| Владимир (Путята Всеволод), бывший архиепископ Пензенский и Саранский. В 1918 году был лишен сана епископа, но оставлен в монашестве. Священный Всероссийский Собор постановил удалить бывшего архиепископа Владимира из г. Пензы " с правом пребывания во Флорищевой пустыни в течение трех лет " . Однако он не подчинился решению Собора и не поехал в монастырь, а тотчас же организовал в Пензе " народную Церковь " . На срочном заседании Собор в ответ на его беззаконие " за неподчинение и презрение канонических правил (как лишенный сана) " отлучил его от Церкви. В последующие годы он продолжал свои " деяния " в Пензе, ездил в столицы, где безрезультатно хлопотал о пересмотре своего дела. Вскоре присоединился к обновленцам. Осенью 1928 года монах Владимир Путята принес келейное покаяние митрополиту Сергию как местоблюстителю. Дважды он подавал ходатайство в Священный Синод о пересмотре своего дела и о восстановлении в сане епископа. Рассмотрение жалобы монаха Владимира Путяты дважды слушалось на сессиях Священного Синода, но каждый раз Св. Синод выносил отказ о восстановлении его в епископстве. Основной целью всех ходатайств как в Синод, так и, в частных письмах, к авторитетным святителям российским была просьба о восстановлении его в сане епископа, а личное его глубокое раскаяние в них отражалось недостаточно искренно. После вторичного отказа Владимир Путята послал жалобу на Священный Синод Российской Православной Церкви Константинопольскому Патриарху. Не получая ответа из Константинополя, он стал хлопотать о визе на выезд в Константинополь. Не получив поддержки в лице местоблюстителя, он потерпел неудачу. В 1934 году Владимир Путята начал служить в григорианских храмах г. Томска. После этого, по представлению Новосибирского преосвященного, митрополит Сергий и Священный Синод объявили " монаха Владимира Путяту отпавшим от Святой Церкви и лишенным христианского погребения в случае нераскаянности " . Под конец жизни он отказался от всяких попыток своего восстановления и переехал на жительство в г. Омск. Скончался Владимир Путята по одним рассказам в феврале 1936 года, по другим - в начале 1941 года, так и не раскаявшись в своих церковных преступлениях и личных тяжких грехах. По частным сведениям, он был погребен на городском кладбище. (Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы. Ч.2. Сс. 199-208. 1966, Куйбышев, машинопись.) |
| Политической же части указа 1922 г. Собор не подчинился, как не подчинялись епископы и предшествовавшему указу 1919 г. Архиерейский Синод, сохранивший духовную связь с все более разгромляемой большевиками Высшею Церковною Властью, в лице Местоблюстителя Патриаршего Престола, – считал себя совершенно свободным в выполнении своего святого долга перед Церковью и Родиной. Тесно идейно связанный с подчинившимися ему действенными иерархами Китая, Японии и Дальнего Востока, Архиерейский Синод и его председатель, Митрополит Антоний, всегда благословляли все патриотические начинания русских людей, ревновавших о несчастной Родине. Иначе действовал Митрополит Евлогий, который все эти последние годы старался отмежеваться от здоровой государственной работы зарубежья. Им была провозглашена «аполитичность» Церкви, столь чуждая русскому православному духовенству, в течение тысячелетия бывшего сугубо политическим. В своем ответе Митрополиту Сергию от 30 августа (12 сент.) с. г. «невмешательство Церкви в политическую жизнь» он ставит себе в заслугу. Конечно и «аполитичность» и «невмешательство» нужны были Митрополиту Евлогию лишь для отхода от всего полезного в Зарубежьи. Сам он – провозглашая эти, соблазнявшия «малых сих», начала – был орудием в руках определенных дельцов левого направления. Монархические объединения, конечно, сочувствовали и всецело поддерживали большинство зарубежных иерархов, выполнявших именно то, что на протяжении многих веков делала всегда Русская Церковь . Церковь , в лице Преподобного Сергия, Святителя Алексея, Митрополита Московского, Патриарха Гермогена и сонма святых, являла яркий пример церковно-политического служения духовенства России. Монархистам ясны были и замыслы большевиков, стремившихся внести смуту в Зарубежную Церковь , путем тонкого покровительства более приемлемых для них – на время – иерархов, для нанесения затем окончательного удара всей Зарубежной Церкви. «Ныне (большевикам нужно) устранить Митрополита Антония, оставляя на время призрачное первенство за Митрополитом Евлогием, а затем можно приняться и за него. Кто же может помешать московской «живой церкви» и ея иудейским коммунистическим покровителям и союзникам прислать новый анонимный указ об упразднении Митрополита Евлогия и т. д., пока Заграничная Православная Церковь не будет приведена в такое же хаотическое состояние, в какое Церковь уже повергнута в России? Идя по пути таких «указов», можно дождаться и здесь появления «лжеепископов», вроде Антонина и Владимира Путяты, а с ним запустения храмов и распадения церковной жизни» – писалось в 58 «Еженедельника» Высшего Монархического Совета еще 25 сент. пр. ст. 1922 г. |
| Не будет преувеличением сказать, что именно низкое жалование заставило псаломщика Бову проситься о переводе из родного для него Курганского уезда в незнакомую Омскую епархию, охватывающую огромные территории от Алтайских гор до центральных районов современного Казахстана. Омская епархия в рассматриваемый период переживала существенный количественный рост, связанный с процессом колонизации огромных просторов казахской степи. Увеличение числа переселенческих посёлков и рост их материального благосостояния закономерно вёл к открытию новых приходов и наличию вакансий . Псаломщик Бова отправляет прошение с просьбой о переводе на имя епископа Омского Владимира (Путяты) и, получив 29 июля 1912 года положительное решение, перебирается в Акмолинскую область . 8 августа последовало назначение на псаломщическую должность к Никольскому молитвенному дому с. Пески Петропавловского уезда . Свидетельство Испытательной комиссии ГИАОО. Ф.16. Оп. 1. Д. 352. Л. 3 Как и во многих недавно созданных переселенческих посёлках, молитвенный дом был сооружён двумя годами ранее из подручных материалов — плетня и глины. На приходе отсутствовало жильё, и псаломщику Василию пришлось поселиться в землянке. Однако доходы за службу были несравненно большими, чем на прежнем месте служения: 200 рублей в год и ещё 300 рублей кружечного сбора псаломщик делил со священником . Некоторым подспорьем было и преподавание в церковно-приходской школе . Через год, 2 июля 1913 года, Василий Бова был переведён на должность псаломщика в недавно созданный населённый пункт — с. Ново-Уральское Омского уезда. Ни храма, ни молитвенного дома в селе не было, а богослужение совершалось на переносном престоле, освящённом в честь Успения Богородицы в одном из классов местной школы Министерства Народного Просвещения . 21 июля 1915 г. последовал новый перевод — на этот раз к Марие-Магдалинской церкви железнодорожной станции Петропавловск. Однако уже 16 сентября исполняющий должность благочинного петропавловских городских церквей священник В. Успенский направляет рапорт викарию Омской епархии епископу Петропавловскому Мефодию (Краснопёрову) о необходимости рукоположения псаломщика Василия в сан диакона: «Вашему Преосвященству благоугодно было разрешить псаломщику Бове, под моею ответственностью, исполнять обязанности законоучителя в железнодорожной церковно-приходской школе. Для занятий законоучителем более прилично было бы носить ему сан диакона. Кроме сего, второй диакон при нашей церкви мог бы в свободную от службы неделю, помогать при священнослужении Вашего Преосвященства в Соборе» . К прошению прикреплены личные документы кандидата: формулярный послужной список и метрическую выписку о заключении брака. Уже на следующий день последовала положительная резолюция: рукоположение возможно при условии свободы от воинской повинности. Стоит отметить, что в личном деле не имеется такого достаточно важного документа, как прошение самого кандидата на рукоположение. |
| Объектом их критики обычно являлось духовенство, затем хор, затем политические события и прочее». То есть это была как раз та самая «пена», которая неизбежно возникает при всяких изменениях существующих общественно-политических отношений. Ее-то и смог привлечь из верующей среды Путята, пользуясь приемами откровенной лжи, демагогии, критиканства, которые и привлекают к себе людей, потерявших нравственный стержень. Но это была опасная игра Владимира Путяты, закончившаяся в конце концов полным поражением. Оказавшись в весьма непростой ситуации, но не желая расставаться с властью, бывший архиерей тонко уловил политические веяния и настроения народа. В рядах духовенства чувствовалась растерянность перед революционными событиями. И только Путята, учитывая обстановку в стране, свои силы и число своих приверженцев, зная уровень их образования, стал активно развивать идею «новой народной свободной церкви» и открыто заявил о поддержке советской власти. В феврале 1918 года в Пензу прибыл управляющий Пензенской епархией епископ Прилукский, бывший викарий Полтавской епархии Феодор (Лебедев), в 1900-х годах смотрителем Краснослободского духовного училища. «Ученый монах, каким казался видавшим его в те дни, он, по-видимому, не имел в своем характере никаких данных для решительных действий...». В условиях разворачивающегося противостояния епископ, по одной из версий, не выдержал «накала страстей» и умер от разрыва сердца. Стратегически важным для Путяты было владение центральным кафедральным собором. Как писал Н.П. Иванов, «собор для Владимира был необходим как воздух. Собор сам, своими стенами должен был создавать авторитет для самочинного архиерея». К этому времени он уже имел опыт захвата церквей: Богоявленский храм (Новый Спаситель) и Воскресенскую церковь (Старый Спаситель) в Пензе были полностью под его контролем. В условиях фактического отсутствия сильного правящего архиерея и растерянности духовенства Путята с помощью крестного хода (по сути — крестового похода) своих многочисленных приверженцев в конце марта 1918 года захватил центральный храм Пензенской епархии. |
| Благодаря еп. Сергию состоялось знакомство Г.Е. Распутина с великими княгинями, представившими Распутина царской семье. Другим протеже еп. Сергия был известный рабочий вожак о. Георгий Гапон, связанный как с революционерами, так и с тайной полицией. Сергий даже думал, что тот, овдовев, может стать епископом. М.В. Родзянко в своей книге «Крушение империи» сообщает, что когда протежируемого Г.Е. Распутиным архим. Варнаву обер-прокурор Саблер предложил возвести в сан епископа, то это предложение было единодушно отвергнуто Синодом под председательством митр. Антония (Вадковского). Но когда по болезни последнего председательство в Синоде перешло к архиеп. Сергию, то вопрос был разрешен большинством членов Синода утвердительно. Революцию 1917 г. митр. Сергий встретил убежденным сторонником отделения Церкви от государства, считая, что государство подавляло и связывало Церковь в царской России. Митр. Сергий был единственным членом старого Синода, которого Временное правительство допустило в созданный при нем Синод. Состоявший в этом Синоде протопресвитер московского Успенского собора о. Николай Любимов в записи в дневнике от 30 мая 1917 г. дает весьма примечательную характеристику митр. Сергия. В то время встал вопрос о роспуске настоящего Синода и создании в его замен нового. «Только один архиепископ Сергий, как и всегда, желая и капитал приобрести, и невинность соблюсти, начал нести какую-то ахинею о том, что он вполне понимает и ценит желание обер-прокурора, что нам неприлично даже как будто бы отстаивать современный состав Синода, ибо сами к нему и принадлежим, ибо это значит отстаивать свои личные права. “Ох, – думалось мне при этих словах преосвященного, – и хитер же ты, батюшка: умудрился при разгоне старого состава в единственном числе остаться и в новом, несомненно, и при нашем разгоне перейдешь и в дальнейший состав Синода. Вот это умение приспособляться ко всяким обстоятельствам! Честь и хвала тебе, хитроумный архипастырь!”» При большевиках митр. Сергий был освобожден из тюрьмы благодаря сблизившемуся с большевиками Владимиру Путяте (бывшему пензенскому архиепископу), которого Собор 1917-18 гг. лишил сана и отлучил от Церкви за чудовищные деяния. Вскоре митр. Сергий пишет огромный доклад в защиту распутного Путяты и выступает адвокатом последнего перед Патриархом, Св. Синодом и Церковным советом в вопросе о восстановлении Путяты в архиерейском достоинстве. |
| Проблемы материального положения духовенства значительно сказывались и на кадровом воспроизводстве священнослужителей, и на состоянии духовных школ. Средств на содержание последних не хватало. Учеба в духовном училище и Пензенской семинарии часто была единственной возможностью для детей клириков получить среднее образование, но лишь малая часть выпускников шла по пути своих родителей, остальные связывали свое будущее с гражданской службой. В результате в епархии кадры священно- и церковнослужителей пополнялись не лучшими выпускниками, что, естественно, сказывалось на готовности клириков отвечать на «вызовы времени». Всё это приводило к нарастанию непонимания и отчуждения прихожан от священства. Приход как основная единица церковной жизни находился в состоянии кризиса и застоя, требовалась его реорганизация на новых началах. Но кроме проблем пензенского духовенства и духовного кризиса общества в целом на стремительное развитие раскола повлиял и другой фактор — появление здесь Владимира (Всеволода) Путяты. Кризис Церкви и надвигающиеся революционные события, хаос и брожение умов породили самые разные «сомнительные» личности, хорошо чувствующие политический момент. Пензенская епархия с ее провинциальными воззрениями и церковными нестроениями стала той благодатной почвой, где и «расцвел» талант Владимира Путяты. После прихода к власти большевиков в 1917 году Владимир Путята, ранее отстраненный от управления епархией за аморальное поведение, объявил о создании «новой свободной народной церкви». Кто же составил основу его движения? Ответ на этот вопрос можно найти в воспоминаниях Н.П. Иванова, иподиакона епископа Иоанна (Поммера), борца с обновленчеством, бывшего непосредственным очевидцем тех событий: «Это были люди переходного периода, потерявшие или просто не обретшие себе ничего взамен. Они еще ходили в праздничные дни в церковь, но не для того, чтобы помолиться, а лишь как в какой-то клуб, где можно встретить досужих приятелей, где можно было бесплатно послушать хороший хор, а иногда и способного проповедника, где можно было посидеть в ограде на лавочке и, раскуривая папиросу, посудачить и посплетничать с такими же досужими людьми о чем угодно, подвергнув критике всё, что заблагорассудится. |
| ..Уже на вокзале встретили меня чекисты. В храм зайти не пришлось, ибо весь день был занят чекистским обыском и допросом. Хотя ни обыск, ни допрос не дали никаких поводов к тому, мне был объявлен домашний арест, со взятием с меня установленной для таких случаев подписки. После чекистов ко мне явились толпою представители сторонников лишенного сана и отлученного от церкви б(ывшего) архиепископа Пензенского Владимира Путяты-Гринштейна и объявили, что сторонниками Путяты решено не допускать меня ни в одну из Пензенских церквей и требовать моего удаления из Пензы. Когда я на следующий день направился в Петропавловский храм для совершения службы Страстей, оказалось, что «путятинцами» предприняты меры, чтобы схватить меня по дороге. От путятинского плена спасло меня то, что возница повез меня не тою улицею, на которой подстерегали меня путятинцы. В руки путятинцев попало лишь мое облачение, так что первую службу в Пензе мне пришлось совершать без архиерейского облачения. После этого инцидента верующие всегда толпою сопровождали меня и на службы и со служб, а к моей келье приставили стражу из добровольцев. В Пасху 1918 года на мою келью был сделан налет пьяных чекистов. Угрожая револьверами страже, они стали ломиться в мою келью. Кто-то из стражи ударил в набат. При звуке набата один из чекистов обратился в бегство, но другой, взломав двери кельи, стал стрелять в меня. Когда первые выстрелы чекиста оказались неудачными и он решил подойти ко мне вплотную для верности выстрелов, я обезоружил его и вскоре мне пришлось защищать неудачливого стрелка от гнева разъяренной толпы, собравшейся по набату. Этот инцидент сослужил мне не малую службу, обратив по всей епархии дни Светлой Седмицы для меня в дни доброго внимания верующих ко мне. В мае 1918 года, во дни борьбы пензенских большевиков с чехословаками, монастырь, в котором я жил, подвергся внезапному и совершенно беспричинному обстрелу большевиков. Народ этот шаг большевиков объяснил как новое покушение на меня. В июле т(ого) же г(ода) я был вызван в военный комиссариат, подвергнут рекрутскому осмотру и зачислен в красную армию. |
| Все источники указывают, с каким усердием сам Владимир и его преемники, в особенности Ярослав, заботились о распространении христианской веры по всей территории Руси. В Киеве крещение народа было совершено по приказанию князя, однако признание новой религии, вероятно, было обусловлено появлением христианских миссионеров еще до Владимира. Распространением христианства в южных и западных областях (территория современной Украины) также занимался лично Владимир, не встречая особого сопротивления. Возможно, миссионерская деятельность времен свв. Кирилла и Мефодия оставила в этих местах значительный след. В городах, лежащих на речном пути из Балтики в Черное море, язычество было сильнее. Согласно древним преданиям, которые впоследствии нашли отражение в так называемой Иоакимовой летописи, в Новгороде христианство вводилось Иоакимом Корсунянином (возможно, греком) насильно, вопреки ожесточенному сопротивлению, путем военного вмешательства посланцев князя Владимира – Добрыни и Путяты 719 . Сопротивление христианству продолжалось на протяжении XI–XIII веков, особенно на русском Севере, населенном финскими племенами. Хорошим примером служит ситуация в Ростове. Местное предание относит появление христианства ко временам Владимира, однако сообщается также, что первые ростовские епископы Феодор и Иларион были изгнаны язычниками и что св. Леонтий, епископ греческого происхождения, около 1076 года принял мученическую кончину, увенчавшую его миссионерские труды в Ростовской земле 720 . В 1227 году новгородский князь Ярослав Всеволодович «крести множество корел [восточных финнов], мало не все люди [почти их всех]» 721 . Кроме того, он построил город Юрьев с церковью св. Георгия в земле эстов 722 . Тот факт, что христианская вера распространялась не только среди славян, но и племен, говоривших на других языках, подтверждается тем обстоятельством, что епископ Новгородский Нифонт (1130–1156) установил сорокадневный огласительный период перед крещением для булгар, куман и финнов и только семидневный – для славян 723 . Тем, кто не понимал обычных обрядов и проповедей на славянском языке, требовалась более длительная подготовка. Однако сопротивление христианизации отнюдь не ограничивалось неславянами. В летописях часто упоминается деятельность языческих волхвов, и в начале XII века в самом центре славянских земель, к северу от Чернигова, языческим племенем вятичей были убиты св. Кукша, бывший монах Киево–Печерского монастыря и его ученик Никон, пытавшиеся обратить вятичей в христианство 724 . |
| Желая, с одной стороны, принести посильную помощь молодой республике в целесообразном и всестороннем решении столь сложного, первостепенной важности вопроса, с другой – обладая многолетним практическим опытом, приобретенным именно в этой области в течение девятилетней (1902–1911 гг.) службы за границею, в продолжении которой я обращал особенное внимание на эту сторону жизни и свои наблюдения запечатлел в исследовании “Государственное положение Церкви и религии в Италии”, – во исполнение своего гражданского долга – послужить по мере сил своей родине, обращаюсь к Вам как руководителю просвещения в нашей стране, с просьбою использовать в той мере, в какой Вы признаете нужным и полезным для дела, мои теоретические познания и практическое знакомство с тою т[ак] наз[ываемою] духовною средою, в которой предстоит по преимуществу действовать, если настоящее предложение будет принято государственной . В свою очередь, А. В. Луначарский 20 марта 1922 г. направил заявление Путяты в ЦК РКП В. М. Молотову: «Известный архиепископ Владимир (Путята) ввиду некоторых новых обстоятельств в общественной жизни в России вновь возбуждает вопрос о создании контрольного органа за действиями православной церкви. Сюда входит надзор за правильным преподаванием закона божьего, которое, как известно ЦК, введено в довольно узких границах соответственными декретами, в этой области, однако наблюдаются нарушения наших декретов, надзор за церковной проповедью, который отчасти приобретает характер политический, что абсолютно недопустимо; некоторый внимательный и тактичный контроль за назначениями и перемещениями в епископатах, он может иметь для нас значение и который, конечно, вполне в праве производить любое правительство. Патриарх Тихон сам признал за польским правительством такое право. По всей вероятности, попутно возникнет и еще несколько подобных задач. Архиепископ Владимир, прекрасно знающий православную церковь и чрезвычайно враждебно к ней относящийся и пытающийся, как известно ЦК, воссоздать церковь на почве христианско-социалистической и с официальным признанием советской власти и ее декретов, делает предложение создать при Наркомпросе РСФСР по примеру западноевропейских стран, где церковь отделена от государства, отдел культов, который распространял бы свой контроль также и на другие вероисповедания. |
| 17 мая 1921 г. патриарх Тихон назначил П. на Пензенскую кафедру для противодействия раскольничьей деятельности лишенного сана бывш. архиеп. Владимира ( Путяты ). Однако вскоре П. был арестован в Н. Новгороде по обвинению в «разжигании религиозного фанатизма в политических целях», и 25 июня указ о назначении на Пензенскую кафедру был отменен. После ареста П. местные рабочие объявили 3-дневную забастовку в поддержку владыки. Власти пообещали рабочим, что отпустят архиерея, но вместо этого отправили его в Москву в ВЧК. П. находился в Лубянской тюрьме, затем его перевели в Бутырскую, а позже - в Таганскую тюрьму, где он тяжело заболел. Чуть позже П. перевезли в Петроград. Там в тюрьме он пробыл до 4 янв. 1922 г. и после освобождения уехал в Москву. Получил назначение епископом Старицким, викарием Тверской епархии. В Твери поселился в Жёлтиковом мон-ре и принялся за восстановление уставного богослужения. Возобновил в приходах обычай паломничеств к местным святыням. Весной 1922 г. организовал посильную помощь голодающему населению Поволжья. В отсутствие Тверского и Кашинского архиеп. Серафима (Александрова ; впосл. митрополит) П. фактически управлял Тверской епархией. После ареста в мае 1922 г. патриарха Тихона и появления обновленчества П. отказался признать обновленческое Высшее церковное управление и запретил в служении священников, присоединившихся к обновленчеству, предав факт запрета широкой огласке. 19 сент. 1922 г. П. составил воззвание к тверской пастве, в к-ром изъяснял сущность обновленческого движения и отношение к нему правосл. Церкви. Власти запретили распространять воззвание, а П. было решено привлечь к ответственности. 24 нояб. 1922 г. П. арестовали в Твери. Вместе с ним были арестованы протоиереи Василий Куприянов и сщмч. Алексий Бенеманский , казначей новоторжского во имя святых мучеников Бориса и Глеба мужского монастыря иером. Вениамин (Троицкий ; впосл. епископ), секретарь епископа Александр Преображенский и мирянин Алексей Соколов. 30 нояб. арестованные были отправлены в Москву и заключены в Бутырскую тюрьму. В дек. им было предъявлено обвинение в распространении воззвания П. под заглавием «Возлюбленным о Господе верным чадам Церкви Тверской», направленного «явно против всякого обновленческого движения в церкви и в поддержку контрреволюционной политики Тихона». |
|
|
