| 115. О перевозке из Пальмиры в С.-Петербург плиты с надписью. ИРАИК, т. 13,1908, стр. 363–371 (приложение 2 к отчёту РАИК за 1905 г.). Древняя плита с текстом таможенного тарифа на греческом и арамейском языках. 116. Болгарские Асеневичи на византийской службе в XIII–XIV вв. ИРАИК, т. 13, 1908, стр. 1–16, I табл. 117. Вновь открытые мозаики в церкви с в. Дмитрия в Солуни. ИРАИК, т. 14, вып. 1, 1909, стр. 1–61, табл. 1–20. К искусствоведческому комментарию приложен подробный исторический экскурс о славянской колонизации сев. Балкан в VII в. Рецензии: 1) Айналов, Д. В. ВизВ, 1908, т. 15, стр. 541–546. (Оценка художественной стороны мозаик). 2) Ивановъ, Иор. Извстия на българското археологическо дружество, София, 1910, т. 1, стр. 233–237. 3) Gerland, Е. Deutsche Literaturzeitung, Berlin Leipzig, 1912, 33, Sp. 2076–2079. 4) ByzZ, 1910, B. 19, S. 256. Характеристику настоящей работы см. Горянов, Б. Т.…, стр. 94. 118. L’lnstitut archéologique russe à Constantinople. Revue contemporaine, St.-Petersbourg-, 1910, 10, p. 30–41. 28-го июня 1909 г. на заседании IV областного историко-археологического съезда в г. Костроме автором был прочитан доклад: Русский археологический институт в Константинополе, его задачи и деятельность. 25-го февраля 1910 г. в Московском археолог. о-ве Ф. И. Успенским был прочитан другой доклад: О работах и последних исследованиях Русского археологического института в Константинополе. 119. [Докладная записка в Министерство народного просвещения об открытии при Русском археологическом ин-те в Константинополе отделения доисторических древностей]. ИРАИК, т. 16, 1912, стр. 365–369. 120. История Византийской империи, т. I, СПб., Брокгауз-Ефрон, 1913, XIV, 872 стр., 7 карт., 12 табл., 87 рис. Рецензии: 1) Безобразов, П. В. ВизВ, 1913, т. 20, стр. 294–301; 2) И. Б. Исторический вестник, 1913, стр. 1157–1159. 3) И. Б. Одесский листок, 1913, 4) Иловайский, Д. И. Византия и славянский вопрос в русской историографии. В газете Кремль, М., 1913, 5) Кареев, Н. И. Русские ведомости, 1913, 6) Захаров, А. Гермес, 1914, (135), стр. 254–255. 7) Успенский, К. Н. Новый крупный труд по истории Византии. Голос минувшего, 1914, стр. 283–292. 8) Русская мысль, 1914, стр. 73. 9) Васильев, А. ЖМНП, 1915, стр. 227–241. То же в краткой редакции, Вестник Европы, 1914, 2, стр. 389–395. 10) Соколов, И. Slavia, Praha, 1928, ro. 7, str. 421–422. 11) Moravcsik, J. ByzZ, 1928, B. 28, S. 404–407 (на 1 и 2 тома). Там же, 1924, В. 25, S. 477 (заметка). |
| Характеристику настоящего труда см.: 1) Васильев, А. А. Лекции по истории Византии, т. I, Пг., 1917, стр. 35–38. 2) Бузескул, В. П. Общий очерк. (II, 34, 1929, стр. 48–49). 3) Weingart М. F. J. Uspenskij (II, 40, 1929, str. 177–180). В 1896 г. Ф. И. Успенский представил для отзыва в Моск. археологическое общество Программу по истории Византийской империи (с приложением объяснительной записки). Осенью 1901 г. и весной 1902 г. Ф. И. Успенский прочитал в РАИК 17 лекций по общему курсу истории Византии, кончая временем Кирилла и Мефодия. Некоторые отделы Истории Византийской империи составлены на основе ранее прочитанных автором докладов, или прежде изданных работ: так её Введение составлено из переработанных и дополненных материалов двух публичных лекций в Одессе (1890 г.) на тему: Сходства и различия в историческом развитии Западной и Восточной Европы, а также доклада на ту же тему в заседании РАИК в 1896 г. В августе 1893 г. на IX археологическом съезде в Вильно Ф. И. Успенский прочитал доклад на тему: Вопрос о готах. 12-го марта 1895 г. был прочитан другой доклад на заседании РАИК, озаглавленный: Германцы на службе Восточной империи. 14-го ноября 1907 г. на заседании РАИК был прочитан доклад: Язычники и христиане в половине IV в. См. 56 и 185. 121. Первые страницы русской летописи и византийские перехожие сказания. 300, т. 32, 1915, стр. 199–228. Изд. отдельно: Одесса, 1915, 32 стр. 122. Всемирно-историческое значение переживаемых событий. Биржевые ведомости, 1915, Пг., 31 марта. 123. Конкуренция народов на Ближнем Востоке. Биржевые ведомости, 1915, 6 апреля. 124. Действительные и мнимые позиции на Ближнем Востоке. Биржевые ведомости, 1915, 13 апреля. 125. Константинополь – Стамбул – Царьград. Биржевые ведомости, 1915, 21 апреля. 126. С кем пойдёт Константинопольский патриарх? Биржевые ведомости, 1915, 27 апреля. 127. Русские интересы на Афоне. Биржевые ведомости, 1915, 7 и 14 мая. 128. Религия и политика. Биржевые ведомости, 1915, 1 июня. 129. Суровый приговор над богословской диссертацией. Биржевые ведомости, 1915, 12 июня. |
| Анализируя события средних веков, западный историк сплошь и рядом наталкивался на частные точки соприкосновения между средневековым западом и восточной Византией и обязывался для понимания изучаемых событий обращаться к фактам византийской истории. Движение к более близкому и объективному ознакомлению с Византией сперва началось в Германии (Шлоссер, Фальмерайер, Нибур, Цинкейзен, Цахариэ фон-Лингенталь), остающейся и доселе центром византийских занятий 694 ; затем, к германским ученым примкнули английские (Финлей), французские (Сабатье, Рамбо, Байе) и греческие (Сафа, Сакеллион); независимо от них изучение Византии стало быстро развиваться у нас в России (Круг, Куник, Васильевский, Успенский, Васильев, Дестунис, Помяловский, Пападолуло-Керамевс, Кондаков, Красносельцев, Кирпичников, Троицкий, Лебедев и мн. др.), так что в настоящее время можно насчитать не только внушительный ряд солидных ученых сил различных национальностей, работающих в области Византии, но и значительное число специальных учреждений, посвящающих себя той же цели (Русский археологический институт в Константинополе; французский институт археологии в Афинах; византийский (филологический) семинариум —811— в Мюнхене; Byzantinische Zeitschrift Крумбахера; Византийский Временник, издаваемый нашей Академией Наук). Блестящие результаты, достигнутые этим новым, византийским движением, не замедлили проявить себя как в коренном изменении воззрений на значение Византии, так и на общем построении самой истории западноевропейской цивилизации и культуры. Под давлением фактов, установленных новыми исследованиями, западная историческая наука стала отрешаться от прежних предубеждений и предрассудков, – и забытая, заброшенная старыми историками в сторону, а отчасти опозоренная ими (Лебо 695 , Гиббон), история Византийской империи, вновь ожила для науки, поставлена в тесную связь со всем прошлым европейского человечества и признана, как необходимое звено и плодотворная стадия в его прогрессивном развитии. Но выводы чистой науки, как известно, с трудом усваиваются сознанием широкой публики; наперекор всем успехам, проявленным византологией за последнее время, в умах большинства не потеряли еще своего кредита поверхностные фразы Вольтера, Лебо и папских полемистов, и для многих слова: «византинизм, Византия» доселе являются синонимом всего деспотичного, невежественного и порочного. |
| Для выяснения конкретных форм влияния общественного строя славян на Византию имела большое значение работа Ф. И. Успенского „К истории крестьянского землевладения в Византии» 76 . В этой работе Ф. И. подверг глубокому анализу вопрос о положении свободного крестьянства, пополняя имевшиеся до него материалы данными, встречающимися у писателя Михаила Акомината, письма которого дают возможность проследить за изменениями, относящимися к концу XII в. Мы ещё вернёмся к этой работе Ф. И. в разделе, посвящённом анализу его трудов по социально-экономической истории Византии, где ещё необходимо будет рассмотреть вопрос о связи социальных реформ и социальных движений в Византии с вопросом о значении славянского элемента в Византийской империи. Здесь мы укажем на особое значение, которое Ф. И. придавал анализу известного доклада Михаила Акомината. Как известно, в этом документе на первом плане стоит вопрос о тяжёлой податной системе и о крестьянском малоземелье, об обезземеливании крестьянства представителями крупного феодального землевладения. „Но что всего замечательнее, – говорит Ф. И., – одним оброненным словечком доклад выдаёт величайшую тайну о национальности крестьян, ищущих землицы и облегчения от податей». По мнению Ф. И., термин „друнга» в докладе не только смело может быть переведён словами община, жупа, задруга, дружина, но даже с прибавкой прилагательного „славянский» 77 . Факты, приводимые Акоминатом, отмечает Ф. И., показывают, что около Афин жили славянские друнги. „Так как из других и тоже греческих источников известно, что Эллада и Пелопоннес действительно были заселены славянами, то δρογγος доклада является вполне на своём месте, и этот термин, применённый к различным запутанным фактам византийской и общеславянской истории, должен принести исторической науке громадную услугу. Само собой разумеется, что и социальное движение конца XII в. должно быть названо славянским движением» 78 . Доказывая наличие славянских поселений в Греции, Ф. И. Успенский примыкает к выводам В. И. Ламанского 79 , считая их справедливыми. „Сделанные В. И. Ламанским выводы о сохранении славянского элемента на Востоке, – говорит Ф. И., – через весь византийский период, законны и необходимы, как основанные на верных посылках. Если чего недостаёт в рассуждениях В. И. Ламанского, – отмечает Ф. И., – так это оценки внутренней живой силы, самопомощи и живучести, которыми обладала сама славянская община» 80 . |
| Таким образом, в результате своей исследовательской работы Ф. И. Успенский прочно ввёл в научный оборот теорию о значении славянского элемента на протяжении всей социально-экономической истории Византии. Ослабление империи Ф. И. ставит в связь с постепенным падением крестьянской общины, которая, начиная с XII в., испытывала хотя и медленные, но весьма чувствительные удары со стороны системы проний. Изучение пронии Ф. И, требует вести рядом с изучением судеб славянской общины в XII и последующих веках. „Славянская община, – говорит Ф. И. Успенский, – пала тогда, когда правительство окончательно лишило её обычных гарантий, коренящихся в отношениях VIIVIII вв. Но ослабление общины идёт параллельно с ослаблением самой Ромейской империи» 84 . Связь развития общины с процессами феодализации Византийской империи, как она ставится в работах Ф. И. Успенского, будет рассмотрена в следующей главе, посвящённой работам Ф. И. в области внутренней истории Византии. Глава II. Работы Ф. И. Успенского по социально-экономической истории Византии Исследования в области социально-экономической истории Византии были основной линией научного творчества Ф. И. Успенского. Он ярко выделяется среди пионеров борьбы за „обмирщение» русского византиноведения. Правда, начало особого интереса к изучению внутренней истории Византии было заложено трудами академика В. Г. Васильевского , особенно его „Материалами для внутренней истории византийского государства» 85 . Уже В. Г. Васильевский нанёс заслуженный удар теориям, выдвигавшим особый, самобытный характер развития Византии, показав связь процессов развития общественно-экономического строя Византии с однородными явлениями в Западной Европе. Однако Ф. И. Успенский настолько широко охватил своими исследованиями всё многообразие форм византийского общественного строя, что вряд ли не ему одному принадлежит заслуга привлечения внимания русских исследователей к вопросам внутренней истории Византии 86 . Сам Ф. И. говорил об этом: „Наше внимание, нас, русских византинистов, было особенно направлено на выяснение проблем экономических, административных, социальных и других, относящихся к внутренней истории Византии. |
| доклад «К вопросу о византийской науке IX ст.» М. А. Шангин в 1941 г. сделал перевод «Готской войны» Прокопия с научным комментарием, закончил работу «Византийская политика на окраинах», начал работу над монографией «Письма Арефы Кесарийского », сделал на эту тему доклад на группе. Введённая в штат группы Е. Э. Гранстрем защитила кандидатскую диссертацию на тему: «Из истории науки греческой палеографии», в которой дала хорошо продуманную схему описаний греческой рукописи. В 1941 г. Е. Э. Гранстрем работала также над подготовкой к печати византийских писем и документов из сборника Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина Н. С. Лебедев выступил с двумя докладами на заседании группы: 1) «Византия и монголы в XIII в.» и 2) «Обзор научных работ профессора С. П. Шестакова по византиноведению». В 1941 г. группой был заслушан также доклад М. Я. Сюзюмова «Иконоборцы и ха-ристикия», в котором автор привёл ряд интересных данных и соображений по вопросу о состоянии монастырского хозяйства до начала иконоборчества. Длительная блокада Ленинграда и эвакуация научных работников византийской группы в различные города сорвала в 1942 г. коллективную работу группы и затруднила индивидуальную работу. В настоящее время весь состав группы снова находится в Ленинграде. Победа Советского Союза над германским фашизмом в Великой Отечественной войне и переход к работе в мирных условиях ставит и перед группой по истории Византии Ленинградского отделения Института истории АН СССР новые и сложные задачи в области развития советского византиноведения, над выполнением которых будет работать группа. М. В. Левченко. Византиноведение в Ленинградском Государственном Университете В Ленинградском государственном университете с 1939 г. на историческом факультете читался специальный курс проф. М. В. Левченко по истории Византии. Одновременно при кафедре средних веков велась подготовка аспирантов по истории Византии. На филологическом факультете при кафедре классической филологии по инициативе заведующего кафедрой, доктора филологических наук проф. |
| Кривушин И.В. История между порядком и хаосом: концепция политических конфликтов Феофилакта Симокатты. – Иваново, 1996. Кривушин И.В. Образ истории у Феофилакта Симокатты//Личность – Идея. Текст: К культуре Средневековья и Возрождения : Сб. науч. тр. в честь 65–летия Н.В. Ревякиной. Иваново, 2001. Люблинская А.Д. Источниковедение истории средних веков. – Л.: ЛГУ, 1955. Миллер Т.А. Феофилакт Симокатта//Памятники византийской литературы IV–IX веков. – М.: Наука, 1968. Пигулевская Н.В. Феофилакт Симокатта и его «История»//Феофилакт Симокатта. История. – М.: АН СССР, 1957. Попова Т.В. Византийская эпистолография//Византийская литература. – М.: Наука, 1974. С.198–200. Свод древнейших письменных известий о славянах. – T.II: (VII – IX вв). – М.: Восточная литература, 1995. Смирнова Е.Д., Сушкевич Л.П., Федосик В.А. Средневековый мир в терминах, именах и названиях. – Минск: Беларусь, 2001. Толстой И.И. Николай Коперник и его латинский перевод «Писем» Феофилакта Симокатты//Николай Коперник. – М.; Л.: АН СССР, 1947. Удальцова З.В. Византийская культура. – М.: Наука, 1988. С.55–56. Удальцова З.В. Идейно–политическая борьба в ранней Византии. – М.: Наука, 1974. С.275–294. Удальцова З.В. Из истории византийской культуры раннего средневековья (Мировоззрение византийских историков IV – VII столетий)//Европа в средние века: Экономика. Политика. Культура. – М.: Наука, 1972. Устян А.Р. Феофилакт Симокатта как византийский историк, философ и " политолог "http://Византийский временник. – М., 1996.– Т. 56. Хрестоматия по истории средних веков/Под ред. Н.П.Грацианского и С.Д.Сказкина. – М., 1949. – Т. 1. Чичуров И.С. Феофан – компилятор Феофилакта Симокаттты//Античная древность и средние века. – Свердловск: Уральский университет, 1978. – 10. Библиография работ автора: История/Пер. с греч.: С.П.Кондратьев. – М.: АН СССР, 1957. История [Фрагменты]//Хрестоматия по истории средних веков/Под ред. Н.П.Грацианского и С.Д.Сказкина. – М., 1949. – Т. 1. – Т. 1. История [Фрагменты]//Мишулин А.В. Древние славяне в отрывках греко–римских и византийских писателей по VII в. н.э.//Вестник древней истории. – М., 1941. – 1. |
| 417. " Символ " и " условленный знак " (synthema) являются у Прокла указанием на божественное и побуждают к восхождению к высшему началу. " Выразимые " (sagbaren) и " невыразимые " (unsagbaren) знаки (Zeichen) в космосе побуждают мысль человека к продумыванию и достижению этой космической упорядоченности (Beierwaltes W. Proklos. Grundzuge seiner Metaphysik. Frankfurt am Main, 1965, S. 328). 418. Несмотря на пристрастие к " неизреченным " символам, сочинения Прокла отличаются отточенностью мысли и формулировки. А.Фестюжьер, рассматривая " философское созерцание и теургическое искусство " Прокла (последнее, кстати, наряду с магией осуждалось Платоном - Legg. X. 909b, XI 933ab, - официальным преемником которого был Прокл), приходит к выводу, что перед нами человек чистого " логоса " , " великий диалектик " и " рационалист " (Festugiere A.J. Etude de philosophie grecque. Paris, 1971, p. 585). 419. О платоновской критике Гомера и защитниках его творчества см.: Weinstock S. Die platonische Homerkritik und ihre Nachwirkung - " Philologus " , 1927, LXXXII, p. 121-153. 420. Критике теории подражания у Платона посвящен специальный раздел у А.Ф.Лосева (ИАЭ III 32-56). О противопоставлении античному мимесису как подражанию природе " неподражаемого подражания " (amimeton mimema) у Псевдо-Дионисия см.: Бычков В.В. Образ как категория византийской эстетики. - В кн.: Византийский временник, 34, с. 161. 421. Эстетика относительности у Аристотеля впервые разработана А.Ф.Лосевым (ИАЭ IV). 422. В.Байервальтес (Beierwaltes W. Proklos. Grundzuge seiner Metaphysik) отмечает разницу между символом и изображением (eicon) у Прокла. " Мифологическо-мифический " символ скрывает смысл того, на что он указывает, гораздо более, чем приоткрывает. Поэтому символ нуждается в толковании мифологов и мистагогов. " Изображение " , напротив, понимается как " аналогия " , как путь к " прообразу " , к " чувственному образу " , идее, которая сама из себя " невыразима " , но схватывается через образ и в слове (с. 171). В.В.Бычков замечает, что у византийцев в системе эстетических категорий на первое место выдвигаются понятия " образ " и " символ " , а не " прекрасное " , " гармония " и " мера " классической античности, причем начало этому процессу положили неоплатоники (Образ как категория византийской эстетики, с. 152). |
| Список сокращений 2073 ВВ Византийский временник ГСКА Глас Српске Кралевске Akaдeмuje ЖМНП Журнал Министерства народного просвещения ЗРВИ Зборник Радова Византолошкого Института ИРАИК Известия Русского археологического института в Константинополе ТКДА Труды Киевской Духовной академии AASS Acta Sanctorum Bollandiana (Brusseies, 1643–1770, 1894-; Paris; Roma, 1866, 1887) AB Analecta Bollandiana ABSA Annual of the British School at Athens AHDO Archives d’histoire du droît oriental AKKR Archiv für katholisches Kirchenrecht APAW Abhandlungen der Preussischen Akademie der Wissenschaften ASCL Archivio storico per la Calabria e la Lucania ASI Archivio storico italiano ASS Archivio storico siciliano BBAO Bulletin of the British Association of Orientalists BBBS Bulletin of British Byzantine Studies BBGG Bollettino della Badia greca di Grottaferrata BCH Bulletin de correspondance hellénique BF Byzantinische Forschungen BHO Bibliotheca Hagiographica Orientalia BIFAO Bulletin de l’Institut francais d’archeologie orientale BISIAM Bollettino dell’stituto Storico Italiano per il Medio Evo e Archivio Muratoriano BM Benediktinische Monatsschrift BMGS Byzantine and Modern Greek Studies BNJ Byzantinisch-neugriechische Jahrbücher BSAC Bulletin de la Société d’archéologie copte BSC Byzantine Studies Conference, Abstracts of Papers BS Byzantine Studies BZ Byzantinische Zeitschrift CA Cahiers archeologiques CCM Cahiers de civilisation médievale CH Church History CIG Corpus Inscriptionum Graecarum/Ed. A. Boeckh et al. Berlin, 1825–1877 CRAI Comptes-rendus de l’Académic des inscriptions et bélles-lettres CSCO Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium. Paris, Louvain, 1903– CSHB Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae CTh Codex Theodosianus/Ed. Theodor Mommsen et al. Berlin, 1905. DACL Dictionnaire d’archeologie chrétienne et de liturgie/Ed. F. Cabrol and H. Leclercq. Paris, 1907–1953 DDC Dictionnaire de droît canonique/ed. R. Naz. Paris, 1935– DHGE Dictionnaire d’histoire et de geographic ecclésiastiques/Ed. A. Baudrillart et al. Paris, 1912– |
| Итак, я бы определил свои научные интересы как русско-византийские культурные связи, отражение этих связей в письменности, в реально сохраненных письменных памятниках, изучение рукописного наследия, изучение заимствований, преобразования византийского материала на русской почве. Хотя, конечно, в основе своей я прежде всего византинист. И когда ко мне обращаются с просьбой консультации по вопросам, касающимся чисто русской истории, то я отвечаю, что я не смогу оценить чисто русские аспекты. А вот там, где идет речь о взаимоотношениях, о взаимозависимостях Руси и Византии, и когда идет речь о конкретных письменных памятниках, — то это мои сюжеты. Я изучал византийский прототип Изборника Святослава 1073 года, нашел более сотни рукописей, в которых целиком или частично находится тот греческий пласт, из которого вырос славянский перевод. Это «Вопросо-ответы» преподобного Анастасия Синаита плюс дополнительные святоотеческие тексты, так же, как и «Вопросо-ответы», нравственно-поучительного характера. Игумен Адриан: Кого Вы можете назвать своими учителями? М.В. Бибиков: С точки зрения византийского рукописного материала это Борис Львович Фонкич. Он занимался с нами на втором курсе. Как византинист — это Александр Петрович Каждан. Как русист и вообще историк — это прежде всего Владимир Терентьевич Пашуто. Игумен Адриан: Насколько значителен вклад русских ученых в мировую византологию? М.В. Бибиков: Очень значителен. При возникновении в конце XIX века византиноведения как собственно научной дисциплины фактически спорили немецкая и российская школы. Недавно наш немецкий коллега Петер Шрайнер в немецких архивах и Игорь Павлович Медведев в Санкт-Петербургском архиве Академии наук обнаружили переписку, которая касалась возникновения первого профессионального византоведческого журнала. Из этой переписки видно, как немцы, готовя свой журнал по византистике, очень спешили, боясь, что их опередят русские с «Византийским временником». Это самые истоки византинистики как науки. |
|
|
