| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ГЛЕБ ВСЕВОЛОДОВИЧ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Глеб Всеволодович (+ 1170 ?), князь Городенский , святой благоверный Память 6 июля Второй сын первого городенского князя Всеволод(к)а (не позднее 1117-1141/42) и Агафии, дочери киевского кн. Владимира Мономаха . Княжеский стол Всеволодка в Городне, вероятнее всего, следует видеть в совр. Гродно , в верховьях Немана; другие локализации - например, в низовьях Горыни - не учитывают наличия монументальных остатков древнерусского княжеского центра XII в. в неманском Гродно. Городенское княжество , вероятно, было создано Владимиром Мономахом между 1113 и 1117 гг. в целях военно-политической стабилизации пограничья с Литвой, а также для наступления на турово-берестейские владения его племянника кн. Ярослава Святополчича. Происхождение городенских князей неясно; закрепившееся в науке представление (идущее от В. Н. Татищева ), будто Всеволодко был сыном дорогобужского кн. Давида Игоревича , внука блгв. киевского кн. Ярослава Мудрого, скорее всего является недоразумением (см.: Назаренко; ср. возражения Плахонина). Глеб Всеволодович впервые упоминается в Ипатьевской летописи под 1144 г., когда он вместе со старшим братом Борисом участвовал в походе киевского кн. Всеволода Ольговича на Галич . Это значит, что, как и их отец, они скорее всего находились под верховной властью Киева. Городенским князем в это время был Борис. О месте княжения Глеба Всеволодовича можно строить предположения: возможно, им был Волковыск , позднее определенно входивший в Городенское княжество. Городенский кн. Борис участвовал в борьбе за киевский стол на стороне Изяслава Мстиславича против кн. Юрия Долгорукого (1149-1151), Глеб Всеволодович в этих событиях летописью не упоминается. В 1166 г. городенским князем под рукой блгв. киевского князя Ростислава Мстиславича назван Глеб Всеволодович (по приказу киевского князя он участвовал в походе к Каневу для охраны идущих «из Грек» русских купцов). Как и его младший брат Мстислав , князь Глеб выступил на стороне волынского кн. Мстислава Изяславича в борьбе за Киев (в 1167 и 1170), однако, он не принял активного участия в действиях. Возможно, этим обстоятельством объясняется тот факт, что после взятия Киева в феврале-марте 1170 г. Мстислав Изяславич заключил договор только с младшим братом князя Глеба - Мстиславом Городенским. Другим объяснением может служить предположение, что Глеба Всеволодовича к этому времени уже не было в живых (впрочем, при описании событий лета - осени 1173 летопись упоминает не названных по имени городенских князей - ). После 1170 года Глеб Всеволодович больше не упоминается в летописях. |
| — Почему это может? Наверняка и прикреплялась, если как вы говорите, это печать Мономаха! Я ведь там одно слово все же сумел различить. В самом конце. И даже запомнил, потому что оно хоть и наше, но совсем не по-нашему написано было… — Какое?! — вскакивая из-за компьютера, закричал Стас. Ваня припоминающе наморщил лоб: — Как там оно… ага, вот: Володимеръ! — Володимеръ?!! Но ведь именно так раньше писалось имя Мономаха! Точно его грамота! И… где же она теперь? — боясь дышать, уточнил Стас. — Не знаю… — развел руками Ваня. — Может, завернул в нее что-то более ценное и отнес в сарай, или ветром в какой-нибудь двор загнало… — А может, этот ветер ее в лес или в поле унес, и ищи теперь, как говорится, ветра в поле?! — Нет, — убежденно покачал головой Ваня. — Далеко не могла улететь. Дождь тогда шел. Сильный. Наверняка где-нибудь рядом к земле прибило… А что, — с тревогой взглянул он на Стаса, — тоже что-нибудь стоящее? Вроде печати Мономаха? — Он еще спрашивает! — возмутился Стас. — Да это дороже десятка, сотни таких печатей!.. Нужно немедленно звонить Владимиру Всеволодовичу! Стас схватил телефон и огорченно развел руками: — Совсем забыл, у меня ведь на счету денег на разговоры с Москвой больше нет… Ваня торопливо протянул ему свой: — Звони с моего! Раз уж такое важное дело… И для науки, и вообще… После сочтемся! Стас набрал номер, приложил трубку к уху и услышал знакомо-глуховатое: — Даа? Поглощенный, словно живущий в другом, давно минувшем времени академик будто удивлялся возможностями, до каких успела дойти наука. — Простите, Владимир Всеволодович, — извинился Стас. — Это опять я! — А я и сомневался, что ты позвонишь. Что, еще что-нибудь любопытное нашли? — Если бы любопытное… — Стас набрал побольше воздуха в грудь и выпалил: — Владимир Всеволодович! Ванька… это мой друг — тот самый, который печать Мономаха нашел, кажется, еще и его грамоту обнаружил!! — Что ты сказал? Алло! Алло! Повтори! — Я говорю, — повысил голос Стас. — Мой друг нашел не только печать, но и грамоту самого Мономаха! |
| Возвеличив в глазах народа значение Мономаха, блистательный поход на Урусобу отнюдь не прекратил набегов половецких, потому что хан Боняк, известный в наших летописях сожжением Печерского монастыря и за то называемой шелудивым, продолжал ежегодно являться в русские пределы; а в 1107 г., отогнав конские табуны из-под самого Переяславля, приналежавшего именно Мономаху, пришёл в Русь вторично и стал у города Лубен. Тогда Мономах, согласившись со Святополком, Олегом и четырьмя другими князьями, внезапно ударил на половцев, обратил их в бегство, гнал до р. Хороля и принудил уйти за русский рубеж, несмотря на что, он и оба Святославича, в том же году, имели съезд с двумя половецкими ханами, у которых взяли дочерей замуж за своих сыновей, Мономах – за сына Юрия, известного впоследствии под названием Долгорукого. Затем, не далее 1109 г., Мономах посылал в вежи половецкие, к Дону, воеводу своего Дмитра Иворовича, возвратившегося с успехом; в 1110 г., сам предпринимал поход туда же со Святополком и Олегом, не состоявшийся за стужей и конским падежом; а в 1111 г. думой и хотением Мономаха затеян и совершён первый поход к Дону русских князей: Святополка, Мономаха и Давида Святославича с сыновьями, ознаменованный взятием половецких городов Шаруканя и Сугрова и совершенным поражением половцев 27 марта, на р. Салнице; после чего князья возвратились в Русь с необычно богатым полоном и славой, которая, прогремев в венграх, ляхах, чехах, отдалась в Византии, достигла Рима. Поход этот чрезвычайно удачный сам по себе, производил на тогдашний русский народ впечатление тем более сильное, что со временем Святослава I, внука Рюрикова, никто из Рюриковичей – народ помнил это – не заходил дальше князей, победоносно возвратившихся теперь с Дона. Зная также, что подвигом своим князья обязаны думе и хотению Мономаха, народ, по крайнему неразвитию своему был и остался уверенным, что мысль о донском походе Мономах заимствовал непосредственно от ангела; что, поэтому, в день Салницкого боя над головами дружины Мономаховой носился в светлых бронях сонм ангелов, поражавший половцев, и что Мономах пивши золотым шеломом Дона, загнал окаянных Огорян за Железные Ворота 43 . Следовательно, слава Мономахова достигла своего апогея и, с этого времени, он не только сделался исключительным любимцем народа, но вырос даже в глазах иноплеменников, из которых Бела II Коломан, король венгерский, поспешил заключить брачный союз с дочерью Мономаха, Евфиимией (1112 г.). |
| В то время в русских землях не было правителя, равного ему в военном и политическом отношении. Многие годы переяславский князь был «грозой» половцев, преследуя их в южнорусских степях до самого Азова. Ему удалось справиться с задачей объединения некогда разобщенных усобицами русских князей. В. Васнецов. Отдых великого князя Владимира Мономаха после охоты. 1848 г . На Руси и за ее пределами Владимир Всеволодович был известен и как талантливый писатель, владевший слогом так же уверенно, как боевым и охотничьим оружием. Для знати имело значение и особое благородство его происхождения: наследник киевских князей, по материнской линии он приходился внуком византийскому императору Константину IX Мономаху, от которого и получил свое необычное прозвище. Одним словом, в глазах киевлян шестидесятилетний Владимир Всеволодович был воплощением мужества, благородства и мудрости, подобающих Великому князю. Он же принял Киев под свое начало и погасил раздор с истинной христианской любовью и милостью, не помянув прежних своих разочарований и обид, с которыми некогда уезжал отсюда в свою вотчину. «Мать городов русских» — Киев — с юных лет был для князя Владимира желанным уделом. В последние годы жизни своего отца, Великого князя Всеволода Ярославича, больного и не способного уже в полной мере нести бремя государственных забот, Владимир фактически управлял государством. Однако обычай того времени не предполагал передачи великокняжеского престола от отца к сыну, если были живы старшие родственники князя. После смерти Всеволода в 1093 году киевское боярство передало киевский стол князю Святополку. Владимир же должен был удалиться в свой удел — пограничный Переяславль, где начинались знаменитые «Змиевы валы», древние укрепления, много веков отделявшие земли пахарей от «земли незнаемой», от степи, раскинувшейся на многие сотни километров. Местоположение и пограничное назначение его удела определили и поведение князя Владимира по отношению к половцам. В период, когда киевский князь Святополк искал дружбы с могущественным половецким ханом Тугорканом, когда черниговский князь Олег Святославич укрывал в своем уделе половецкие отряды, Владимир Всеволодович был последовательным сторонником объединения русских князей с целью отражения половецких нашествий. Он-то и был главным вдохновителем знаменитого решения, провозглашенного на Любечском съезде князей: «Отселе имеемся в едино сердце и блюдем Рускые земли; кождо да держить отчину свою». — Удельный князь, Владимир Всеволодович, по существу, принял на себя ответственность за русские земли, подобающую великому князю. |
| Используя накопленные для борьбы с половцами военные ресурсы, Мономах контролировал всю Русскую землю и правил ею властной рукой. Владимир был милостив к мятежникам, но за повторно начатую усобицу карал беспощадно. Сыновья Мономаха успешно воевали с чудью на севере (Мстислав), с болгарами на востоке (Юрий) и с половцами на юге. Переяславский князь Ярополк Владимирович продолжал походы против степняков (в 1116 и 1120 гг.), после которых они бежали на Кавказ и в Венгрию. Он же ходил на Дунай подчинять Киеву вольные дунайские города. Полоцкая земля была покорена. Ее окончательное (хотя и временное) присоединение к Киеву произошло уже после смерти Владимира, в 1127 г. С 1122 г. были восстановлены дружественные отношения с Византией, ставшие теперь традиционными. Умер Владимир Мономах в 1125 г., в возрасте 72 лет, передав сыну Мстиславу Великому огромную державу. Следует особо остановиться на боевом опыте этого выдающегося полководца, имя которого прогремело по всей Европе и Передней Азии. Главной заслугой Владимира Всеволодовича является то, что он, еще на став великим князем, силой своего авторитета сумел объединить прочих князей на борьбу с врагом, разорявшим Русь, а также то, что он ценой колоссальных усилий сумел вырвать у половцев стратегическую инициативу и перенести войну на их территорию и серией последовательных ударов заставил держаться подальше от русской границы. С отражением в 1113 г., под крепостью Вырь, последней попытки половцев вернуть себе инициативу в войне оставалось лишь добивать их, что и было выполнено Ярополком в походах, в 1116 и 1120 гг. Такие качества характера Владимира Всеволодовича, как огромное трудолюбие и энергия, определили и черты его полководческого таланта. Как военачальник он вырос на границе в постоянных тревогах, среди рейдов и погонь. Стиль Мономаха-полководца - максимальная быстрота, внезапность, решительность (из Чернигова к осажденному полочанами Смоленску - форсированным маршем - одву-конь!). Молниеносные, скрытые марши и столь же стремительные нападения (1096, 1107, 1113 гг.). Быстрота действий, стремление решить кампании и войны сражением, разгромом противника, ведение войны на уничтожение его живой силы - качества, которые во все времена отличали выдающихся полководцев! Единственное свое крупное поражение (на Стугне) Мономах потерпел из-за того, что его инициатива была скована чужой волей, а к его советам не прислушались. |
| Описание пережитых князем на охоте опасностей скорее всего достоверное. В то же время есть все основания полагать определенное литературное влияние на это описание. Можно сказать, что «весь текст Мономаха балансирует на грани предельного автобиографизма и обширной литературной цитации» с. 88]. Еще в XIX в. (П.А. Лавровским, а затем И.Я. Порфирьевым ) было подмечено, что рассказ князя о его охотничьих подвигах сильно напоминает изображение таких же подвигов патриарха Иуды в «Заветах 12 патриархов» с. 119]. Так, в «Завете Иуды» читаем: «И дасть ми Господь благодать въ всех делех моих на поли ж и в дому. Ведя, яко спостигох ланию, емь ю створих обед отцю моему. Серны имах спостизая. И все, еже беаше на нали имах. Кобылу дивию спостизая и имь укроти. Лва убивая, изях козли из зуб ему. Мечку, емь за ногу, свергох с брега. И всяк зверь, иже ся обрати на мя, растергнях, аки пса. Дивияго вепря гнав и варив его, и текох, и разстих его. Рысь в Хевроне въскочи на пса, имь за опашь, вергох и. И разбися в приделе Газы вола дивъяго, ядуща ниву: имь за рога и обертев кругом и разразив, повергох и убих и» с. 184]. Несмотря на отсутствие прямых текстуальных совпадений, сходство между описанием черниговской охоты Мономаха и охот Иуды настолько разительно, что делает весьма вероятным использование в «Поучении» «Завета Иуды» как литературного образца. По мнению И.Н. Данилевского, вновь указавшего на значение этого источника Мономаха, стремление Владимира приблизить по форме свой текст к «Завету Иуды» было связано с тем, что «Иуда, как и Владимир Всеволодович, не был самым старшим в своем роду (он был четвертым сыном Иакова от Лии), однако именно ему суждено было стать правителем до Пришествия, когда Мессия-Христос примирит всех грешников с Богом и воцарится над всем человеческим родом» с. 184 185]. Эта параллель между древнерусским князем и ветхозаветным патриархом может иметь и продолжение. В другой своей работе И.Н. Данилевский обратил внимание на то, что «по апокрифическому преданию, именно из колена Иуды должна была произойти Богородица», в связи с чем «(само) отождествление Владимира Мономаха с Иудой давало основания для формирования представления, что именно в роду этого князя суждено родиться новой Богородице, которая даст земную жизнь Спасителю во время Его второго пришествия» с. 295–296]. Если наблюдения исследователя верны, то, возможно, именно отсюда проистекает такая любовь владимиросуздальской ветви потомков Владимира Мономаха к изображениям львов (ведь лев, как известно, был символом Иуды) и их стремление к закреплению и развитию культа Богородицы как покровительницы своего рода. |
| Отдавая должное Владимиру Мономаху как стратегу, историки, и военные в том числе, ничего не говорят о нем как о тактике, а если говорят, то касаются лишь заключительной части его военной карьеры. Между тем длинный ряд его побед в боях, не отмеченных киевским летописцем и упомянутых им в " Поучении " , без точной хронологии, как бы между прочим, свидетельствует о том, что в молодости это был выдающийся " кавалерийский начальник " . В безусловную заслугу Мономаху следует поставить. И использование на войне духовенства, религиозного воспитания для укрепления морального духа войск, особенно в тяжелой, гнетущей обстановке дальнего похода по вражеской территории. Славен Владимир Всеволодович еще и тем, что создал фактически первый на Руси труд по военной педагогике. Его знаменитое " Поучение " - не только ценнейший источник по военной истории и первый памятник военно-мемуарного жанра в нашей литературе, но и наставление по обучению будущего полководца и воина вообще. Далеко не всегда являясь примером христианской морали в отношениях со своими личными врагами, Мономах был или умел казаться таким примером в качестве правителя и защитника Руси, что нашло свое отражение и в " Поучении " . На первое место в своих воззрениях на воспитание будущих правителей и защитников Русской земли он ставил воспитание нравственное, завещая детям (скорее - внукам) быть справедливыми и милосердными, не лениться ( " да не застанет вас солнце в постели " ), вести жизнь честную, чистую, достойную защитника Отечества. Особую роль в подготовке воина-профессионала в то время играла охота. Заметно, что Мономах относился к ней как к важнейшему средству физической и морально-психологической подготовки бойца, универсальной форме обучения владению конем и оружием. Охота, с точки зрения Владимира Всеволодовича, это не отдых и развлечение, а тяжелый труд ( " труждахся ловы дея " ). Ища встречи с опасными зверями, Мономах постоянно готовил себя к войне. Не было в то время лучшего способа, чтобы закалять здоровье, развивать смелость, ловкость, силу, глазомер, быстроту реакции, без которых в рукопашном бою не прожить и минуты. Охота учила и массе полезных навыков, а при организации облав еще и развивала тактическое мышление. Неспроста Владимир Мономах так подробно перечисляет свои охотничьи подвиги. Будучи великим воином, он был и великим охотником. Разъезжая по степи и пущам, десятками ловил он диких коней-тарпанов и вязал их своими руками. Где бы ни княжил, охотился постоянно на самых разных зверей, закаляя душу и тело. На отважного охотника кидались медведи, бодали его олени, втаптывал в снег лось. Туры - огромные гнедые быки - дважды поднимали его на рога вместе с конем. Страшный вепрь, чуть-чуть промахнувшись, клыком, как бритвой, срезал с его бедра меч. Таинственный " лютый зверь вскочи ко мне на бедры и коня со мной поверже " . Без счета падал он с коня, разбивая голову, ломая руки и ноги, но никогда не падал духом, уповая на Бога, всегда готовый к походу и бою за Родину. |
| Встретив в Киеве тело друга своего, привезённое сюда для погребения. Мономах уселся, наконец, в своём Чернигове – отдыхать после стольких военных успехов, Впрочем, этот отдых, всецело посвящённый охоте за разными зверями, далеко не ограждал жизнь Мономахову от тех опасностей, каким подвергалась она на поле битв, о чём сам Мономах повествует в поучении своём, следующее: «А се в Чернигове деял есмь: конь диких своима руками связал есмь, в пушах 10–20 живых конь, а кроме того иже по рови ездя имал есмь своима руками те же кони дикие, тура мя 2 метала на розех и с конем, олень мя один болъ, а 2 лоси, один ногами топтал, а другой рогами болъ, вепрь ми на бедре мечь отял, медведь ми у колена подъклада укусил, лютый зверь скочил ко мне на бедры, и конь со мною поверже: и Бог неврежена мя съблюде» 27 . Но охотясь в Чернигове, Мономах не забывал о распространении влияния своего на другие, более отдалённые края России, и в 1088 г., когда Святополк Изаславич добровольно перешёл из Новгорода в Туров, поближе к Киеву, Всеволод, ничего не делавший без Мономаха, назначил в Новгороде сына Мономаха, а своего внука, 12-летнего Мстислава. Это распоряжение Всеволода, уже ослабевшего и в силах, и в управлении, было последним: чувствуя приближение смерти, вел. князь призвал к себе обоих сыновей своих Мономаха и Ростислава, и в присутствии их умер в Киеве, 13 апреля 1093 г., а на другой день с плачем погребён детьми в Киево-Софийском соборе. Рассказывая о событии смерти Всеволодовой, летописец говорит: «Володимер же начал размышляти: аще сяду на столе отца своего, то имам рать с Святополком взяти, яко есть стол преже от отца его был. И размыслив посла по Святополка Турва, а сам иде Чернигову; а Ростислав Переяславлю» 28 . Следовательно, Мономах колебался, не сесть ли ему после отца на киевском престол и если не решился на это, то, может быть, столько же по чувству действительного уважения к родовому старшинству Святополка, сколько по неуверенности в расположении к себе и киевлян, хотя не слишком-то преданных потомству Изяслава, отказывавшегося отстаивать Киев от половцев, и вовсе не сочувствовавших потомству Святослава, столько раз приводившему в Россию половцев, но с тем вместе очень недовольных угнетениями тиунов в правление Всеволода результатами которого было признание лучших киевлян Святополку, что земля их оскудела от рати и продаж. |
| Закладка кн. Мстиславом Владимировичем ц. Богородицы Пирогощей. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 164 об.) Закладка кн. Мстиславом Владимировичем ц. Богородицы Пирогощей. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 164 об.) После смерти Всеволода в 1093 г. киевский стол с согласия влиятельного черниговского кн. Владимира (Василия) Всеволодовича Мономаха занял старший в княжеском роде Святополк Изяславич (1093-1113). Смертью Всеволода воспользовался наиболее воинственный из Святославичей - Олег (с 1083 при поддержке Византии княживший в Тмутаракани), к-рый в 1094 г. при помощи половцев силой вернул себе отчинный Чернигов, вытеснив оттуда Владимира Мономаха в Переяславль. В этой запутанной политической ситуации в 1097 г. в днепровском г. Любече собрался общерус. съезд князей, призванный усовершенствовать учрежденный Ярославом Мудрым киевский сеньорат, приспособив его к изменившимся условиям. Постановление Любечского съезда: «Каждый да держит отчину свою» - означало, что владения князей по завещанию Ярослава закреплялись за его внуками: за Святополком Изяславичем - Киев, за св. кн. Давидом , Олегом и Ярославом (Панкратием) Святославичами - Чернигов (Тмутаракань в 90-х гг. XI в., видимо, перешла под власть Византии), за Владимиром Всеволодовичем - Переяславль и Ростов (помимо которых в руках Мономаха оказались еще Новгород и Смоленск), за Давидом Игоревичем - Волынь, за счет юга и юго-запада к-рой (буд. Галицкого княжества) были, однако, наделены также двое Ростиславичей. Эффективность системы коллективного сохранения status quo, установленной в Любече, была немедленно продемонстрирована в силовом урегулировании конфликта на Волыни, развязанного Давидом Игоревичем и начавшегося ослеплением Василька Ростиславича: Святополк был вынужден отказаться от попыток захватить владения Ростиславичей, а Давиду пришлось лишиться своего стола и довольствоваться второстепенным Дорогобужем. Др. положительным следствием княжеских съездов стали инициированные Владимиром Мономахом совместные действия против кочевников, набеги к-рых резко активизировались в 90-х гг. XI в., после смерти Всеволода. В результате побед 1103, 1107, 1111 и 1116 гг. половецкая опасность была устранена на полвека и половцы заняли подчиненное место союзников тех или иных рус. князей в их междоусобной борьбе. Решения Любечского съезда не затрагивали традиц. принципа наследования киевского стола генеалогически старейшим из князей; они лишь, как ясно из дальнейшего, исключили Святославичей из числа его потенциальных наследников - ведь de jure Киев не был для них отчиной, т. к. киевское княжение Святослава Ярославича считалось узурпацией. Это привело к фактическому соправлению на Руси Святополка и Владимира Мономаха, так что после смерти первого в 1113 г. Киев при поддержке местных бояр беспрепятственно перешел в руки последнего. Киевское княжение Владимира Мономаха и его старших сыновей (1113-1139) |
| Еще более существенно другое обстоятельство. В своем письме Мономах упоминает о младшем брате Мстислава, готовом принять участие в переговорах («то ти седить сынъ твои хрьстныи с малым братомъ своимь»). Ранее считалось, что речь идет о малолетнем Юрии (будущем Долгоруком), дату рождения которого – 1090 г. – называет В. Н. Татищев (История Российская. Т. 2. С. 96). Однако, как показали последние исследования (см.: Назаренко А. В. Неизвестный эпизод из жизни Мстислава Великого//Отечественная история. 1993. 2. С. 69), эта дата ошибочна: Юрий появился на свет от второй жены Мономаха (умершей в 1107 г.), причем брак с ней был заключен, во всяком случае, после 1096 г. (в письме к Олегу Мономах упоминает как о живой о матери Изяслава, т. е. о своей первой жене Гиде Гаральдовне). В таком случае, возникает вопрос: кто же был тем «малым братом» Мстислава, который упоминается в послании? Ясно, что речь идет об одном из трех младших сыновей Мономаха от его первого брака – Святославе, Ярополке или Вячеславе. О первых двух источники в связи с событиями междоусобной войны ничего не сообщают. Зато о Вячеславе известно, что он был послан отцом с половцами на помощь Мстиславу. Исходя из того, что Вячеслав во главе конного половецкого отряда появился у Суздаля в четверг 2-й недели Великого поста, можно предположить, что он выступил из Переяславля незадолго до начала поста , т. е. на сырной седмице (масленице) (9–14 февраля) 1097 г. В таком случае, кажется очень вероятным, что именно через Вячеслава и должно было быть передано послание Мономаха Олегу и именно Вячеслав (младший на тот момент из сыновей Мономаха) и имелся в виду как «малый брат» Мстислава, сидящий вместе с братом, «хлебъ едучи дедень». (Именно так полагал еще Н. М. Карамзин , мнение которого было поддержано В. А. Кучкиным: Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. С. 69.) Предложенная датировка письма позволяет несколько уточнить позицию Мономаха в отношении Олега. Владимир Всеволодович, несомненно, искренне предлагал Олегу мир. Однако одновременно с исполненным христианского смирения и братолюбия письмом он посылал войско своему старшему сыну для возможного противодействия тому же Олегу. В этом нет и тени двоедушия, зато есть прозорливость умудренного опытом князя. В отличие от Мстислава, поверившего в искренность Олега и распустившего свои войска, Мономах допускал два варианта развития событий. Можно быть уверенным, что если бы Олег пошел на мир, Мономах сдержал бы те обещания, которые давал в письме. (Как он сдержал их после поражения Олега.) Случилось по-другому, и не он был в том повинен. Заметим, кстати, что именно посланное вместе с Вячеславом войско из союзных Мономаху половцев решило исход битвы на Кулачке и, в итоге, исход войны между Мономахом и Олегом. |
|
|
