| По поводу этого, так сказать – крупного, отрицания считаю нужным, во-первых, заметить, что вовсе несправедливо обвинять меня, будто я первый дерзнул поднять свой руку на повесть. Задолго прежде меня это сделал покойный Сергей Михайлович Соловьёв, который видит в повести не более, как воспроизведение позднейших преданий или легенд, и который не принимает как прихода к Владимиру послов с предложением вер, так и посылания им своих послов для осмотра вер на местах 1712 . Различие между мной и Сергеем Михайловичем в отношении именно к неверию в повесть только то, что он высказывает его сравнительно кратко, а я сравнительно пространно. Но это различие объясняется тем, что он историк гражданский, а я – церковный. Авторитет покойного Сергея Михайловича, надеюсь, достаточно силён, чтобы я мог стать под его защиту от обвинений, будто я поступил в этом случае с не совсем извинительным легкомыслием. Если мне скажут, что я как историк церковный должен был ополчиться на защиту повести против г. Соловьёва, то я отвечу на это тем, что бывают случаи, когда историк церковный видит себя в необходимости соглашаться в своей области с историком гражданским. Во-вторых, мне приходилось слышать обвинения, будто я с моим отрицанием повести снимаю со св. Владимира тот венец славы, которым он украшается, будто я низвожу его с того высокого пьедестала, на котором он стоит, и будто я отнимаю у него титло равноапостола. Обвинений я не выдумываю,– мне на самом деле приходилось их слышать: но каким образом они могли быть сделаны, я вовсе этого не понимаю. Св. Владимир украшается своим венцом славы, стоит на своём высоком пьедестале и получил от церкви титло равноапостола потому, что он крестил Русь: но разве я, отрицая достоверность повести об его крещения, отрицаю факт крещения им Руси? Владимир, утверждает повесть, потому принял веру Греков, что убедился в её истинности: но разве я не утверждаю того же самого и говорю что-нибудь иное? Моё несогласие с повестью состоит в том, что по ней – Владимир посылал послов для осмотра вер и что после этого осмотра он решился принять именно веру Греков, а не какую-нибудь другую, потому, что она была найдена послами самой лучшей. |
| Первая половина 1 тома «Истории русской церкви» представлена была Е. Е. в 1880 году в Совет Московской Духовной Академии на соискание степени доктора богословия. Он был шестой или седьмой из искавших степени доктора богословия в означенной Академии по академическому уставу 1869 года. Но им представлена была в качестве диссертации на степень доктора не монография, как представляли его предшественники, но сочинение, так сказать общего содержания, но такое, в котором можно выделить несколько отдельных монографий: в этом была особенность Е. Е. Докторский диспут Е. Е. состоялся 16 декабря 1880 года. Пред самою защитою докторантом произнесена была речь, которая является как бы profession de foi его 7 . В ней он высказывает свой взгляд на задачу историка и оправдывается от обвинений в отрицании некоторых фактов, сообщаемых летописями. «При моем изучении русской церковной истории – говорил он – я поставил своею нарочитою задачею критическое отношение к ее материалу. Критика привела меня, между прочим, к тому, что я отрицаю достоверность повести о крещении св. Владимира, помещенной в летописи, и признаю ее за позднейшую легенду. По поводу этого, так сказать, крупного отрицания считаю нужным, во-первых, заметить, что вовсе несправедливо обвинять меня, будто я первый дерзнул поднять свою руку на повесть. Задолго прежде меня это сделал покойный Сергей Михайлович Соловьев , который видит в —6— повести не более, как воспроизведение позднейших преданий и легенд, и который не принимает как прихода к Владимиру послов с предложением веры, так и посылания им своих послов для осмотра веры на местах. Различие между мною и Сергеем Михайловичем в отношении именно к неверию в повесть только то, что он высказывает его сравнительно кратко, а я сравнительно пространно: но это различие объясняется тем, что он – историк гражданский, а я – церковный». Отстраняя другое обвинение, именно будто он снимает с св. Владимира тот венец славы, которым он украшается, будто низводит его с того высокого пьедестала, на котором он стоит, и будто отнимает у него титло равноапостольного, Е. Е. в той же речи говорит: «Св. Владимир украшается венцем славы, стоить на своем высоком пьедестале и получил от церкви титло равноапостольного потому, что он крестил Русь: но разве я, отрицая достоверность повести об его крещении, отрицаю факт крещения им Руси? Владимир, утверждает повесть, потому принял веру Греков, что убедился в ее истинности; но разве я не утверждаю того же самого и говорю что-нибудь иное?» |
| Обсуждение этой проблемы на вашей съезде представляется не просто актуальным, но и жизненно необходимым. Смею утверждать, что без выработки стратегической позиции психиатрического сообщества национальную систему не построить. Опыт отечественной психиатрии в решении поставленной Президентом задачи является бесценным. Один из основоположников российской школы психиатрии Сергей Сергеевич Корсаков первым отметил ключевое значение трудового процесса и соблюдения рабочего режима для восстановления личности, по его инициативе многие психиатрические клиники России стали вводить трудотерапию. По сути, Корсаков осуществил фундаментальную смену парадигмы восстановления, реабилитации личности и заложил основы подхода к психическим проблемам, в частности к наркомании, не только с медицинской, но и с социальной точки зрения. Его ученик Владимир Петрович Сербский в руководимой им тамбовской лечебнице стал широко применять труд как необходимый атрибут реабилитационного процесса. Кроме этого он и его ученик Петр Борисович Ганнушкин первыми стали активно выступать за внедрение программ ресоциализации как важнейшего и необходимого этапа после лечения и реабилитации. Владимир Михайлович Бехтерев стал применять трудотерапию в руководимой им Петербургской клинике душевных болезней. Петр Петрович Кащенко, заведуя больницей в Нижнем Новгороде, создал при ней мастерские и огороды, что позволило пациентам участвовать в трудовом процессе и обеспечивать их полноценный возврат в общество. Его брат Всеволод Петрович Кащенко в своей педагогической концепции ставил конечной целью не просто лечение, а перевоспитание, поведенческую коррекцию, а также формирование и развитие социально активной личности. Земский психиатр Тихон Александрович Гейер создал клинические основы врачебно-трудовой экспертизы, трудоустройства психически больных, внебольничной помощи, психо - и трудотерапии. Таким образом, по сути, именно труды выдающихся отечественных психиатров сформировали теоретический базис социально-трудовой реабилитации и заложили основы созданной в нашей стране системы специализированных трудовых лечебно-реабилитационных профилакториев. |
| После двухгодичной предварительной проверки в связи с тем, что « окончательно не были идентифицированы личности людей, обнаруженных в массовом захоронении, время и причины их гибели, а для установления этих данных требовалось проведение следственных действий и полноценных экспертных исследований, 19 августа 1993 г. Генеральной прокуратурой Российской Федерации возбуждено уголовное дело по выяснению обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918–1919 гг. по признакам ст. 102 п. «з» (умышленное убийство двух или более лиц)» . Ведение следствия было поручено старшему прокурору-криминалисту Главного следственного управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации Владимиру Николаевичу Соловьеву, который фактически стал преемником и продолжателем дела И.А. Сергеева и Н.А. Соколова. В течение последовавших после возбуждения уголовного дела пяти лет он провел огромную работу по восстановлению обстоятельств расстрелов 1918 года, опознанию останков и установлению лиц, участвовавших в преступлениях. Кроме обстоятельств гибели царской семьи в рамках данного уголовного дела Владимир Николаевич должен был расследовать и «пермский эпизод». Одновременно, с начала 1990-х активизировались и архивные исследователи, были введены в научный оборот ранее секретные документы по теме, появились из спецхранов ранее не доступные публикации и книги. В 1992 году тиражом в 100 экземпляров вышла брошюра Т.И. Быстрых «Самосуд: убийство Великого Князя Михаила Романова в Перми в июне 1918 г.: документы и публикации» , в 1995-м — документальная публикация Б.И. Беленкина и В.К. Виноградова о Мясникове, в 1996 году в пермском издательстве «Пушка» — всеобъемлющий сборник документов «Скорбный путь Михаила Романова: от престола до Голгофы», составителями которого выступили основные исследователи вопроса Людмила Анатольевна Лыкова из РГАСПИ и Владимир Михайлович Хрусталев из ГА РФ . Историки и журналисты активно начали разрабатывать тему пермского преступления, в котором особым вопросом оставалась загадка места убийства и захоронения останков расстрелянных. По словам пермского краеведа Владимира Федоровича Гладышева, на данный момент есть около 10 версий , где могли расстрелять и захоронить последнего императора Российской империи и его верного секретаря. Версии эти в основном носят семейный легендарный характер и не имеют под собой какой-либо документальной основы. Однако они также проверялись историками. Так, по сведениям исследователя Михаила Ивановича Давидова , « все лето 1997 года группа археологов во главе с А.Ф. Мельничуком производила многочисленные раскопы в местах, которые пометил крестиками на плане местности Ю. Логунов. Все было тщетно. И даже в двух указанных «могилках» Романова и «государева слуги» никаких человеческих останков не было обнаружено». Сам Давидов полагает, что «Красный Лог» находится в районе речки Балмошной у переезда. |
| К 60-летию ХХ съезда КПСС и доклада Хрущева «О культе личности и его последствиях» Почему доклад Хрущева столь знаменит? Кто ответственен за репрессии в стране – только ли два злодея Сталин и Берия? Почему Берия не рискнул взять власть в свои руки, а Хрущев рискнул? И в чем проявили себя «лучшие ученики вождя»? Историческая миссия России Цикл бесед об исторической миссии России – попытка с духовно-нравственных, православных позиций осмыслить важнейшие события отечественной истории. Протоиерей Александр Ильяшенко: Мы приурочили нашу встречу к 25 февраля, в этот день в 1956 году на XX съезде был прочитан доклад Никиты Сергеевича Хрущева , посвященный развенчанию культа личности. Почему доклад столь знаменит, он едва ли не один из самых знаменитых докладов советских руководителей в XX веке? Почему об этом докладе в течение нескольких десятилетий, в том числе и сейчас, ведутся жаркие споры? Что вы скажете, Владимир Михайлович? Доклад Хрущева на ХХ съезде КПСС Профессор Владимир Лавров: Были и другие выступления, тоже очень интересные, но они были раньше. Скажем, Ленин в апреле 1917 года провозгласил ни много ни мало – курс на вооруженное восстание, социалистическую революцию. Это выступление Ленина имело огромное значение. Или его же выступление в 1921 году, когда он предложил перейти к новой экономической политике, к нэпу. Но это всё-таки было давно, в какую-то ту революционную эпоху, уже как-то забылось. Даже после войны, скажем, Фултонская речь Черчилля – ведь по-настоящему крупное событие, весьма неглупая речь. Но то, что сказал Хрущев на XX съезде о культе Сталина , о репрессиях в нашей стране, это ближе к нам. Это коснулось очень многих, миллионов семей, и резонанс был колоссальный и в Советском Союзе, и в других странах. И до сих пор ведь ведутся споры, до сих пор разные точки зрения, до сих пор могила Сталина на Красной площади в сакральном центре России. Поэтому эта тема достаточно актуальна, я бы сказал, злободневна. Протоиерей Александр Ильяшенко Протоиерей Александр Ильяшенко: Могила Ленина тоже на Красной площади в еще более сакральном месте. |
| Нет дыма без огня, говорит пословица, и во всех разговорах, беспокойствах и обстоятельствах не могло не быть какого-то, пока не выясненного основания. В Москве в это время проживал Великий Князь Павел Александрович с супругой — графиней Палей. Сын их, граф Владимир Палей, находился в Алапаевске, где он содержался с заключенными там Великим Князем Сергеем Михайловичем и Князьями Иоанном, Игорем и Константином Константиновичами. С ними же Владимир Палей погиб в Нижне-Семиченской шахте. В одном из писем от близкого человека, адресованном Владимиру Палею из Москвы в июне месяце, имеется тоже упоминание о разговорах того времени: «Здесь все говорят, что по требованию немцев Царскую Семью перевезут в Германию». Действительно, в конце июня официальные советские власти в Москве отдали приказание Екатеринбургу подготовить в Перми поезд для вывоза куда-то Августейшей Семьи. Было ли это результатом «нежного давления» немецкого командования, действительно ли таковое имело искреннее намерение вывезти Царя насильственно к себе на родину или только пользовалось таким требованием, как угрозой советской власти?… Вопросы неразрешенные, но поезд готовился Екатеринбургской советской властью, и готовился, безусловно, для Царской Семьи. Характерно, что разводящий охранной команды Анатолий Якимов, присутствовавший при расстреле в Ипатьевском доме, говорит, что, после того как Царская Семья собралась в нижней комнате и палачи заняли свои места, Янкель Юровский, обратясь к Государю, сказал: «Николай Александрович, Вас родственники хотели спасти, но этого им не пришлось и мы должны Вас сами расстрелять». Охранник Проскуряков, слышавший об обстоятельствах расстрела от других очевидцев, стоявших поодаль, передает слова Янкеля Юровского в такой редакции: «Ваши родственники не велят Вам больше жить». Та ли или другая была сказана фраза, суть не изменяется — Янкель Юровский определенно указал на какие-то поползновения «родственников». Под «родственниками» для полуграмотного Янкеля Юровского были определенно немцы, Вильгельм. Если бы не было в действительности каких-то поползновений, давлений немцев, то зачем было бы Янкелю Юровскому упоминать о них Государю перед убийством? Янкель Юровский изувер из партии Бронштейна; он отлично осведомлен о всех официальных и тайных деяниях главарей советской власти. Ему не было никаких оснований выдумывать историю о «родственниках» перед совершением преступления. |
| После игр нас звали в дом. Старая няня разливала чай, мать Любенковых была англичанка, она выходила к нам с обручем на голове, защищавшим ее от постоянной головной боли. Отец, Лев Владимирович, был мировой судья, человек выдающийся, хорошо известный в Москве, славянофил и народник. Он носил поддевку и белую рубашку из тонкого полотна, подпоясанную русским пояском. Он воспитывал в том же духе своих сыновей. Они ходили в высоких сапогах и в русских рубашках на выпуск. Лев Владимирович был очень приветлив, улыбка не сходила с его лица. Он всех нас любил и нам было хорошо в его доме. Собиралась у них лучшая молодежь того времени. Зимой устраивались рефераты, костюмированные вечера, ставились отрывки из опер. Их небольшой флигель был всегда полон гостями. Когда, впоследствии, я встречалась с теми, кто бывал у Любенковых, нас всегда соединяли радостные воспоминания о счастливом периоде нашей молодости. Там я познакомилась с Новгородцевым (1866–1924), с братьями Рачинскими, Сергеем Тимофеевичем Морозовым, с знаменитым рассказчиком В.Е. Ермиловым, с Миролюбовым, обладателем изумительного голоса, с В.Н. Тумановским, будущим мужем Лидии Борисовны Богушевской, с красавцем Цемшем, с Стефановичем и Галактионовым. Большинство их принадлежало к помещичьей среде, либерально настроенной, с честным взглядом на жизнь. Многие из них стали земскими деятелями, служили по выборам, сделались профессорами и судебными деятелями. Дома у нас к Любенковым относились подозрительно и с опаской. Это была для нас незнакомая среда, от которой шли новые веяния. В этом отношении на нашу мать влияла сестра Аня, ее шокировали русские рубашки братьев Любенковых, простота и непринужденность их обращения. Ане не приходилось сталкиваться в Лазариковской среде ни со славянофилами, ни с либералами, даже студенты были чужды ей. Поэтому, когда кто-либо из Любенковых приходил к нам, то всегда была некоторая натянутость. Это очень меня мучило. Сглаживал все Коля, с которым нас более охотно отпускали к ним. Первая встреча с деревней |
| От научной общественности нашим флагманом был геолог, академик Яншин Александр Леонидович. Вокруг Яншина сформировалась целая плеяда ученых: экологов, географов, геофизиков, экономистов, мелиораторов. По моей просьбе к нашей работе подключился наш гениальный математик, академик Игорь Ростиславович Шафаревич. Конечно, его нашумевшие в те годы публикации, например, «Русофобия», были скандальными для официальных властей, и он очень рисковал. Шафаревич привлек к нашей работе других академиков. За какое бы дело он ни брался, сразу определялась оптимальная модель, применялся научный подход... Я был научным консультантом документального фильма «Земля в беде», а автором сценария фильма был Фатей Яковлевич Шипунов, режиссером - Антон Сергеевич Васильев... Список имен я могу продолжить. Это писатели Владимир Алексеевич Солоухин, Василий Иванович Белов, Михаил Петрович Лобанов и Владимир Николаевич Крупин, академики Лев Семенович Понтрягин и Александр Михайлович Прохоров, и многие, многие другие. Благодаря всем перечисленным людям и нашей деятельности в целом в августе 1986 года вышло совместное Постановление ЦК КПСС и союзного Совета Министров «О прекращении работ по переброске части стока северных и сибирских рек»«. Следует отметить, что перечисленные Сергеем Антоновичем лица, то есть истинная русская интеллигенция, изначально были ориентированы на диалог с властью времен «гласности», «перемен» и «реформ», надеялись быть услышанными ею, но очень скоро так или иначе вынуждены были переходить в разряд жесткой и бескомпромиссной оппозиции. Сергей Антонович в своих устных воспоминаниях часто тепло вспоминал о Ф.Я. Шипунове и В.И. Белове. Василий Иванович Белов в статье «Защитное слово» (Советская Россия, 22.02.1989) писал: «...Технический прогресс в современном мире подставил себя на место нравственного. Обольщенные бытовым комфортом и всяческими научными открытиями, мы сломя голову понеслись к собственной гибели. Чернобыль, взбесившийся у всех на глазах, осветил своим дьявольским факелом наше отнюдь не фантастическое, а вполне реальное и вполне близкое по своей возможности будущее... Нынче в среде энергетиков родился и укрепился зловещий тандем, составленный из двух спорщиков: атомщиков и гидростроителей. Два направления как бы противоборствуют, борются за преимущественное влияние в нашей энергетике... Создана фальшивая энергетическая альтернатива. Кто победит: атомщики или гидростроители? Всего скорее атомщики. В любом случае земле нашей несдобровать! |
| Самое страшное, что могло произойти, уже произошло. 17.05.2021 11:28:20 Слушать: http://radonezh.ru/radio/2021/05/10/23-00 Е. Никифоров: - Здравствуйте, дорогие братья и сестры. У микрофона сегодня Евгений Никифоров и наш гость Александр Анатольевич Яценко. А. Яценко: - Добрый день. Е. Никифоров: - Беседа необычная для нашего радио, но для всех актуальная. Речь пойдет о похоронном деле. Пушкин писал замечательно во все времена: Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам. Поэт свидетельствует о том, что действительно сердцу близко. Но реальное состояние наших исторических и нынешних кладбищ, сложностей с захоронениями - это всегда большая проблема. Я не говорю уже об обычных смертных. Относительно недавно умер наш товарищ и брат Владимир Леонидович Махнач, до сих пор не ухожено место, где он захоронен. «Радонеж» следит за этим и постарается участвовать. Даже великие деятели нашей культуры иногда захоронены на крупных кладбищах, таких как Новодевичье. Например, Сергей Михайлович Соловьев, наш великий русский историк; Владимир Сергеевич, его сын. Его могила до сих пор не ухожена надлежащим образом. Сергею Михайловичу нам удалось 20 лет назад установить большой беломраморный крест. У «Радонежа» тогда деньги и возможности были, мы за свои деньги сделали, а вот Владимиру Сергеевичу не удалось. Будем говорить не столько об исторических памятниках, сколько о том, что сейчас представляет похоронное дело. Люди как-то боятся думать о смерти заранее, большей частью гонят эту мысль. Но сколько жизни человеческой? 70, 80 лет. А. Яценко: - Статистику мы не проводили, но так примерно и есть. Мужчины 65-70, женщины 70-85 лет. Е. Никифоров: - Недаром наше правительство поставило планочку 65+. Но когда наступает час икс, преставился Господу наш родственник - мы, конечно, впадаем в растерянность, не знаем, куда обратиться, кому довериться. Что сделать? А. Яценко: - Попробую объяснить так. Когда человек сталкивается с новой ситуацией, то заранее прописать на бумаге, что надо делать так и так - не совсем эффективно. Проще не сделать ошибок, неправильных шагов. |
| Примером плодотворного диалога является выставка «Мученичество и святость», которая прошла в январе этого года в Санкт-Петербургском Союзе художников , и которая была действительно удивительна по своей красоте, глубине и многообразию . Там были представлены все направления, в том числе и близкие к авангарду. Но, ни одна из работ не подвергалась нареканию с точки зрения неподобающего отношения к Церкви и церковной символике, чего, к сожалению, нельзя сказать о выставке в Татианинском храме. Выставку в Санкт-Петербурге организовывали Борис Михайлович Сергеев и Константин Кириллович Иванов. Оба они глубоко воцерковленные люди. Они подобрали работы, которые, с одной стороны, смогли выразить богатство художественных направлений в современной художественной жизни России. С другой стороны, выразили тайну России, тайну Русской Церкви, тайну русской святости и русского мученичества. На этой выставке присутствовал ряд священнослужителей, в том числе и протоиерей Владимир Сорокин, которые высоко оценили выставку. Особое внимание они придали композиции «Вера, Надежда, Любовь», говоря о том, что в ХХ веке стреляли именно в веру, надежду и любовь. Совсем недавно, 27 мая, ряд работ с этой выставки, посвященных новомученикам-ученым, в частности, Ивану Попову, протоиерею Анатолию Орлову, Владимиру Николаевичу Бенешевичу, были выставлены в Русской христианской гуманитарной академии в рамках международной конференции, посвященной проблемам образования в Европе 17 века. Должен сказать, что как раз эти работы и способствовали глубинному диалогу Церкви, художественного сообщества и научного сообщества. Потому что в них были изображены ученые, посвятившие себя Христу. В этих работах чувствовался Логос, смысл и красота. К сожалению, в целом ряде работ, выставленных в храме мученицы Татианы, ни смысла, ни красоты не чувствуется. Диакон Владимир Василик, историк Церкви, доцент Санкт-Петербургского университета, кандидат филологических наук, специально для «Русской народной линии» Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . |
|
|
