| 697 Уже Аристофан говорит о фессалийских колдуньях. Фессалия, с очень древних времен, была классической страною магии. 702 Это понималось в аллегорическом смысле, так, например, Гораций (De arte Poetica) пишет, что об Орфее говорят, как об укротителе тигров и львов, потому что он, став проповедником закона богов, своим пением удаляя диких людей от убийств и варварских поступков, смягчал их нравы. В этом свободном толковании поэтом-философом религиозного мифа, заметен скептицизм, расшатывавший, во времена Августа, древние политеистические верования. 703 Известно, что в одной из недошедших до нас трагедий Эсхила – Βασσαριδες, Вассариды – Орфей, признавая бога солнца высшим божеством и пренебрегая поклонением Бахусу, был за это убит Вакханками. 704 Это гора была посвящена музам и украшена их статуями, равно как и изображениями самых замечательных музыкантов и поэтов Греции. 705 Эта ваза находится теперь в музее города Неаполя (Annali dell Instituto di Corrispondenza Archeologica Anno 1867). 706 Маленькая деревянная или костяная палочки, которой древние извлекали звуки из струнных инструментов. 710 Он помещен в сочинении: Aventicum Helvetiorum. Prof. Dar. C. Bursian Taf. XXIII. Zurich 1867. 711 Есть также примеры, что Орфей, в легкой греческой одежде, увенчанный лаврами, сидит на льве, укрощенном его пением. 712 Известно, что в божнице императора Александра Севера находились изображение Христа, Аполлония Тианского, Авраама и, также, Орфея. Это странное соединение лиц, представителей столь различных доктрин и верований, может служить доказательством наклонности сближать религии, преобладавшей в ту эпоху в римском обществе, и, вместе, свидетельствует о бесполезных усилиях Римлян-язычников воскресать падшие силы официального культа, слив с ним верования новые и, по своей сущности, столько же непримиримые между собою, сколько и с греко-римским политеизмом. 713 Большая ваза эта, замечательная столько же своими размерами, сколько и живописью, имевшей много художественного достоинства, к несчастью, погибла при перевозке ее в Англию. |
| Узнав от Цедилина, что Антон Маркович обладает, сверх всех своих чудесных познания, ещё даром показывать в воде грядущие события, я настойчиво просил его сделать при мне опыт и показать мне мою будущую невесту. После нескольких отказов, А. М., наконец, уступил моим просьбам и назначил мне и Цедилину прибыть к нему вечером в 9 часов. Когда мы прибыли в назначенный день и сгорали от желания поскорее увидеть замечательное явление, г. Гамулецкий повёл нас в особую маленькую комнату. Здесь на небольшом столе была поставлена большая, превосходной работы, из настоящего богемского хрусталя ваза, наполненная водой, а около, на том же столике, лежал какой-то гладко полированный тёмного цвета камень. Антон Маркович обратился ко мне со следующими словами; «прежде всего я должен сказать тебе, что собственно в приготовлениях к опыту нет ничего чудесного; ваза обыкновенная, вода также, вот камень, весьма ценный и редкий (турмалин), камень этот сегодня утром насыщен мной, посредством особого сильного рефлектора, солнечными лучами, и когда я его положу в воду и вынесу из комнаты свечи, он будет светиться и освещать вазу с водой. В этом тоже нет ничего сверхъестественного. Затем самое явление в воде призрака твоей невесты (если оно последует) будет вызвано помощью усилия моей воли, без всяких заклинаний. Это только кажется чудом, но придёт время, в которое наука объяснит и это, по-видимому, чудо». Здесь я перебил А. М. и спросил; – «вы говорите; «если последует явление», значит, опыт может быть и неудачным». Совершенно верно, – ответил он, – Дело в том, что я могу вызвать только отражение тех будущих событий, которые последуют в твоей жизни ранее моей смерти. А так как мне осталось жить, по старости лет моих, много – что года 2 или 3, то и событие, которое ты желаешь видеть, если оно последует после моей смерти, не появится в вазе». Затем А. М. положил камень в воду и вынес свечи. Устремив в воду глаза, мы с Цедилиным стали наблюдать и увидали, что вода, действительно, освещена как бы лунным светом, исходящим из камня. По прошествии не более 10 минут, в воде ясно и с мельчайшими подробностями отразилась комната; в ней стоял рояль, а за ним сидела девушка замечательной красоты; рядом с нею мужчина, с бледным лицом и большими волосами, показывал что-то в нотах. Картина эта ярко отпечаталась в моей памяти, и её никогда не забуду. Минут пять мы оба, я и Цедилин (видевший то же самое), любовались этой картиной. После этого послышался в вазе как будто треск, и всё мгновенно исчезло. Во всё это время Гамулецкий сидел напротив нас в креслах, устремив пристальный взгляд на вазу. Лишь только мы встали, поражённые до крайности всем виденным, как Антон Маркович сказал мне; «итак, милый мой, ты видел свою невесту, но не радуйся, женой она тебе не будет». «Почему же?» – спросил я. «Ну, это мой секрет», – сказал Гамулецкий. |
| Из Германии протестантизм распространился и по другим странам Европы. Лютеранское вероисповедание сделалось господствующим в Швеции, Дании, Норвегии, Курляндии, Лифляндии и Эстляндии. Введение реформации в Швеции тесно связано с основанием самого королевства. Когда в 1524 году Густав Ваза был избран шведским королем, положение короны было весьма трудно. Казна королевская была совершенно пуста, государственный долг был громадный; между тем ни дворянство не желало уступать своих земель для образования коронных имений, ни крестьяне не соглашались платить новые подати. В таком положении королю представилось возможным отобрать обширные поместья от церкви. Самым лучшим средством для этого было учение Лютера; с введением его в Швеции, церковные поместья католиков могли бы быть конфискованы. В то время реформация уже проникла в Швецию. Густав Ваза считал возможным ввести ее в Швеции, тем более что шведское духовенство тогда навлекло на себя ненависть народа за сочувствие датчанам и что шведы, по отдаленности своей, вообще не слишком привязаны были к папскому престолу. Два брата, Петри-Олаф и Лаврентий, в то время проповедывали протестантство в Швеции, и король искренно сочувствовал им. He принимая пока открыто их сторону, он даровал им свободу проповеди и особенно защищал стокгольмского проповедника Олафа-Петри от гонений своих католических подданных. Когда таким образом народ был подготовлен к новому учению, король созвал сейм (1527 г. в Вестерасе) из представителей всех сословий и на этом сейме было решено ввести протестантизм. Король был объявлен главой церкви, монахи были изгнаны из страны, монастыри уничтожены, а церковные имения возвращены короне. В одно время со Швецией реформация введена была и в Дании. Вскоре после свержения жестокого короля Христиана II, при его преемнике Фридрихе I, представители сословий, собранные на сейм (в Одензе 1527 г.), объявили свободу веры, отменили безбрачие духовенства и прервали связь с Римом. Когда же католическое духовенство, недовольное этим, при сыне и преемнике Фридриха I, Христиане III, сделало попытку восстановить Христиана II на престоле, но потерпело неудачу; тогда протестантизм окончательно был утвержден в Дании. Католические епископы в один день были арестованы и имения церковные отобраны в казну. По примеру Дании, протестантизм был утвержден также в Норвегии и Исландии. |
| На следующий день – 25 сентября – Св. Синод, с митрополитом Питиримом и обер-прокурором во главе, выезжал в Царское Село, чтобы поднести Императрице икону и адрес по случаю двухлетней годовщины служения ее сестрой милосердия. Предложение поднести Императрице адрес и икону было сделано митрополитом Питиримом. Исполняя теперь, в виду отсутствия митрополита Владимира, обязанности первоприсутствующего в Синоде, он изо всех сил старался угодить царице. Возражать против такого предложения кому-либо из членов Синода было и трудно, и небезопасно. В назначенный час члены Синода собрались на Царскосельском вокзале в особом салоне. Прибыл и обер-прокурор. Не найдя в салоне митрополита Питирима, он быстро удалился и топтался у дверей вокзала, пока не прибыл митрополит. Уже сопровождая митрополита, он снова появился в салоне. Лакействование г. Раева перед митрополитом Питиримом слишком бросалось в глаза. Императрица приняла нас в Царскосельском Александровском дворце. Прием был бесцветный. Поднесли икону, адрес... Царица, как будто недоумевавшая, за что же ее чествуют, произнесла несколько шаблонных фраз, а затем простилась с каждым. Этим и кончилось дело. На обратном пути я не мог отвязаться от мысли: зачем мы ездили? Чувствовалась фальшь, подыгрывание, втирание очков – ненужные, а, может быть, и вредные для дела. Незадолго перед тем Императрице представлялся в этом же зале Самарский епископ Михаил (Богданов). Предупрежденный кем-то, что, по окончании аудиенции, представляющийся должен удаляться не оборачиваясь, задом, преосв. Михаил, простившись с царицей, попятился назад и не попал в дверь, а натолкнулся на колонну, на которой стояла драгоценная ваза. Ваза упала и разбилась. На суеверную Императрицу этот случай произвел удручающее впечатление. Почти одновременно с назначением Раева обер-прокурором на должность товарища обер-прокурора Св. Синода был назначен князь Н. Д. Жевахов, до того – времени служивший чиновником канцелярии Государственного Совета. Из всех прав, которыми этот маленький князек желал воспользоваться для создания быстрой карьеры, несомненным, кажется, было одно: он приходился родственником по боковой линии Св. Иоасафу Белгородскому . Все прочие его права и достоинства подлежали большому сомнению: князек он был захудалый; университетский диплом не совсем гармонировал с его общим развитием; деловитостью он совсем не отличался. |
| Пустота под обманчивой внешностью социальных масок. Похоже, это была первая, кулинарная, версия известного гегелевского изречения, что под Абсолютом следует понимать «не только Субстанцию, но и Субъект»: вы должны питаться не только мясом и хлебом, но также приятными десертами… Нельзя ли нам увязать такое использование «пустоты» с тем фактом, что именно в этот исторический момент, на заре современности, было изобретено число «ноль»? Как указывал Брайан Ротман, этот факт объясняется экспансией товарной биржи, превращением производства предметов потребления в главную форму производства. Так что связь между пустотой и потреблением заметна здесь с самого начала 3 . В своем классическом анализе греческой вазы в «Вещи», на который Лакан также ссылается в своей «Этике психоанализа», Хайдеггер обращает внимание на то, как эмблематическая Вещь формируется вокруг центральной пустоты, служит вместилищем пустоты 4 . Можно предположить, что греческая ваза и «Киндер-сюрприз» знаменуют два момента в истории Вещи на Западе — сакральная Вещь на заре этой истории и нелепый товар в ее финале. «Киндер-сюрприз» — это и есть наша ваза сегодня… Возможно, тогда окончательный собирательный образ всей «истории Запада» будет таким: древние греки преподносят богам в вазе… пластмассовую игрушку из «Киндер-сюрприза». Здесь можно следовать методике, которую предложили в своей «Диалектике Просвещения» Адорно и Хоркхаймер, — ужать все развитие западной цивилизации до одной простой линии, от доисторического магического манипулирования до технологического манипулирования, или от греческой вазы до яйца «Киндер-сюрприза». Наряду с этим также следует иметь в виду, что восход древнегреческой философии происходил в то же время (и в том же месте), когда зарождались первое товарное производство и обмен, — одна из историй о Фалесе Милетском, первом философе, такова: чтобы доказать свою пригодность к «реальной жизни», он разбогател на рыночных операциях, а потом вернулся к своей философии… Выходит, термин «спекуляция» в своем двойном значении (метафизическом и финансовом) использовался уже с самого начала. |
| — Вот так-то лучше! — крякнула Позолоченная Рама и распорядилась в пространство: — Уберите книги с пола! Впрочем, выполнить её приказ было некому: домочадцы, как сказано, давно разошлись по своим делам. — Что она себе позволяет? — в панике спросила Хрустальная Люстра, обращаясь к Старому Граммофону. Но тот в ответ только покачал своей едва державшейся трубой и послал Хрустальной Люстре взгляд, полный боли. — Теперь перейдём к этой дурацкой голове Великого Мыслителя, — решила Позолоченная Рама — и, напрягшись, выпихнула мраморную голову за свои пределы. Голова со страшным грохотом упала на пол и раскололась на части. А задний план картины почти совсем опустел. — Тут ещё шторка какая-то пыльная! — Позолоченная Рама чихнула, обнаружив на заднем плане занавес из тёмно-красного бархата. Понятное дело, занавес тоже полетел за пределы рамы и, падая на пол, накрыл стопку книг и осколки мраморной головы Великого Мыслителя. — Вот здорово получилось! — обрадовалась Позолоченная Рама. — Теперь хоть их там, внизу, не видно… — Остановитесь! — не выдержала Хрустальная Люстра, подрагивая всеми своими хрусталиками. Даже не удостоив её взглядом, Позолоченная Рама прикинула на глаз, не слишком ли много в ней фруктов, установила, что, пожалуй, всё-таки слишком, и принялась выбрасывать один за другим… да так увлеклась, что скоро все фрукты оказались на полу — раскатившись в разные стороны. Теперь на картине были только небольшая ваза из-под винограда, стакан в золотом подстаканнике, рядом золотая ложечка да ещё маленькая ажурная тарелочка, на которой беспокойно ёрзал аккуратно надкушенный поджаристый сухарик! — Оставлю одни золотые вещи, — присмотревшись ко всему этому, объявила Позолоченная Рама. — А сухарик, пожалуй, съем. Услышав такие ее слова, поджаристый сухарик сам пулей вылетел за пределы Позолоченной Рамы, а вслед за ним — ваза, стакан и тарелочка. Картина опустела: на ней уже не было ничего, кроме золотого подстаканника и золотой ложечки. — Ну, не красота ли? — сама себе сказала Позолоченная Рама и победоносно огляделась по сторонам. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 61 голос: 4.1 из 5) Светлое пятнышко на сером заборе Как уж оно возникло, это Светлое Пятнышко на сером заборе, — никто не знал. Но стоял себе образцовый такой серый забор… практически безупречный забор, каким — между нами говоря — положено быть любому уважающему себя забору, — и… вот тебе раз! Возьми да и возникни как-то утром на идеальной этой поверхности Светлое Пятнышко — причём чуть ли не посередине… — Вам не стыдно? — обратилась к Светлому Пятнышку Толстопузая-Каменная-Ваза-у-Ворот. — Стыдно? — пролепетало Светлое Пятнышко с испугом: оно не понимало, почему ему сразу же после прихода в этот мир должно было стать стыдно. — Стыдно… за что? — Ну, как же… — Толстопузая Каменная Ваза раздулась бы от негодования, если бы не была каменной. — Стоял себе образцовый такой серый забор, а тут Вы — нежданно-негаданно! Да ещё на самом, так сказать, видном месте! — И… что? — еле выговорило Светлое Пятнышко, понимая, что его обвиняют в чем-то совершенно несусветном. — Не надо прикидываться глупее, чем Вы есть! — через тротуар крикнула Проезжая Часть Дороги. — А то Вы не понимаете, что испортили практически безупречный забор! Исчезните отсюда… глаза бы мои на Вас не глядели! Ну и ну… Кто же обрадуется такому приёму? Светлое Пятнышко попыталось было исчезнуть… да какое там! Оставив тщетные попытки соскользнуть с забора, оно в отчаянии крикнуло Проезжей Части Дороги: — У меня не получается исчезнуть!.. — «Не получается»! — загрохотала Проезжая Часть Дороги (по ней как раз проезжал грузовик). — То есть возникнуть на самом видном месте у Вас как-то получилось, а исчезнуть — не получается? — Да я не само возникло… — оправдывалось Светлое Пятнышко. — Меня посадили. — Что значит — «посадили»? — заинтересовалась Сосна-за-Забором, скосив глаза к Светлому Пятнышку. Про то, как сажают, она знала всё. — Вы, значит, будете расти? Потому что когда сажают, то потом посаженное начинает расти… — Она помолчала и добавила: — Неприятно, что Вы будете расти. — Я, наверное, не буду расти, — сказало Светлое Пятнышко не уверенно. — Я ведь всё-таки не дерево… это только деревья растут после того, как их сажают. А нас, пятна, сажают — и всё… Про нас так и говорят: «Посадить пятно». |
| — Я куплю, но только в другой раз… — оглянулся на «камень продажи» Эвбулид. Купец перехватил его взгляд и понимающе улыбнулся. — Не нравится эта ваза? Тогда возьми мегарскую чашу — всего-то пять драхм! Беден тот дом, в котором нет таких чаш! Взгляни — эти фигурки людей и животных, словно живые! Посмотри, как напряжены их жилы, как безумны глаза… Или ты не любишь то, что рождено кистью живописца? Откровенно говоря, мне тоже больше нравятся скульптуры! Божественные, неповторимые линии… Что ты можешь сказать вот об этом сосуде? Купец бережно взял в руки вазу в виде головы девочки-африканки. Эвбулид равнодушно взглянул на покрытую мелкими завитушками волос голову, широкий плоский лоб, толстые, выпяченные вперед губы. — Это работа моей собственной пергамской мастерской! — пояснил купец. — Я особенно горжусь ею, потому что образцом для вазы послужила небольшая статуя, которую я ваял со своей юной рабыни! — Ты? Сам? — не поверил Эвбулид. — А что тут такого? У нас в Пергаме даже царь занимается скульптурой! Он ваяет из воска. Если тебе посчастливится когда побывать в Пергаме, заходи в гости! Я покажу тебе свои работы, которые хвалил сам царь. Меня зовут Артемидор, и моя мастерская находится… — Мне нравятся твои чаши и особенно эта ваза! — перебил купца Эвбулид. В другой раз он с удовольствием послушал бы о царе, который вместо того, чтобы управлять государством, лепит из воска статуи. Но ему не давали покоя рабы, закрытые от глаз стеной покупателей, и он честно сказал: — Только я пришел сюда покупать не посуду, а рабов. Скажи, ты видел их? Какие они? Купец нахмурился и сразу потерял интерес к Эвбулиду. — Мне некогда глазеть на рабов и даром терять с тобой время! — холодно заметил он. — Отойди в сторону, не закрывай мой товар! — Пожалуйста! — сделал шаг в сторону Эвбулид, но купец неожиданно ухватил его за локоть: — Вот если бы ты купил у меня что… «Ах, хитрец! Все он знает…» — подумал Эвбулид, и ему почудилось, что даже глиняная девочка-негритянка смотрит на него с лукавой усмешкой. |
| Родя был в корпусе. Лара с матерью одни слонялись по пустому дому. Неосвещенная улица пустыми глазами смотрела в комнаты. Комнаты отвечали тем же взглядом. – Пойдемте в номера, мамочка, пока не стемнело. Слышите, мамочка? Не откладывая, сейчас. – Филат, Филат! – позвали они дворника. – Филат, проводи нас, голубчик, в «Черногорию». – Слушаюсь, барыня. – Захватишь узлы, и вот что, Филат, присматривай тут, пожалуйста, пока суд да дело. И зерна и воду не забывай Кириллу Модестовичу. И все на ключ. Да, и, пожалуйста, наведывайся к нам. – Слушаюсь, барыня. – Спасибо, Филат. Спаси тебя Христос. Ну, присядем на прощание, и с богом. Они вышли на улицу и не узнали воздуха, как после долгой болезни. Морозное, как под орех разделанное пространство, легко перекатывало во все стороны круглые, словно на токарне выточенные, гладкие звуки. Чмокали, шмякали и шлепались залпы и выстрелы, расшибая дали в лепешку. Сколько ни разуверял их Филат, Лара и Амалия Карловна считали эти выстрелы холостыми. – Ты, Филат, дурачок. Ну ты сам посуди, как не холостые, когда не видно, кто стреляет. Кто же это, по-твоему, святой дух стреляет, что ли? Разумеется, холостые. На одном из перекрестков их остановил сторожевой патруль. Их обыскали, нагло оглаживая их с ног до головы, ухмыляющиеся казаки. Бескозырки на ремешках были лихо сдвинуты у них на ухо. Все они казались одноглазыми. Какое счастье! – думала Лара. Она не увидит Комаровского все то время, что они будут отрезаны от остального города! Она не может развязаться с ним благодаря матери. Она не может сказать: мама, не принимайте его. А то все откроется. Ну и что же? А зачем этого бояться? Ах, боже, да пропади все пропадом, только бы конец. Господи, Господи, Господи! Она сейчас упадет без чувств посреди улицы от омерзения. Что она сейчас вспомнила?! Как называлась эта страшная картина с толстым римлянином в том первом отдельном кабинете, с которого все началось? «Женщина или ваза». Ну как же. Конечно. Известная картина. «Женщина или ваза». И она тогда еще не была женщиной, чтобы равняться с такой драгоценностью. Это пришло потом. Стол был так роскошно сервирован. |
| Помню в одном из писем Урюпин вопросил (примерно так) — «Что ты и твой муж сделали для Церкви? Ничего хорошего от вас мы не видели. Вот и уходите». Я долго плакала над этой фразой вспоминая, что муж не просто много сделал для церкви (одна работа над сайтом и календарем чего стоила), но он жил ею. В этой церкви нет борьбы за чадо, за его душу, у этого «священника» пропавшая ваза важней чада. Там произошла почти что смешная история с пропавшей вазой. В доме у Урюпина пропала какая-то дорогая ваза. Поскольку в тот период времени их домА убирал мой муж, значит, по логике «батюшки», вазу разбил или украл он. Но муж в глаза ее не видел. Но Олег Федорович даже рассказал, как она была разбита, якобы мой муж в ярости на семью Урюпина, разбил вазу. И практически невозможно переубедить этого человека в обратном. Он живет в своих ложных, бесовских фантазиях. Ты либо признаешь то, что не делал; либо рано или поздно уйдешь, не выдержав подобных «методов смирения». Судя по всему, много похожих несправедливостей пережила и семья Ж-х, иначе М. не совершил бы тот ужасный поступок. Еще, один очень интересный «соблазнительный» факт из жизни семьи «батюшки». Кажется, в своем блоге Моленко вещал своим последователям о нашем сребролюбии. Не понятно о каком имел в виду? Когда мы и так потеряли все материальное, что имели, благодаря ему, и смирились с этим. Факт, который был скрыт от большинства «чад», чтоб не соблазнялись: когда приобретался огромный дом-подворье за наши последние деньги, почти в это же время «батюшка» покупает своей «немощнейшей матушке» квартиру в кондоминимуме на берегу залива. Но при этом он, сколько я помню, постоянно прибеднялся, вызывая жалость у своих «чад». Мне было непонятно, почему состоятельный человек-священник, имеющий средства на своих швейцарских счетах не мог приобрести себе подворье раньше, где мог бы служить литургии? Или почему не служить литургии в одном из своих домов? Но оказывается «матушка» Галина против служений в ее домах, на ее территории, ибо грязи много бывает от этого. И когда моему мужу приходилось работать нянькой у них (он жил полгода с их сыном) пока чета Урюпин-Золотилина отдыхали в Европе, мужу даже было запрещено мыться в их домах. Ему приходилось раз в неделю, а то и реже ездить на подворье, чтобы принять душ. Вот такая брезгливость к своим любимым «чадам»! |
|
|
