| 23 февр. 1912 г. было высочайше утверждено назначение И. епископом Слуцким, викарием Минской епархии. 11 марта в Троицком соборе Александро-Невской лавры в С.-Петербурге Московский и Коломенский митр. сщмч. Владимир (Богоявленский) возглавил хиротонию И., который стал на тот момент самым молодым архиереем Русской Церкви. И. пребывал в Минске, был настоятелем минского Свято-Духова мон-ря и председателем училищного совета Минской епархии. 1 июня 1912 г. в связи с кончиной Минского и Туровского архиеп. Михаила (Темнорусова) был назначен временно управляющим Минской епархией. 1 нояб. того же года решением Святейшего Синода по просьбе заболевшего Херсонского архиеп. Димитрия (Ковальницкого) командирован в Херсонскую епархию. 4 апр. 1913 г. назначен епископом Таганрогским, викарием Екатеринославской епархии, с 5 окт. 1916 г. носил титул «епископ Приазовский и Таганрогский». Во время первой мировой войны организовал школы и приюты для многочисленных беженцев из Галиции и зап. губерний России. Снискал в Таганроге любовь и уважение верующих. После Февральской революции 1917 г., опираясь на поддержку паствы, публично осуждал органы революционной власти. Был арестован, но вскоре освобожден по требованию верующих, которые подошли крестным ходом к тюрьме. После этого И. повсюду сопровождало множество народа, готового защитить своего архиерея. Участник Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. 7 (по др. данным, 13) сент. 1917 г. назначен епископом Старицким, викарием Тверской и Кашинской епархии. После высылки в кон. дек. того же года из Твери по решению Тверского губ. совета Тверского архиеп. сщмч. Серафима (Чичагова) временно управлял епархией. 22 апр. 1918 г. назначен на Пензенскую и Саранскую кафедру, был возведен в архиепископы. В это время ситуация в Пензе резко осложнилась в связи с действиями бывш. Пензенского архиеп. Владимира Путяты (20 апр. извергнут Поместным Собором из сана), сторонники которого после смерти при невыясненных обстоятельствах управляющего Пензенской епархией Прилукского еп. Феодора (Лебедева ; † 10 марта 1918) захватили Спасский кафедральный собор. |
| Митрополит Александр Введенский – их предшественник. И связывает его с ними его любовь к Христу. Любовь горячая, мистическая, пламенная. … Александр Введенский никогда не был консерватором. Он новатор по натуре. И отсюда его социализм. Социализм христианский. Он начал с сочувствия партии социалистов–революционеров. Затем он пытался отыскать нечто положительное и в советском социализме. Он окончил глубоким разочарованием в сталинском режиме, тоже называвшимся «социализмом”. Сталина и Гитлера он не принимал органически, считая обоих воплощением Сатаны. Но разжимались бессильно руки, слабели силы, наступила смерть... Обновленческое движение русской церкви в советское время – в русской историографии Датой основания обновленческого раскола считается 12-ое мая 1922 года – день подписания патриархом Тихоном в Москве, в Троицком подворье, акта о передаче церковной власти на время ареста митрополиту Ярославскому Агафангелу и сформирования в Москве Высшего Церковного Управления во главе с епископами Леонидом и Антонином. Однако уже за несколько лет до этого в России начинается в разных местностях формирование обновленческих группировок, что нашло себе выражение в литературе. Так, уже в 1918 году в городе Пенза была основана группа оппозиционного духовенства во главе с архиепископом Пензенским Владимиром Путята, лишенным сана патриархом Тихоном за грехи против седьмой заповеди (прелюбодеяние), который поднял восстание против патриарха под знаменем обновления церкви, известным под названием «Владимирщина”. Этот раскол просуществовал до 1925 года. История и перипетии, связанные с этим расколом, подробно описаны в рукописной работе кандидата богословия Николая Павловича Иванова: «Раскол архиепископа Владимира (Путяты), – «Владимирщина». Эта работа была написана в 1956 году в Москве. Имела хождение среди церковных людей, была известна Святейшему патриарху Алексию и митрополиту Николаю. Гораздо большее значение имел так называемый «Лебедянский инцидент», также нашедший отражение в литературе. Главным инициатором этого инцидента является священник отец Константин Смирнов. Образованный, начитанный человек, выходец из дворянской семьи, отец Константин производит ряд решительных реформ в богослужении. Вскоре после того, как местный архиерей и патриарх Тихон за самоволие запрещают его в священнослужении, он обращается к патриарху с открытым письмом, которое вскоре было издано отдельной брошюрой. И довольно широко распространялось в России. (См. К. Смирнов. «Открытое письмо патриарху Тихону». Лебедянь. 1923 год). |
| Он предлагает свои услуги в качестве, так сказать, главного эксперта, т[ак] к[ак] действительно тончайшим образом знает православное духовенство сверху донизу, а также как человек высоко образованный прекрасным образом разбирается в других вопросах. Разумеется, он не коммунист и ни в какой степени не может быть сделан ответственным работником, но мог бы быть использован в качестве главного эксперта по всем таким вопросам. Иначе я отнюдь на этом плане не настаиваю, но считаю нужным довести его до сведения ЦК РКП. Полагаю, что при условии откомандирования в качестве заведующего таким политотделом церкви достаточно компетентного партийно авторитетного лица, мы могли бы значительно улучшить и урегулировать это запущенное дело, которым сейчас ведают, главным образом, органы ВЧК и 8-й отдел Наркомюста, вряд ли представляющие собою достаточно культурную силу, вряд ли проявившие достаточно такта и зоркости в этом деле, словом вряд ли являющиеся удовлетворительным аппаратом для нашей своеобразной борьбы против несомненно растущего влияния черного духовенства. Прилагаю при сем официальное заявление, поданное мне архиепископом 22 марта 1922 г. «Комиссия при Агит-отделе (ЦК РКП(б). – М. К.) по вопросу о листовках и брошюрах по кампании изъятия ценностей церквей», заслушав предложение Луначарского «издать обращение к верующим от епископа Владимира», постановила: «Поручить т[оварищу] Луначарскому а) просить епископа Владимира написать от своего имени обращение к верующим по поводу изъятия церковных ценностей; б) это обращение издать с предисловием, составление которого поручить т[оварищу] Луначарскому; в) огласить обращение в порядке частного В апреле 1922 г. кандидатуру Путяты с точки зрения назначения его на должность редактора церковно-обновленческого журнала рассматривали органы ГПУ. Начальник VIomдeлehuя Секретного отдела ГПУ А. Ф. 11 апреля 1922 г. докладывал «рапортом»заместителю председателя ГПУ И. С. Уншлихту: «Организационную работу по созданию церковного журнала можно считать законченной. |
| Первые упоминания о князе-иноке в летописи связаны с событиями междоусобной войны 1097-1100 гг., начало к-рой положило вероломное ослепление владимиро-волынским кн. Давидом Игоревичем теребовльского кн. Василия (Василька) Ростиславича (1097). В этот период Святослав Давидович воевал на стороне киевского кн. Святополка Изяславича (1093-1113). По всей видимости, он следовал воле отца, к-рый благодаря поддержке Святополка в 1097 г. получил черниговский стол, сменив на нем младшего брата Олега (решение Любечского съезда). В составе войск киевского князя Святослав в течение 7 недель осаждал Владимир Волынский, где укрывался Давид Игоревич. После взятия города (9 апр. 1099) и бегства владимирского князя в Польшу участвовал в сражении на Рожни (урочище в верховьях Зап. Буга к востоку от Звенигорода) против Володаря и Василька Ростиславичей, но в результате поражения вместе с киевским князем, его сыновьями и племянниками бежал с поля битвы во Владимир. Отсюда Святополк послал своего старшего сына Ярослава за помощью в Венгрию, а сам направился в Киев. Во Владимире он оставил сына Мстислава, а в Луцке посадил Святослава. Отсутствием Святополка воспользовался Давид, к-рый вернулся на Русь и при помощи половецких отрядов под Перемышлем разгромил находящийся в союзе с киевским князем венг. отряд. После этого он начал готовиться к осаде Владимира. Первостепенной задачей Давида было предупредить внезапное появление киевских полков под стенами города. С этой целью он навязал Святославу соглашение, по к-рому луцкий князь должен был уведомить его о возможном движении Святополка. В ходе начавшейся 12 июня 1099 г. осады был убит Мстислав Святополчич, и из Киева в помощь осажденным были направлены войска под командованием воеводы Путяты. Когда полки подошли к Луцку, к ним примкнул Святослав, предварительно арестовав находящихся у него Давидовых «мужей». Внезапное нападение 5 авг. на лагерь Давида под стенами Владимира предопределило успех похода. Осада была снята, власть в городе перешла в руки Василя, посадника Святополка, после чего Святослав вернулся в Луцк, а Путята - в Киев. Однако вскоре при содействии половцев Давид вернул себе контроль сначала над Луцком, а позже и над Владимиром. В этой ситуации Святославу ничего не оставалось, как покинуть Волынь и вернуться к отцу в Чернигов. |
| Первый зафиксированный иудейский (хазарский) погром случился на Руси точно 910 лет тому назад, в 1113 году. Беспорядкам и кровавому бунту предшествовала внезапная смерть насквозь коррумпированного сребролюбца, хоть и набожного, вел. кн. Киевского Святополка Изяславича. Желание приближённых покойного и его тысяцкого (что-то вроде главы правительства) оставить всё «как при бабушке» – понятно. Для этого тысяцкий, – звали его Путята, – намеревался возвести на великокняжеский престол одного из Святославичей (памятных Гориславичей), их была очередь править по лествичному праву. Но один из них был «лицо незначительное», другой не был популярен в народе, да и хазары на него поглядывали с опаской, боясь мести: когда-то предали его, выдав Константинополю. Политическая ситуация, как водится, была ещё много сложней, чем обозначено (подробности интересны, поскольку актуальны). Третьим по лествичной очереди на киевский стол был любимец народа, герой походов против половцев, Владимир Мономах, которого ненавидел Олег Святославич, будучи его вечным соперником. Мономах киевского престола вне очереди не хотел. Народ, услышав, что Мономах не едет править, в Киеве начался бунт – спалили и разграбили дом Путяты, начались, как водится, погромы и грабежи ростовщиков. Появление Мономаха усмирило страсти. Василий Ключевский сообщает, что при покойном Святополке был «капитал чрезвычайно дорог: при краткосрочном займе размер месячного роста не ограничивался законом». То есть можно было драть и десять шкур, чтобы человек и детей и жену продал и никогда бы не поднялся. «Владимир Мономах, став великим князем, ограничил продолжительность взимания годового роста в половину капитала…». Впрочем, при долголетнем займе и Мономах допустил годовой рост в 40%...». Примечательно, что Мономах провёл специальное совещание с боярами по еврейскому вопросу. Обсудили и решили: «Ныне из всей Русской земли всех жидов со всем их имением выслать и впредь не впускать; а если тайно войдут, вольно их грабить и убивать». Исполнено, конечно, не было. Свирепость некоторых законов компенсируется их неисполнением. Каинитяне не так лишаются силы. |
| Как губка воду, легко впитал в себя греческую веру русский народ. Таков общий вывод, вытекающий из внимательного рассмотрения истории первоначального распространения христианства по русской земле. «Огонь и меч» в новгородском эпизоде Добрыни и Путяты чисто политической природы и врывается в эту историю, как чуждая ей случайность. Крещенный по приказу сверху, «не только волею, но и страхом повелевшего», русский народ тем не менее с величайшей легкостью и быстротой по всем концам еще слабо объединенной русской земли стал народом «крестьяньским – християньским» и стал технически именно так называться 3 . Воспринятую греческую веру русские домонгольского времени не называли православием, а просто «верой крестьяньской», и как таковую противополагали ее всем «верам поганьским» и даже «латыньской». И чем упорнее было сопротивление христианской миссии в среде окраинных инородцев (финнов), тем быстрее и характернее в сознании именно русского, колонизующего, «державного» населения его «крестьяньство» – христианство сливается с его русскостью. Власть к XIII в. подчеркнуто называла свое коренное, крещеное население «к(х)рестьяньством» в отличие от некрещеного, от всякой чуди; причем и «чудь» крестившаяся приобщалась к «крестьяньству», ибо через это русела. Церковное влияние в новых законах, обрядах и быте, требовательно отделяя «хрестьян» от всех иноверцев как «поганых», тем закрепляло это отождествление юного национального сознания с принадлежностью к «вере крестьянской». Монгольско-татарское иго Русь встретила с ощущением своей «чистоты» и крещености – «крестьянственности», оскверняемой «Идолищем Поганым». Под этим больным ударом впервые начало формироваться общерусское национальное сознание именно как Руси христианской. И забрезжил над всеми концами разрозненной, но церковно объединенной русской земли единый идеал освобождения христианского народа от «засилия поганского», от «належащей мглы языков» жуткой, темной, «бесерменской» Азии. В этом самочувствии в XIII и XIV вв. Русь слилась со своими учителями в христианстве – греками, которые претерпевали веками одоление со стороны басурман-сарацин, а теперь и турок, уже вступавших одной ногой в Европу и фактически державших Византию в тесной осаде. Это единство переживаний всего тогдашнего православного мира особо способствовало усвоению и единого полуапокалиптического церковно-политического мировоззрения, от греков заимствованного и нами. |
| «Не поймет и не заметит Гордый взор иноплеменный, Что сквозит и тайно светит В наготе твоей смиренной». Когда же именно живое народное слово дошло до этого речения «Святая Русь», когда его зачеканило и какой соединило с ним смысл? О хронологии устного творчества можно лишь гадать, и потому обратимся к твердой отправной почве документальной истории и датированной в собственном смысле литературы. Как губка воду, легко впитал в себя греческую веру русский народ. Таков общий вывод, вытекающий из внимательного рассмотрения истории первоначального распространения христианства на русской земле. «Огонь и меч» в новгородском эпизоде Добрыни и Путяты чисто политической природы и врываются в эту историю, как чуждая ей случайность. Крещеный по приказу сверху «не только волею, но и страхом повелевшего» русский народ тем не менее с величайшей легкостью и быстротой по всем концам еще слабо объединенной русской земли стал народом «крестьянским – христианским» и стал технически так и называть себя. Воспринятую греческую веру русские домонгольского времени не называли православием , а просто «верой крестьянской» и, как таковую, противополагали ее всем «верам поганьским» и даже «латыньской». И чем упорнее было сопротивление христианской миссии в среде окраинных инородцев (финнов), тем быстрее и характернее в сознании именно русского, колонизующего, «державного» населения, его «крестьянство-христианство» сливается с его русскостью. Власть в XIII веке подчеркнуто называла свое, коренное, крещеное население «к(х)рестьянством» в отличие от некрещеного, от всякой «чуди»; при чем и «чудь» крестившаяся приобщалась к «крестьянству», ибо через это русела. Церковное влияние в новых законах, обрядах и быте, требовательно отделяя «хрестьян» от всех иноверцев, как «поганых», тем закреплено это отождествление юного национального сознания с принадлежностью к «вере крестьянской». Монгольско-татарское иго Русь встретила с ощущением своей «чистоты» и крещености – «крестьянственности», оскверняемой «идолищем поганым». Под этим больным ударом впервые начало формироваться общерусское национальное сознание, именно как Руси христианской. И забрезжил над всеми концами разрозненной, но церковно объединенной русской земли единый идеал освобождения христианского парода от «засилия поганского», от «належащей мглы языков», жуткой, темной, «бесерменской» Азии. В этом самочувствии в XII и XIV в Русь слилась со своими учителями в христианстве – греками, которые претерпевали веками одоление со стороны басурман-сарацин, а теперь и турок, уже вступавших одной ногой в Европу и фактически державших Византию в тесной осаде. Это единство переживаний всего тогдашнего православного мира особо способствовало усвоению и единого полуапокалиптического церковно-политического мировоззрения, от греков заимствованного и нами. |
| В этих условиях 28 ноября 1922 г. V отдел Наркомюста в лице П. А. Красикова обратился в Пензенский губотдел ГПУ с просьбой «по надлежащим разследовании уведомить об истинном положении группы гр. Владимира Путяты в Пензе и взаимоотношении ее к другим (так в тексте. – М. К.) пензенским группам православной церкви и в частности к “Живой церкви”, а также хотя бы примерно установить их численность» Оперативный интерес Наркомюста связан с поступившей в Москву жалобой на действия Отдела управления Пензенского губисполкома «по регистрации пензенских церквей, выразившихся в обратной передаче пензенских церквей от последователей гр. Владимира Путяты в руки православных, в пользовании коих они прежде Согласно Информационной сводке 5 VI-ro отделения СОГПУ «о церковном обновленческом движении» в РСФСР с 15 декабря 1922 г. по 15 февраля 1923 г., существовавшая в Пензе «группа Свободной народной церкви, возглавляемая архиепископом Владимиром… полностью присоединяется к группе Древне-апостольской и программа “Свободной народной церкви”, будет заменена Древнеапостольской (так в тексте, правильно: Древлеапостольской. – М. В начале весны 1923 г. (не позднее 7 марта 1923 г.) по предложению губернских комитетов группы «Живая церковь» и «Союза общин Древле-апостольской Церкви» обновленческое Пензенское епархиальное управление постановило отдать («пожертвовало») на культурно-просветительные нужды пензенский кафедральный 28 марта 1923 г. собрание общей численностью 300 человек (в большинстве своем комсомольцев) приняло решение «просить губисполком о предоставлении пензенского Богоявленского храма (Новый Спаситель) для оборудования в нем Попытки прихожан помешать изъятию кафедрального Собора посредством сбора подписей (от двух до трех тысяч) с последующим обращением в Центр через голову Губисполкома, были расценены как отказ признавать правомочность местных властей. В ночь с 3 на 4 апреля 1923 г. были арестованы (и оставлены в заключении на Пасху, до 7 мая) 6 соратников Путяты («многолетние борцы против церковной реакции, контрреволюционность которой поняли гораздо раньше нынешних обновленцев»), после чего на Страстной неделе были опечатаны двери четырех (Воскресенской, Богоявленской и двух сельских) «пролетарских» (по определению Путяты) церквей, причем два городских храма были закрыты под тем предлогом, что вследствие ареста всех ответственных лиц «народному достоянию угрожает опасность расхищения». Так как церкви были опечатаны накануне пасхальных служб, члены причта был лишены праздничных доходов, обеспечивающих почти годовое их содержание. |
| Пензе в 1915–1917 гг.» В последующие годы он продолжал свои «деяния» в Пензе, ездил в столицы, где безрезультатно хлопотал о пересмотре своего дела. Так тянулось это до образования обновленческого раскола, и он вскоре присоединился к обновленцам, даже на несколько дней приезжал в Пензу к своим «друзьям», подал заявление в обновленческий Священный Синод о пересмотре своего дела и Президиум ВЦС восстановил его в епископстве и назначил его архиепископом Саратовским. Вскоре он снова был назначен архиепископом Пензенским и членом Священного обновленческого Синода, но в Пензу не поехал. С 1926 года самовольно объявил себя архиепископом Уральским. Однако в его жизни уже начался период пустоцвета и подытоживания. Осенью 1923 года, монах Владимир Путята принес келейное покаяние митрополиту Сергию, как Местоблюстителю. В это время архиепископ Иувеналий (Масловский) Рязанский и Зарайский был назначен членом Священного Синода на летнюю сессию. Автору этой биографии приходилось часто видеться с хорошо знакомым ему Владыкой Иувеналием. В эти же месяцы монах Владимир Путята, благодаря неоднократным увещаниям Владыки Иувеналия о необходимости ему смириться и признать себя виновным, подавал дважды ходатайство в Священный Синод о пересмотре своего дела и о восстановлении в сане епископа. И дважды митрополит Сергий предлагал архиепископу Иувеналию рассмотрение жалобы Путяты, и быть докладчиком Священному Синоду по его ходатайству. Рассмотрение жалобы монаха Владимира Путяты дважды слушалось на сессиях Священного Синода, но каждый раз Св. Синод выносил отказ о восстановлении его в епископстве. Основной целью всех ходатайств, как в Синод, так и в частных письмах к авторитетным святителям российским, была просьба о восстановлении его в сане епископа, а личное его глубокое раскаяние в них отражалось недостаточно искренно. После вторичного отказа Владимир Путята послал жалобу на Священный Синод Российской Православной Церкви Константинопольскому Патриарху. Как лично знавший хорошо и близко архиепископа Иувеналия, автор этой биографии в те годы был всегда осведомляем Владыкой Иувеналием о деле Владимира Путяты. |
| 2. Предпосылки появления обновленчества Весной 1917 года архиепископ Пензенский Владимир (Путята) за свой образ жизни был отстранён Синодом от управления епархией с определением места для покаяния во Флорищевой пустыни. Однако он отказался подчиниться этому определению и продолжал самочинно управлять епархией. Положение вещей тогда было уже таково, что принудительно сослать Владимира в монастырь оказалось невозможно. Поручив управление Пензенской епархией викарному епископу Григорию, Синод предал Владимира соборному суду епископов. Дважды был вызываем он на суд Собора, но оба раза не явился, почему и был судим заочно. В декабре 1917 года Совещанием епископов в составе 50 человек он был запрещён в священнослужении. Однако и этим соборным определением он пренебрёг, продолжая совершать Богослужения и, более того, объявив о создании им «Свободной народной церкви». В считанные месяцы монархист, свой человек в придворных сферах, преобразился в социалиста. При помощи своих сторонников, которые у него появились как среди беспринципной части духовенства, так и среди малоразборчивой публики, падкой на «смелые» нововведения и сенсации, Владимир захватил силой в Пензе четыре храма, в том числе кафедральный собор. Много при этом досаждал он и служителям, назначенным Синодом на Пензенскую кафедру (выборы в епархии провести оказалось невозможно) епископу Феодору (скончался вскоре по прибытии в Пензу в 1918 г.) и епископу Иоанну (Поммеру – с 1921 г. архиепископу Рижскому). Налицо была явная попытка внесения в Церковь раскола. Терпение Церковной власти достигло предела. В июне 1918 года Собором епископов Владимир был извержен из сана. Впрочем, пользуясь обстоятельствами, он продолжал творить бесчиние, немало прибавив к своим беззакониям. 341 Очевидцы событий отмечают, что для Владимира, авантюриста по натуре, важно было любыми средствами удержаться на кафедре. Так, в 1921 году он пытался, хотя и тщетно, испросить возвращение себе сана у Патриарха Тихона. А когда в 1922 году на свет появилось самозваное Высшее Церковное Управление, он, учуяв духовное родство с обновленцами, одним из первых поспешил в Москву объявить им о своём признании, в надежде получить от них «каноническое» назначение на кафедру. Однако последние всё же решили отказаться от поддержки несомненно близкой им по духу, но слишком уж одиозной фигуры Путяты. Собственно, начавшее свою захватническую деятельность «обновленчество» и послужило трансформации путятинского брожения, переманив его «деятелей» под свои знамёна. |
|
|
