| Парики, жившие на монастырских землях, не имели права ни на отчуждение, ни на передачу своих участков, ни на самовольный уход с тех участков, на которых они были поселены. Как установил Ф. И. Успенский, всё то, что относилось к борьбе крупного землевладения с мелким крестьянским, не в меньшей степени имело место на землях церквей и монастырей. Церкви и монастыри, представлявшие собою самых крупных феодалов-землевладельцев, были тяжёлым бедствием, поглощали мелкую земельную собственность, обращали целые деревни в свои усадьбы, разоряли крестьянские общины 107 . Помимо общих работ, позволивших Ф. И. Успенскому установить направления в процессе развития византийского землевладения, его перу принадлежит большое количество исследований, охватывающих самые разнообразные вопросы, относящиеся к повседневной жизни византийской деревни. Они рисуют нам технику измерения земли в Византии, показывают содержание и приёмы составления византийских писцовых книг, практику византийских землемеров и т. д. Среди этих работ особое значение имеют „Наблюдения по сельскохозяйственной истории в Византии» 108 и „Следы писцовых книг» 109 . В первой работе Ф. И. Успенский объяснил цель своего исследования тем, что наука крайне заинтересована в установлении сходства и в хозяйственной системе на Востоке и Западе Европы, что опять подчёркивало значение сравнительного метода исследования, лежавшего в основе научной деятельности Ф. И. Успенского. Как и в других своих работах, Ф. И. приближается к материалистическому пониманию истории, когда говорит, что причины различия в общественном и политическом устройстве Запада и Востока следует искать в различиях организации землевладения. Работа „Наблюдения по сельскохозяйственной истории в Византии» содержит тщательное описание техники измерения земли, и без этих материалов не может и ещё долго не сможет обойтись ни один исследователь, занимающийся историей византийского землевладения. В этой работе приводятся расчёты единицы измерения пахотной земли, шеста или верёвки, равных старой русской сажени; показан византийский сокарь, установленный в 10 или 12 саженей. |
| И. в статье „Из истории византиноведения в России» 34 . Наиболее активным организатором нового общества был Ф. И. Успенский. Как вспоминает Ф. И., начальник Одесского учебного округа был противником всякой новой инициативы профессорско-преподавательского состава, поэтому Ф. И. обратился к одесскому генерал-губернатору X. X. Роопу с докладной запиской, в которой развивал свою излюбленную идею о том, что изучение Византии и Востока является национальной русской темой. „Изучение судеб единоплеменных и единоверных народов, входивших в состав Византии, – писал Ф. И. в докладной записке, – является важнейшей научной задачей России». Вокруг организации одесского византийского общества развернулась волокита, тормозившая его открытие. Генерал-губернатор X. X. Рооп, зная отрицательное отношение к этому вопросу начальника учебного округа, не взял на себя решение вопроса и перенёс его на усмотрение министра народного просвещения Делянова 35 . Делянов ответил, что рассмотрение вопроса об открытии византийского общества следует отложить, так как „сейчас возбужден вопрос об организации Института в Константинополе, который будет преследовать те же задачи, которые возлагаются по проекту устава на византийское общество». Таким образом, идея объединения учёных для развития византийских занятий была похоронена в дебрях ведомственной переписки. Взамен этого предприятия в 1890 г. при Новороссийском университете было создано Историко-филологическое общество под председательством Ф. И. Успенского; при обществе была образована византийская секция. Одесский период деятельности Ф. И. сопровождается большой организационной работой и участием во многих археологических съездах. В 1884 г. он участвует в археологическом съезде в Одессе, в 1890 г. – в Москве, в 1893 г. – в Вильно, в 1896 г. – в Риге. В 1886 г. Ф. И. был в заграничной командировке, в течение которой собрал много неизданных материалов, позволивших ему написать ряд блестящих очерков, сведённых затем в отдельном издании в книгу „Очерки по истории византийской образованности», вышедшую в свет в 1892 г. |
| 108 . Курбатов Г. Л. История Византии (От античности к феодализму) М., 1984. 109 . Курбатов Г. Л. К проблеме перехода от античности к феодализму в Византии//Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. Л.,1980. Вып. 3., с. 3–21. 110 . Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988. 111 . Кучма B. В. Из истории византийского военного искусства на рубеже IX–X вв. (Структура и численность армейских подразделений)//АДСВ. Свердловск, 1975. Вып. 12. С. 79–85. 112 . Кучма B. В. Из истории византийского военного искусства на рубеже IX–X вв. Подготовка и проведение боя//ВВ. 1977. Т. 38. С. 94–101. 113 . Кучма B. В. Теория и практика военного дела Византийской империи по данным трактатов X в.//Византийские очерки: труды советских ученых к XVI Международному конгрессу византинистов. М., 1982. С. 93–113. 114 . Кучма В. В. «Византийский Аноним VI в.»: основные проблемы источников и содержания//ВВ. 1980. Т. 41, с. 68–91. 115 . Кучма В. В. «Стратегикос» Онасандра и «Стратегикон Маврикия»: Опыт сравнительной характеристики//Византийский временник. М., 1986. Т. 46. С. 109–123. 116 . Кучма В. В. «Тактика Льва» как исторический источник//ВВ. 1972. Т . 33. С. 75–87. 117 . Кучма В. В. Византийские военные трактаты VI–X вв. как исторический источник//ВВ. 1979. Т. 40., с. 49–75. 118 . Кучма В. В. Византийские военные трактаты как памятники культуры// АДСВ. Вып. 23. Проблемы идеологии и культуры. Свердловск, 1987. С. 42–52. 119 . Кучма В. В. Военная организация Византийской империи. СПб., 2001. 120 . Кучма В. В. Военно-теоретическая мысль//Культура Византии. Том 2. М., 1989. С.276–295. 121 . Кучма В. В. Военно-экономические проблемы византийской истории на рубеже IX–X вв. по «Тактике Льва»//АДСВ. Вып. 9. Свердловск, 1973., с. 102–113. 122 . Кучма В. В. Война как инструмент государственной политики по «Тактике Льва» (некоторые идеологические и конфессиональные аспекты)//Мир православия. Сборник статей. Волгоград, 2006. Вып. 6. С. 61–75. |
| Возникновение большого числа новых исследовательских центров и новых специализированных журналов является характерным признаком растущей активности молодой отрасли науки. При этом, правда, оно никоим образом не дает полной картины этой активности, ибо для растущего интереса науки к византийским исследованиям не менее показательным является и то, что наряду со специализированными византиноведческими печатными органами также и журналы, посвященные смежным научным областям, во все большем числе издают работы по византиноведческой тематике 20 . В этом расцвете византийских исследований Россия, страна, которая в свое время внесла столь большой вклад в их развитие, долгое время не принимала никакого участия. После Первой мировой войны в русском византиноведении произошел большой спад, а затем, после смерти Ф.И. Успенского в 1928 г., воцарился полный застой. Даже «Византийский временник», который до 1916 г. в непрерывной последовательности выдал 22 объемистых тома, в последующее десятилетие смог издать лишь три тонких томика (в 1922,1925 и 1927 гг.), а затем надолго прекратился. Постепенно, однако, интерес к византийским исследованиям в СССР вновь стал пробуждаться (об этом позволял заключить уже вышедший в 1945 г. «Византийский сборник»), и с тех пор советская византинистика находится на подъеме. В настоящее время византиноведение в Москве, Ленинграде и некоторых других городах Советского Союза демонстрирует удивительную активность, которая все сильнее проявляется в многочисленных публикациях. Так, новая серия возобновленного в 1947 г. «Византийского временника» успела прирасти двадцатью двумя томами. При том, что уже старое русское византиноведение проявляло особый интерес к проблемам византийской экономической и социальной истории, ныне особой характерной чертой современных византийских исследований в СССР стал основной упор именно на эти проблемы и стремление освещать их в свете материалистического восприятия истории 21 . Большие успехи византийских исследований были бы невозможны, если бы доступный науке материал источников не претерпел значительного расширения. |
| Дамаскина, ныне мы счастливы заключить и утверждать, что русскими, между прочим, была заимствована и та нотация, которой и сам Косма, и сам И. Дамаскин пользовались для написания на нотах своих песнопений. 1 См. Пападопуло-Керамевс К.И. Принцип церковно-византийского нотного письма по данным славянских и греческих музыкально-богослужебных памятников. – Византийский временник 1908 15. СПб.: К.Л. Риккер. 49–70 с. 2 Полный текст этого фрагмента издан первоначально Гербертом (Script. Eccl. de Musica). Cp. Christ, Anth. стр. 30 и Pitra, Hymnogr. стр. 42. – Аббат Hambo намекает здесь на вид регентирования при исполнении пения у Византийцев; действительно, доместик или регент левого хора обязан был бить меру рукой и ногой. В настоящее время греческие певцы продолжают топать ногой очень сильно. Чтобы исполнить то же самое, регенты хора у древних надевали себе деревянные сапоги и помещались на звучных предметах. С того времени сделали значительный успех! 4 Мы говорим Константинопольский, а не Византийский, ибо это последнее прилагательное, как более общее, приложимо, на самом деле, скорее к Дамаскинской нотации, оставленной впоследствии единственной Византийской нотацией. 5 Предначертанные страницы настоящего этюда совсем не позволяют нам говорить здесь пространно об этом частном вопросе, так что мы должны посвятить этому вопросу специальную статью. 6 Etude de musique byzantine: La notation de St. Jean Damascène ou Hagiopolite par J. Thibaut, des Augustins de l " Assomption. Отдельный оттиск, стр. 4–6. 7 Etude de musique byzantine: Le chant ekphonètique. См. Byzantinische Zeitschrift, 8 век, 1899, стр. 144. 8 πινησις τς παρασημαντικς τν κατ τν μεσαωνα λειτουργικν και μνολογικν χειρογρφων τν νατολικν κκλησιν π . Δ. Τζτζη; θνησιν, 1886, стр. 66. 14 По сообщению, как известно, Иродиана, жившего при Марке Аврелие (2 в. По Р. Хр.), просодийные знаки изобретены Аристофаном Византийцем, жившим в конце 3 в. До Р. Хр. 15 См. Вестник Археологии и Истории, издаваемый Императорским Археологическим Институтом, вып. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЛИТАВРИН Геннадий Григорьевич (6.09.1925, с. Абай Уймонского аймака Ойротской автономной обл. Сибирского края - 9.11.2009, Москва), российский историк, академик РАН, специалист в области византиноведения, славяноведения, истории Др. Руси. Г. Г. Литаврин. Фотография. Кон. XX в. Г. Г. Литаврин. Фотография. Кон. XX в. Окончив среднюю школу летом 1942 г., будучи негоден к военной службе по состоянию здоровья, Л. поступил на историко-филологический фак-т Томского ун-та, но в дек. из-за угрозы дистрофии вынужден был бросить учебу. С дек. 1942 по 1946 г. работал учителем русского языка, лит-ры и математики в школе с. Загайново (ныне Тальменский р-н Алтайского края). В 1944 г. поступил на заочное отделение физико-математического фак-та Новосибирского пединститута, окончил 1-й курс. Однако в 1946 г. Л. поступил на исторический фак-т МГУ, который окончил в 1951 г. по кафедре истории средних веков (дипломная работа «Русско-византийские отношения в IX-X вв.»). Научным руководителем Л. была З. В. Удальцова; большое влияние на его становление оказали преподаватели А. И. Неусыхин, С. Д. Сказкин. В 1954 г. защитил канд. дис. «Борьба болгарского народа против византийского ига в XI-XII вв.». В 1955 г. Л. поступил на работу во вновь образованный в то время сектор истории Византии при Ин-те истории АН СССР; одновременно был введен в состав редколлегии ж. «Византийский временник»; с 1968 г. Л. также был сотрудником Ин-та славяноведения. Научные достижения Л. получили широкое признание в России и за рубежом. В 1983-2002 гг. Л. возглавлял отдел истории средних веков Ин-та славяноведения АН СССР. В 1983 г. Л.- лауреат болгарской международной научной премии им. Кирилла и Мефодия; тогда же он избран в члены Болгарской АН. С 1987 г. Л.- член-корреспондент АН СССР, с 1994 г.- академик РАН, в 1996 г.- лауреат Гос. премии России в области науки и техники. В 1987 г. Л. стал руководителем сектора истории Византии (позже Центра по изучению визант. цивилизации) Ин-та всеобщей истории АН и возглавил редколлегию «Византийского временника». В нач. 90-х гг. XX в. он избран президентом Национального комитета византинистов России, в авг. 1991 г. был председателем оргкомитета 18-го Международного конгресса византинистов в Москве. |
| Теперь же, при 6 лекциях в неделю, при занятиях изданием для Палестинского Общества грамот иерусалимских, хранящихся в здешнем архиве Министерства иностранных дел, и для Византийского временника – памятников византийского канонического права (неизданных), решительно не могу взяться за дело, столь близко лежащее к моему сердцу. Но по выходе из университета первым моим служебным долгом (по званию члена Археографической комиссии) и первым ученым занятием будет именно издание означенных памятников, которые почти все, за исключением только Стоглава, готовы у меня к печати. Прошу принять уверение в моем истинном почтении и совершенной преданности. Вашего Высокопревосходительства покорнейший слуга А. Павлов 21 октября 1891 г. 27 Высокопочитаемый Афанасий Феодорович, Душевно рад, что моя работа, вызванная книжкой проф. Суворова или, точнее, Академией наук, «обрела благодать пред очима Вашима». Мне жаль было оставить в своих бумагах труд, на который потрачено было два ваката. Я искренно желал доставить автору книжки, отданной на мой суд, искомую им премию, но не мог, конечно, скрывать недостатков его работы, по крайней мере – особенно крупных. Академия обратила внимание только на эти недостатки, что решило судьбу и моей рецензии, к немалому моему огорчению. Пришлось еще раз ее переделывать, уничтожая все признаки ее, так сказать, официального происхождения. При переделке оказалось нужным выделить из нее важнейшую часть – трактат о происхождении уставов Владимира и Ярослава для новой обработки, в каковой предполагаю напечатать его в Журнале Министерства народного просвещения. Послезавтра уезжаю на Кавказ, куда посылают меня доктора для окончательного излечения от одержавшей меня болезни, точнее – от ее неизбежных результатов – крайней слабости и восприимчивости к простудам. Я не послал Ивану Афанасьевичу особого экземпляра своей книжки в том предположении, что он состоит собственником Вашей библиотеки. Впрочем я предоставляю ему обратить в свою личную собственность цензурный экземпляр, имеющий поступить в Публичную библиотеку на законном основании, так как я послал туда особый экземпляр с поправками, сделанными типографией (посредством перепечаток) и от руки. |
| Хопфом, Герцбергом; особого упоминания заслуживают страницы, посвящённые Трапезундской империи у W. Heyda в его известной Histoire du Commerce du Levant au Moyen Age. (последнее французское издание 1923 г.), где выявляется мировое торговое положение трапезундских территорий. Далее Васильев кратко останавливается на Weltgeschichte Ранке, на очерке византийской истории Г. Гельцера, Ш. Диля и др., среди которых следует отметить «Историю греческих государственных финансов» Андреадеса, вышедшую в 1918 г. на ново-греческом языке. В Cambridge Mediaeval History Васильев констатирует полное невнимание к Трапезундской империи, несмотря на участие в IV т. W. Millera. Наоборот, весьма интересную трактовку культурно-исторического значения империи даёт не специалист R. Ваугоп в своей общего характера книге «The Byzantin Achievement. An historical Perspective A. D. 330–1453». Указав, что работы N. Yorga ничего не дают для истории Трапезундской империи, Васильев отмечает ценную трактовку этой истории у Г. Острогорского в его Geschichte des byzantinischen Staates, вышедшей в 1940 г. Васильев цитирует и упоминания о Трапезундской империи в Истории Византии М. В. Левченко, отмечая их как первую попытку марксистского подхода к византийской истории. Упомянув общие работы по истории Византии – Кулаковского, Ф. И. Успенского, К. Н. Успенского , С. П. Шестакова, N. Baynes’a, Ch. Diehlя, G. Marçais, Amantos, – как не касающиеся Трапезундской империи, в силу своих хронологических границ, – Васильев останавливается на своей полемике с Ф. Дельгером (Месарит, как источник) и Иорга (о роли грузинской царицы Тамары в истории Трапезундской империи) и, в связи с этим последним, упоминает о работе К. Туманова On the Relationship between the Founder of the Empire of Trebizond and the Georgia Queen Thamar XV, 1940); заканчивает он свой историографический обзор упоминанием о Трапезундской империи в больших общих и специальных энциклопедиях. В заключительной части статьи рассматривается трактовка Трапезундской империи в мировой художественной литературе; в рыцарской литературе эта тема была одной из самых популярных; этот мотив встречается у Сервантеса, у Мильтона, в венецианской литературе XVII в. |
| Книга состоит из следующих частей: Предисловие, стр. I–II, тексты актов на греческом языке, стр. 1–124, комментарий к текстам актов, стр. приложение к гл. 1, стр. условн. знаки, стр. CX–CXII, указатель лиц, стр. указатель мест, стр. Рецензии: 1) Соколов, И. 1930, травень-червень, стр. 177–180. 2) Он же. Slavia, Praha, 1928, ro. 7, str. 413. 3) Черноусов, Е. А. Новинки по экономической истории Византии. Библиогр. заметки, Сб. статей по вопросам культуры. Ростов н/Д, 1928, стр. 206–209. (Труды Сев.-Кав. ассоциации научно-исследовательских ин-тов, 43. Ин-т местной экономики и культуры, в. 4). 4) Amantos, К. Ελληνικ, 1928, 1, σελ. 444–446; 5) Dölger, F., ByzZ, 1929–1930, В. 29, S. 329–344. 6) Osmrogorskij, G. Byzantin.-neugriech. Jahrbücher, Athen, 1928. B. 6, H. 3–4, S. 580–586. Характеристику настоящего исследования см.: 1) Бузескул, В. П. Общий очерк... (II, 34,1929, стр. 50–51); 2) Горянов, Б. Т.…, стр. 63–64, 66–67. 30-го мая 1925 г. на заседании Русско-византийской комиссии Ф. И. Успенским был прочитан доклад: Магистр Косьма, паричское право. 185. История Византийской империи, т. 2, ч. 1, Л., изд. автора, 1927, (I–V), 520 стр., 29 илл. Рецензии: 1) Соколов, И. И. ВизВ, 1928, т. 25, стр. 154–157. Он же. Slavia, Praha, 1928, ro. 7, str. 422–423. Он же. Там же, 1931. гос. 10, str. 586–599 (основная рецензия). 2) Grumel, В. Echos d’Orient, Paris, 1928, t. 31, p. 504–506. (Рец. на 1 и 2 тома.) 3) Moracsik, J. ByzZ, 1928, В. 28, S. 404–407. To же на венгерском яз.: Törteneti szemle, Budapest, 1929, 14. p. 241–249.4) Vogt, A. Revue des questions historiques, Paris, 1929, 10, p. 483–485. Характеристику рассматриваемой работы, см. в статьях П. Бузескула и М. Вейнгарта, указанных при томе первом ИВИ 120, 1913), а также в обзоре Brian-Chaninov N. Revue das questions historiques, Paris, 1929, p. 458–459 (Courrier russe). Отрывок из XI главы (отд. IV) под заглавием: Греция и эллинизм в конце VIII и начале IX в. (стр. 212–217) был помещён до выхода в свет настоящего полутома в оставшемся неизданным «Сборнике статей в честь тридцати пятилетия научной деятельности А. Жебелева». |
| После этого вводного очерка, носящего отчасти историографический характер, неизбежный, в сущности, для всякой углублённой персональной библиографии, следует собственно библиографическая часть работы: а) основной аннотированный список трудов учёного, расположенных в хронологическом порядке, причём основная задача аннотаций, – указать на взаимные связи между отдельными трудами учёного; б) вспомогательные списки тех же трудов, классифицированных по их тематике, типам и т. д., и в) хронологический аннотированный список литературы о данном учёном. По этому плану уже разработаны персональные библиографии В. Г. Васильевского (около 20-ти авторских листов) и Ф. И. Успенского (в извлечении напечатана в настоящем выпуске «Византийского Временника»; в полном виде занимают около 15-ти авторских листов). В настоящее время ведётся работа над библиографией Н. П. Кондакова : составлены вчерне картотеки его трудов и работ о нём. Другое направление, в котором развивается библиография по византиноведению, это – составление полной библиографии книг на русском языке по истории Византии, причём эта тема принимается в самом широком смысле: картотека должна охватывать как историю в собственном смысле слова, так и смежные с ней области: историю права, историю церкви, историю искусства, историю литературы и т. д. Притом в картотеку должны войти не только материалы по истории самой Византии, но и по истории отдельных стран, находившихся в тесных взаимоотношениях с Византией и испытавших её культурное влияние, поскольку в соответствующих работах затрагивается вопрос об этом влиянии. С особой тщательностью картотека должна учесть книги, касающиеся вопросов об отношениях Византии к Руси, южным славянам, Грузии и Армении. Картотека составляется различными, взаимно-восполняющими один другого методами. Прежде всего были систематически просмотрены все двадцать пять томов «Византийского Временника» (1894–1928) с целью выявления всех библиографических указаний, имеющихся не только в рецензиях, библиографических заметках и т. п. материалах «Временника», но и в подстрочных примечаниях к отдельным помещённым в нём статьям. Далее, с теми же установками, были просмотрены основные византинологические труды на русском языке (около ста книг). Наконец, – и это явилось наиболее трудоёмким процессом, – были просмотрены систематические каталоги Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина: специальный каталог по истории Византии, каталоги по истории религий, искусства, права и др., а также некоторые разделы каталогов по истории СССР (например, Киевская Русь), по всеобщей истории (например, Крестовые походы). Всего было просмотрено около 150-ти тысяч карточек. |
|
|
