| Очень долго опрокинуть противника не удавалось, поскольку к половцам все время подходили подкрепления, и " русские стали ослабевать " . Появились признаки упадка духа - " был страх велик " . Стараясь воодушевить бойцов, князья постоянно разъезжали по рядам. Ободряя своих людей словом и делом, они, что было в обычае того времени, во главе своих телохранителей, вклинивались в неприятельские ряды и " секуще половцы " , но утомление было очень велико. Чтобы переломить ситуацию, требовалось поистине титаническое сверхусилие, и эту роль вновь взял на себя Переяславский князь. Владимир, увидев Святополковы войска " уже мятусчеся, бояся, зане паче ослабеют, взяв сынов своих и неколико от своих войск, въехал в середину половцев перед полками Святополчими, возопя: " Кто Бог Велий, яко Бог наш?! Поруча прежде свои полки Ярополку, сам жестоко начал противных избивать, что видя протчие Святополковы и его полку все бросились за ним... " [ 16 ]. Одновременного натиска всех русских сил половцы не выдержали и побежали. По словам Татищева, кочевников убито было 10 тысяч, а несколько тысяч их было захвачено в плен и приведено на Русь. Из этих описаний вырисовывается следующая картина. Когда русское войско, развернувшееся для битвы, достигло места, где половцы собирались дать ему бой, те атаковали с необычайной для них решимостью, без предварительной перестрелки. В дело сразу же были введены тяжелые копейщики. Обе стороны были настроены решительно, и в результате фронтального столкновения огромных плотных лавин (что, по словам старых кавалеристов, случай редкий во все века), закованных в броню всадников, треск сотен одновременно ломающихся копий был подобен удару громового разряда. Чрезвычайно ожесточенная сеча длительное время шла без ощутимого перевеса той или иной стороны. Ряды сражающихся сходились и расходились для новых и новых " суимов " (термин позднейший - авт.), но напрасно. Тяжелая половецкая конница едва ли значительно уступала русской в качестве вооружения, а слабость своего конского состава, еще не восстановившего силы после зимовки на открытых пастбищах, кочевники компенсировали своим гигантским численным превосходством. Весы колебались, и тогда Владимир Всеволодович, улучив момент, когда половцы на какое то время отхлынули от русского строя, повел свои полки в решительную атаку, поддержанную остальными полками. |
| Судить о жизни своего времени, сознавать недостатки или преимущества своих современников, критически относиться к убеждениям своей эпохи весьма трудно и для большинства почти невозможно, потому что каждый человек есть прежде всего сын своего века, который невольно подчиняется господствующим в данное время убеждениям. Хотя Мономах, в своем Поучении, относится критически к понятиям и жизни современников, стараясь изменить и то, и другое на более правильные, сообразные с духом христианства, тем не менее он, при всей своей гениальности, как сын своего века, не мог отрешиться от весьма многих неправильных (с настоящей точки зрения) возврений, что отчасти видно из Поучения, следовательно, не мог отнестись к этим воззрениям критически, а потому и не высказал их в своем произведении. Вот причина недостатка желаемой полноты в Поучении, а вследствие того, и недостаток в нашем очерке всестороннего изображения религиозно–нравственной жизни и убеждений русского общества, современного Поучению. Следуя неуклонно руководящей нити Поучения и не позволяя себе отступать от нее ни на шаг, мы, тем не менее, в своем очерке старались указывать на все так или иначе подтверждающее характеристику русского общества того времени, сделанную Мономахом В заключение автор может только сказать словами Мономаха: «Да но зазрите ми... кто прочтет: не хвалю бо ся, ни дерзости своея, но хвалю Бога и прославляю милость его, иже... не ленива мя был створил худого на вся дела человечьская потребна». С. Протопопов 1 Лаврентьевский список летописи, писанный в 1377 году на пергаменте, ныне кренящийся в Императорской публичной библиотеке, издавался несколько раз целиком и отрывками. Так, в 1793 году граф А. И. Мусин–Пушкин издал отрывок из этого списка, именно – рассматриваемое поучение, под названием: «Духовная великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха детях своим». Первое полное издание Лаврентьевской летописи, со включением и Поучения, появилось в 1846 году от имени Археографической коимиссии под редакцией Вередникова. |
| Послушавши бояр, Вячеслав стал распоряжаться как старший: захватил города, которые отняты были у него Всеволодом; захватил и Владимир-Волынский и посадил в нем племянника, Владимира Андреевича, сына покойного переяславского князя. Но Изяслав поспешил уверить его, что не он старший; он послал на дядю брата Ростислава и племянника Святослава Всеволодовича; те взяли у Вячеслава Туров, схватили в нем епископа Иоакима и посадника Жирослава. В Турове посадил Изяслав сына своего Ярослава, старший сын его Мстислав сел в Переяславле. Такое распоряжение могло оскорбить братьев Изяславовых, особенно старшего Ростислава смоленского, но, вероятно, этот князь не хотел менять верное на неверное и сам отказался от Переяславля: здесь он беспрестанно должен был отбиваться от Черниговских и от половцев; притом украинское Переяславское княжество, вероятно, было беднее смоленского; наконец, в предшествовавшие смуты Переяславль много потерял из прежнего своего значеиия: мы видели, что Юрий ростовский отказался от него в пользу младшего брата Андрея; дядя Вячеслав – в пользу племянника Изяслава. У племянника от сестры, Святослава Всеволодовича, Изяслав взял Владимир-Волынский и вместо того дал ему пять городов на Волыни. Города в земле южных дреговичей, которые Всеволод Ольгович роздал по братьям своим, остались за Давыдовичами. Так устроились дела в собственной Руси; между тем Святослав Ольгович с малою дружиною прибежал в Чернигов и послал спросить у двоюродных братьев, Давыдовичей, хотят ли они сдержать клятву, которую дали пять дней тому назад. Давыдовичи отвечали, что хотят. Тогда Святослав, оставя у них мужа своего Коснятка, поехал в свои волости уставливать людей, то есть взять с них присягу в верности, сперва в Курск, а потом в Новгород-Северский. Но как скоро Святослав уехал, Давыдовичи начали думать втайне от его боярина. Коснятко, узнав, что они замышляют схватить Святослава, послал сказать ему: «Князь! думают о тебе, хотят схватить; когда они за тобой пришлют, то не езди к ним». |
| Поражение половецких полчищ, несомненно, имело и небывалый психологический аспект. В многолетней войне со Степью наступил перелом, который требовалось еще закреплять. Сам же Мономах, в тексте своего " Поучения " , никак особенно не выделяет этот поход в череде других[ 20 ]. Задача непомерной, фантастической тяжести и сложности была решена успешно, но лишь отчасти. Половцы понесли крупные потери, но, безусловно, сохранили свои огромные людские ресурсы. Добиться большего русские были не в состоянии чисто физически. Превратить поражение в разгром могло бы длительное преследование, но распылять свои силы по степи, покрытой толпами врагов, было бы верхом безрассудства. Скорее всего, захваченные стада, о которых сообщает летопись, просто оказались в тылу опрокинутого русскими половецкого центра. Битва на Сальнице ( " Сольне " или " Сальне " в разных списках) примечательна как крупнейшее столкновение русских с кочевниками, вероятно даже превосходящее по своим масштабам битву с печенегами под Киевом в 1036 г. Не даром гонцы с вестью об этой победе были отправлены к главам соседних государств, а также в Византию, с тем, чтобы слава о ней распространилась среди христианских народов: " ...донде же и до Рима... " [ 21 ]. Несмотря на огромное, вероятно даже многократное численное превосходство противника русские не позволили ему навязать свою тактику, активными наступательными действиями не дав полностью окружить себя. Помимо проявленного личного мужества, инициативы и решительности, полководческий талант Владимира Всеволодовича проявился здесь в умелом управлении войсками, а также в выборе момента для перехода в контратаку. Важно отметить также то, что до сих пор в литературе не подвергалось сомнению участие в этом походе русской пехоты. Нам, невольно отдавая дань традиции, неоднократно доводилось писать об этом[ 22 ]. Между тем, необходимо отметить, что, в отличие от походов 1060 и 1103 гг., когда пехота спускалась по Днепру в лодьях, а затем совершала короткий бросок навстречу противнику, здесь нет ни одного прямого указания на участие пехоты. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание КАЛУЖСКАЯ ОБЛАСТЬ субъект РФ в составе Центрального федерального окр. Территория ок. 29,9 тыс. кв. км. Центр - Калуга. Область расположена в центре Восточно-Европейской (Русской) равнины, в верхнем течении Оки; граничит на западе со Смоленской обл. , на севере с Московской , на востоке с Тульской , на юго-востоке с Орловской , на юге с Брянской обл. Реки К. о. относятся к бассейнам Волги и Днепра, из них наиболее крупные Ока, Угра, Протва, Шаня, Ресса, Суходрев, Серена, Жиздра, Болва, Снопоть. На территории области находятся заповедник «Калужские засеки», природный заказник «Таруса» и национальный парк «Угра». Население 1010,93 тыс. чел. (2010); национальный состав: русские - 93,1%, украинцы - 1,6, армяне - 1, белорусы - 0,5, татары - 0,4, азербайджанцы - 0,4% и др. История, административное устройство В древнерус. эпоху Калужский край в этническом отношении был неоднородным. Наряду с автохтонным населением - балтским в его большей части и финно-балтским в сев. районах (бассейн р. Протвы), оставившим памятники мощинской и дьяковской культур,- в кон. I тыс. по Р. Х. здесь появились представители 2 крупных восточнослав. племенных объединений - вятичей и кривичей. Нек-рое время вятичи платили дань хазарам, при кн. Святославе Игоревиче попали в зависимость от киевских князей. Однако сложные географические условия делали эту зависимость слабой. По мнению ряда авторов, окончательное покорение вятичей произошло во 2-й пол. XI в., после походов кн. Владимира (Василия) Всеволодовича Мономаха, когда у вятичей появились наместники киевского князя. В XII в. по территории Калужского края, по всей видимости, проходила граница Черниговского, Смоленского и Ростово-Суздальского княжеств, большая часть региона оказалась в составе черниговских владений. В XIII в. на территории совр. К. о. находилось неск. мелких княжеств: Козельское, Мосальское, Воротынское, Тарусское, Мезецкое (Мещовское) и др. Во время монг. нашествия упорное сопротивление войскам Батыя оказали жители Козельска. Согласно летописям, осада города продолжалась 7 недель. С трудом захватив город и понеся большие потери, монголы перебили всех оставшихся в живых жителей, город разрушили до основания и назвали «злым городом». Археологическими данными совпадение территорий совр. и летописного Козельска не подтверждено. |
| Однако сам Мстислав не торопился садиться на смоленский стол, дабы не обидеть родного брата. Но и отказываться не стал. Ведь в таком случае смоляне могли пригласить другого князя, и тогда Ростиславичам пришлось бы боем отвоевывать свой издавна отчий край… Тут нужно было действовать наверняка. Князь с верным гонцом отправил тайное послание в Киев брату Роману, с вопросом, как лучше быть? И вот, наконец, подоспела ответная грамота. Воспитанные сызмальства отцом жить в любви и согласии, братья-князья и на этот раз были единого мнения. Надо соглашаться, единственно для того, чтобы усмирить смолян и возвратить стол готовому вскоре вернуться Роману Ростиславичу. Прочитав грамоту, Мстислав, верный принципу действовать быстро и разом, благодаря чему одержал столь много побед, велел младшему дружиннику сказать смоленским боярам, что готов прямо здесь, сейчас сообщить им о своем решении. И не прошло получаса, как они в полном составе собрались в этой горнице. А в самом тереме, прослышав об этом, уже толпились, ожидая исхода разговора князя со смолянами, со своими предложениями к нему: новгородцы, суздальцы, псковитяне, и даже иноземные послы… - Хороший терем… - обведя быстрым взглядом потолок, стены со слюдяными окошками, и задержавшись глазами только на мозаике, изображавшей желанные для каждой русской души райские кущи, по обычаю, начал издалека Мстислав. - Полвека уже ему, а стоит, как каменный! - одобренные таким началом, согласно закивали бояре. - Еще бы! - Ведь по приказу и под присмотром самого прадеда твоего, Владимира Всеволодовича Мономаха построен! - Это он, по примеру своего батюшки… Всеволод Ярославич любил, чтобы везде ему было, как дома. Бывало, куда едет, всегда за собой целый обоз везет: с книгами, утварью, коврами… А Мономах - так тот сразу терема похожие ставил. С одинаковыми гридницами, покоями, вон – мозаикой! Их много таких по всей Руси… - И на нашей смоленской, теперь, надеемся, и на твоей земле! - Которой, между прочим, и твой великий прадед правил! Князь Мстислав, опираясь на рукоять посоха, чуть наклонился вперед и, чтобы дальше не томить и без того заждавшихся людей, наконец, сказал: |
| «От Бога, – говорил он, – получили мы власть над людьми Божиими и в страшный день суда Божия должны будем отдать отчет в пользовании этою властью. Оградив себя страхом Божиим, помня этот день всеобщего воздаяния каждому по делам его, со всею справедливостью производите суды; не смотрите на лица и положения тяжущихся, будьте одинаково внимательны как к богатому, так и к бедному. Наказывая виновных, не будьте жестоки, соразмеряйте милостью наказание. Ничего не делайте под влиянием гнева, раздражения и зависти. Не забывайте нуждающихся, помогайте всем, творите «нещадную» милостыню, чтобы и себе заслужить милость Божию». Несомненно, что благоверный князь Александр не ограничивался лишь подобными наставлениями, но, помня завет мудрого своего предка, Владимира Мономаха , советовавшего князю во все вникать самому, не поручать делать другим того, что сам можешь и должен сделать, внимательно следил за действиями своих приближенных. И благодаря этому почти никогда не нарушались мир и согласие между князем и новгородцами, ни разу не высказано было со стороны последних упрека князю или его дружинникам. «Князь наш без греха» – вот отзыв новгородцев о святом Александре. Этот отзыв они повторяли и в такие минуты, когда, под влиянием недоброжелателей, обычное согласие готово было по-видимому рушиться, когда, забывая о заслугах князя, виновники раздора готовы были сказать обычные в таких случаях слова: «Ты, князь, сам по себе, а мы сами по себе», то есть больше нам не нужен, иди, куда хочешь. Но не с одними трудными условиями новгородской жизни приходилось иметь дело благоверному князю Александру. В годы его юности Господь ниспослал великое испытание и всей Русской земле. Еще в 1223 г. на юге России появился страшный завоеватель, никому до того времени не известный, – татары. Южнорусские князья потерпели от татар страшное поражение на берегах речки Калки 5325 , от которого, по словам современников, на целые 200 лет печальна стала Русская земля. Но победитель, как бы удовольствовавшись этою победою, не продолжал своего наступательного движения, оставил на время Русь в покое. На северо-востоке Руси не обратили должного внимания на грядущую беду, не думали о том, что страшный враг может появиться опять. Среди князей шли раздоры, которые еще более ослабляли Русь. И вот, когда через 14 лет после Калкского погрома снова в пределах Руси появились татары, они не встретили на своем опустошительном пути почти никакого отпора. Предводитель татар Батый, переправившись с своими ордами через Каму и Волгу, опустошал одно за другим русские княжества. Рязань, Москва и стольный град тогдашней северо-восточной Руси Владимир представляли собою одни развалины. Великий князь Юрий Всеволодович попытался было остановить татар, дал им битву на реке Сити 5326 , но потерпел поражение и сам погиб в этой несчастной битве. |
| Мысль об этом преемстве, усвоенная русским сознанием, нашла себе выражение в своеобразных переделках греческого сказания О Вавилонском царстве и в легенде о мономаховых регалиях. Основной мотив названных памятников легендарного творчества, имеющих между собою весьма близкую связь, заключается в «образном представлении того преемства, которое перенесло на Москву древнее политическое и церковное значение Византии и сделало московских царей единственными и законными продолжателями греческих императоров» 30 . Видимыми знаками такого преемства являются царские инсигнии, ведущие свое начало от всемирных монархий Востока и чрез посредство Византии переходящие в русскую землю. В «сказании о Вавилонском царстве» повествуется, что царский венец (отождествляемый в некоторых редакциях этого сказания с мономаховой шапкой) и другие знаки верховной власти, принадлежавшие некогда Навуходоносору, «царю вавилонскому и всея вселенныя», были чудесно добыты византийским императором Львом, «во святом крещении Василием», при посредстве трех мужей: грека, обежанина (абхазца) и русина 31 . Дальнейшая судьба византийских инсигний рассказана в легендарной повести о присылке их на Русь к великому князю Владимиру Всеволодовичу 32 . В 1114 г. великий князь, по совету с боярами, начал войну против греков и опустошил Фракию. Византийский император Константин Мономах, имевший в то время «брань с персы и с латынею», поспешил заключить мир с новым победоносным противником и с этою целью послал торжественное посольство, которое вручило великому князю знаки царской власти (венец, бармы и проч.) с такими словами: «Прими от нас, боголюбивый и благоверный княже, эти честные дары – твое исконное достояние, на славу и честь и на венчание твоего вольного самодержавного царства..., и да нарицаешься ты отныне боговенчанный царь». И великий князь был венчан тем византийским царским венцем, рукою присланного греческого митрополита Неофита, добавляет легенда; и оттоле тем венцем венчаются все великие князья русские, когда ставятся на княжение. |
| Будущий князь Переяславский и Новгородский, Великий князь Киевский и Владимирский Ярослав-Федор, правнук Владимира Мономаха и сын Всеволода Большое Гнездо от чешской княжны Марии Шварновны, родился 8 февраля 1191 года в Переяславле-Залесском. Выполняя волю своего великого отца, в десятилетнем возрасте, в 1201 году, начал княжить в Переяславле Русском (Южном) – столице Переяславского княжества, прикрывавшего подступы к Киеву со стороны половецких степей. В двенадцать лет князь Ярослав вместе со многими другими князьями участвовал во главе полка в карательном походе против половцев, часто беспокоивших пограничные русские земли. Кимаки или кыпчаки сложились как тюркоязычный народ из потомков племен хуннов, кочевавших в Средней Азии, и европеидного племени динлинов, обитавших в эпоху бронзы на Алтае и Минусинской котловине. Кипчаки расселились в бассейне рек Иртыша и Тобола, а середине XI века проникли в Приднепровье и Северное Причерноморье. На Руси за светлый цвет волос их называли «половцами» (по-русски полова означает солома), а на Западе – команами или куманами. На границах Киевской Руси половцы появились в 1054 году, после занятия хазарских территорий к западу от Днепра. До 1115 года попеременно победы одерживали то половецкие, то русские войска, пока наконец великий киевский князь Владимир Мономах , получив полную власть, не перенес войну в степи и разгромил половцев объединённым войском Киевской Руси. После этого половцы и Дневнерусское государство часто начали выступать и как союзники. К 1116 году половцы окончательно разгромили и покорили печенегов. С этого времени половцы стали единственными хозяевами степей Северного Причерноморья. Известно одиннадцать колен половцев. Название каждого колена менялось вместе с именем хана. По смерти старого хана половцы избирали нового, как правило из того же рода. Поначалу хан не обладал сильной властью, она была у народного собрания. Арабские источники называли половцев «кипчаками», а место их расселения – «Дешт-и-Кипчак», включающая в себя степь от Днепра до Волги, Предкавказье, часть Хорезма, почти все Северное Причерноморье и Крым. Живший в XII веке раввин Петахья писал, что в хорошую погоду половцы могли различать предметы, находившиеся на расстоянии дня пути. |
| Между тем в 3емле Северской и у вятичей по-прежнему шла война между Давыдовичами и Ольговичами. Изяслав Мстислааич, уходя в Киев, имел неосторожность оставить с Давидовичами Святослава Всеволодовича, родного племянника Святославова, которого выгоды были тесно связаны с выгодами дяди, с выгодами племени Ольговичей: окончательное поражение дяди Святослава, окончательное торжество Давыдовичей отнимало у него навсегда надежду княжить в Чернигове, на что он имел со временем полное право, как сын старшего из Ольговичей. Вот почему он должен был поддерживать дядю и, точно, вместо преследования уведомлял его о движениях неприятельских. Несмотря на отступление Ивана Берладника, который, взявши у Святослава 200 гривен серебра и 12 золота, перешел к Ростиславу Мстиславячу смоленскому, дела Ольговича поправились, потому что Юрий ростовский прислал ему на помощь белозерскую дружину. Святослав уже хотел идти с нею на Давыдовичей, как вдруг опасно занемог сын Юрьев, Иван; Ольгович не поехал от больного и дружины не отпустил. Давыдовичи, с своей стороны, услыхав, что Святослав получил помощь от Юрия, не посмели идти на него, но, созвавши лучших вятичей, сказали им: «Святослав такой же враг и вам, как нам: старайтесь убить его как-нибудь обманом и дружину его перебить, а именье его вам», – после чего сами пошли назад. Двое сыновей Юрьевых – Ростислав и Андрей действовали успешно с другой стороны: заставили рязанского князя Ростислава бежать к половцам; но в это время умер брат их Иван у Святослава, который после того перешел на устье реки Протвы. Сюда прислал утешать его Юрий: «Не тужя о моем сыне, велел он сказать ему; если этого Бог взял, то другого к тебе пришлют»; тогда же прислал он и богатые дары Святославу – ткани и меха, дарил и жену его, и дружину (1146 г.). Весною Юрий с союзником своим начал наступательное движение: сам вошел в область Новгородскую, взял Торжок и землю по Мсте; а Святослав пошел на Смоленскую волость, взял Голядей, на верховьях Протвы, и обогатил дружину свою полоном, после чего получил зов от Юрия приехать к нему в Москву, имя которой здесь впервые упомянуто. |
|
|
