| В противном же случае они, и особенно фарисеи, не упустили бы случая обвинить Христа во лжи, так как они знали пророчество Его о Своем воскресении и неоднократно ссылались на него ( Ин.2:19 ). Раздел 9 И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Мк.16:5 И видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. Ин.20:12 При ближайшем сличении всех евангельских повествований о воскресении Иисуса Христа оказывается, что Марк и Лука бывших при гробе воскресшего Спасителя небесных вестников представляют в человеческом образе и называют юношами, а Матфей и Иоанн называют их Ангелами. Говорят, что евангелисты на этот раз расходятся и противоречат друг другу. Но уже из Ветхого Завета нам хорошо известно, что небесные духи, чтобы быть доступными человеку, естественно принимали и должны были принимать какой-нибудь чувственный телесный образ. И так как они нередко являлись на землю в образе людей, то поэтому в Священном Писании Ветхого Завета о них и говорится нередко как о людях, чем указывалось на их временное, моментальное явление, но иногда они являлись на землю и в виде Ангелов, и тогда они и назывались прямо Ангелами, чем обозначалось их собственное существо ( Быт.18:2, 19:1 и Быт.32:24 ). Совершенно согласно с этим способом изображения Ангелов в Ветхом Завете поступают теперь и евангелисты при описании небесных вестников и посетителей гроба Господня. Два из них, сообразно внешнему чувственному явлению этих вестников представляют как людей, как юношей; а два других, указывая на их собственное существо, называют их прямо Ангелами, чем они были на самом деле. Резонно ли после этого указывать на данное обстоятельство, как на нечто странное и противоречивое? Указывают здесь и на другое якобы разногласие, касающееся числа этих Ангелов. Матфей и Марк говорят об одном только Ангеле, евангелисты же Лука и Иоанн упоминают, напротив, о двух. Но при ближайшем и более внимательном рассмотрении дела и это разногласие оказывается скорее кажущимся, чем действительным. |
| В связи с самобытностью Божией стоит и другое еще свойство Божие – Его неизмеримость и вездеприсутствие, по которым Бог беспредельный, во всех отношениях, не подлежит ограничению и местом, Он находится во всяком месте и присущ всякому существу. Указание на это свойство 2-я Мак. книга дает во всех тех местах, где называет Бога всевидящим, следовательно присутствующим при всех действиях людей, как благочестивых, так и нечестивых. Последний из мучеников Маккавеев говорит Антиоху: «Ты не ушел еще от суда всемогущего и всевидящего Бога» (VII, 35; XII, 22; XV, 2; XV, 21). Далее, 2-я Мак. книга указывает еще свойство Бога – Его вечность, т. е. что Бог не имеет ни начала, ни конца своего бытия и вообще свободен от всех условий времени. Священники в своих молитвах прямо называют Бога вечным (I, 25). Второй и седьмой мученики высказывают твердую уверенность, что Господь дает им жизнь вечную (VII, 9, 36), которая, очевидно, может быть дана только существом вечным. Но особенно часто указывает и, особенно подробно, раскрывает 2-я Мак. книга свойство Божие – всемогущество (I, 4; VII, 28; III, 34; 1, 25; III, 28; V, 20; VII, 35, 38; VIII, 18; IX, 8; XI, 13; XII, 28). В указанных местах книги всемогущество приписывается Богу в том смысле, что Он обладает неограниченною силою все производить и над всем владычествовать, от чего Бог и называется как всемогущим, так и всесильным. По учению 2-ой Мак. книги, всемогущество Божие выразилось в творении мира. Священники в своих молитвах прославляют Бога, как Создателя всех (I, 24). Мать Маккавеев говорит сыну: «Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю, и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего и что так произошел и род человеческий» (VII, 28). Далее, всемогущество Божие, по учению книги, выражается в промышлении Божием о тварях и особенно о народе еврейском. Иуда Маккавей в своей речи говорит: «Враги наши надеются на оружие и отважность, а мы надеемся на всемогущего Бога, который одним мановением может ниспровергнуть и идущих на нас и весь мир». |
| В этих словах, братие, выражается то, что прежде всего нам и нужно сделать. Никакие наставления и увещания, никакие порицания и штрафы не принесут пользы тому, кто сделался рабом порока. В этом-то именно и заключается вся глубина бедствия несчастных, что они бессильны в своем положении. Попав в узы этого отвратительного порока, сколько иной пролил горьких слез, сколько употребил усилий для того, чтобы разорвать эти узы, но они настолько крепки, что он не мог этого сделать. Он как был, так и остался узником. Вот почему я и говорю, что одними увещаниями и вразумлениями здесь ничего нельзя сделать. Но кто хочет оказать действительную помощь, тот должен ближе войти в положении недужного своего брата и своим искренним участливым отношением показать ему ту истинно христианскую и братскую любовь к нему, которая бывает тем сильнее, чем глубже он погружен в бездну греха и порока. Ах, братие мои, не так ли поступил по отношению к нам Господь наш Иисус Христос? Не принял ли Он на Себя все наши скорби, когда мы вздыхали в состоянии нашего проклятия, как бы Он был подобным нам? Этим Он на все времена показал пример, как должны и мы оказывать помощь нашим узникам. Многие думают, что это для нас непосильно; однако Господь всегда находил Себе подражателей. Так, например, один из членов Миссионерского братства, который, будучи объят желанием проповедовать Евангелие между невольниками-неграми, отдал себя в рабство, чтобы жить вместе с рабами, разделять их участь и, проводя вместе с ними трудовую жизнь, проповедовать им Евангелие о Христе Иисусе. Не правда ли, что этот христианин поистине познал путь Господень? Он верно понял и слова Апостола: Помните узников, как бы и вы с ним и были в узах. В любви Христовой он сделался рабом рабов и, стяжав их доверие, вселил в сердца несчастных ту спасительную уверенность, что Евангелие Иисуса Христа должно быть и для них помощью и утешением. Подобный путь указывает и Даниловское отделение Первого Московского Общества трезвости, действующее на религиозных началах. |
| Вере Вторая Маккавейская кн. противопоставляет неверие, безбожие и отпадение от веры – богоотступление (XV, 3). Вера, переходя в область чувства и стремления, наполняет душу человека самыми святыми расположениями и чувствованиями к Богу и деятельно стремится проявить себя во всей жизни и делах человека, всюду в мире усматривает действия премудрости Божией, могущества, правды и благости Его, с радостью рассматривает и всегда размышляет о делах Божиих, никогда легкомысленно не говоря о предметах священных, и, наоборот, неверие, влияя на чувства и стремления человека, выражается в крайне легкомысленных его поступках и речах. Когда иудеи, сопровождавшие Никанора, просили его не губить жестоко иудеев в субботу и воздать честь дню, освященному Всевышним, тогда этот нечестивец спросил: «Неужели есть Владыка на небе, повелевший праздновать день субботний?» И когда они ответили: «Есть живый Господь, Владыка небесный, повелевший чтить седьмый день», то он сказал: «А я господин на земле, повелевающий взять оружие и исполнять царскую службу». Впрочем, он не успел совершить своего умысла... (XV, 2–5). Далее описывается постыдная смерть этого легкомысленного нечестивца – Никанора. Таким же легкомыслием отличались замыслы Антиоха Епифана (IX–4), но зато печально кончилась и жизнь этого богохульника (IX, 28). Таким же легкомыслием отличались поступки отступника Иасона (V, 6–9) и других, упоминаемых в книге, нечестивцев. Со стороны чувства, внутреннее богопочитание выражается в надежде. Надеяться вообще, значит радостно ожидать какого-либо блага, которого приобретение возможно или правдоподобно. Надежда на Бога, в смысле добродетели, с точки зрения ветхозаветного человека есть успокоение сердца человека в Боге, с твердою уверенностью, что Он не лишит его благодатной Своей помощи для достижения им нравственного совершенства – относительного здесь, на земле, и вечного в будущей жизни, по воскресении. Относительную, так сказать, надежду на победу добра над злом здесь, на земле, силою всемогущего Бога, ясно выражает Иуда Маккавей в своих речах (VIII, 18: XV, 7–9). |
| Ветхозаветная история немало даёт нам примеров таких наказаний или отлучений, совершаемых Самим Богом. Так, после проклятия, бывшего ещё в Раю, в наказание за первое грехопадение прародителей ( Быт.3:14–24 ), Он изрекает проклятие на первого сына прародителей, на братоубийцу Каина: «и ныне, – говорит Он ему, – проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей... ты будешь изгнанником и скитальцем на земле» ( Быт.4:11–12 ). А затем во Всемирном потопе истреблено было, как недостойное милости Божией, всё развращенное человечество, за исключением Ноя с семейством. После потопа, когда вновь размножившееся человечество не оказалось лучше, мы снова видим целый ряд отлучений, исходивших от Самого Бога, а позже произносимых от Его имени верными рабами Его в лице первосвященников, пророков и благочестивых царей. Эти отлучения были или общие, каково, например, проклятие, произнесённое Моисеем на преступников закона: «Проклят [всякий человек], кто не исполняет [всех] слов закона сего и не будет поступать по ним!» ( Втор.27:26 , ср. Втор.28:15–68 ), а также Иисусом Навином на Иерихон ( Нав.6:16 ), или частные – в отношении к определённому лицу, каковы, например, отлучение и казнь Корея Дафана и Авирона ( Числ.16:1–40 ), отвержение Саула ( 1Цар.15:10–33 ) и др. Эти-то и другие, подобные им, непререкаемые в своём Божественном характере и действенном значении примеры отдельных и как бы случайных отлучений и положены были в основу того обряда отлучения от религиозного общения, какой существовал у иудеев послепленного периода. Уже Ездра ясно упоминает об этом учреждении как о действительно существующем ( 2Езд.9:9 ), а позднейшие раввины во многих местах Талмуда сообщают о нём подробные и обстоятельные сведения. Иудейское отлучение, по свидетельству Талмуда, имело три степени. Самая низшая из них называлась «нидуи» (nidui от nidoa – отделять, исключать, выгонять, по-гречески «афоризин», см. Лк.6:22 ) и состояла в том, что подвергшийся этому наказанию отлучался на тринадцать дней от сообщения с другими и никто, кроме жены и детей, не смел подходить к нему ближе, чем на четыре фута. |
| Видели, потому что Он был одного существа с Богом, и не видели, потому что это Божественное существо, так сказать, прикрыто было в Нем человечеством, и потому Его можно было видеть только не в полной, несовершенной славе. Совершенно согласно с этим говорит поэтому и Иоанн: «Слово, Которое не только было в начале у Бога, но и Самим Богом, стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины, и мы видели славу Его, как Единородного от Отца» ( Ин.1:1, 2, 14 ). Раздел 7 И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное... Ин.19:17 И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его. Мк.15:21 В истории Иисуса Христа все частности имеют большую важность, особенно это нужно сказать о тех частностях, которые относятся к страданиям и смерти Иисуса Христа. Каждое из четырех Евангелий представляет нам жизнь Иисуса Христа в несколько отличном от других свете, что объясняется разностью стиля и характера отдельных евангелистов; так что в различных Евангелиях мы видим только интересную разносторонность, но отнюдь не противоречия, разности, но не разногласия. Так, мы не редко замечаем здесь, что при рассказе, например, об известном событии, один евангелист ограничивается более общими чертами, не вдаваясь ни в какие частности и подробности, между тем как другой подробнее говорит о нем, обстоятельнее описывает его, не упуская из виду и частных черт, и побочных второстепенных обстоятельств. Таким образом, они взаимно пополняют друг друга, а потому, чтобы составить полную историю страданий и смерти Иисуса Христа, для этого необходимо прочитать всех евангелистов совместно. Сказанное как нельзя более приложимо и к обоим взятым нами местам, в которых слова одного евангелиста суть не что другое, как пополнение слов другого, в которых Марк несколько подробнее говорит о том, о чем Иоанн заметил, так сказать, мимоходом. Марк говорит о том, как вели Иисуса на Лобное место. Слова, которые он употребляет при этом: «и повели Его, чтобы распять Его»( Мк.15:20 ) – были тогда у римлян весьма обыкновенным выражением, под которым разумели отправление приговоренного к смерти на казнь, причем он всегда сам должен был нести свой крест, на котором ему надлежало умереть, так как это несение креста относилось к наказанию осужденного. |
| Во всей видимой природе мы не находим ни одного творения, ни одной силы, которой Бог не указал бы своей цели и своего определенного назначения. Само собою понятно, что и силы, данные Богом человеку, не должны оставаться мертвым капиталом, но они сами указывают нам на то, что такова воля Божия, чтобы мы употребили их в дело, ими действовали и работали. Вот почему первый человек работал еще до грехопадения в раю, возделывая его ( Быт.2:15 ). Труд в том состоянии и призвании, в котором Бог поставил человека, есть то именно его земное назначение, которое дано нам Богом. Мы обязаны силы нашей души и тела употреблять для нашего истинного блага, для пользы ближних и во славу Божию. Хотя эта наша работа иногда и приносит труд и болезнь, но христианин знает, что Бог сказал: В поте лица твоего будешь есть хлеб что труды суть наказание и последствия греха, и потому он не должен на это сетовать и жаловаться. Христианин совершает свой труд по совести, как обязанность, возложенную на него Самим Богом. В этом у него есть пред глазами и славные образцы, и прежде всего его Спаситель, Который разделял труды Своего отца Иосифа, о котором Евангелие повествует, что он был плотник ( Мк.6:3 ). Совершенно в духе своего Учителя поступал и святой апостол Павел, который сам о себе свидетельствует, что он при выполнении своей апостольской обязанности кормился делами рук своих, устраивая шатры и палатки ( Деян.20:34 ). А тех, которые вели беспорядочную жизнь и не работали, а занимались бесполезными предметами, он увещевает именем Господа Иисуса Христа, чтобы они работали и ели свой собственный хлеб, ибо, если кто не хочет трудиться, говорит он. тот и не ешь ( 2Фес.3:10 ). Такими началами и воззрениями руководствуется христианин. А если он трудится в таком именно духе, тогда сердце его далеко от недовольства, зависти и ненависти к тем, которые богаче, состоятельнее его. Спокойствие и довольство наполняют его сердце, и он с негодованием отвращается от вредных учений неверия, которые стараются внушить ему, что можно сделаться богатым и наслаждаться жизнью и без труда. |
| Вопрос этот такого рода, что каждый из нас, пастырей, должен не раз и не два, а много раз задавать его себе, задавать до тех пор, пока мысль о прежней неверности не исторгнет из глаз слезы и из сердца не последует ответ Петра: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. В самом деле, любим ли мы Господа, а в лице Его и наших ближних? Находит ли себе место в нашем сердце та любовь, которой требует от нас Христос? Любовь не к тем только, которые соединены с нами узами родства, дружбы и знакомства, но и к тем, которые чужды нам по плотскому происхождению, и, однако, близко связаны с нами благодатью? Любовь, которая с участием и состраданием относится к горю и нужде меньшего брата, не оставляет без попечения и отъявленного грешника, идет навстречу заблудившемуся – словом, та любовь, которая, по слову Апостола, не превозносится, не ищет своего ( 1Кор.13:4–5 ) и пример которой показал Сам Небесный Пастыреначальник – Христос? Он – этот поистине добрый Пастырь – не только во время Своей жизни ходил по городам и весям, исцеляя всякую (и телесную, и нравственную) болезнь и всякую немощь в людях ( Мф.4:23 ), но и до сих пор не перестает в своей спасающей любви ходить по грешному миру и там, где находит душу, растлевающуюся в своей нравственной жизни, милосердствует о ней, ухаживает за нею, облегчает тяжесть грехов ее обещанием прощения и до тех пор не оставляет ее, пока она не выздоровеет для вечной жизни. Есть ли у нас такая любовь? О, если бы нашлась, хотя самая незначительная доля ее, то и тогда мы не напрасно назывались бы владыками и врачами душ человеческих. И тогда в наших руках было бы верное средство для врачевания и самых тяжких нравственных болезней. В самом деле, если и из глыбы дикого необработанного камня умелые руки высекают прекрасные, чуть не живые статуи, то почему же из человека, хотя бы жестокого и одичалого, умелыми руками любви нельзя воспитать доброго христианина, мягкого и отзывчивого на добро и правду человека? – Люди, как бы они плохи и грубы ни были, все же не камни. |
| Вот достигли они Голгофы – места распятия и приступают к страшному делу, кровавому делу. Грубые воины раздевают Его донага, только терновый венец украшает еще эту израненную и окровавленную голову. Вот натягивают они Его тело с распростертыми членами на Крест, железными гвоздями прибивают к нему Его руки и ноги, и Он висит между небом и землей. А по правую и левую сторону от Него два разбойника. С жадностью набрасываются грубые воины на Его одежды, они делят свою добычу и своими окровавленными руками бросают жребий из-за этой одежды, а между тем народ и старейшины толпятся вокруг Креста, со злорадством глазеют на Его мучения и с язвительной насмешкой говорят: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын» ( Мф.27:42–43 ). Вот момент, в который Распятый отверз уста Свои для этого первого Своего слова со Креста – слова первосвященнического ходатайства за Своих убийц. «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» ( Ис.53:7 ). Как предсказал пророк об Агнце Божием, взявшем на Себя грехи мира, так именно и случилось здесь, во время Его мучения на Кресте. Он не открывал уст Своих против тех, которые Его мучили и вели на заколение. «Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному» ( 1Пет.2:23 ). Но когда Он увидел то варварское злодеяние, которое совершали они над Ним, когда представил Он Себе всю великость их вины и всю глубину бедствия, которое они навлекали на себя своим грехом, тогда не мог Он более молчать. Тогда отверз Он уста Свои для слова. Не о Своих собственных муках, не о том позоре, который терзал Его сердце, думает Он – Он возводит молитвенный взор Свой горе, к Богу и просит Его о помиловании тех, которые так безжалостно мучили Его: «Отче! отпусти им: не ведят бо, что творят!» |
| Вот почему к словам Своим: Огонь пришел Я низвести на землю, Он присоединяет Свое горячее желание: и как желал бы, говорит Он, чтобы он уже возгорелся! Он не загорался еще, огонь этот, в то время, когда Спаситель говорил слова эти. Хотя там и здесь и западала в восприимчивые сердца искорка его жизни, хотя несколько и вспыхивала она в сердцах учеников Его, но ей трудно было бороться против огня нечестивых страстей и себялюбия. И как легко она могла быть погашаема, когда наступали дни тяжелых гонений! В среде народа одни оставались холодными и равнодушными, а другие застывали, окоченевали под ледяным покрывалом своей гордости и фарисейской самоправедности. Ему нужно было пройти еще чрез глубочайшую бездну страданий. Ему нужно было еще Своей кровью искупить и приобрести их души – иначе не стал бы гореть этот огонь, зажечь который Он пришел на землю. Вот почему Он тотчас же и присовокупил: Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! ( Лк.12:50 ). Крещение, о котором Он говорит здесь, было то именно крещение кровию, коим Он должен был креститься, прежде чем ученики Его крестились Духом Святым. Как желал бы Я, чтобы он уже возгорелся! Таково было желание нашего Спасителя, когда Он говорил слова эти в кругу Своих учеников. Видим ли мы, братия, исполнение сего желания в настоящее время? Благодарение Богу! Огонь этот горит и теперь, и никакая сила мира и его князя – дьявола не погасит того святого огня Господня, который низвел Он на землю в день Пятидесятницы. Горит он, и этот праздник Пятидесятницы, который мы так торжественно сейчас празднуем, есть очевидное доказательство того, что священное пламя его еще не погасло на земле. Он горит в тысячах тысяч сердец, преисполненных веры, любви и благодарности, одушевленных горячими молитвами и святыми обетами, когда они восторженными песнопениями воспевают, прославляют Бога и возвещают великие дела Господни. И однако, возлюбленные братия, если бы и ныне, как тогда, явился Господь и сказал: Огонь пришел Я низвести на землю, то к этим словам не присоединил ли бы Он и ныне, как и тогда, Свое желание: и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! Он горит в нас – христианах. |
|
|
