| Закрыть itemscope itemtype="" > " Белый ангел " над Москвой Крестный ход памяти героев Первой мировой войны прошел в столице 17.02.2015 431 Время на чтение 3 минуты Фото: Олеся Курпяева Крестный ход памяти героев Первой мировой войны в Москве Исполнилось ровно 100 лет со дня открытия самого большого Всероссийского братского кладбища воинов Первой мировой войны, расположенного в столичном районе Сокол близ храма Всех Святых. Несколько сотен москвичей приняли участие в крестном ходе и панихиде у Преображенской часовни, сооруженной в 90-е годы на месте разрушенного некрополя. Среди участников мемориальной акции - члены добровольческого казачьего корпуса, Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, духовенство храма Всех Святых на Соколе, председатель общества потомков погибших в Первой мировой войне Виссарион Алявдин, архитекторы и реставраторы, которые хотят привлечь внимание общества к восстановлению мемориального братского кладбища - памятника героям Первой мировой войны. Инициативу общественников поддержал глава столичного департамента межрегионального сотрудничества и связям с религиозными организациями Юрий Артюх. После панихиды оркестр Московского военного гарнизона исполнил " Коль славен наш Господь " композитора Дмитрия Бортнянского - это произведение считалось до революции " духовным гимном " России. Братский некрополь на Соколе до недавнего сооружения памятника на Поклонной горе был единственным мемориалом в честь героев Первой мировой войны в Москве. В тридцатые годы прошлого века кладбище снесли и разбили на его месте парк, а вместо разрушенного Преображенского храма построили кинотеатр " Ленинг рад " . Сегодня у Преображенской часовни открылась фотовыставка под открытым небом, подготовленная Елизаветинско-Сергиевским обществом при поддержке правительства Москвы. На стендах размещена информация о кладбище, о людях, захороненных здесь, о подвиге сестер милосердия и служении " белого ангела Москвы " , как называли княгиню Елизавету Федоровну, причисленную Русской православной церковью к лику святых. |
| А потому труды и заслуги собственно на поприще сего просвещения, по самому назначению его приготовлять достойных лиц для апостольского служения, более всего соответствовали самому статуту ордена во имя Того, Кто сам на этом же поприще стяжал себе имя Равноапостольного Просветителя России. О достоинстве последних трудов и заслуг Ректора Филарета, конечно, засвидетельствовал и представил, вторично ревизовавший Академию (в 1818 г.), Филарет, Ректор Петербургский, так как награда последовала непосредственно после этой ревизии, когда и сам он, как бы в знак этого свидетельства, подарил свою панагию. Но мог оценить их лично и Сам Государь Император, от личного благоволения Которого зависело и пожалование столь необычайной награды. Государь же действительно знал лично Ректора Филарета и имел случай удостовериться в его достоинствах. Это было ещё в 1816 г., в Августе месяце, когда «Государь, проезжая Киев, прибыл в Москву 15 Августа и в это время посетил Свято-Троицкую Сергиеву Лавру» 278 . При этом случае удостоилась личного посещения Государя Императора и новообразованная Духовная Академия. Когда об этом Высочайшем посещении донёс Св. Синоду Преосв. Августин, Архиепископ Московский, то Обер-прокурор Св. Синода, Князь А.Н. Голицын, со своей стороны отвечал ему (от 14 Сентября), между прочим, так: «Его Императорское Величество изволил осматривать в Лавре новую Академию с удовольствием. Благодарение Господу! " 279 Что касается личного удовольствия Государя Императора, о котором свидетельствовал Князь Голицын после бывшего осмотра Московской Академии, то оно тогда же было выражено ясно в том Милостивейшем благоволении, что «при Высочайшем обеденном столе в Лавре служили Его Величеству студенты Академии. Этого счастья удостоились восемь студентов: Ареопагитский, Терновский, Богословский, Протопопов, Покровский, Постников, Смирнов и Алявдин. Каждому из них пожаловано было по сто рублей» 280 . Явление это, справедливо сказать, одно из замечательнейших как по высокости чести, так и по редкости и необычайности. Какое из равностепенных с духовными академиями заведений, например, университетов, хотя именуемых Императорскими, может представить подобное явление в своих летописях?! Главное же, – чем обратили на себя столь благоволительное Внимание Монарха питомцы скромного, водворённого в стенах Обители, духовного рассадника, – это не иное что, как усмотренные Государем добрые плоды того духовного назидания, деятельное попечение о котором, в лице главного их начальника и наставника Филарета, признано было преимущественнейшей заслугой в его настоящем служении, а потому и награждено было столь необычайным отличием. |
| В Институте почти по всем предметам велись практические занятия, где студенты знакомились с первоисточниками науки, читали рефераты по тем или иным темам курса, обсуждали различные вопросы, которые выдвигало само время. В основу учебного плана была положена система образования бывших духовных академий, полностью введены преподававшиеся там богословские, философские и церковно-исторические дисциплины, но, кроме того, были введены и новые предметы, ранее не входившие в академический курс: история религий (ранее входившая как особый отдел в Основное богословие), религиозная метафизика, заменившая начальные основания философии, агиология, христианская мистика, знакомившая с природой, духом истинной мистики в отличии от нехристианской (буддийской, теософской) и неправославной (католической и протестантской), христианское обществоведение, которое должно было знакомить с христианским взглядом на социальные проблемы и явления, христианская педагогика, христианское искусство, история русского религиозного самосознания. Осуществлению этого учебного плана благоприятствовал тот факт, что в состав Профессорско-преподавательской корпорации вошли многие бывшие профессора прежней духовной академии: Н.Н. Глубоковский , А.И. Бриллиантов , П.П Мироносицкий . Постепенно списки профессоров пополнялись новыми известными именами, профессорами Университета: Н.О. Лосский, С.С. Безобразов, А.П. Алявдин, М.Н. Соколов, М.Д. Приселков, С.В. Меликов-Толстой и Д.И. Абрамович. Привлечение ученых кадров – заслуга, в том числе и протоиерея Н.К. Чукова. Он уже успел войти с ними в контакт. После своего приезда из Петрозаводска в Петроград в 1918 году он в течение четырех лет работал в качестве научного сотрудника в Комиссии по исследованию естественных производительных сил России при Академии наук, а с апреля 1919 года по ноябрь 1920 года он служил священником в университетской церкви. Институт не отделялся от культурных традиций. Студенты осваивали достижения мировой культуры. Так, 1 июня 1920 года Институт отмечал память одного из выдающихся деятелей русской культуры и исторической науки С.М. |
| Авеллярдов. Нет еще... вероятно, она ждет тебя, потому что за нее сватались хорошие женихи и она не пошла за них, ответивши им, что ее сердце доселе еще не свободно... Она теперь стала прелестною девушкою... красавицею в полном смысле слова... ведет себя прелестно. Алявдин. Очень этому рад... И как-бы я желал теперь видеться с нею и переговорить... Но родителей ее я не могу видеть равнодушно... При одном воспоминании о них во мне поднимается вся желчь... Мне бы вовсе и не хотелось видеть их... Хотелось бы взять Машу, перевенчаться с нею, да и укатить отсюда в Москву или Петербург. Авеллярдов. Мало ли бы чего тебе захотелось!.. Но ведь это невозможно: Маша на это не решится. Поэтому нужно устроить дело так, чтобы по возможности облегчить тяжесть твоей встречи с ее родителями, заставить их извиниться пред тобою и загладить свою вину. Алявдин. Прошу тебя, дядя: будь мне друг и благодетель, окажи мне свою великую услугу еще раз. Авеллярдов. С удовольствием... что будет возможно, все сделаю для тебя. В чем же суть дела? Алявдин. Устрой мою встречу с Машею где-нибудь так, чтобы родители ее ничего об этом не знали. Я с нею переговорю обо всем, и решу свой жизненный вопрос. Авеллярдов. Мне кажется, это очень легко устроить. Она ходит в семинарскую церковь к обедне почти всегда. Стоит только и тебе завтра прийти туда же, вот ты и получишь полную возможность оттуда идти вместе с нею и дорогою переговорить. Алявдин. О, это я непременно сделаю! И тогда получу полную возможность переговорить с нею обо всем. Спасибо, дядя, что ты дал мне такой отличный совет. Завтра я буду в семинарии, вспомню свою старину, увижу знакомых мне начальников и наставников и некоторых учеников, помолюсь в той же самой церкви, где целых шесть лет молился. А теперь пойдем, дядя, по старой памяти пройдемся с тобою или в «Барское село» или в «Европу», а всего бы лучше к «Киреичу», где мы, бывало, всегда пивали чай. Напьемся там чаю еще один и, может быть, уже в последний раз. Авеллярдов. Охотно пошел бы с тобою, но, право, не хочется в такую жаркую пору ходить по пыльным улицам. Пойдем лучше, здесь же, в вокзале на свежем воздухе напьемся. |
| Маша (отдергивая свою руку). Не нужно мне теперь ваших утешений. Мне теперь одно осталось. Не тревожьте меня, умоляю вас. Дайте спокойно провести хоть последние-то дни жизни. Алявдин (с ужасом). Что вы это говорите? Бог с вами! Умоляю вас, выслушайте меня! Маша. Я уже много раз выслушивала вас; всего много от вас я слышала, и теперь уже не хочу более ничего слышать от вас. Алявдин. Ради самого Бога, прошу вас, выслушайте меня. Я сейчас вам скажу то, о чем вы и не думаете теперь, и что считаете совершенно даже невозможным. Я хочу вам признаться в своих самых неподдельных чувствах. Маша. Не нужно мне ваших признаний. На что они мне? Алявдин (не слушая ее). Я вас люблю, как нельзя больше. Маша (с удивлением). О, Боже! к чему такое притворство? Неужели вы еще надеялись возвратить меня к жизни теперь своими ложными и напрасными уверениями? Прошу вас, молчите!.. Алявдин, Клянусь вам всеми святыми, что я не обманываю вас. Маша. Совершенно не верится... Это невозможно. Алявдин. Бог и совесть моя – вот свидетели того, что я говорю с вами откровенно. Эти свидетели не ложны, и свидетельствование мое ими весьма важно и должно быть вами принято за несомненное. Маша. Ах, неужели это в самом деле так? Скажите еще раз, умоляю вас, скажите откровенно: правду ли вы сказали сейчас? Алявдин. Самую непреложную правду. Клянусь вам в этом. Маша (оживляясь). Боже мой! Как я счастлива!.. О, вы мой ангел!.. Вы любите меня?.. Да неужели это не сон?.. Алявдин. Да, я вас теперь люблю, и во имя этой любви умоляю вас, не будьте ко мне жестоки: не накажите меня призрением или такою же холодностию ко мне, какою я вас наказывал. Маша. Бог с вами. Я зла не помню. Алявдин (продолжая прежнюю речь). Я тогда не понимал еще всей силы любви, не знал того томительного состояния, которое выпадает на долю влюбленных, а от того был неразумен и холоден с вами... Потом вразумился, наконец. Горе ваше после того, как я постиг всю силу и всю цену любви, сделалось для меня мучительным и невыносимым, и я уже не мог не сочувствовать вам с этого времени. Я увидел в вас существо нежно любящее меня, и за свою ко мне любовь страдающее так жестоко; вполне оценил вашу любовь, и решился сам всем пожертвовать для вас. Образ ваш стал постепенно преследовать меня, и сон совершенно отлетел от меня с тех пор, как я вникнул хорошо в ваше положение. |
| Маша. И так, вы точно любите меня? О, вы воскресили меня! Алявдин. Я отныне ваш, ваш навсегда; всем моим существом отныне принадлежу вам. Маша. Не знаю, что со мною делается в настоящие минуты. Как легко вдруг стало у меня на сердце, которое так сильно наболело, так истомилось и столько выстрадало! Так мне вдруг стало легко... так легко, что и выразить не могу степени этого облегчения. Точно каменная гора вдруг с плеч свалилась. Алявдин. Очень этому рад. Но скажите мне ради Бога: вы не отвергнете моей к вам любви?... будете по-прежнему любить меня всем своим существом? Не отвернетесь от меня с презрением, как от своего бывшего мучителя? Маша. Ах, могу ли я это сделать! Могу ли отвернуться от вас? Теперь я еще пламеннее буду любить вас, только лишь вы сами не измените своих чувств ко мне. Алявдин. Вы как будто сомневаетесь во мне, как будто не доверяете моему признанию? О, не делайте этого! Не отравляйте своего и моего счастия этим сомнением. Маша. Всею душою верю вам. Но сказанное мною само собою сорвалось у меня с языка, и неудивительно: вы так были ко мне холодны, так бессердечны, что самая перемена ваших чувств ко мне для меня едва понятна, едва объяснима. Алявдин. Совершенно верно; но тем не менее это есть святая истина: чувства мои к вам изменились не сейчас, а уже давно, и не за раз, а постепенно. Любовь , это огонь: стоит только одной искре этого священного огня запасть в сердце человеческое и она скоро там разгорится таким пламенем, которого ничем не загасить. Вы сами же прежде говорили это, и это верно. Чем хотите, я могу уверить вас в искренности своих слов. Я не раз собирался с духом объясниться с вами, открыть вам тайну своего сердца; но... Маша. Что же вас останавливало, когда вы видели, что я так жестоко страдаю, так болю, скорблю? Алявдин. У меня не доставало на это решительности. Наконец, после вашей безумной мысли о посягательстве на свою жизнь я решился непременно объясниться с вами, и сделал это. Теперь берите с меня клятву в вечной любви. Маша. Я и без клятвы верю вам, как честному и благородному человеку. Я уверена, что ваше слово неизменно. |
| Тяжело будет мне содержать большую семью, но что же делать? Где можно найти такое место, чтобы и приход был богатый, и обязательства были не тяжелы? Да и времени дорогого для жизни нечего пропускать. Ведь я и так уж более года проболтался без дела... соскучился до невероятности... тоска заела и жить не на что... Алявдин. Конечно, лучше хоть какое-нибудь место получить,: чем так шляться... особенно, если невеста тебе так нравится. Дай Бог тебе успеха и счастия. Авеллярдов. Благодарю за пожелание. Ну, а ты тут как живешь, как можешь?.. благодушествуешь? Алявдин. Ах, дружище!.. зачем только ты спрашиваешь меня об этом? Ведь ты этими вопросами испортил во мне то хорошее настроение духа, с каким я рад был встретить тебя и от души поговорить с тобою о многом, но только не о моем настоящем житье-бытье. Но что делать?.. раз ты заговорил об этом, нужно тебе отвечать. Авеллярдов. Пожалуйста. Ты ведь знаешь, что я всегда в твоей судьбе принимал живейшее участие, не раз и уроки тебе находил, не раз и из беды тебя выручал. Быть может, и теперь я чем-нибудь могу быть полезным для тебя... ум хорошо, а два лучше. Алявдин. Это верно. Жизнь моя до того печальна, что и поверить этому трудно: в казну меня не приняли, уроков нет ни одного, все, что было можно, распродал, за квартиру не плачу уже другой месяц, обедаю и ужинаю у товарищей подобно нищему... хозяин гонит с квартиры. Просто беда. Авеллярдов. Да, плохо... плохо. А от чего ты не попробуешь счастия сделаться квартирным старшим? Ведь ты мог бы быть отличным старшим. Алявдин. Я бы от этого не прочь. Но ведь ты знаешь, что я у инспектора на самом последнем счету, и он ни за что в свете не согласится на то, чтобы я был старшим. Авеллярдов. Знаю. Но инспектор по отношению к тебе несправедлив. Он имеет о тебе ложное понятие, как о каком-то ленивце, франте и шалопае. Ты можешь явиться к нему, объяснить ему всю затруднительность своего положения и просить себе у него милости. Алявдин. Ты знаешь, что инспектор наш не таков человек, чтобы легко и скоро мог забывать прошлое. |
| Алявдин. И это самое лучшее, что только можно человеку сделать в трудных обстоятельствах. (После минутного молчания). Итак, еще час, а может быт и полчаса или четверть часа, смотря по тому, когда за мною зайдет мой друг Авеллярдов, и мы с вами простимся к великому нашему прискорбию. Маша. Неужели так скоро? В таком случае мне нужно сказать об этом папаше и мамаше. Алявдин. Сделайте милость, предупредите их о моем отъезде. Чрез несколько минут я и сам к ним явлюсь проститься с ними. Маша. Сейчас я пойду и скажу им (уходит). ЯВЛЕНИЕ V Алявдин один Алявдин (в волнении ходит по комнате). Вот чистая, святая душа-то! Она и не подозревает того, к чему я вел с нею речь, и о какой доброй душе говорил ей. А как она сказала: «ты плачешь? О, мой милый!» Каким тоном и с каким чувством это сказала! Во век не забуду этих слов. Они, как мечь обоюдоострый, пронзили мое сердце и оставили в нем глубокую, неизлечимую рану. Больно покидать такую девушку; но тем не менее я ее покину, чтобы смыть с себя и с нее то позорное пятно, которое на нас наложили ее преступные родители. Иначе не могу я поступить. Одно только можно разве сделать: письмо, которое я написал ей, прислать ей после. Да, письма этого даже и не следует вовсе оставлять: ведь это значит оставлять здесь улику против себя. (Прячет письмо в свой боковой карман). Без сомнения дядя сейчас же приедет за мною. Пойду, пока прощусь с этими господами Степановыми и угощу их сюрпризом так, чтобы они никогда меня не забыли. (Уходит; почти вслед за ним входит Маша). ЯВЛЕНИЕ VI Маша одна Маша (входя). Сейчас он вернется сюда, и я с ним здесь прощусь. Ах, как мне вдруг скучно стало! Не весть куда делась бы, лишь бы не испытывать такой тоски. Сердце ноет, разрывается на части. Боюсь, как бы со мною чего не случилось. И что такое это значит? Что вещает мне это предчувствие чего-то печального? Уж не заболел бы Paul дома или дорогою. О, какое это будет для меня горе! А, помилуй Бог, он умрет: что тогда со мною будет? Я не перенесу этого горя: оно сведет меня в могилу. |
| Мне жаль, мне больно оставить Марью Михайловну. Но что же делать? Иначе невозможно поступить. Я знаю, что она меня любит до безумия; но ведь она еще дитя... пройдет год-другой, и рана ее сердца заживет: она привыкнет к своему положению, полюбит кого-нибудь другого или просто выйдет замуж за такого человека, который понравится ей, и жизнь ее пойдет своим чередом. Разве-разве когда она вспомнит обо мне, как о человеке благородном, но оплеванном ее родителями. Аеллярдов. Ах, ты вовсе не так судишь об этом, как следует судить на твоем месте! Поверь мне, что вы оба будете много и долго страдать в своей разлуке друг с другом. Поэтому я советовал бы тебе, на сколько то возможно, теперь же облегчить тяжесть вашей разлуки, так чтобы она вовсе и не подозревала того, что ты порываешь с нею все свои духовные связи и навсегда разлучаешься с нею. Алявдин. Это невозможно. Мне именно нужно теперь же вонзить нож в сердце ее отца и матери. Аеллярдов. А с ними и в ее сердце? Это, брат, глупо. Она ни в чем тут не повинна. Алявдин. Знаю, и буду об этом скорбеть, но иначе не могу и не должен поступать. И она сама должна понять мое положение и простить мне мой теперешний поступок, взваливши всю вину на отца и матерь. Авеллярдвв. Как знаешь, а я еще раз советовал бы тебе написать письмо к отцу и матери, объяснить им все, но вместе и попросить их ни слова о том не говорить дочери. Молчание об этом для них будет казнью, хотя и медленною, но большою. Алявдин. О, нет! Ты не так смотришь на дело. Они меня предали всеобщему позору, и я хочу предать их тому же позору. Пусть все знают, что, как говорит пословица: «вор у вора дубинку украл», что они меня «обставили», а я их оставил в дураках, разрушил все их планы, точно паутину. Это решено. И ты более не противоречь мне в этом случае, потому что никакая сила теперь не сломит моего убеждения в необходимости поступить именно так, как я хочу поступить, а не иначе. Аеллярдов. Дело твое, я здесь лишний. Алявдин. Нет, ты мне нужен. Ты должен присутствовать при моем прощании с ними. |
| Он никак не можеть мне простить того, что я жил всегда и доселе живу не на общей семинарской квартире, а один, вне надзора его помощников и старших. Авеллярдов. Вот теперь-то тебе и следует ему объяснить, что ты потому именно и живал всегда один, в нахлебниках, что у тебя всегда доселе бывало по два урока в разных домах, которые давали тебе средства к содержанию... живя в общей квартире, ты не мог бы ежедневно отлучаться с нее, в те именно часы, в какие тебе нужно было и не мог бы и уроков иметь, лишился бы и средств к содержанию. Алявдин. Нет, брат, это делу не поможет. Я наперед это знаю. Одно средство выйти из беды – это так пли иначе, а непременно найти себе урок. Авеллярдов. Ах, Павел! Ведь, должно быть, сам Бог послал меня к тебе в такую пору твоей жизни. Сейчас я вспомнил, что недели три тому назад у нашего станового был в гостях какой-то г. Степанов, служащий в здешнем губернском правлении. Что он за птица такая и сколь высокого полета, т.е. что он за человек, какую там занимает должность и какой имеет чин, этого я не знаю, но становой к нему относился с раболепством, стало быть, он не последняя там спица в колеснице... где он живет, я тоже этого не энаю. Алявдин. Это все пустяки... Понадобится, все узнаю... Ты говори мне скорее, в чем дело... У него есть урок? Авеллярдов. Да. Я слышал, как он, среди разговоров с становым и его гостями за карточным столом, между прочим сказал, что сынишко его учится в здешней гимназии очень плохо, так что волею-неволею он должен будет взять ему репетитора. Алявдин. Постой, друг мой, постой... Именно тебя ко мне Бог послал сегодня... Теперь я припоминаю, что года с три тому назад, когда я еще ходил на уроки к Грушецким, к ним иногда забегал мальчуганчик Степанов, уже и тогда учившийся в гимназии... По всей вероятности, это и есть сын того Степанова, о котором ты говоришь... Авеллярдов. Может быть... А ты знаешь, где он живет?.. Алявдин. Где он живет, это я теперь припомнил... Однажды мне случилось идти от Грушецких вслед за этим гимназистиком, и я очень хорошо помню, куда именно он пошел... |
|
|
