирают, о другой же заботятся; чрез умерщвление бессмертны, чрез отрешение от твари соединены с Богом; не знают любви страстной, но горят любовью божественной, бесстрастной; их наслаждение – Источник света, и еще здесь – Его озарения, ангельские псалмопения, всенощное стояние, преселение к Богу ума предвосхищаемого; чистота и непрестанное очищение, как не знающих меры в восхождении и обожении; их утесы и небеса, низложения и престолы; нагота и риза нетления, пустыня и торжество на небесах; попрание сластей и наслаждение нескончаемое, неизреченное» 586 . |
| По обычаю Востока, женщинам-рабам обыкновенно давали тяжелые и унизительные домашние работы и, между прочим, заставляли на ручных жерновах молоть зерно в муку; это будет делом и вавилонских изнеженных женщин, которые до того времени были постоянно окружены в своих чертогах толпой разных слуг и саму пищу принимали из рук беспредельно покорных рабов. В состоянии невольниц, женщины принуждены будут открыть лицо, которое (по строгому требованию всегдашнего обычая), было под покрывалом и недоступно было для постороннего наглого взгляда; прежде покрывавшие свои головы драгоценными тканями, украшавшие роскошные волосы вплетением серебряных и жемчужных цепочек, обвязывавшие их золотой диадемой, теперь принуждены будут открыть голову и обнажить седины – печальный след мертвящего горя; прежде одевавшие стан свой в роскошные ткани и непринужденно прикрывая ноги красивыми складками подола, при возлежании на пиршествах, особенно в торжественные дни побед, теперь принуждены будут возсучить голени – подобрать подол и открыть голени – обнажить ноги от ступней до колен, в том случае, когда им придется, идя в плен, переходить реки вброд или работать в воде по берегам рек. Таким образом открыется студ женщин – обнажатся лицо, голова и ноги (что обнажать всегда считалось стыдом и позором для женщин); так явятся укоризны их – то, чем позорят женщин, оскорбляя их чувство стыда. – Так Господь подвергнет позору Вавилонян, чтобы отмстить им за праведный (точнее – за достойный оправдания) народ свой, который Халдеи вели в плен с жестокостью и крайним позором, и чтобы взять его теперь обратно и чтобы снова уже не отдавать его им. 4–5. Искупитель наш – Господь Саваоф имя Ему, Святый Израилев. Сиди молча и уйди в темноту, дочь Халдеев: ибо вперед не будут называть тебя госпожею царств. (Рече избавивый тя Господь Саваоф, имя Ему святый Израилев: сяди умилена, вниди во тму, дщи Халдейска, ксему не прозовешися крепость царства). Таков приговор суда Господа Саваофа над Халдеями: Он может их судить карой и мщением, ибо Он есть Господь небесных воинств; Он должен спасти свой избранный народ, потому что Он свят – верен своим обетованиям о сохранении потомства Авраама во веки. И «дочь Вавилона» должна покорится этому определению суда Божия: пусть она сядет умилена – сидит на земле в молчании, с глубоким чувством горя и с сознанием крайней виновности своей – пусть войдет она во тьму – перейдет в состояние рабства, унижения и, наконец, совершенного забвения на веки, и – пусть Вавилон не называется уже крепость царства – как средоточие силы, власти, знания, богатства Халдеи и как победитель и повелитель других царств, так как, по суду Божию, всякое его значение передано будет «помазаннику» Божию – Киру, а Халдеи станут рабами постыдными, презренными, забвенными. |
| Посему, дабы ни безмолвием не стеснить нашего желания, ни вступив на путь чуждый отцам, не заблудиться от пути царского, постараемся избегая той и другой крайности, украсить наше слово умеренностью. Что же это такое, из чего мы предположили составить похвалу? Деятельность и созерцание, за которыми следует собрание частных добродетелей, вера, надежда, любовь, благочестие в отношении к Богу, упражнение в божественном Писании, чистота души и тела, постоянные слезы, пустынное житие, прехождение из места в место, удаление от пагубного, непрерывное учение, непрестанная молитва, пощение и бдение, не знающие меры, возлежание на земле и строгий образ жизни, превосходящие описание, нестяжательность и уничижение, доводимые до высшей степени, милосердие, поставляющее его выше естества человеческого, вдохновенная ревность против неистово восстающих на благочестие, — проще сказать, все то, что составляет отличительные черты человека по Богу. Такими то похвалами украшается Отец наш, и признает повествуемое о нем, и преимущества сии считает своими собственными и не отвергает слов (наших), как направленных не к его пользе, но к нашей; поелику и скудное повествование о нем становится для учащихся побуждением к добродетели. И мы не отынуду узнали сие, как из того, что он сам рассеял в своих писаниях, из которых мы, подобно трудолюбивой пчеле, из многих цветов собрав полезное, составили этот духовный сот. И конечно он не гневается на нас за это предприятие, поелику уже не страшится лукавого демона, по действию которого претыкаются многие даже при самом конце подвигов, но однажды достигши мирного пристанища существ бесплотных, пребывает вне бури и волнения. Итак понемногу останавливаясь в нашем слове на каждом из перечисленных нами совершенств, постараемся показать сему собранию, каков был чудный (сей муж) и какой он достиг меры духовного восхождения. Веры правой он строго держался, никуда не уклоняясь от благочестия, в чем мы удостоверялись как из писаний его, так и из суждения о нем церкви, ибо он равно отвращался и от нелепого Савеллиева слияния и от безумного Ариева разделения. Стоял же в пределах благочестия, единую и невинную и Пресвятую Троицу разделяя по числу и соединяя по существу, дабы и не оскорбить божество мнением о его скудости по-иудейски, и не допустить дерзкой мысли о множестве богов, по-язычески, — заблуждения, в которых можно уличить безумствующих о непостижимой Троице. Отрицающего же Слово учения Аполлинария он до того отвращался, что прилагал всевозможное старание исторгнуть его из всякой христианской души. |
| Посему-то совершенные отцы, утвердившись в одном правиле, начатое ими до самой кончины совершали беспрепятственно; по сороку или по пятидесяти лет не изменяли своего правила; то есть, прекрасного и неукоризненного воздержания, соблюдаемого касательно пищи, языка, возлежания на голой земле, смиренномудрия, кротости, веры и любви, которая составляет узел совершенного и духовного назидания, а сверх этого нестяжательности, безмолвия от всего земного, честной жизни, неусыпности и молитвы, соединенной с плачем и сокрушением, а от смеха удерживались, не дозволяя себе даже улыбки; гордость была ими попрана; гнев и раздражение, остыв, не имели в них места; золото и серебро потеряло для них всякую цену; и одним словом: они очистили себя. Почему и Бог вселился и прославился в них, и одни, сами их видя, другие, слыша о них, прославляли Бога. А если кто не очистит себя от всякого лукавого дела, от нечистых помыслов, от порочных пожеланий, от гнева, раздражительности, зависти, гордыни, тщеславия, ненависти, прекословия, клеветы, пустословия, беспечности (и к чему перечислять мне все теперь по одиночке?), одним словом: от всего, что ненавистно Богу, и если, отвратившись от сего, не будет держать себя вдали; то не вселится в нем Бог. Скажи мне; если б кто вздумал бросить тебя в грязь с тем, чтоб ты навсегда там оставался, то перенес ли бы ты это? Итак, если ты, червь, не согласишься терпеть сего, то как же нескверному, пречистому, единому, святому и во святых почивающему Богу можно обитать в тебе, наполненном таким зловонием. Посему очистим себя, возлюбленные, чтобы Бог вселился в нас, и мы сподобились обетований Его. Не будем оскорблять святого Его имени, призванного на нас, да не хулится нас ради имя Бога нашего. Пощадим самих себя и уразумеем, что имя наше однозвучно с именем Христовым. Ему имя Христос, а мы называемся христианами. Дух есть Бог (Ин.4:24); станем и мы духовными. Идеже Дух Господень, ту свобода (2Кор.3:17). Постараемся приобрести сию свободу. Размыслим, какого жития удостоил Он нас; вразумимся, что на брак Свой призвал Он нас; возлюбим сами себя, как Он возлюбил нас; возлюбим Его, чтоб прославил Он нас; будем внимательны к себе, чтоб в день суда не подпасть двойному наказанию; потому что оставили мы мир, и думаем о мирском, пренебрегли имуществом, и заботимся об имущества, бежали плотского, и гонимся за плотским. |
| Правда, нигде не упоминается непосредственно пасхальный барашек (агнец), но благодаря приведенной выше цитате можно предположить, что он там был. Остальные детали названы явно, и стоит обратить на них внимание. Иисус с учениками возлежит (Лк 22:14) — именно так, расположившись за столом с максимальным комфортом, и приступают к трапезе свободные люди. Центральное место на трапезе занимают хлеб и вино — так и на пасхальном седере особую роль играют опресноки (маца) и вино. Более того, трапеза начинается с благословения вина (Лк 22:17, это еще не та заключительная чаша, которая содержит «Кровь Нового Завета», а другая) — так и пасхальная трапеза начинается с благословения, произнесенного над вином. Даже такой незначительный эпизод, как кусок хлеба, который Христос «обмакнув, подал» Иуде (Ин 13:26), находит свое соответствие в пасхальном седере: это чаша с соленой водой, символизирующей пролитые в Египте слезы, и в нее действительно обмакивают хлеб. Наконец, Вечеря завершается «воспеванием» (Мф 26:3) — так и пасхальная трапеза завершалась пением благодарственных молитв. Даже сам тот факт, что Христос с учениками остался в Иерусалиме, а не отправился ночевать в Вифанию (как в Мк 11:11-12), подсказывает нам, что это был особенный вечер, который им обязательно надо было провести в священном городе — а пасхальная трапеза и проводилась в Иерусалиме, причем жители города приглашали к себе паломников. Похоже описание Тайной Вечери на пасхальный седер? Безусловно, очень похоже. И в то же время можно возразить, что в ее описании все же нет ни одной детали, которая указывала бы на этот седер совершенно однозначно (такой деталью могло бы быть прямое упоминание пасхального агнца, заколотого в Храме). Всё это: вино, хлеб, возлежание за столом, даже чаша с соленой водой, начальное благословение и заключительное благодарение — в принципе, могло присутствовать и на другой торжественной трапезе. Да и остаться в Иерусалиме Христос с апостолами могли по другим причинам. Самые серьезные аргументы — это отнесение этого события к «первому дню опресноков» (на Пасху запрещено есть квасной хлеб, а только опресноки, в память о спешном исходе из Египта) и желание Христа «есть Пасху» на этой Вечери. Если бы у нас были только три первых Евангелия, мы бы не сомневались, что Пасха в тот год пришлась на пятницу, соответственно, ее встречали вечером нашего четверга (для иудеев день начинался с заката, а не с восхода солнца). |
| Приглашается Господь на вечерю и не отказывается, на вечере преподавая Свои лучшие наставления тем, которые Его угощали; конечно, Он и пришел на вечерю не для того, чтобы насытиться угощением фарисея, но чтобы самого фарисея напитать божественным учением. Приглашается на вечерю – и идет в дом фарисея, прикрывая божество человечеством, чтобы, узрев вдруг блеснувший луч божества, не бежал из дома сам Его приглашавший. Входит в дом фарисея – небесный Царь к рабу – и прикрывает Свое царское достоинство телесной оболочкой словно доспехами, чтобы не содрогнулся раб, увидев небесного Царя, и не зарылся в землю. Входит в дом фарисея Солнце правды, прикрывая облаком тела золотистый блеск Своих лучей, чтобы не ослепить человека, устремившего на Него глаза. Входит в дом фарисея небесный Пастырь: оставив в горах девяносто девять овец, Он приходит за потерянной; входит в Свой двор, скрывая Пастыря в теле агнца. Он несет с Собою не посох, не жезл, угрожающий за прежнее заблуждение, чтобы и без того робкую и испуганную овцу не заставить опять бежать от своего Пастыря. Одним словом, Он входит в дом фарисея не как Бог , не как Царь, не как Солнце правды, но как человек к человеку, как овца к овце. Находится под одним кровом с ним, вместе с ним пасется, вместе восседает, входит, совозлежит с падшим уже по причине греха, чтобы совместным возлежанием восставить падшего. И Он вошел без омовения, требуемого обычаями фарисеев. Сделал же это по двум причинам: во-первых, чтобы дать овце повод говорить против Пастыря, а во-вторых, чтобы показать несостоятельность учения иудейского и утвердить духовное. Увидел это фарисей, говорит евангелист, т.е., что Господь без омовения приступил к вечере, и удивился, не одобряя Учителя, но сомневаясь о случившемся, не одобряя, не осуждая. И нужно было видеть, возлюбленные, Создателя, осуждаемого Его созданием, горшечника, поучаемого глиною. Это испытывал фарисей, не видя тайными очами сердца в своем госте верховного Владыку ангелов. А если бы усмотрел Его, тогда припал бы к Его коленам, слезами омыл бы Его ноги и говорил бы: «будь милостив ко мне грешнику» ( Лк. 18:13 ). |
| Се, иже мягкая носящая (мягко, льстиво говорящие) в домех царских суть. Разумеются придворные льстецы и роскошно живущие. Что смотреть ходили вы в пустыню?.. человека ли, одетого в мягкие одежды? [ Лк. 7, 24 – 25 ]. (А Предтеча носил грубую одежду из верблюжьего волоса и кожаный пояс, как бы вывеску своей суровой и строгой жизни и строгой и на вид грубой правды.) Правда груба, да Богу мила. Благодарю Господа, благопоспешествующего мне в учреждении братства для попечения о бедных и располагающего ко мне сердца моих прихожан. Дерзаю о Господе. В шестом классе гимназии читал сегодня письма блаженного Иеронима Стридонского 11 к Евстохии девственнице; между прочим, он описывает суровость своей жизни, хлеб и воду, и то иногда чрез неделю, возлежание на голой земле, непрестанную молитву. Я не подражаю, окаянный, ни одному святому и не тружусь ради Господа и спасения души своей. Работавшим в моем саду двум нищим дано и сегодня одному 22 с половиной копейки, другому (парню из дома Климова) 17 с половиной копеек с тем, чтобы работали и не приходили ко мне. Но зачем я из-за праха ярюсь? Зачем скорблю? Смущаюсь? Господи! даждь мне любовь, тишину, кротость, незлобие и совершенное бесстрастие! 2-го мая телеграмма из Рузы о смерти отца Григория Ивановича Цветкова; в шесть с половиной часов вечера служил я панихиду в соборе за упокой его души. Человек есть образ Божий, а иерей – сугубо образ Божий, как носящий на себе сан и образ Христа – священника по чину Мелхиседекову. Сам Господь да помилует иерея Своего, простив ему всякое прегрешение вольное и невольное. А нашему убожеству да даст Господь благодать и силу любить почившего брата нашего искренно и по смерти его, с усердием вспоминая его в молитвах. Даруй, Господи, почитать и любить всякого человека, как созданного по образу Божию, да возлюбим всем сердцем и Самого Первообразного. Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо нелюбящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? [ 1Ин. 4, 20 ]. |
| Центральным в ритуале П. становится заклание пасхальной жертвы (агнца, одного на семью или на неск. малых семей, ср.: Исх 12. 4), к-рое из-за отсутствия храма у иудеев и караимов не производится (самаряне совершают его на горе Гаризим), и потому основным у них становится воспоминание об исходе в ночь на 15 нисана, совершаемом согласно пасхальному седеру (обряду, чину), молитвы к-рого считаются «жертвой уст». В нек-рых общинах накануне праздника принято совершать погружение в микву, чтобы подготовиться к посещению храма, к-рый может быть восстановлен в любой день. В канун П. первенцы должны воздерживаться от пищи, прочим рекомендуется ее умеренное принятие. Центральную часть седера составляет чтение пасхальной агады (текста, разъясняющего установление праздника) маленьким детям, что обеспечивает преемство народной памяти. Обряд предписывается начинать с появлением первых звезд. Элементам домашней трапезы, образующей ритуальную основу седера, толкователи придают символическое значение, связанное с жертвоприношением и событиями исхода. На столе у иудеев находятся: печеное мясо с костью (в память о заповеди Исх 12. 46), крутое яйцо, горькие травы («марор»: обычно листья латука, сельдерея, цикория или хрена), сладкая масса, используемая для смягчения их вкуса, овощи, вино, маца и соленая вода. Пресный хлеб символизирует бегство (ср.: Исх 12. 34), горькие травы и соленая вода - горечь и слезы рабского состояния, мясо и яйцо - жертвоприношения, вино - кровь пасхального агнца и обрезания. Часть мацы (афикоман) сберегается для окончания трапезы, после к-рой уже ничего не едят и не пьют, кроме воды. Вокруг стола с особой молитвой зажигаются светильники, ассоциирующиеся с продолжением жизни. Обязательным условием совершения седера вопреки указанию Исх 12. 11, является возлежание («сидение облокотясь»), символический смысл к-рого толкователи видят в царственности, дарованной Богом Израилю. Порядок трапезы распределен по 4 приемам вина (или виноградного сока), испиваемого «за спасение». |
| Чтобы вам знать и человеколюбие Христа, и неразумие фарисеев, и отречение грешницы (от ее прежнего), я предложу вам евангельские изречения; если вы вслушаетесь в высокое чтение, то легко усвоите и толкование. «Некто из фарисеев просил Его вкусить с ним пищи; и Он, войдя в дом фарисея, возлег» ( «Моляше же некий от Фарисей Иисуса, дабы ял с ним: и вшед в дом Фарисеов, возлеже») ( Лук. 7:36 ). О, несказанная благодать! О, неизреченное человеколюбие! И с фарисеем Он угощается, и мытарей не отвергает, и блудниц принимает, и с самарянками беседует, и хананеянку удостаивает слова, и кровоточивой уступает край одежды. Подлинно, Он врач, исцеляющий всякие страдания, чтобы всем принести пользу – злым и добрым, неблагодарным и признательным. Потому и теперь, будучи позван фарисеем, Он входит в дом, исполненный нечестия. Где фарисей, там притон порока, убежище греха, вместилище надменности. И хотя таков был его дом, Господь не лишает его Своего прибытия – и естественно. Как солнце остается без вреда для себя, посылая свои лучи на грязь, напротив, устраняет присущую там мерзость, ничего себе не усваивая отсюда, так и Христос, как Солнце правды, принимает всякое преступное и нечистое место, и истребляет лучами Своей благодати зловоние греха, не терпя, по Своему божеству, ни оскорбления, ни умаления, ни осквернения. Потому Он легко согласился на призыв фарисея – тихо, молча, без обличения его жизни; во-первых, чтобы освятить позванных, позвавшего, семью, роскошные кушанья, потом, (чтобы) показать возлежанием, вкушением, употреблением хлеба, питьем, что воплощение не было призраком. Он соглашается на призыв фарисея скоро, так как намерена была прийти блудница и показать образ теплого и пламенного покаяния; оплакиванием своего нечестия перед лицом книжников и фарисеев она имела научить их, как грешникам, сокрушающимся о своих грехах, нужно умилостивлять Бога. «И вот, женщина того города, которая была грешница» ( «Се жена во граде, яже бе грешница») ( Лук. 7:37 ). Жена грешница – первая сеть диавола, повод к заблуждению, учитель преступления, помощница, оказывающаяся неприятелем, красота по природе, оказывающаяся злом по своей воле, посредница смерти; она показала красоту древа, и целый рай погубила. |
|
|
