| Настал май, самое любимое время К. Р. Когда позволяло здоровье, он выходил в парк, где наслаждался теплом и солнцем, птичьим пением, шелестом молодых листьев, запахом цветов… Один измайловский офицер, Алексей Сиверский, вспоминал: «Великий Князь Конс тан тин Константинович очень любил свой Павловский парк и в летнюю, а особенно в весеннюю, погоду любил уединяться в тишине аллеи… Рассказывают, что однажды, когда Великий Князь гулял в отдаленной части парка, он встретил простую девочку из близлежащей деревни, которая шла в Павловск с цветами для продажи. Увидев офицера, она подошла к Великому Князю и предложила ему купить небольшой букетик полевых цветов. Великий Князь Константин Константинович взял у девочки букет и дал за него рубль; девочка сперва растерялась, по потом заметила серьезно, что у нее еще нет сдачи и что букетик стоит всего десять копеек. Тогда высокий хозяин Павловска просил ее взять за букетик все, что он ей дал. – А мне родители не позволяют брать больше, чем следует, – пролепетала девочка. – Ты скажи им, что оттого больше взяла, что не хотела обидеть Великого Князя. Девочка оцепенела от неожиданности, а Великий Князь Константин Константинович расспросил ее о ее семейном положении и, узнав, что родители ее бедные люди, просил ее ежедневно, пока будут цветы, носить их во дворец. Помощь Великого Князя была весьма существенна для бедной семьи… Я несколько раз встречал покойного Великого Князя на прогулке, и меня всегда пленяло его лицо, задумчивое, строгое, но и приветливое». В 1914 году в Царском Селе поселился в новопостроенном дворце Великий Князь Павел Александрович, которому, наконец, разрешено было Государем возвратиться вместе с супругой. В это время сын его – Князь Владимир Палей, окончивший Пажеский корпус, был произведен в корнеты лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка и в сентябре 1915 года отправился на фронт. Весной 1915 года Владимир Палей часто бывал у К. Р., стихи которого очень любил. «Царь Иудейский» так его покорил, что он сразу после виденного им спектакля в январе 1914 года засел за перевод его на французский язык. Когда работа была окончена, он даже пожалел, что надо ставить точку, – так в этом труде горела высоким чувством душа! 10–11 апреля 1915 года он пишет стихотворение: |
| Побившись недолго с татарами, Димитрий вернулся назад устраивать полки к битве. В первом часу началась сеча, какой, по выражению летописца, не бывало на Руси. На десять верст огромное Куликово поле было покрыто воинами. Кровь лилась, как дождевые потоки; все смешалось; битва обратилась в рукопашную схватку, труп валился на труп, тело русское на татарское, татарское на русское; там татарин гнался за русским, там русский за татарином. В московской рати было много небывалых в бою; на них нашел страх и пустились они в бегство. Татары со страшным криком ринулись за ними и били их наповал. Дело русских казалось проигранным, но к трем часам пополудни все изменилось. В дубраве на западной стороне поля стоял избранный русский отряд, отъехавший туда заранее для засады. Им предводительствовали князь Владимир Андреевич и волынец Димитрий Михайлович Боброк, приехавший из литовских областей служить Москве. Увидевши, что русские пустились бежать, а татары погнались за ними, Владимир Андреевич порывался ударить на врагов, но рассудительный Боброк удержал его до тех пор, пока татарская рать, стремившись в погоню за русскими, не повернулась к ним окончательно тылом. Тогда, на счастье русским, ветер, дувши до того времени в лицо сидевшим в засаде, изменил свое направление. " Вот теперь час пришел, господин князь, - сказал Боброк, -подвизайтесь, отцы и братья, дети и друзья " . Весь отряд стремительно бросился на татар, которые никак не ожидали нападения сзади Бегущие русские ободрились и бросились на татар. Тогда в свою очередь на полчище Мамая нашел панический страх. Поражаемые с двух сторон татары бросали свое оружие, покинули свой стан, обоз и бежали опрометью. Множество их перетонуло в реке. Бежал сам тучный Мамай, бежали все его князья. Русские гнали татар верст на тридцать до реки Красивой Мечи. Победа была совершенная, но за то много князей, бояр и простых воинов пало на поле битвы Сам великий князь хотя не был ранен, когда открывал битву с татарами " на первом суйме " , но доспех на нем был помят Похоронивши своих убитых, великий князь со своим ополчением не преследовал более разбитого врага, а вернулся с торжеством в Москву и хотел немедленно послать войско в рязанскую землю, чтобы разорить ее за измену Олега; но рязанцы приехали к нему с поклоном, извещали, что князь их бежал, и изъявляли желание быть в послушании у московского князя. Димитрий отправил к ним своих наместников. Мамай, бежавши в свои степи, столкнулся там с новым врагом: то был Тохтамыш, хан заяицкой Орды, потомок Батыя. Он шел отнимать у Мамая престол Волжской Орды, как похищенное достояние батыевых потомков. Союзник Мамая Ягелло, не поспевши впору помогать ему против Димитрия, услыхал о куликовском поражении, поспешно вернулся в Литву и оставил Мамая на произвол судьбы. Тохтамыш разбил Мамая на берегах Калки и объявил себя владетелем Волжской Орды. Мамай бежал в Кафу (нынешняя Феодосия на восточном берегу Крыма) и там был убит генуэзцами. |
| Говорит Илья Муромец с товарищи «Государыня благоверная царицы Елена! За то тебе говорим, государыни, не двигнем Тугарина ничем для государского твоего слова, будет Тугарин в Киеве, потом тебе будет во Цареграде жив. А нельзя нам отдати богатыря цареградцкого, нечем нам в Киеве похвалитися, что нам сказать князю Владимиру Всеславичу!» Били челом государыни, прочь поехали. Ведут с собою языка доброго, Тугарина Змиевича. Едут по полю по чистому и выбирают от себя богатыря Дворянина Залешанина «Поедь ты, Дворянин Залешанин, к стольному граду Киеву! Ты жилец двора государева, много живешь во дворе государеве и всякой чин ведаешь. Обошли 541 нас государю, князю Владимиру Всеславичу, велит ли нам на свои государския очи видети? А грубили есмя твоему недругу, царю Костантину благоверному, убили есмя у него 42 богатырей, а с ним татар люди многия да одного богатыря оставили во Цареграде, а другово тебе ведем». Приезжал Дворянин Залешанин граду к Киеву, и пошел к великому князю Владимиру Всеславичу, и справил речи от своих товарищев, что ему наказано. Приехали богатыри к государю Владимиру Всеславичу, привели языка доброго – Тугарина Змиевича, цареградского богатыря. Князь великий Владимир Всеславич почал богатырей жаловать, дает им шубы под аксамиты, и чепи великия златые, и сверх того казною несметно. Да говорит князь Владимир Всеславич «Да впредь вас, богатыри, рад жаловать за вашу выслугу великую и за службу богатырскую! А ныне емлите себе, что вам надобе!». И учал князь Владимир Всеславич молода Тугарина Змиевича спрашивать о вестях. Зговорит Тугарин «Что меня, государь, о вестях спрашиваешь, князь Владимир Всеславич! У тебя, государя, вотчины не во всех ордах, а богатырей твоих удалее нет и во всех землях». И как будет князь Владимир навесело, и учали потешатися. И бьет челом Илья Муромец с своими товарищи «Государь князь Владимир Всеславич! Умилосердися, пожалуй нас, холопей своих! Говорила нам царица Елена и била челом, чтобы мы заложили слово тебе, государю, о молоде Тугарине, чтобы ты пожаловал, отпустил его во Царьгород; и молвили есмя царице Елене, чтобы нам упрошать у тебя, государя, молода Тугарина Змиевича во Царьгород. А мы тебе, государю, ради впредь служить, елико сила может!» |
| Русское государство 1 в первые века своего существования (IX, X, XI вв.) входило в сношения почти со всеми окружающими его государствами и народами: на севере – с финскими племенами и скандинавами, на северо-западе и западе – с литовцами, балтийскими славянами, поляками, чехами и венграми, на юге – с болгарами и Византийской империей, на юго-востоке с находившимися здесь степными-кочевыми народами – торками, печенегами и хазарами. Торговые интересы были главной причиной сношений северной России, преимущественно Новгорода, с балтийским славянами и Скандинавией, а южной России с Византийской империей; с последнею киевские великие князья Олег, Игорь и Святослав в 907, 911, 944 и 971 годах заключили особые договоры, сохранившиеся в русских переводах в наших летописях и имевшие в виду упорядочение различных вопросов торговли Русских с греками. – Брачные союзы также соединяли русских князей с иноземными государями в X–XII вв.: женою великого князя Ярослава была дочь шведского короля Олафа I, старшая дочь его была за норвежским королем Гаральдом, младшая Анастасия за венгерским королем Андреем, вторая Анна за французским королем Генрихом I, а сестра за польским королем Казимиром (XI в.). Дочь английского короля Гаральда выдана была датским королем за внука великого Князя Ярослава-великого князя Владимира Мономаха (XII в.). Великий князь Владимир киевский был женат на сестре византийских императоров (Х в.), а дочь кн. Мстислава и Христины была за наследником Византийского престола Алексеем Комниным. Наши летописи говорят еще, что за великим князем Изяславом была дочь польского короля Гертруда, а за великим князем Всеволодом – греческая царевна (XI в.). – При своих спорах русские князья обращаются за помощью к иноземным государям и, в случае неблагоприятных обстоятельств, находят у них убежище. Так князь Новгородский Владимир Святославич, спасаясь от преследований вел. князя Ярополка, уходит за море, к варягам (X в.); вел. кн. Святополк Окаянный от князя новгородского Ярослава бежал к тестю своему Болеславу, королю польскому (XI в.); вед. князь Изяслав (ум. 1077 г.) получает помощь от польского короля Болеслава Смелого и с нею занимает Киев; князь Волынский Ярослав приглашает к себе на помощь поляков, венгров и чехов (XII в.); великий князь Мстислав (ум. в 1182 г.) отправляет полоцких князей в изгнание в Грецию; вел. князю Изяславу Мстиславичу (ум. в 1154 г.) в его борьбе с князем ростовским Юрием постоянно помогал венгерский король Геза II, женатый на сестре его. Точно также и иностранные государи иногда находили убежище себе в России; как напр. Олаф норвежский у вел. кн. Владимира и Ярослава, или у последнего дети английского и венгерского королей. – Вероятно, еще более частые сношения были у русских князей c кочевыми народами, окружавшими Русское государство и постоянно нападавших на окраинные земли его; по крайней мере, вел. князь Владимир Мономах говорит, что он один заключил около 19 мирных договоров с половцами. |
| Выбор князем Владимиром веры Христовой был именно таким откликом на Божий зов, и как некогда гонитель христиан Савл стал первоверховным апостолом Павлом, так и язычник Владимир стал равноапостольным князем, призвавшим к вере сотни тысяч людей. Князь, конечно, шел на немалый риск, отдавая предпочтение вере, которой не придерживалась значительная часть населения. Язычники на такое избрание могли отреагировать весьма жестко, кроваво. Но князь всё равно шел на это. Язычество не могло дать стержня государственной жизни Этот шаг был обусловлен как личными религиозными исканиями князя, так и рядом политических причин. Примитивное славянское язычество значительно уступало более развитым религиям соседних народов. Русь уже входила во взаимодействие с христианскими державами, и религиозное отставание было налицо. Кроме того, Русь переставала быть прежней военной федерацией отдельных племен, где каждый молился своим богам, превращалась в единое государство. В отличие от христианства, язычество не могло дать стержня государственной жизни, консолидирующего и объединяющего народ. В интересах Отечества и государства требовалось принять одну веру, такую, которая объединит разрозненные племена в один народ, и это поможет вместе противостоять врагам и заслужить уважение союзников. Умный князь понимал это, но как, еще пребывая язычником, было разобраться, какая вера истинная? Народы, жившие вокруг Руси, вроде бы исповедовали единобожие, но имели кардинально разные религии, соответственно – и разные обряды и правила жизни. Васнецов. Владимир-язычник Слух о том, что князь недоволен языческой верой и думает о перемене ее, быстро распространился. Соседние страны были заинтересованы, чтобы Русь приняла их веру. «Повесть временных лет» рассказывает о том, что в 986 году к князю стали приходить послы с предложением принять их религию. Первыми пришли волжские булгары, которые исповедовали ислам. «Князь, – сказали они, – ты, кажется, мудрый и сильный, но не знаешь истинного закона; уверуй в Магомета и поклонись ему». Расспросив об их законе и услышав об обрезании младенцев, запрете вкушать свинину и употреблять вино, князь отказался от мусульманства. |
| И стал великий князь Дмитрей Ивановичь сь своим братом с князем Владимером Андреевичем и со остальными своими воеводами на костх на пол Куликове на речьке Непрядв. Грозно бо и жалосно, брате, в то время посмотрети, иже лжат трупи крестьяньские акы снныи стоги у Дона великого на брзе, а Дон река три дни кровию текла. И рече князь великий Дмитрей Ивановичь: «Считайтеся, братия, колько у нас воевод нт и колько молодых людей нет». И стал великий князь Дмитрий Иванович со своим братом, с князем Владимиром Андреевичем, и с остальными своими воеводами на костях на поле Куликове, на речке Непрядве. Страшно и горестно, братья, было смотреть: лежат трупы христианские как сенные стога у Дона великого на берегу, а Дон-река три дня кровью текла. И сказал князь великий Дмитрий Иванович: «Сосчитайтесь, братья, скольких у нас воевод нет и скольких молодых людей?» Тогды говорит Михайло Ондревичь московъскый боярин князю Дмитрию Ивановичю: «Господине князь великый Дмитрий Ивановичь, нту туто у нас сорока боярин больших мосъковъских, да 12 князей белозерскых, да 30 бояринов посадников новгородцких, да 20 бояринов коломеньскых, да 40 бояринов переяславъских, да полу 30 бояринов костромскых, да пол 40 бояринов володимеръских, да 50 бояринов суздальских, да 70 бояринов резаньских, да 40 бояринов муромских, да 30 бояринов ростовъскых, да трех да 20 бояринов дмитровских, да 60 бояринов звенигородцких, да 15 бояринов углецъких. А изгибло нас всей дружины пол 300 000. И помилова Бог Рускую землю, а татар пало безчислено многое множество». Тогда отвечает Михайло Андреевич, московский боярин, князю Дмитрию Ивановичу: «Господин князь великий Дмитрий Иванович! Нет у нас сорока бояр больших московских, двенадцати князей белозерских, тридцати бояр – новгородских посадников, двадцати бояр коломенских, сорока бояр переяславских, двадцати пяти бояр костромских, тридцати пяти бояр владимирских, пятидесяти бояр суздальских, семидесяти бояр рязанских, сорока бояр муромских, тридцати бояр ростовских, двадцати трех бояр дмитровских, шестидесяти бояр звенигородских, пятнадцати бояр угличских. А погибло у нас всей дружины двести пятьдесят тысяч. И помиловал Бог Русскую землю, а татар пало бесчисленное множество». |
| Святослав не мог вторично смирить племянника своего, Ростислава, для того, что в Государстве явился новый неприятель: Князь Полоцкий. Сей правнук Рогнедин ненавидел детей Ярославовых и считал себя законным наследником престола Великокняжеского: ибо дед его, Изяслав, был старшим сыном Св. Владимира. Современный Летописец называет Всеслава злым и кровожадным, суеверно приписывая сию жестокость какой-то волшебной повязке, носимой сим Князем для закрытия природной на голове язвины. Всеслав, без успеха осаждав Псков, неожидаемо завоевал Новгород; пленил многих жителей; не пощадил и святыни церквей, ограбив Софийскую. Оскорбленные такою наглостию, Ярославичи соединили силы свои и, несмотря на жестокую зиму, осадили Минск в Княжестве Полоцком; взяли его, умертвили граждан, а жен и детей отдали в плен воинам. Всеслав сошелся с неприятелями на берегах Немана, покрытых глубоким снегом. Множество Россиян с обеих сторон легло на месте. Великий Князь победил; но, еще страшась племянника, вступил с ним в мирные переговоры и звал его к себе. Всеслав, поверив клятве Ярославичей, что они не сделают ему никакого зла, переехал Днепр на лодке близ Смоленска. Великий Князь встретил его, ввел в шатер свой и отдал в руки воинам: несчастного взяли вместе с двумя сыновьями, отвезли в Киев и заключили в темницу. гг.] Провидение наказало вероломных: там, где отец их одержал славную победу над Святополком и Печенегами, на берегах Альты, чрез несколько месяцев Изяслав и братья его в ночном сражении были наголову разбиты свирепыми Половцами. Великий Князь и Всеволод ушли в Киев, а Святослав в Чернигов. Воины первого, стыдясь своего бегства, требовали Веча; собрались на торговой площади, в Киевском Подоле, и прислали сказать Изяславу, чтобы он дал им оружие и коней для вторичной битвы с Половцами. Великий Князь, оскорбленный сим своевольством, не хотел исполнить их желания. Сделался мятеж, и недовольные, обвиняя во всем главного Воеводу Изяславова, именем Коснячка, окружили дом его. Воевода скрылся. Мятежники разделились на две толпы: одни пошли отворить городскую темницу, другие на двор Княжеский. Изяслав, сидя с дружиною в сенях, смотрел в окно, слушал укоризны народа и думал усмирить бунт словами. Бояре говорили ему, что надобно послать стражу к заточенному Всеславу; наконец, видя остервенение черни, советовали Великому Князю тайно умертвить его. Но Изяслав не мог ни на что решиться, и бунтовщики действительно освободили Полоцкого Князя: тогда оба Ярославича в ужасе бежали из столицы, а народ объявил Всеслава Государем своим и разграбил Дом Княжеский, похитив великое множество золота, серебра, куниц и белок. |
| Тогда князь великий Дмитрий Иванович и брат его, князь Владимир Андреевич, полки поганых вспять поворотили и начали их бить и сечь жестоко, тоску на них наводя. И князья их с коней низвергнуты, и трупами татарскими поля усеяны, а реки кровью их потекли. Тут поганые рассыпались в смятении и побежали непроторенными дорогами в Лукоморье, скрежещут они зубами своими, раздирают лица свои, так причитая: «Уже нам, братья, в земле своей не бывать, и детей своих не видать, и жен своих не ласкать, а ласкать нам сырую землю и целовать зеленую мураву, а в Русь ратью нам не хаживать и даней нам у русских князей не испрашивать». Застонала земля татарская, бедами и горем наполнившаяся; пропала охота у царей и князей их на Русскую землю ходить. Уже нет веселья в Орде. Уже бо руские сынове разграбиша татарские узорочья и доспехи, и кони, и волы, и верблуды, и вино, и сахар, и дорогое узорочие, камкы, насычеве везут женам своим. Уже жены руские восплескаша татарским златом. Вот уже сыны русские захватили татарские наряды, и доспехи, и коней, и волов, и верблюдов, и вина, и сахар, и убранства дорогие, тонкие ткани и шелка везут женам своим. И вот уже русские красавицы забряцали татарским золотом. Уже бо по Руской земле простреся веселие и буйство. Вознесеся слава руская на поганых хулу. Уже бо вержено Диво на землю. И уже грозы великаго князя Дмитрея Ивановича и брата его князя Владимера Андревича по всем землям текут. Стрляй, князь великый, по всм землям, стрляй, князь великый, с своею храброю дружиною поганого Мамая хиновина за землю Рускую, за вру христьяньскую. Уже поганые оружия своя повергоша, а главы своя подклониша под мечи руские. И трубы их не трубят, и уныша гласи их. Уже всюду на Русской земле веселье и ликованье. Вознеслась слава русская над хулой поганых. Уже низвергнуто Диво на землю, а гроза и слава великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, по всем землям текут. Стреляй, князь великий, по всем землям, рази, князь великий, со своей храброй дружиной поганого Мамая-хиновина за землю Русскую, за веру христианскую. Уже поганые оружие свое побросали и головы свои склонили под мечи русские. И трубы их не трубят, и примолкли голоса их. |
| (...) Чернеца Пересвета, брянского боярина, на место суда привели. И сказал Пересвет-чернец Великому князю Дмитрию Ивановичу: «Лучше нам убитыми быть, чем полоненными быть погаными». Так Пересвет поскакивает на борзом коне и золочеными доспехами посвечивает. И сказал: «Хорошо бы, брат, в то время старому помолодеть, а молодому чести добыть, удалым плеч испытать». И говорит брат его Осляба-чернец: «Брат Пересвет, уже вижу на теле твоем раны, уже голове твоей лететь на траву ковыль, а сыну моему Якову на ковыли зеленой лежать на поле Куликовом за веру Христианскую и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича». (...) Сказал князь великий Дмитрий Иванович: «Господи. Боже мой, на тебя уповаю, да не постыжусь в век, и не посмеются враги мои надо мной». И помолившись Богу и Святой Богородице и всем Святым, он прослезился горько и утер слезы. И тогда, словно соколы, отлетели на быстрый Дон. Это не соколы полетели за быстрый Дон, скачет князь великий со своими полками за Дон, со всею силою. И сказал: «Брат, князь Владимир, тут предстоит выпить медовые чары поведеные. Наступаем, брат, со своими сильнейшими полками па рать поганых». Тогда князь великий на поле наступает. Гремят мечи булатные о шлемы хиновские, поганые покрыли руками головы свои. Тогда поганые быстро вспять отступили. Стяги ревут: «Отступили от великого князя, поганые бегут». Русские сыновья поле широким клином огородили, золочеными шлемами осветили. Уже встал тур на оборону. Тогда князь великий Дмитрий Иванович и брат его Владимир Андреевич полки поганых вспять повернули, и начали их бить искусно, уныние у них вызывать. Князи их с коней упали. Трупами татарскими поле насеяли, и кровью потекли реки. Тут-то поганые скоро разлучились, врозь побежав непроторенными дорогами в Лукоморье, скрежеща зубами своими, раздирая липа свои и приговаривая: «Уже нам, братья, в земле своей не бывать, детей своих не видать, жен своих не ласкать, а ласкать нам сырую землю, целовать нам зеленую мурову, а на Русь ратью не ходить, а дани нам с русских земель не спрашивать». |
| По примеру Ростова тоже произошло во Владимире, Суздале, Ярославле, Переславле, Угличе и отдалённом Устюге. Александр Невский тотчас же поспешил в Орду и успел утишить гнев хана. Его вся деятельность клонилась к тому, чтобы охранить русский народ от печальных следствий, которые могла на него навести татарская месть за вспышки неповиновения. Он умел подладиться к завоевателям; ему доверяли, ради его прощали другим. Такая ловкость и уменье уживаться с завоевателями не только укрепили его власть, но вместе с тем подняли и возвысили значение старейшего князя, которое потом вело к единодержавию. Власть старейшего или великого князя усилились от подчинения Новгорода. До сох пор Новгород не признавал своими князьями таких, которые, сделавшись новгородскими князьями, могли бы княжить ещё и в другом месте. Князь должен быть выбран в Новгороде, жить в Новгороде и служить ему одному. Но с татарским завоеванием порядок и там стал изменяться. В веке Новгород сделался как бы прикованным к особе великого князя. Призвав, по обычаю, к себе в князья Дмитрия Александровича из Переяславля, Новгород должен был отказать ему и подчиниться костромскому князю Василию, которого хан признал великим: он этого требовал, а за него были татары. С этих пор новгородское княжение остаётся как бы принадлежностью великого княжения. Великий Новгород удерживает внутри себя свой старый вечевой строй, но уже не может, как прежде, безопасно выбирать князей: он должен признавать своим князем великого, и так как великий князь не может постоянно жить в Новгороде, то оставляет вместо себя наместника на Городище. С тех пор Новгород постоянно заботится сколько возможно обезопасить свою свободу от великокняжеских покушений. Отсюда ряд договоров с великими князьями: главной целью их разделить круг власти и деятельности великого князя от круга земских действий. Великий Новгород и великий князь, становятся лицом к лицу в борьбу между собою. Великий князь хочет наложить руку на новгородскую свободу; Великий Новгород хотел бы избавиться от великого князя. |
|
|
