| Но ты, может быть, хочешь слышать слова мужа и наслаждаться дружбой с ним, желаешь по-прежнему обращаться с ним и пользоваться бывшей при нем славой, блеском, почетом и спокойствием, и потеря всего этого смущает и омрачает тебя? Любовь к нему ты можешь сохранять и теперь так же, как и прежде; сила любви такова, что она объемлет, совокупляет и соединяет не только тех, которые находятся при нас или близко к нам, и которых мы видим, но и тех, которые удалены от нас; ни продолжительность времени, ни дальность расстояния, и ничто другое подобное не может прервать и прекратить душевную дружбу. Если же ты желаешь и видеть его лицом к лицу (я знаю, что ты весьма желаешь этого), то соблюди ложе его недоступным для другого мужа, постарайся сравняться с ним по жизни, и ты, конечно, отойдешь отсюда в один и тот же с ним лик, и будешь жить вместе с ним не пять лет, как здесь, не двадцать или сто, даже не тысячу или две, не десять тысяч или несколько десятитысячелетий, но беспредельные и бесконечные века. Наследование теми местами упокоения получается не по телесному родству, но по одинаковому образу жизни. Если одинаковость жизни привела и Лазаря, незнакомого Аврааму, в самые недра его и удостоивает к возлежанию с ним многих от востока и запада, то и ты займешь место упокоения вместе с прекрасным Фирасием, если захочешь жить так же, как он жил; тогда ты опять увидишь его, но не в этой красоте телесной, с которой он умер, а в некотором ином блеске и сиянии, которое гораздо светлее лучей солнечных. Настоящее тело, какой бы великой высоты ни достигло, тленно; но тела благоугодивших Богу облекутся такою славою, на которую и смотреть невозможно этими глазами. Некоторые знаки и неясные следы этого Бог показал нам как в Ветхом, так и в Новом Завете. Тогда лицо Моисея сияло такой славой, что израильтяне не могли смотреть на него; а в Новом Завете гораздо больше просияло лицо Христово. Скажи мне: если бы кто обещал сделать его (Фирасия) царем всей земли, и для этого повелел расстаться с тобою на двадцать лет, а после того обещал бы возвратить его к тебе в диадеме и багрянице и тебя также сделать участницей его славы, ужели ты не перенесла бы такой разлуки благодушно и с надлежащим благоразумием? Ужели не обрадовалась бы такому дару и не сочла бы его вожделенным? Переноси же эту разлуку и теперь, не для земного царства, но для Небесного, не для того, чтобы опять увидеть мужа в золотой одежде, но – в бессмертии и славе, какая свойственна небесным жителям. Если же тебя очень тяготит продолжительность времени (разлуки), то он, вероятно, иногда является тебе в сновидениях, по-прежнему разговаривает с тобою и показывает тебе вожделенное лицо свое; это пусть будет утешением для тебя вместо писем, или лучше – даже яснее писем. Там видны одни только буквы, а здесь можно увидеть и образ лица, и кроткую улыбку, и осанку, и походку, можно услышать и звук и узнать любезнейший голос. |
| – «Приступила женщина»: та же по преданию грешница, которая, по сказанию евангелиста Луки ( Лк.7:36 и дал.), помазала Господа еще ранее в доме фарисея Симона, который, надобно полагать, был одно и то же лицо с Симоном прокаженным. – «С алавастровым сосудом»: алавастр – род мрамора, замечательный по своей легкости, прозрачности и красоте, в особенности чисто белый алавастр. Из него обыкновенно приготовлялись разные вазы, урны, курильницы и сосуды для хранения ароматических веществ жидких, так как «благовонные вещества отлично сохранялись в алавастровых сосудах» (Плин.). Обыкновеннее для сего употреблялись сосуды с длинным и узким горлом. – «Мира драгоценного»: миро – благовонная жидкость, составлявшаяся обыкновенно из масл и пахучих веществ, в особенности из лучшего оливкового масла в соединении с благовонными смолистыми веществами вроде нарда или смирны и разных цветков. – «Возливала Ему на голову»: помазание миром имело в древности у евреев иногда высшее значение, когда, например, помазывались цари и первосвященники. Но кроме сего, помазания миром употреблялись на Востоке в обыкновенной жизни, особенно людьми зажиточными, очень часто, что было частью нужно по особенностям жаркого климата, частью было приятно и относилось к жизненным удобствам. В особенности помазывались миром во время пиршеств, при представлениях высоким лицам, или когда принимали у себя в доме лиц особенно уважаемых. Помазывали обыкновенно волосы на голове, лоб, лицо, бороду, одежды ( Пс.22:5,132:2 ; Еккл.9:8 ; Пс.44:9 и др.), а когда хотели выразить особенное почтение такому лицу, то – и ноги. – «Возлежащему»: следовательно, это было во время вечери или вообще трапезы, когда обыкновенно возлежали, и что обыкновенно называлось возлежанием (см. прим. к Мф.23:6 ). Мф.26:8–9 . Увидев это, ученики Его вознегодовали и говорили: к чему такая трата? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим. «Ученики вознегодовали» и пр.: «Откуда родилась в учениках такая мысль? Они слышали, как Учитель говорит: «милости хочу, а не жертвы» ( Ос.6:6 ) и порицал иудеев за то, что они оставляли важнейшее – «суд и милость и веру» ( Мф.23:23 ), как на горе рассуждал с ними о милостыне, и из всего этого выводили заключение и рассуждали друг с другом: если Он не принимает всесожжений и древнего богослужения, то тем менее примет помазание елеем. |
| [сак]), т. е. грубую одежду простой формы, наподобие мешка, сделанную из козьей шерсти ( 3Цар.21:27 ; Иоил.1:13 ; Иона 3:6, 8 ; Неем.9:1 и др.); сидение либо возлежание в пепле или посыпание им своей головы ( Ис.58:5 ; Неем.9:1 ; Дан.9:3 ; Есф.4:3 и др.). Пост и вретище как проявления покаяния были известны и за пределами Палестины, что видно из повествования книги Ионы, где описано как раскаявшиеся ниневитяне наложили пост и вретища не только на себя, но и на свой скот ( Ион.3:7 ). Одним из важнейших проявлений покаяния было публичное исповедание грехов пред Господом. Это могло быть исповедание всего народа, как, например, при Самуиле, когда народ раскаялся в идолопоклонстве ( 1Цар.7:6 ), при Неемии, в момент возобновления Завета, когда сыны Израилевы «встали и исповедывались во грехах своих и в преступлениях отцов своих» ( Неем.9:2 ), или же отдельных личностей – как покаянная молитва Даниила и песнь трех отроков, Седраха, Мисаха и Авденаго, вверженных в вавилонскую печь ( Дан.9:4–19; 3:25–90 ), – хотя и они раскаивались не в своих личных грехах, а в грехах всего народа. 2.3. Покаянная историософия в Ветхом Завете Мотив общественного покаяния красной нитью проходит через повествование книги Судей, историософия которой рассматривает бедствия Израиля в первый период пребывания в Палестине (в частности, подпадение под гнет соседних народов) как следствие уклонения народа в идолопоклонство. Священный автор считает, что через эти бедствия Бог вразумлял народ Израилев. Каждый раз, не будучи в состоянии дольше терпеть притеснение завоевателей, «сыны Израилевы» вопияли «ко Господу» ( Суд.3:9 и др.) и Тот воздвигал им лидера, под руководством которого они свергали иноземное иго. Эти лидеры вошли в историю под названием судьи (евр. [шофетим]). Книга Судей описывает цикл, который многократно повторялся в домонархический период истории Израиля: отпадение народа от Бога – тяжелые многолетние бедствия как наказание Божие к вразумлению – покаяние народа и призыв к Богу о помощи – освобождение через судию – и многолетнее благоденствие, сочетающееся с богопочтением. |
| Фильм «Андрей Рублев» не является историческим фильмом в традиционном понимании этого слова. Это размышление о предназначении художника нести свет миру, лежащему во зле и не ждать за это вознаграждения на земле. В условиях тогдашней действительности, когда нельзя было даже показывать на экране крест, фильм о молитве, иконописи, храмостроительстве уже был проповедью христианства. В фильме «Солярис» явно чувствуется тема покаяния. И завершается фильм сценой «возвращения блудного сына». Последующие фильмы, хотя в них немало христианской символики, каждый может трактовать в силу своих интеллектуальных и духовных способностей. «Жертвоприношение», например, начинается с известной притчи о монахе, долго поливавшем сухое дерево из послушания своему авве. И, поскольку, он безропотно исполнял казавшийся нелепым приказ, сухое дерево ожило. Но это похвальное слово послушанию никак не поддерживается дальнейшим киноповествованием. Оказывается, атомный апокалипсис герой фильма может предотвратить с помощью жертвы: возлежания с «хорошей ведьмой» Марией и поджога своего дома. Тарковский – большой мастер давать пищу для ума и для неограниченных фантазий на предложенные темы. Он, словно, говорит: - «Я так вижу, а вы можете видеть, как хотите. Мое дело – показать и сказать, а уж как вы увидите и услышите – ваше дело. Даю вам полную свободу, но, все же, трактовать можно только оригинально». Помню, какими сложностями сопровождалось попадание на фильмы Тарковского. Нужно было ехать на окраину в какой-то клуб. Попасть в него можно было по великому секрету. Потом часами велись бесконечные споры с друзьями по поводу трактовок мест, требовавших раскодировки. Предлагались самые невероятные версии. Главное: при этом нельзя было усомниться в гениальности Тарковского, иначе прослывешь невеждой и примитивом. Один мой приятель подвергся остракизму только за то, что сказал, что Тарковский во всех своих работах зашифровывает смыслы, а замечательный театральный режиссер Георгий Товстоногов утверждал, что задача искусства расшифровывать смыслы, а не зашифровывать. Досталось от его оппонентов и ему, и Товстоногову… После этого разговора мой приятель стал нерукопожатным на многие годы.. |
| Это сказано нами не из тщеславия и не с целью показать ученость, — что в самом деле за важное дело знать это? — но потому что имеет отношение к предмету послания. Много пострадал в этом городе Павел; здесь ему явился Христос и сказал: « но говори и не умолкай, потому что у Меня много людей в этом городе » (Деян. 18:9–10); здесь он оставался два года. Здесь был изгнан злой дух, от которого иудейские заклинатели много потерпели; здесь рассеявшиеся (жители), собравши волшебные книги, сожгли их, по исчислению на пятьдесят тысяч драхм . Здесь же, при проконсуле Галлионе, Павел был бит пред судилищем . Диавол, видя, что великий и многолюдный, славный богатством и мудростью и главный в Греции город принял истину, а дела афинян и лакедемонян, которых владычество давно пало, были в жалком состоянии, — видя, что жители его с великим усердием принимали слово Божие, что делает? Он разделяет их, так как знал, что и самое сильное царство, разделившись само в себе, устоять не может. Для исполнения своих козней он воспользовался богатством и мудростью жителей. И вот между ними образовались отдельные партии: некоторые самопроизвольно объявили себя предстоятелями народа, который приставал то к одним, то к другим, к одним как богатым, к другим как мудрым и способным научить чему–то большему; а эти, привлекши его к себе, хвалились, что они преподают лучшее учение, нежели апостол, — на что намекая, он и говорил: « я не мог говорить с вами, как с духовными » (1 Кор. 3:1). Очевидно, что не от собственного его бессилия, а от их немощи произошло то, что они не услышали многого. На то же он указывает, когда говорит: « вы без нас обогатились » (1 Кор. 4:8). Такое разделение церкви было делом не маловажным, но самым пагубным. При этом там был допущен и другой грех: некто, живший со своей мачехой, не только не встретил укора, но еще управлял народом и своим сообщникам подавал повод к высокомерию; потому (Павел) и говорит: « и вы возгордились, вместо того, чтобы лучше плакать » (1 Кор. 5:2). Кроме того, некоторые, почитавшиеся совершеннейшими, по чревоугодию вкушая от идоложертвенного и участвуя при возлежании в капищах, позволяли себе всякую скверность. |
| По обычаю Церкви, всякое священнодействие начинается славословием Богу, а при совершении брака оно имеет и особое значение: брачующимся брак их представляется делом великим и святым, таким, через которое славословится и благословляется имя Божие. (Возглас: “Благословен Бог наш”.). Мир от Бога необходим брачующимся, и сочетаются они в мире, для мира и единомыслия. (Диакон возглашает: “Миром Господу помолимся. О свышнем мире и спасении душ наших Господу помолимся”.). Затем диакон произносит, между другими обычными молениями, моления о брачующихся от лица всех присутствующих в храме. Первая молитва Святой Церкви о женихе и невесте — это молитва о ныне обручающихся и о спасении их. Святая Церковь молит Господа за жениха и невесту, вступающих в брак. Цель супружества — благословенное рождение детей для продолжения рода человеческого. Вместе с тем Святая Церковь произносит моление, чтобы Господь исполнил любое прошение жениха и невесты, относящееся к их спасению. Священник, как совершитель Таинства брака, произносит вслух молитву к Господу о том, чтобы Он Сам благословил жениха и невесту на всякое благое дело. Затем священник, преподав мир всем, повелевает жениху и невесте и всем присутствующим в храме преклонить головы свои пред Господом, в ожидании от него духовного благословения, а сам тайно читает молитву. Эта молитва возносится к Господу Иисусу Христу, Жениху Святой Церкви, которую Он обручил Себе. После этого священник берет кольца со святого престола и надевает сначала кольцо жениху, трижды осеняя его крестообразно, говоря: “Обручается раб Божий (имя жениха) рабе Божией (имя невесты) во имя Отца, и Сына, и Святого Духа”. Потом надевает кольцо невесте, также с троекратным осенением ее, и произносит слова: “Обручается раба Божия (имя невесты) рабу Божиему (имя жениха) во имя Отца, и Сына, и Святого Духа”. Кольца имеют при обручении очень важное значение: это не просто дар жениха невесте, а знак неразрывного, вечного союза между ними. Кольца кладутся на правую сторону святого престола, как бы перед лицом Самого Господа Иисуса Христа. Этим подчеркивается, что через прикосновение к святому престолу и возлежание на нем они могут принять силу освящения и низвести на брачующихся благословение Божие. Кольца на святом престоле лежат рядом, выражая тем самым взаимную любовь и единение в вере жениха и невесты. |
| Подлинно, не странно ли признавать небо гораздо лучшим земли, а переселившихся отсюда туда — оплакивать? Если бы покойный жил порочно и вопреки воле Божией, то следовало бы сокрушаться и рыдать об нем не только по смерти, но и при жизни его; а так как и он принадлежал к числу возлюбленных Божиих, то одинаково должно радоваться, жив ли он, или умер. И что так должно поступать, об этом ты конечно слышала от блаженнаго Павла, который говорит: «разрешитися и со Христом быти много паче лучше» (Филип. I:23). Но ты, может быть, хочешь слышать слова мужа и наслаждаться дружбою с ним, желаешь по прежнему обращаться с ним, и пользоваться бывшею при нем славою, блеском, почетом и спокойствием, и потеря всего этого смущает и омрачает тебя? Любовь к нему ты можешь сохранять и теперь так же, как и прежде; сила любви такова, что она объемлет, совокупляет и соединяет не только тех, которые находятся при нас, или близко к нам, и которых мы видим, но и тех, которые удалены от нас; ни продолжительность времени, ни дальность разстояния, и ничто другое подобное не может прервать и прекратить душевную дружбу. Если же ты желаешь и видеть его лицем к лицу (я знаю, что ты весьма желаешь этого), то соблюди ложе его недоступным для другого мужа, постарайся сравняться с ним по жизни, и ты конечно отойдешь отсюда в один и тот же с ним лик, и будешь жить вместе с ним не пять лет, как здесь, не двадцать или сто, даже не тысячу или две, не десять тысяч или несколько десятитысячелетий, но безпредельные и безконечные веки. Наследование теми местами упокоения получается не по телесному родству, но по одинаковому образу жизни. Если одинаковость жизни привела и Лазаря, незнакомаго Аврааму, в самыя недра его и удостоивает к возлежанию с ним многих от востока и запада, то и ты займешь место упокоения вместе с прекрасным Фирасием, если захочешь жить так же, как он жил; тогда ты опять увидишь его, но не в этой красоте телесной, с которой он умер, а в некотором ином блеске и сиянии, которое гораздо светлее лучей солнечных. |
| Своеобразно сопоставляют они частные события, будучи в общем сходны, так что сказания их восполняются одно другим и из сопоставления всех их выходит связная и последовательная история. – Встал с вечери, когда другие возлежали, вероятно, после вкушения агнца пасхального и первой или второй чаши (см. прим. к Мф. 26:2 ), когда Господь сказал уже ученикам, что между ними есть предатель и у них, может быть, по этому поводу зашёл спор, кто больше (ср. прим. к Лк. 22:24 ). – Снял с Себя одежду, т. е. верхнюю (см. прим. к Мф. 5:40 ). – Взял полотенце, которым намерен был отирать ноги учеников по умовении их, и препоясался, как делали рабы, когда служили господину (ср. Лк. 17 и прим.). – Влил воды в умывальницу: Сам же, исполняя до мелочей обязанности слуги. Вода, вероятно, тут же или близ приготовлена была для сей цели, и Господь наполнил ею сосуд, употреблявшийся при сих случаях, и начал омывать ноги учеников и отирать их полотенцем. 6. Ин. 13:6 . Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги? 7. Ин. 13:7 . Иисус сказал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после. Ин. 13:12 . 8. Ин. 13:8 . Пётр говорит Ему: не умоешь ног моих вовек. Иисус отвечал ему: если не умою тебя, не имеешь части со Мною. 1Кор. 6:11 . 9. Ин. 13:9 . Симон Пётр говорит Ему: Господи! не только ноги мои, но и руки и голову. 10. Ин. 13:10 . Иисус говорит ему: омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все. Ин. 15:3 . 11. Ин. 13:11 . Ибо знал Он предателя Своего, потому и сказал: не все вы чисты. Ин. 13:18, 6:64, 70 . Подходит к Симону: из рассказа видно, что Симон был не первый, к коему Он подошёл (ср. Злат., и Феофил.); вероятно, он возлежал не близко от Христа (ср. ст. 24), а Господь начал с ближайших к Нему. (О возлежании на вечерях см. прим. к Мф. 23:6 и Лк. 7 и далее). Пётр поражён был таковым смирением Господа особенно (ср. Вас. В. 5; 22), и – тогда как прочие ученики, может быть, в смущении беспрекословно давали Господу совершать омовение ног их – он возразил против сего и воспротивился. |
| Ибо каким образом позволил бы хвалить свое происхождение тот, кто презрел всякое мирское благородство и кто возжелал соделаться чадом Божиим чрез усыновление благими делами? Или, каким образом позволил бы себя превозносить похвалами со стороны его отечества тот, кто считал чуждою себе всю землю, и кто отвращался от вещественного творения, как от чего-то враждебного, ради уготованного на небесах вечного блаженства? Как, опять, стал бы услаждаться славою предков или родителей тот, кто совершенно отрешился от плотских влечений и тяготился самым покровом души, то есть телом, находя его как бы препятствием к быстрейшему течению по пути добродетели? Каким образом, наконец возжелал бы похвал за телесное возрастание и воспитание, за ловкость или искусство, или за другое какое достойное презрения занятие, относящееся до сей жизни, тот, кто с раннего возраста воспитался и возрос в упражнении божественным писанием, кто напоен быль приснотекущими потоками благодати, и по слову Апостола, достиг в меру возраста Христова? Итак, когда мы узнали, что великий Отец наш не любит величаться такими смешными похвалами, какими величаются люди плотские; то попытаемся, хотя и скромно, почтить его от его собственных трудов: ибо слову не свойственно простираться свыше силы. Посему, дабы ни безмолвием не стеснить нашего желания, ни вступив на путь чуждый отцам, не заблудиться от пути царского, постараемся избегая той и другой крайности, украсить наше слово умеренностью. Что же это такое, из чего мы предположили составить похвалу? Деятельность и созерцание, за которыми следует собрание частных добродетелей, вера, надежда, любовь, благочестие в отношении к Богу, упражнение в божественном Писании, чистота души и тела, постоянные слезы, пустынное житие, прехождение из места в место, удаление от пагубного, непрерывное учение, непрестанная молитва, пощение и бдение, не знающие меры, возлежание на земле и строгий образ жизни, превосходящие описание, нестяжательность и уничижение, доводимые до высшей степени, милосердие, поставляющее его выше естества человеческого, вдохновенная ревность против неистово восстающих на благочестие, — проще сказать, все то, что составляет отличительные черты человека по Богу. |
| Слава Богу, в телефоне сохранилась симкарта. Господин предложил проверить, цела ли она. Мы подошли к месту его возлежания и под сочувственное хором-говорение его друзей вставили мою симкарту в его телефон. На другом телефоне набрали мой номер. Зазвонил! Значит, цела. Значит, можно позвонить куму и позвать его на выручку. Да, вот беда, ни одного номера не помню. Что делать!? А мой выручатель шепчет мне на ухо, что у меня купальные трусы сзади порваны. Обернули меня полотенцем, и я, пообещав вскорости вернуть его, побрел к куму. Иду и думаю: «ведь он высок и худ, и одежда его вряд ли мне подойдет». И вдруг вспоминаю, что в соседнем квартале церковь, в которой служит добрейшей батюшка отец Олег. Короткими перебежками добежал до храма и заглянул в церковный домик. Свобода свободой, но голые граждане, обернутые полотенцами на церковном дворе появляются не часто. Поэтому пожилая женщина, готовившая что-то в домике, удивилась, но возмутиться не успела. Я заверил ее в том, что не разбойник, представился, сказал, что отец Олег меня знает, и кратко поведал о том, что со мной случилось. Она без лишних слов поспешила в кладовку, где хранились вещи для раздачи нуждавшимся. А поскольку в моей нужде никаких сомнений не было, то она приступила к поиску штанов. Рубашек было немало, а вот со штанами не густо. Все оказались на субтильных подростков, а одни на какого-то гиганта с необъятной талией. Но все же в последнем мешке нашлись белые джинсы. Втиснулся я в них с великим трудом. И только облачился во все белое, как в дверях возник батюшка. Я поспешил его заверить, что не посягал беспричинно на гуманитарную помощь, а оказался персонажем, нуждавшемся в ней. Батюшка удивился: ничего подобного на обозримом пляжном пространстве до сих пор не происходило. Поскольку из обуви в его коллекции были лишь длинноносые туфли маленьких размеров, он повел меня в ближайшую лавку и купил шлепанцы на два пальца. В них я и пошлепал к своему куму, про себя молясь о моем благодетеле. По дороге спохватился и побежал возвращать полотенце сопляжникам. |
|
|
