| — Ну, если наколешь мне дров, накормлю вас, — неохотно сказала крестьянка. Оскар склонил голову набок и просительно поглядел на нее. — Неужто я должен колоть дрова? — спросил он. — Может, я лучше сыграю что-нибудь задушевное? — Нет уж, спасибо, обойдусь без твоей музыки, — заверила его хозяйка уже более мягким тоном. — Ясно… — Оскар тяжело вздохнул и кивнул. — Опять дрова колоть… Подумать только, идешь и знать не знаешь, что тебя ждут такие неприятности. Нельзя ли сперва взглянуть на меню? — А ну, ступайте в сарай, и без того в кухне натоптали! — сказала хозяйка уже вовсе беззлобно. Оскар и Расмус поспешили к двери. — А откуда нам знать, где сарай? — спросил Расмус. — Да я его и в темноте отыщу. Стоит мне оказаться поблизости от сарая, так у меня все тело начинает ломить. Тут я и говорю сам себе: «Вот он, сарай». И ты можешь голову дать на отсечение, что так оно и есть. Он подошел к одной пристройке, и это, в самом деле, был дровяной сарай. Оскар взял топор, воткнутый в пенек, и начал колоть дрова. Сначала он аккуратно скалывал большие чурки, и поленья замелькали в воздухе. Расмус собирал их и складывал на тележку, видно, и предназначенную для дров. — Как ты здорово колешь! — сказал Расмус. — Но все же ты, я вижу, большой лентяй. Оскар кивнул, соглашаясь с ним. — Да уж, когда дело касается работы, я довольствуюсь малым. — Неужто никто не предлагал тебе настоящую, хорошую работу? — Случалось. Однако люди почти всегда добры ко мне, — ответил Оскар, потом помолчал и задумчиво продолжил: — Видишь ли, дело в чем. Иногда мне хочется работать. И тогда я работаю как зверь. А иногда вовсе неохота. А люди выдумали, что нужно работать всегда, а этого моя дурная голова никак уразуметь не может. — Моя дурная голова тоже этого не понимала, когда я жил в Вестерхаге. Тележка была наполнена, и Оскар перестал рубить дрова. Он вынул из стоящего у дверей сарая рюкзака маленькую гармонику, завернутую в кусок красной материи. — Сейчас вдарим задушевную, пусть себе баба говорит что хочет. Он стал на пробу перебирать пальцами клавиши. Гармошка завздыхала… Потом он нажал в полную силу, и сарай огласила музыка, прекраснее которой Расмус ничего в своей жизни не слышал. …Ее волосы ночи чернее, нет на свете красотки милее… — |
| …Василий Васильевич – высокий, чаще всего босой старик, с курчавой нерасчесанной бородой, в которой всегда торчали какие-то соломинки, – помер. От него остался в моей памяти один эпизод, который в свое время глубоко затронул детскую душу и заставил задуматься. Дело происходило, очевидно, в первые дни существования колхоза в нашем селе. Большинство крестьян отдали свои сараи, где хранили сено, в колхоз, отдал свой сарай и Василий Васильевич. Однако, отдавая, мужики как-то, видимо, не были убеждены, что сараи теперь и правда стали не их. Казалось все это им какой-то игрой, а сарай… так что же, как стоял, так и стоит на своей усадьбе. Что дело обстоит именно так, лучше всего доказывает поступок Василия Васильевича. Через несколько дней после обобществления колхоз решил сарай Василия Васильевича зачем-то перетащить на новое место. Уж начали сдирать железо с крыши, когда огромный, медведеподобный, нечесаный мужик увидел, как рушится построенное собственными руками. Тогда он, до ослепления уязвленный происходящей, на его взгляд, вопиющей несправедливостью, схватил топор и, приставив лестницу, бросился на ломающих. – Да как же! – увещевали Василия Васильевича некоторое время спустя, когда вспышка окончилась. – Ты заявление в колхоз писал? Писал! Ты сарай в колхоз на общее пользование отдавал? Отдавал! Чего ж ты теперь хочешь? Мужик смотрел вокруг недоуменным взглядом и молчал, как бы чего-то не понимал. Сарай, конечно, разломали и увезли. После Василия Васильевича остались два сына: Панька и Петяк. Это были здоровые, крупные парни, хотя считалось, что природа забыла или не успела положить на них по какому-то завершающему штришку. Долгое время братья не могли жениться затем, что боялись гулять с девками или, может быть, девки не хотели гулять с ними (мешала репутация). Родители решили однажды оженить сразу обоих. Нашлись свахи, нашлись и невесты. Чтобы избежать лишних расходов, свадьбу играли за один стол. Парни отнеслись к женитьбе со всей серьезностью. Будучи вездесущими мальчишками, мы видели, с какой обстоятельностью приколачивал Петяк большой железный крючок к чулану, в котором ему предстояло провести первую брачную ночь. Мы поняли это по-своему: наверно, он боится, чтобы невеста от него не убежала. |
| 16 декабря 1237 года начинается осада Рязани. Через семь дней происходит ее падение. 3 февраля 1238 года монголы через Коломну и Москву подошли к Владимиру. Его осада занимает только 4 дня. Владимир пал. Монголы захватили Суздаль. 4 марта 1238 года разбито русское войско на берегах р. Сити. 5 марта захвачен Торжок. В середине марта монголы повернули назад, не дойдя до Новгорода. Значительно позже, через 20 лет, и Новгород будет принужден платить дань, но его не коснутся ужасы завоевания. Маленький Козельск задержал монголов на семь недель. Городок погиб вместе с князем, войском и народом, но он показал монголам, на какой исключительный героизм способны русские. От Козельска войска Бату-хана ушли в низовья Волги, разбив по пути половцев. В 1239 году Бату-хан подготовляет второй поход. В 1240 году после длительного и героического сопротивления обращен в развалины Киев. Завоевана Южная Русь. Именно тогда родился наш Федор. Монголы двигаются дальше до тех пор, пока копыта их коней не погрузились в соленую воду Адриатического моря. Основано монгольское государство. Это всего только “Улус Джучи” по наследственной принадлежности, это – “Дешт-и- кыпчак” (степь кыпчаков) по географическому характеру, это – “Золотая Орда” по русской терминологии, это “Синяя Орда” по терминологии монголов. Бату-хан строит город Сарай, недалеко от теперешней Астрахани. Он делает Сарай своей столицей. Более точное его название Сарай-Бату. Впоследствии Берке-хан (1255– 1266) построит Сарай-Берке (недалеко от теперешнего Волгограда), а Узбек-хан (1312–1340) перенесет в Сарай-Берке столицу Золотой Орды. Географические пределы Золотой Орды огромны. На севере ее ограничивали русские княжества, зависимые, но не вошедшие в состав нового государства. На западе Орда доходила до Днестра – даже несколько дальше. На юге ей принадлежали весь Крым, Кавказ до Дербента и северный Хорезм с Ургенчем, на востоке – Западная Сибирь и низовья Сыр-Дарьи. Современники, которые не могли так свободно, как мы, оперировать географическими названиями, измеряли размер Золотой Орды месяцами караванного пути, подобно тому, как теперешние астрономы меряют вселенную годами света. |
| – Это какой такой «наш старый сарай»? — Мишин опять нахмурился и вопросительно поглядел на Александру. Конечно, Жанна знала, о каком сарае идет речь, но тут уж она не стала вмешиваться и промолчала, будто знать не знала ни о каких заброшенных крестовских сараях. Однако мысленно еще раз похвалила находчивую гувернантку: хорошее местечко та выбрала для забав с воспитанницами, в стороне и глухомани. Проверенное, можно сказать, местечко! – Какой сарай, я вас спрашиваю, Александра Николаевна? — уже совсем сурово спросил Мишин, уставившись на Александру. – Обыкновенный, кирпичный, — пожав плечами, ответила Александра. — И чего это вы, Дмитрий Сергеевич, так всполошились из-за какого-то старого сарая? Мишин побагровел и набрал в грудь как можно больше воздуха: казалось, он сейчас либо лопнет, либо взлетит к потолку, либо выпустит весь скопившийся воздух в громовом рычании. Но он заговорил тихим-претихим голосом — и это было еще страшнее. – Юлианны, это уж не тот ли сарай, в котором вы свой киднеппинг разыгрывали? Сестры опустили головы. – В котором вас заперли бандиты? Сестры молчали. – Откуда вы подземным ходом едва на волю выбрались? Где вы едва-едва не погибли? Сестры обнялись и тихонечко заскулили. И тут, наконец, грянул гром. – Да я завтра же взорву этот ваш сарай! Да я его по кирпичику разнесу и место засажу дубами! Столетними! – Папочка, в сарае зайцы — нельзя его взрывать! — кинулась к нему Аннушка. – Папка, ты никогда этого не сделаешь, ты же не террорист! — завопила Юлька. – Юлия! — возмутилась Александра. – Да ладно вам, Александра Николаевна! Я же знаю, что мой отец на такое злодейство не способен! Правда, папуль? Мишин вздохнул и снизил громкость. – Так, с вами все ясно, Юлианны. Марш в ванну, а потом сразу по кроватям! Да отмойтесь как следует, чтобы от вас зайцами не несло на весь дом. А завтра из дома ни шагу! Будете сидеть неделю под домашним арестом в своей комнате и думать о своем поведении. Вас это тоже касается, Александра Николаевна! – Чтоо? Меня — тоже под арест? — возмутилась Александра. |
| Батрак оделся, взял дубинку и побрел в дремучий лес; сколько ни ходил по лесу – не видать ни одной коровы; стал присматриваться да приглядываться – лежит медведь в берлоге, а батрак думает – то корова. «Эхма, куда затесалась, проклятая! А я тебя всю ночь ищу». И давай осаживать медведя дубинкою; зверь бросился наутек, а батрак ухватил его за шею, приволок домой и кричит: «Отворяй ворота, принимай живота!» Пустил медведя в сарай и запер вместе с коровами. Медведь сейчас принялся коров душить да ломать; за ночь всех до одной так и порешил. Наутро говорит батрак купцу с купчихою: «Ведь корову-то я нашел». – «Пойдем, жена, посмотрим, какую корову нашел он в лесу?» Пошли в сарай, отворили двери, глядь – коровы задушены, а в углу медведь сидит. «Что ты, дурак, наделал? Зачем медведя в сарай притащил? Он всех коров у нас порешил!» – «Постой же, – говорит батрак, – не миновать ему за то смерти!» Кинулся в сарай, дал медведю щелчок – из него и дух вон! «Плохо дело, – думает купец, – лютые звери ему нипочем. Разве один черт с ним сладит! Поезжай, – говорит батраку, – на чертову мельницу да сослужи мне службу великую: собери с нечистых деньги; в долг у меня забрали, а отдавать не отдают!» – «Изволь, – отвечает батрак, – для чего не сослужить такой безделицы?» Запряг лошадь в телегу и поехал на чертову мельницу; приехал, сел на плотине и стал веревку вить. Вдруг выпрыгнул из воды бес: «Батрак! Что ты делаешь?» – «Чай, сам видишь: веревку вью». – «На что тебе веревка?» – «Хочу вас, чертей, таскать да на солнышке сушить; а то вы, окаянные, совсем перемокли!» – «Что ты, что ты, батрак! Мы тебе ничего худого не сделали». – «А зачем моему хозяину долгов не платите? Занимать небось умели!» – «Постой немножко, я пойду спрошу старшого», – сказал черт и нырнул в воду. Батрак сейчас за лопату, вырыл глубокую яму, прикрыл ее сверху хворостом, посередке свой шлык уставил, а в шлыке-то загодя дыру прорезал. Черт выскочил и говорит батраку: «Старшой спрашивает как же будешь ты чертей таскать? Ведь наши омуты бездонные». – «Великая важность! У меня на то есть веревка такая: сколько хочешь меряй, все конца не доберешься». – «Ну-ка покажи!» Батрак связал оба конца своей веревки и подал черту; уж тот мерил-мерил, мерил-мерил, все конца нету. «А много ль долгов платить?» – «Да вот насыпь этот шлык серебром, как раз будет». Черт нырнул в воду, рассказал про все старшому; жаль стало старому с деньгами расставаться, а делать нечего, пришло раскошеливаться. Насыпал батрак полон воз серебра и привез к купцу. «Вот она беда-то! И черт его не берет!» |
| Лета и оклик птичий. Ягод кизиловых терпкая грусть, Как талисман – на память, В банки с вареньем сливается пусть Вместе с летними снами, Чтоб у промозглых иных берегов, Сладив с непрочным небом, Я угощала богинь и богов Тесных, прокуренных очагов Памятью, будто хлебом, О сентябре, об охапке тепла, Брошенной в тихий дворик, О захламлённом уюте стола С томным букетом глорий, О сердобольной кошачьей возне В ящике с драным боком, О ностальгии, что входит ко мне Исподволь, ненароком… Поэт изображает, рисует осень. Первая картина – картина падающих листьев. Поэт нарочито подчёркивает момент движения, делая в скобках сравнение падающих листьев и влекомых водой ракушек . «Исподволь, ненароком…» создаёт своё стихотворение поэт, увлекая читателя. Как «просто и буднично сеется жизнь», так просто и буднично идёт повествование об одном из дней сентября. «Мир, упрятанный в собственный рай», – находка поэта. И осень – лишь одна из составляющих этого собственного рая мира. Обжить осень – значит войти в рай, стать его частицей. Каков же этот мир? «Щурится старой извёсткой сарай» – великолепное использование в одной строке метафоры и олицетворения, которые создают запоминающийся, правдивый образ. Эпитет «старой» относится, конечно же, к слову «извёсткой», но и одновременно в читательском восприятии относится «к сараю». Некогда сарай был побелён. Со временем известь обсыхает и опадает. Для наблюдающего виден контраст: сарай возвращается к своему цвету, а оставшаяся известь остаётся белой. Стена сарая сравнивается с лицом старого человека. Морщинки вокруг глаз становятся намного заметнее, когда человек щурится. А щурится он, когда хочет вглядеться, когда задумывается, сосредотачивается, вспоминает. Извёстка создаёт эффект морщинок, эффект прищуривания. Нам представляется, что автор стихотворения видела такой сарай, «схватила» этот образ и ярко передала его читателю всего четырьмя словами. Если «прищур» сарая можно увидеть только издалека, то следующая строка говорит о происходящем рядом. «Сонно оса гундосит» – буднично сообщает поэт. Найденное поэтом слово «гундосит» единственно точное в контексте стихотворения. «Гундосит» относится к человеческому выражению чувств. Гундосит обычно ребёнок, что-то прося, и обязательно «под ухом». Так услышала поэт. Гундосит |
| Хозяйственные заведения: 1) Житенной амбар, в нем четыре закрома для ссыпки всякого хлеба и муки. 2) К нему приделаны две стены, третья каменная оградная, в котором терези с гирями и четыре сороковых бочки для ссыпки пшеничной муки, и мягкой оржаной ситней, гороху и коноплей. 3) Подле его пристенка ледник довольно глубокий с деревянным дубовым обрубом, к верху землею не покрыт, на нем деревянная погребница. 4) Между сим ледником и конюшнею задние ворота створчатые на железных петлях с запорою довольно утвержденною. 5) Конюшня деревянная в ней шесть стойлов, дверь створчатая. Прим. На конюшне три лошади старые. Все строение покрыто тесом. 6) На том же скотном дворе на правой стороне в прошлом году сделан сарай тесом крытый – для складки досок и тесу и для становки телег. 7) К ограде монастырской приделан на том же дворе сарай рубленый крытый тесом Для коров, с верхом, на котором кладется для коров корм. Прим. На скотном дворе две коровы и два теленка. 8) кибиточный сарай с створчатыми воротами. 9) Амбар в котором два закрома для овса, в нем хранится разная сбруя. 10) От сего амбара до нижней келлии сарай для складки дров в одной линии, покрыт тесом. Все оное строение покрыто тесом. 11) Баня с прибанником покрыта дранью. 12) Два гостинных двора: один старый, а другой новый; отдаются в наймы по договорному условию. Эта опись знакомит нас с состоянием монастыря до настоятельства о. игумена Венедикта, в 30-ти летнее управление коего, он в отношении зданий принял совершенно иной вид. О. игумен Венедикт, родом из духовного звания, сын причетника Алексинского уезда, села Симонова; одной брат его постриженник и иеросхимонах Киево-Печерской лавры о. Парфений, пользовался заслуженною известностию, по своей подвижнической жизни и духовным дарованиям коими служил долго многочисленным посетителям лавры в звании её духовника. Расположение многих знатных лиц к о. Парфению, помогло и о. игумену Венедикту, в привлечении внимания к его убогой обители, как епархиального начальства, так и благотворительных особ, при пособии коих он успел поддержать обитель и благоукрасить ее несколькими новыми зданиями. С этой целью, они неоднократно сам ездил за сбором, а в 1847 году, будучи в Киеве у братии, получил в пользу своей обители от щедрот покойной графини А. А. Орловой–Чесменской 20.000 руб. асс. 17 Главные постройки произведенные попечением о. Венедикта, следовали в таком порядке. |
| Каково же значение прежнего и нового имени праматери Сарры и каков смысл этого изменения? Как оно часто бывает – трудно однозначно определить значение старых имен. Порой, в одном и том же имени присутствуют различные оттенки смыслов. Происходит смена имени [Сарай] на имя [Сара]. В LXX эта смена имени не вполне точно передана таким образом: Σαρα – Σαρρα (Сара – Сарра). Так же потом это передалось в славянском и русском переводах. В комментарии к Пятикнижию О.К. Штейнберга (с. 38) поясняется: Сарай (от корня) значит «ссорливая», же (от ) – «княгиня». Блаж. Августин несколько иначе приводит значение перемены имени Сарры: «Перемены имени Сарры причины [в Писании – Г.Ф.] не указано, но, как говорят занимавшиеся толкованием еврейских имен, содержащихся в этих священных Писаниях, имя Сара в переводе значит – Госпожа моя, а имя Сарра – Сила. Отсюда и написано в послании к Евреям: Верою и сама Сарра (будучи неплодна) получила силу к принятию семени ( Евр. 11:11 )». Действительно, «Сара» или, точнее, «Сарай» () наиболее соответствует значению «госпожа моя». В новом имени жены Авраама толкователи, на которых ссылается блаж. Августин, находят значение «сила» [сравни с «госпожа», «владычица», «княгиня " ]. Неплодная, к тому же обессилевшая от старости, Сарра приобретает от Бога силу стать матерью. Таково действие и чудо Божие! Наиболее же общепринято, как среди текстологов, так и среди толкователей-богословов значение слова (Сарай), как «госпожа моя», а (Сарра) «госпожа». Так объяснял уже блаж. Иероним и многие другие. Сначала Сара принадлежала только Аврааму, будучи его женой и госпожой дома его. Она была «госпожа его». Теперь она становится просто «госпожа». Она уже не принадлежит ему одному, она теперь госпожа не только его дома. Теперь она – праматерь, Сам Бог говорит: благословлю ее, и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее. Теперь она – госпожа многих, как и Авраам – отец многих. Такое значение наиболее подходит, как по смыслу происходящего, при смене имени Сарры, так и по грамматическому значению слова 583 . 6.5. Смех Авраама. Судьбы Исаака и Измаила |
| – Не печалься, егет, я помогу тебе… Три лошади этого егета превратились в рыб и уплыли в глубь моря. Разыщите их и приведите сюда! – приказала она рыбам. Рыбы тут же отыскали их и привели к егету. Тогда старуха сказала ему: – Вот три дочери, выбирай любую! Егет выбрал младшую дочь. Тогда младшая дочь и говорит егету: – Мать наша очень злая: она превратит меня в рябую, горбатую девку, среднюю сестру сделает пожилой, а самую старшую представит красивой. Не ошибись в выборе! Старуха, и правда, приказала ему выбирать любую из трех дочерей. Охотник-егет сказал: – Ладно, мне вот эту рябую, горбатую! Еще больше рассердилась старуха и сказала дочерям: – О горе мне! Ничего вы не могли сделать! Да я сама справлюсь с этим егетом. Иди сейчас в сарай, – сказала она егету, – выведи оттуда лошадь и объезди ее. Младшая дочь сказала егету: – Она сама обернется лошадью. Ты прежде всего возьми железный сукмар ; как только войдешь в сарай, ударь ее им. Затем она захочет подняться с тобой в воздух, а ты ударь ее сукмаром по голове, тогда она ничего не сможет сделать. Пошел охотник-егет в сарай, взял в руки железный сукмар. Лошадь хотела лягнуть его ногой, но егет ударил ее сукмаром, вывел и сел верхом. Лошадь прыгнула почти до крыши избушки, а егет – ее сукмаром по голове. И лошадь опустилась на землю. Егет объездил ее и вновь привел в сарай. Когда егет ушел, лошадь обернулась старухой и, незаметно пробравшись в избу, улеглась на печке, жалуясь, что у нее, мол, голова болит. Пришлось ей выдать младшую дочь за егета. Говорят, и сейчас они живут-поживают и добро наживают. Сарбай Были когда-то дряхлые старик со старухой. За всю долгую жизнь детей у них не было. Была у них одна лишь собака, по кличке «Сарбай». Сарбай был красивый пес, и старики очень любили его. Но вот у старика со старухой родился ребенок. После этого жизнь Сарбая стала уже другой: хозяева не обращали на него внимания, редко кормили, и он стал худеть. Однажды побежал Сарбай в лес и встретил там своего старого знакомого, волка. |
| Сарай для повозок. К западной стороне вышеописанного корпуса примыкает сарай, стены бревенчатые на каменных столбах. Покрыть железом, окрашенным зеленою масляной краской. Странноприимная. Деревянный корпус, одноэтажный, на каменном фундаменте, без подвала, снаружи и внутри оштукатуренный. Внутри русская печка. Келья, отделенная перегородкой. Ход с северной стороны. Кругом всего корпуса с двух сторон окна: с северной стороны одно окно и с восточной 2 окна. Крыт железом, окрашенным масляною красной краской. По наружному обмеру, весь корпус занимает в длину 16 аршин, а в ширину 8 аршин. Гостиница для приезжающих. Корпус – каменный низ, а верх обложен кирпичом, двухэтажный, без подвала. Капитальных стен – две долевых и две поперечных; внизу стены каменные, вверху деревянные. Ход парадный с южной стороны через наглухо обшитое тесом крыльцо посредине корпуса, и с боку корпуса, с той же стороны, ход черный. Двери при входе двойные, створчатые, со стеклами и со врезными замками. Нижний этаж разделяется долевым коридором на две половины, в каждой половине по 6-ти комнат, отделяющихся одна от другой бревенчатыми оштукатуренными переборками. Во втором этаже размещение комнат совершенно одинаково с размещением нижнего этажа. Двери в комнатах все филенчатые, столярной работы, с внутренними замками. Окон в нижнем этаже с южной стороны 6, с северной 7, с восточной 3 окна, всего с трех сторон 16 окон. Во втором этаже – с южной стороны 7 окон, с северной тоже семь, с восточной стороны 3 окна, с трех сторон всего 17 окон. Снаружи корпус не оштукатурен, а внутри стены и потолок оштукатурены; пол во всех комнатах и в коридоре окрашен. Крыт корпус – железом, окрашенным масляною зеленой краской. По наружному обмеру, весь корпус занимает в длину 27 аршин, а в ширину 12 аршин. Сарай. Между этой гостиницей и странноприимным помещением – сарай для остановки лошадей, стены которого бревенчатые, на каменных столбах. Примыкает к жилым строениям концами под углом. Крыт железом под масляную краску. |
|
|
