| И южная Россия была в сие время феатром раздора. Ольговичи, Князья Черниговские, дружные тогда со Мстиславичами, объявили войну Ярополку и братьям его; призвали Половцев; жгли города, села; грабили, пленяли Россиян и заключили мир под Киевом. Изяслав был тут же. Он не ходил вторично с Новогородцами в область Суздальскую: Великий Князь уступил ему Владимир, Андрею, брату своему, Переяславль, а Ростов и Суздаль возвратил Георгию, который сверх того удержал за собою Остер в южной России. В сем случае Новогородцы поступили как истинные, добрые сыны отечества: не хотев взять участия в междоусобии, они прислали своего Посадника Мирослава и наконец Епископа Нифонта, обезоружить Князей словами благоразумия. Нифонт, муж строгой добродетели, сильными убеждениями тронул их сердца и более всех способствовал заключению мира. 1135 г. Но чрез несколько месяцев опять возгорелась война, и Князья Черниговские новыми злодействами устрашили бедных жителей Переяславской области. В жестокой битве, на берегах Супоя, Великий Князь лишился всей дружины своей; она гналась за Половцами и была отрезана неприятелями: ибо Ярополк с большею частию войска малодушно оставил место сражения. Пленив знатнейших Бояр, Ольговичи взяли и знамя Великого Князя. Василько, сын Мономаховой дочери, Марии, и Греческого Царевича Леона, находился в числе убитых. – Завоевав Триполь, Халеп, окрестности Белагорода, Василева, победители уже стояли на берегах Лыбеди, когда Ярополк, готовый ко вторичной битве, но ужасаясь кровопролития, вопреки мнению братьев предложил мир и согласился уступить Ольговичам Курск с частию Переяславской области. Митрополит ходил к ним в стан и приводил их к целованию креста, по тогдашнему обычаю. 1136 г. Между тем Новогородцы, миря других, сами не умели наслаждаться внутреннею тишиною. Князь был жертвою их беспокойного духа. Собрав граждан Ладожских, Псковских, они торжественно осудили Всеволода на изгнание, ставя ему в вину, 1) что «он не блюдет простого народа и любит только забавы, ястребов и собак; 2) хотел княжить в Переяславле; 3) ушел с места битвы на Ждановой горе прежде всех и 4) непостоянен в мыслях: то держит сторону Князя Черниговского, то пристает ко врагам его». Всеволод был заключен в Епископском доме с женою, детьми и тещею, супругою Князя Святоши; сидел как преступник 7 недель за всегдашнею стражею тридцати воинов, и получил свободу, когда Святослав Ольгович, брат Князя Черниговского, избранный народом, приехал княжить в Новгород. Оставив там аманатом юного сына своего, Владимира, Всеволод искал защиты Ярополковой, и добросердечный Великий Князь, забыв вину сего племянника (хотевшего прежде, в досаду ему, овладеть Суздальскою землею), дал изгнаннику Вышегород; но равнодушно смотрел на то, что древняя столица Рюрикова, всегдашнее достояние Государей Киевских, уже не признавала над собою их власти. |
| И рече князь великий Дмитрей Ивановичь: Считайтеся, братия, сколько у вас воевод нет, и сколько молодых людей нет. Тогды говорить стоя Михайло Александровичь, Московский боярин, князю Дмитрею Ивановичю: Государь князь великий Дмитрей Ивановичь. нету, государь, у нас сорока бояринов Московских, двенадцати князей Белозерских, тридцати Новгородских посадников, двадцати бояринов Коломенских, сорока бояр Серпуховских, тридцати панов Литовских, двадцати бояр Переславских, двадцати пяти бояр Костромских, тридцати пяти бояр Володимеровских, осми бояр Суздальских, сорока бояр Муромских, семидесяти бояр Рязанских, тридцати четырех бояринов Ростовских, двадцати трех бояр Дмитровских, шестидесяти бояр Можайских, тридцати бояр Звенигородских, пятнадцати бояр Углецких, и посечено от безбожнаго Мамая полтретья ста тысечь и три тысячи. Слава Тебе, Господи Боже нашь, помиловал нас. И рече князь великий Дмитрей Ивановичь: Братия бояра и князи и дети боярские, то вам сужено место меж Доном и Непром на поле Куликове, на речке Напряде и положили еста головы своя за святыя церкви, за землю Рускую, за веру крестьянскую. Простите мя братия и благословите, всем венец в будущем. И пойдем, брате, князь Владимер Андреевичь, во свою Залескую землю, к славному граду Москве, и сядем, брате, на своем княжении. а чти есми, брате, добыли и славнаго имени. Богу нашему слава. Приложения I. Дополнительные выписки из слова о Задонщине по списку г. Ундольского I. Список Унд. начинается так: Князь великий Дмитрей Ивановичь с своим братом с князем Владимером Андреевичем и своими воеводами были на пиру у Микулы Васильевича. Ведомо, брате, у быстраго Дону царь Мамай пришел на Рускую землю, а идет к нам в Залескую землю. Поидем (и т. д.). Далее в списке Унд. вставка. «Прежде восписах жалость земли Руские и прочее, от книг приводя, потом же списах жалость и похвалу великому князю Дмитрию Ивановичю и брату его князю Владимеру Ондреевичю». В конце, после слов «за веру христианьскую» следует еще «собе бычаем пороженых и вскормленых». |
| Мы по-дружески простились. Посетив расположенные в Холме госпитали, я вечером направился в Ставку и рано утром 12 мая прибыл в Барановичи. В 10-м часу утра я был принят великим князем для доклада. Вид его поразил меня. Великий князь не только был расстроен, но и прямо подавлен. – Ужасные сведения! – сразу обратился он ко мне. – Немцы на Галицийском фронте повели отчаянное наступление. Наши войска не в силах сдержать натиск и начали быстро отступать. Неприятель уже угрожает Перемышлю. Можем и Львов отдать. Сразу будут сметены все результаты купленных столь дорогой ценой за год войны наших успехов. Ведь это ужас! При таком настроении великого князя, конечно, я не решился докладывать ему о своей беседе с генералом Ивановым и ограничился передачей других впечатлений от своей поездки, решив для щекотливого разговора избрать более удобное время. Около 6 ч. вечера я направился в свою канцелярию. Проходя мимо великокняжеского вагона, я увидел сидящего у окна за письменным столом великого князя. Он что-то писал. Увидев меня, он приветливо кивнул мне головой. «Пишет письмо великой княгине, настроение лучше, – пожалуй, можно теперь и переговорить», – подумал я и, вошедши в вагон, попросил камердинера великого князя доложить обо мне. Тотчас вернувшийся камердинер объявил: «Великий князь просят». Я вошел в гостиную вагона, куда сейчас же пришел и великий князь. Мы уселись. Сначала я продолжал свой утренний, незаконченный деловой доклад, а затем попросил позволения передать мою беседу с генералом Ивановым, предупредив при этом великого князя, что она не касалась предметов, входящих в сферу моей компетенции и деятельности. Великий князь разрешил. Тогда я со всеми подробностями, ничего не утаивая, передал свой разговор с генералом Ивановым, вернее – его жалобы на великого князя. Великий князь слушал меня совершенно спокойно, хотя и мог усмотреть в жалобах генерала Иванова много обидного для себя. Когда я кончил, тогда он начал говорить. – Ах, этот Николай Иудович! Ничем его не удовлетворишь, никогда ему не угодишь. Я ли мало ему внимания оказывал, я ли мало говорил с ним? Я и обнимал и целовал его. Всё мало, всё недоволен, обижен. Да что говорить обо мне. Он и Государем недоволен. В последний свой приезд Государь жалует ему орден Владимира I ст. с мечами, помимо Александра Невского с бриллиантами, которого он не имел. Понимаете ли: жалует ему орден, какого никто не имеет во всей Империи, жалует, минуя огромную награду. Что же вы думаете: он остался доволен? Нисколько! Слышу, что всем и каждому жалуется: «Не мог Государь мне лично передать орден, а прислал с флигель-адъютантом». Это Государь-то должен был нарочно ехать к нему – везти для него орден!.. Хорошо? И так всегда и во всем. |
| Все, конечно, уверены были, что поход предпринимается к Киеву, – но вышло совершенно другое. Всеволоду донесли, что рязанские князья дружат с Ольговичами Черниговскими и вместе с ними что-то замышляют против него. Неизвестно, насколько справедлив был донос, но Всеволод поверил ему и двинулся к Рязани. Рязанских князей, доверчиво явившихся к нему в ставку, он в оковах направил во Владимир, и подступил к Пронску, жители которого сдались (22 сентября) только вследствие сильного голода. Рязань также покорилась и выдала Всеволоду остальных князей с женами и детьми. Удаляясь во Владимир, великий князь оставил в Рязани своих наместников и тиунов, но в 1208 году прислал туда на княжение сына своего Ярослава, который находился при отце в походе 1207 года. Рязанцы с нескрываемым неудовольствием приняли князя, а потом произвели даже возмущение: коварно перехватали людей Ярослава и поковали их в цепи, многих живьем засыпали в погребах. Явился Всеволод, сжег Рязань и вместе с сыном Ярославом пошел во Владимир, захвативши рязанского владыку Арсения и множество рязанцев, которых поселил в своем княжестве. В некоторых летописях эти события группируются под 1208–1209 годами, а Ипатьевская и Новгородская летописи последний акт этой драмы относят к 1210 году. В походе на Рязань участвовали и новгородцы, которых Всеволод, после похода, одарил и отпустил из Коломны домой, обнадежив их относительно их старинных вольностей, «да им устав старых князь, его же хотяху новгородцы». Но при этом, в залог верности, он оставил семь человек из знатных новгородцев и посадника Дмитра, тяжело раненного в походе. На прощанье великий князь сказал новгородцам: «кто вы добр, того любите, а злых казните». Новгородцы, узнавши о милости великого князя, составили вече на Дмитра, кричали, что он брал на новгородцах серебро, повозы и прочее, разграбили все имущество посадника, «а что ся на досках остало в письме (записи за должниками), а то все князю». Отпуская новгородцев, великий князь сына своего Константина оставил при себе, дав ему Ростов, а в Новгород послал другого сына, Святослава, после того, как состоялось вече на посадника, который между тем умер, еще будучи во Владимире. |
| Лета 6724 (1216) Мстислав, князь новгородский, многою жалобою от новогородцев на Ярослава, зятя своего, понуждаем, не хотя войны начинать, послал к братьям его, Констянтину и Юрию, с жалобою. И Констянтин послал к Ярославу говорить, чтоб он конечно новогородцев и новоторжцев отпустил и сам бы возвратился в свою область. Но Ярослав не токмо презрил его приказ, но и с гневом отказал, а Юрий оправдал Ярослава. Тогда Мстислав, объявя новгородцам несклоненность Ярославлю и видя, что невозможно его без силы выслать, положил на совете, собрав войска, идти на него, что новогородцы с охотою и великою ревностию исполнили. И собрав войска, выступил Мстислав из Новгорода марта 1 дня, во вторник, с ним же князь Владимир Мстиславич, внук Романов, со псковичи, а прежде послал в Смоленск просить в помощь братанича своего Владимира Рюриковича со смольяны, сам пошёл к Торжку. Мстислав пришед наверх Волги озером Селигером и взял Ржеву, где был воевода Ярославль Ярун. Новогородцы хотели прямо к Торжку идти, но Мстислав их удержал, рассуждая: «Если прямо пойдем, то Ярослав разорит Торжек и пожжет все села области Новогородской, и будет вред более приобретения, ибо он не оставит за собою не разоря. Но лучше идти около в область Ярославлю, которую он оборонять не оставит, и тогда увидим, что Бог даст». И тако согласяся, пошли в сторону мимо Торжка ко Твери. И пришед на Волгу выше Твери, стали волости Ярославли жечь, разорять и пленить. Ярослав, услыша то, оставя в Торжку воеводу, пошел во Тверь, взяв с собою лучших и молодых людей. Наперед же послал в разъезд к полкам Владимира и Мстислава. Владимир и Мстислав, слыша, что Ярослав уже во Твери, послали, не опасаясь, в загон область его разорять. Сие было марта 25 в пятую неделю поста, тогда Владимир со Мстиславом, рассудя, что ко Твери приступать неполезно, намерение положили с братом Ярослава Констянтином, великим князем, который много от братии своея обидим, согласиться и обще идти к Переславлю в область Ярославову. И по тому послали в Ростов с известием и просить его в союз. И отправили наперед по Волге Владимира Мстиславича со псковичи, велели оному послов проводить до границы Ростовской, а сами пошли в судах. Волгою идучи сожгли Шошу, потом Дубну и шед по Волге всю область Ярославлю жгли и пленили до Мологи. Князь Владимир Рюрикович, оставя возы, пошли по Волге к Переславлю, всюду разоряя. И пришед на Городисче ко святой Марии на реку Суру апреля 9 дня. И наутро в день Пасхи Христовой пришёл к ним князь великий Констянтин из Ростова со всем войском его. 17 апреля пошли они к Переяславлю. |
| Князь же великий Дмитрей Ивановичь избраннаго своего юношу, доволна суща разумом и смыслом, имянем Захарию Тютьшова 346 и дасть ему два толмача, умюща языкъ половетцьскый, и посылаеть с ним много злата к нечестивому царю Мамаю. Захариа же, доиде земли Резанской и слышавъ яко Олегъ Резаньскый и Олгордъ Литовскый приложылися поганому царю Мамаю, пославъ скоро встника тайно к великому князю. Князь же великий Дмитрей Ивановичь, слышавъ ту всть, нача сердцемъ болти и наплънися ярости и горести, и нача молитися: «Господи Боже мой, на тя надюся, правду любящаго. Аще ми врагь пакости деть, то подобаеть ми тръпти, яко искони есть ненавистникъ и врагъ роду христианскому; си же мои друзи искрньнии тако умыслиша на мя. Суди, Господи, между ими и мною, аз бо имъ ни единого зла не сътворих, разв даровъ и чьсти от них приимах, а имъ противу тако же даровах. Нъ суди, Господи, по правд моей, да скончается злоба гршных». 347 И поимъ брата своего, князя Владимера Андревича, и поиде второе къ преосвященному митрополиту и повдаа ему, како Олгордъ Литовскый и Олегъ Резанскый съвокупилися с Мамаем на ны. Преосвященный же митрополитъ рече: «Самъ пакы, господине, кою обиду сътворъ еси има?» – Князь же великий прослезися и рече: «Аще есми пред Богомъ гршенъ или человекы, а пред ними есми ни единыа черты не преступих по отецъ своих закону. Вси бо, отче, и самъ, яко доволенъ есьми своими отокы, а имъ никою обиду не сътворих и не вм, что ради умножышяся на мя стужающеи ми». Преосвященный же митрополитъ рече: «Сыну мой, господине князь великий, просвти си веселиемъ очи сердца: законъ Божий чтеши и твориши правду, яко праведенъ Господь и правду възлюби. 348 Нын же обыдоша тя, яко пси мнози, суетно и тщетно поучаются, ты же имянем Господнимъ противися имъ. Господь правдивъ и будеть ти въ правду помощникъ. А от всевидящего ока Владычня гд можеть избыти от крпкыа рукы его?» Князь же великий Дмитрей Ивановичь з братом своимъ съ князем Владимером Андревичем и съ всми русскыми князи и воеводами здумаша, яко сторожу тверду уготовити в пол. И посла на сторожу изъбранных своих крпкых оружникъ: Родиона Ржевъскаго, Аньдра Волосатаго, Василиа Тупика, Якова Ослябятова и иных с ними крпкых юношъ. И повел имъ на Тихой Сосн 349 сторожу дати съ всякым усердиемъ и под Орду ехати и языкъ добыти, истину слышати царева хотниа. |
| Генерал-фельдмаршал Великий Князь Николай Николаевич Старший «И мы должны сознаться, - говорит тот же биограф, - что все-таки своим усовершенствованием наша кавалерия вообще и гвардейская в особенности обязана более Великому Князю, чем Гринвальду». 30 августа 1860 г. Его Высочество был произведен в инженер-генералы, с оставлением во всех занимаемых должностях и званиях, а в следующем году в течение 3 ½ мес. (апрель - июль), по Высочайшему повелению, командовал Отдельным гвардейским корпусом, командуя вместе с тем и Гвардейским резервным кавалерийским корпусом. С того же 1861 г. Великий Князь принимает действительное участие в заседаниях Совета Министров и Государственного Совета. 30 августа следующего года Его Высочество назначен командиром Отдельного Гвардейского корпуса. Наконец, помимо неоднократно выраженной Монаршей благодарности и признательности, Великому Князю 1 января 1863 г. была пожалована высокая награда - орден св. Владимира 1-ой степени Несколько раз Его Высочество уезжал из Петербурга в разного рода командировки. Особенно продолжительна была поездка в 1858 г. (с 5 августа по 21 октября), с Великим Князем Михаилом Николаевичем через Крым на Кавказ, для осмотра специальных учреждений и частей, Им подведомственных. Великий Князь Николай Николаевич осматривал военно-инженерные сооружения, саперные и другие войска и имел случай произвести смотр Своему Тверскому драгунскому полку. По отзыву Наместника Кавказа, князя Барятинского, это посещение Великими Князьями было важным событием для края. «Встречаемые с восторгом и войсками, и народом, Великие Князья своею благосклонною внимательностью, обходительностью и живым участием, с которым вникали во все подробности виденного Ими края, оставили надолго впечатление в благодарной памяти Кавказа» . В декабре 1860 г. Великий Князь Николай Николаевич ездил на несколько дней в Берлин, для присутствования на погребении Его Крестного Отца, Короля Прусского Фридриха-Вильгельма IV, а в октябре следующего года - туда же, - на коронование Прусского Короля Вильгельма I. |
| Поэтому первые годы киевского княжения Владимира Святославича исторические источники отображают как цепь военных предприятий, направленных на восстановление такой зависимости и укрепление положения Киевской Руси в системе международных отношений того времени. Важнейшим направлением его военно-политической деятельности стало восстановление единства Русской земли, поскольку в годы междоусобной войны некоторые племена отказались подчиняться Киеву. Три года, начиная с первого похода в 981 году, потребовалось Владимиру, чтобы подавить сопротивление восставших племен и снова включить их в состав Руси. Причем против вятичей он провел два похода. В 981 году (по другой версии, исходящей из более ранней даты вокняжения Владимира – 979 Владимир отправляется в поход на Волынь, которая была захвачена Польшей – новым славянским государством в Восточной Европе, которое возглавил его основатель князь Мешко I из династии Пястов. Объектом раздора стали пограничные земли так называемой Червоной Руси в районе Закарпатья. В результате Владимир отвоевал эти старинные славянские земли с городами Червень, Перемышль и некоторыми другими. Главным опорным пунктом Руси на западных границах стал Владимир Волынский, основанный Киевским князем и превращенный в сильную крепость. Этим походом начались многочисленные войны для укрепления и расширения границ Древнерусского государства. В 982 году князь Владимир отправился в Карпаты, где сумел покорить племена хорватов. Подчинив, будучи новгородским князем, Полоцкое княжество на Западной Двине, Владимир получил тем самым возможность начать наступление на литовскую Пруссию. В 983 году Киевский князь покорил литовское племя ятвягов и установил контроль над Судовией, что открывало путь к Балтике. В 984 году состоялся его поход на радимичей. Отправившись за Днепр, Владимир послал впереди себя воеводу по прозвищу Волчий Хвост. В битве на речке Пищане воевода разгромил ополчение племени. Именно тогда, по всей видимости, и родилась поговорка: радимичи Волчьего Хвоста бегают. |
| Но не надолго успокоился благоверный князь Ярополк, не долго он мирно правил Вышгородом. В 1078 году он снова должен был принять участие в печальных событиях того времени: между князьями произошли новые раздоры, поднялась междоусобная война. Сын покойного Святослава Ярославича Олег вместе с Борисом, сыном Вячеслава Ярославича, наняли половцев (половцы — кочевой народ татарского происхождения и языка, появились в южнорусской степи в 1055 г.). Войдя с ними в пределы Черниговского княжества, разбили дядю своего Всеволода (25 августа) и выгнали его из Чернигова. Всеволод поехал в Киев, к великому князю Изяславу, и рассказал ему про свое несчастье. Изяслав утешил брата, обещал ему помощь и сказал между прочим: «Я сложу за тебя голову». Немедленно собрал Изяслав войско и выступил на племянников с благоверным князем Ярополком; Всеволод пошел с сыном своим Владимиром Мономахом. 3 октября произошла злая сеча на Нежатине Ниве. В ней пал Борис Вячеславич, хваставший перед битвой, что с одним своим войском разобьет врагов, потом убит был и великий князь Изяслав. Он стоял с пешими полками, как вдруг наехал неприятельский всадник и ударил его копьем в плечо. Рана была смертельна, и великий князь тут же скончался. Битва продолжалась, и побежденный Олег едва убежал в Тмутаракань. Тело убитого князя везли сначала на лодке, а потом на санях. Благоверный князь Ярополк следовал за ним до самого Киева и вместе с дружиной своей горько оплакивал внезапную кончину отца. «Отец, отец мой, — говорил он, — не без печали ты пожил на этом свете; много напастей принял от людей и от братии своей. И вот погиб ты не от брата, а за брата сложил голову!» Останки князя Изяслава положили в мраморную гробницу и с честью похоронили в одном из храмов Киева. После смерти Изяслава великокняжеский стол занял Всеволод Ярославич. Добрый князь поспешил наградить племянника за его верную службу: он дал Ярополку в том же 1078 году Владимиро–Волынское княжество, присоединив к нему и Туров. Более пяти лет благоверный князь мирно правил своим княжеством. |
| А самъ князь великий по всей Русской земли скорые гонци розославъ с своими грамотами по всм градомъ: «Да вси готови будете на мою службу, на брань з безбожными половци агаряны. Съвокуплени вси на Коломн, на Мясопусть святыа Богородица». 350 И ти же сторожы замедлиша в пол, князь же великий вторую сторожу посла: Климента Полянина, Ивана Святослава Свесланина, Григориа Судокова и иных с ними, – заповда имъ въскор възвратитися. Они же стртоша Василиа Тупика: ведеть языкъ к великому князю, языкъ же царева двора, сановитых мужь. А повдаеть великому князю, что неуклонно Мамай грядеть на Русь и како обослалися и съвокупилися с ним Олегъ Резанскый и Олгордъ Литовьскый. Не спшить бо царь того ради итти – осени ожыдаетъ. Слышавъ же князь великий от языка такову изложеную мысль и таково въстание безбожнаго царя, нача утшатися о Боз и укрпляше брата своего князя Владимера и вси князи русские и рече: «Братие князи русские, гнздо есмя князя Владимера Святославича Киевъского, емуже откры Господь познати православную вру, якоже оному Еустафию Плакид, 351 иже просвти всю землю Русскую святым крещением, изведе нас от страстей еллиньскыхъ и заповда нам ту же вру святую крпко дръжати и хранити и поборати по ней. Аще кто еа ради постражеть, то въ оном вц съ святыми пръвомучившимися по вр Христов причтенъ будеть. Азъ же, братие, за вру Христову хощу пострадати даже и до смерти». Они же ему рша вси купно, аки единми усты: «Въистинну еси, государь, съвръшилъ законъ Божий и исплънилъ еси евангельскую заповдь, рече бо Господь: “Аще кто постражеть имени моего ради, то въ будущий вкъ сторицею въсприметь жывотъ вчный”. 352 И мы, государь, днесь готови есмя умерети с тобою и главы своя положыти за святую вру христианскую и за твою великую обиду». Князь же великий Дмитрей Ивановичь, слышавъ то от брата своего князя Владимера Андревича и от всх князей русскых, яко дръзають по вр поборати, и повел всему въинству своему быти на Коломн на Успение святыа Богородица, 353 яко: «Да переберу плъкы и коемуждо плъку въеводу учиню». И все множество людей, яко едиными усты рша: «Дай же нам, Господи, течение се съвръшити, имени твоего ради святого». |
|
|
