| Близость епископа Евлогия со Столыпиным видна, например, из такого факта. Накануне знаменитой речи Столыпина в Государственной Думе 6 марта 1906 г. супруга министра О. Б. Столыпина навестила епископа Евлогия с просьбой: «Прошу Вас помолиться... Я тоже буду в Думе мысленно за него молиться, мне будет легче, если я буду знать, что и Вы молитесь за него в эти минуты» 217 . Митрополит Евлогий свидетельствует, что борьба в комиссии вокруг холмского вопроса была упорной и деятельной. Поляки тормозили обсуждение путем бесконечных прений, левые члены комиссии всегда голосовали против митрополита Евлогия, по его словам, независимо от того, правое или неправое дело он защищал, октябристы держали националистов «в узде», ведя торговлю голосами: обещали поддержку в холмском вопросе в обмен на обратную поддержку в других делах, правые также относились к холмскому вопросу равнодушно и были недовольны переходом Евлогия от них к националистам. В последнем случае сказывался и сословный эгоизм: «польский помещик нам ближе, чем русский крестьянин», – считали многие монархисты из дворян. Епископ Евлогий понял, что для успеха дела надо пропагандировать законопроект не только в стенах Думы, но и вне ее. Он начинает знакомить петербургское общество с Холмщиной, с идеей ее административной самостоятельности, с ее исторической судьбой, стремлениями значительной части русского населения к освобождению от польской зависимости. Выступления в клубах (например, в клубе «17 октября»), в общественных собраниях, великосветских салонах, лекция в Москве в Епархиальном доме перед огромной аудиторией – все это способствовало превращению холмского вопроса в вопрос злободневный, вызывавший острые столкновения в Думе и среди общественности. О Холмщине заговорили в прессе и в общественных кругах. «Это было мне нужно потому, – писал митрополит Евлогий 218 , – что обсуждение законопроекта в комиссии безнадежно затягивалось, и Холмский вопрос мог превратиться в один из тех надоевших своей неразрешимостью вопросов, которые в конце концов хоронят, пользуясь каким-нибудь формальным предлогом». |
| 2 . По настоянию кн. Авалова П., без ведома своих “телохранителей”, прибыл в 1934 году в Белград митрополит Евлогий. Прибыл из Берлина для ликвидации церковного раскола. Пишущего эти строки привел Господь присутствовать в св. Троицком храме в Белграде на богослужениях в дни пребывания там м. Евлогия, проводить многие часы ежедневно в покоях Аввы м. Антония и участвовать в устройстве торжественного обеда в честь двух маститых иерархов Аввы Антония и м. Евлогия. Ожил Белград в чаянии мира в ограде Церкви. Встречи двух митрополитов, слова любви и верности ученика м. Евлогия своему учителю м. Антонию... как не радоваться! Но... нить света и радости внезапно оборвалась; м. Евлогий получил из Парижа телеграмму: НИКАКИХ ШАГОВ по вопросу о слиянии с Собором Зарубежной Церкви НЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ... Телеграмма была подписана б. царским министром Коковцевым. Притих м. Евлогий. Тогда юнцы поднялись. Воспитанники Богословского Факультета Белградского У-та устроили в честь двух Митрополитов, в одном из лучших ресторанов Белграда, торжественный прием. Одна у них цель: убедить м. Евлогия подписать акт о прекращении смуты, не покидать Белграда не окончив благого дела, ради которого Господь стопы его в Белград направил. Немощной старец Авва Антоний прибыл к началу обеда. М. Евлогий не пришел. Он появился лишь по окончании обеда, через минут десять после ухода м. Антония, когда мы доедали остатки, смачивая их слезами горечи, подъехал извозчик и вошел м. Евлогий. – Владыка, умоляем Вас, не покидайте Белграда, не подписав акта о прекращении смуты... Мы вас не выпустим, пока не сделаете этого. – Я вам не мальчишка, что вы меня поучаете, – сердито крикнул в ответ на наши просьбы м. Евлогий. Но через несколько минут снова пошли мы в атаку, настаивая на прекращении церковного раскола, и услыхали из уст м. Евлогия следующие слова горькой правды: – Вижу перед собою юных, но вижу и старцев, сединой убеленных, а все вы рассуждаете как дети. Вы НЕ ПОНИМАЕТЕ В КАКОЕ ВРЕМЯ МЫ ЖИВЕМ: НЕ МЫ УПРАВЛЯЕМ, А ТЕ, КТО СИЛЬНЕЕ НАС... |
| На заседании Совета Холмского Братства в октябре 1905 г. была создана специальная комиссия для выработки законопроекта о выделении Холмщины и было решено отправить с этим проектом делегацию в Петербург во главе с епископом Евлогием. Поездка в Петербург состоялась только после святок. Предварительно епископ Евлогий посетил в Варшаве генерал-губернатора Скалона, который встретил проект как личную обиду. «В столице я пробыл долго, – рассказывает митрополит Ев-логий, – протискивал наш проект в правительственных кругах. Побывал и у председателя Совета Министров Витте, и у министра внутренних дел Столыпина. Витте принял меня нелюбезно, сидя в небрежной позе с сигарой во рту. Думаю, этот оттенок небрежности он придал приему не без нарочитости. Выделение Холмщины... да что это такое – «Холмщина»? Какое это имеет значение? Я скажу, чтобы рассмотрели...» 216 Более благожелательно к проекту отнесся Столыпин, который тут же передал дело на рассмотрение комиссии под председательством Крыжановского, товарища министра внутренних дел. Для работы в комиссии были вызваны: генерал-губернатор Скалон, управляющий варшавской канцелярией Ячевский («умница, тонкий человек, но мой ярый враг», – говорит митрополит Евлогий), люблинский и седлецкий губернаторы. В горячих спорах, развернувшихся на четырех-пяти заседаниях, позицию епископа Евлогия поддерживал Крыжановский (племянник матушки Афанасии – игумении Радочницкого монастыря), основным противником – Скалон с помощью Ячевского, – единственного, по словам епископа Евлогия, участника совещания, который был в курсе дела. В конце концов совещание поручило министру внутренних дел разработать законопроект и представить его на рассмотрение государя. Однако проект залежался, и его рассмотрение состоялось только в III Государственной Думе. Помимо того, что позиция епископа Евлогия была в целом близка Столыпину, взаимному пониманию, возможно, способствовало близкое знакомство епископа Евлогия с семьей Столыпиных. Это знакомство возникло благодаря матушки Елене, игумении Красностокского монастыря Гродненской губернии. Матушка Елена сблизилась со Столыпиным в тот период, когда Столыпин был гродненским губернатором, и впоследствии всегда останавливалась у них, когда приезжала в Петербург. |
| 3163 Как писал хорошо знавший его и переписывавшийся с ним до самой его кончины Е. М. Махароблидзе, владыка Феофан «утверждал, что у него имеются сведения, что Царь и Семья его спасены и обретаются в надежном месте. Он не служил по Ним панихид и эту веру сохранил до конца своей жизни». В июне 1936 г. архиепископ Феофан сообщал Махароблидзе из Франции о смерти своего преданного друга Федора Васильевича Порохова-Вальконен (в семье которого долгие годы жил) следующее: «О времени своей кончины он знал ранее, на основании бывшего ему откровения. Умирал он тихо и с улыбкой. «Я исполнил возложенное на меня Господом послушание, говорил он, и смерти не боюсь» (в данном случае он разумел спасение Государя Императора и Царской Семьи). Супруга Ф. В. по этому случаю получила от Государя Императора искреннейшее соболезнование. Он глубоко ценил Ф. В. как человека, положившего за него свою душу» (Махароблидзе Е. Священной памяти святителя Полтавского Феофана//Церковное обозрение. 1940. 4. С. 8). См. также: Архиепископ Аверкий. Высокопреосвященный Феофан, Архиепископ Полтавский и Переяславский. К столетию со дня рождения: 1872–1971 г.г. Jordanville, 1974. 3164 К вопросу о русском посольском храме в Софии. С. 4. Отметим, что часть прихожан, оставшихся верными епископу Серафиму и, соответственно, в юрисдикции Архиерейского Синода, усматривала в подобных действиях «бунт» против своего архиерея, инициированный масонами и непосредственно протопресвитером Г. Шавельским , близким к митр. Евлогию человеком, «честолюбивым» и давно стремящимся к настоятельству в Николаевском храме. 3169 ЦДА. Ф. 1442 к. 31. Заметки служебно-биографические... Л. 178. По словам митрополита Евлогия, указ был получен им во время его пребывания на конференции в Лозанне. 3170 Кроме самого митр. Евлогия и H. H. Глубоковского, в совещании приняли участие архиепископ Ниццкий Владимир (Тихоницкий), протоиереи: И. Смирнов, Г. Спасский, С. Булгаков , гр. В. Н. Коковцев, профессора В. В. Зеньковский и А. В. Карташев , а также И. П. Демидов, П. Б. Струве, Б. А. Татищев, Н. С. Вахрушев, кн. Г. Н. Трубецкой, К. И. Зайцев, И. В. Никаноров, Е. П. Ковалевский, М. Н. Гире и Е. К. Миллер (Совещание у митр. Евлогия//Последние новости. 1927. 2352, 31 авг.). Сообщение об этом совещании помещено также в софийском еженедельнике «Пастирско дело» 37, 10 сент. С. 2). В воспоминаниях митрополита Евлогия есть краткое упоминание об этом совещании: «Мнения разделились. M. H. Гире высказался весьма резко против соглашения с митрополитом Сергием, о. Булгаков, Карташев, Демидов... стояли за соглашение» (Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т. Манухиной. М., 1994. С. 566–567). |
| Второй вид икономии свт. Евлогия о принципиальной важности смысла церковных постановлений, ради которого можно допустить противоречивые буквальные формулировки, также находит параллель в следующих параграфах 17-30 Дигест о следовании подлинному смыслу, а не буквальному значению законов. И, наконец, третий вид икономии свт. Евлогия, предполагающий возможность неприменения каких-то норм путем их простого неупотребления, соответствует §§ 32-39 Дигест, где говорится о том, что в некоторых случаях обычай может упразднять закон с помощью его неприменения. Подобное сходство вряд ли можно признать случайным. Первая мысль, которая приходит в голову, заключается в том, что свт. Евлогий, поставленный перед необходимостью написать трактат об икономии и не имея об этом предмете никакого сформулированного церковного учения, просто воспользовался римским правом и сжато пересказал некоторые основные мысли третьего титула первой книги Дигест, иллюстрируя эти мысли с помощью церковных примеров. Для каждого из видов толкований законов, которые приводятся в титуле, он нашел соответствующие примеры из церковной истории, превратив, таким образом, памятник римского законодательства в трактат по каноническому праву. Такое предположение полностью объясняет непонятное на первый взгляд разделение материала в трактате свт. Евлогия. Он расположил материал в своем трактате таким, а не каким-либо иным образом потому, что именно так, а не иначе принципы толкования законов располагаются в Дигестах. Именно поэтому его «богословская» икономия (соответствующая толкованиям в пользу «смысла» законов в Дигестах) оказалась между двумя «каноническими» икономиями (которые соответствовали сингулярному праву и неприменению законов «по обычаю» Дигест). Объясняет это и настойчивое требование свт. Евлогия дозволять применение икономии только архиереям, занимающим кафедры. Если толковать римские законы могут только представители законной власти, то точно так же и токование церковных законов является прерогативой исключительно законных (т.е. законом оставленных на кафедрах, а не сосланных и лишенных прав) архиереев. Архиереи в таком рассмотрении становятся в некотором роде римскими магистратами, имеющими право суда в религиозной сфере. |
| Евлогия уже в самом начале его патриаршества. При этом, как отмечали многие исследователи, деятельность именно свт. Евлогия, в отличие от его предшественников, характеризуется многочисленными попытками вмешательства во внутренние дела различных церковных групп, не принадлежащих к официальной Церкви, и даже вмешательством в некоторые гражданские споры . Свт. Евлогий много раз писал по вопросам внутримонофизитской полемики, вмешивался в спор между досифеанами и самаритянами и выступал арбитром во время споров между цирковыми партиями. Очевидно, свт. Евлогий решительно пользовался своим положением «вице-императора», которое он старался перевести в плоскость некоторого «высшего арбитра» для всего египетского населения. Свт. Евлогий старался представить себя в качестве высшего надконфессионального судьи, который имеет полномочия решать споры не только халкидонитов, а вообще все религиозные споры Египта. Даже противоречия самаритян и дорсифеан входили в сферу его интересов. Именно в этом ключе требуется понимать его обращение к уже прошедшему неудачному объединению феодосиан и гайянитов. Стремясь усвоить себе роль высшего арбитра во всех религиозных спорах Египта, свт. Евлогий, вероятно, желал дискредитировать попытки своего главного конкурента, энергичного монофизитского патриарха Дамиана, выступить с такими же притязаниями. Весь рассматриваемый трактат свт. Евлогия пестрит постоянными упоминаниями о том, что неудача объединения феодосиан и гайянитов произошла из-за вопиющей некомпетентности их арбитра, под которым следует понимать феодосианского патриарха Дамиана. Цель трактата заключается в том, чтобы показать, что для осуществления подлинного объединения феодосианам и гайянитам требуется обратиться к подлинному и компетентному судье в церковных спорах – самому Евлогию, а не к какому-то невежественному самозванцу вроде Дамиана. Такую интерпретацию подтверждает и довольно необычное заявление Евлогия в начале трактата о том, что икономию могут применять только архиереи, находящиеся на кафедрах, а у монофизитских партий таких архиереев нет. |
| Евлогия Александрийского – два из его «Защищений» и серии глав из «Сомнений православного». Эти произведения носят полемический и апологетический характер и направлены на опровержение монофизитского учения о единой природе Христа и на подтверждение учения Халкидонского Собора о двух природах во Христе. Публикуемые сочинения обращены к монофизитским оппонентам православных. В «Защищениях» свт. Евлогий опровергает буквальное применение монофизитами к соединению во Христе Божества и человечества аналогии души и тела как простых природ в одной сложной природе человека, состоящего из души и тела, и продолжающих свое природное существование и после разлучения. Свт. Евлогий, следуя положениям святоотеческой антропологии, отвергает тезис о самостоятельности души и тела и о возможности называть душу и тело разными природами. По мысли свт. Евлогия душа и тело в человеке хотя и иносущны, то есть не тождественны друг другу в силу материальности тела и бесплотности души, однако не иноприродны, поскольку составляют одну природу человека и не мыслятся абсолютно отдельно друг от друга, но получают свое «определение» в рамках человеческой природы как тело человека и душа человека, но не сами по себе. Кроме того, данная аналогия должна привести не к двойственности во Христе (человечество и Божество), но к тройственности (плоть, душа, Божество), и подобная тройственность, в таком виде выраженная, весьма сомнительна. В «Сомнениях православного» свт. Евлогий предлагает целый ряд апорий – логических затруднений, с точки зрения предшествующего и признаваемого и самими монофизитами церковного учения, проистекающих из монофизитского учения об одной природе Христа. Напротив же, по мысли свт. Евлогия эти затруднения вынуждают противников Халкидона признать две природы во Христе. Кроме того, ниже приведен перевод богословского сочинения свт. Евлогия под названием «Против тех, которые думают, что можно основать истинное христианское богословие на человеческих понятиях», сохранившегося в кратком конспекте свт. |
| Несколько под другим углом зрения смотрит на эту проблему современная российская исследовательница Л.В. Пономарева. В своей работе «Вселенская миссия Русской православной эмиграции в XX веке», разделяя позицию известного лингвиста Н.С. Трубецкого относительно вопроса о существовании внутреннего согласия между митрополитами Евлогием и Сергием (Страгородским) , она пишет: «Если бы митрополит Сергий действительно хотел запретить Евлогия, то сделал бы это уже давно... Запрещая Евлогия, он исполнил предписание правительства, но в то же время (как я думаю сознательно) выбрал для этого момент, когда запрещение уже не могло иметь для Евлогия никакой канонической силы». 833 Совершившийся переход митрополита Евлогия в юрисдикцию Константинопольского Патриарха, по мнению автора, в целом не разрушил приходскую жизнь русской православной эмиграции. 834 В этом исследовательница солидарна с мнением, которое высказывалось А. Нивьером и М.В. Назаровым. Исследовательница разделяет мнение Д.В. Поспеловского в вопросе о взгляде митрополита Сергия на роль русской православной эмиграции: «Сергий называет послереволюционную русскую эмиграцию не политической, а духовной эмиграцией, что показывает, что революция для него – духовный катаклизм, а коммунизм – секулярная религия. [...] Указанная Богом задача эмиграции – это открыть западному христианству все богатство православной веры, и упрекает эмиграцию в том, что вместо этого она занимается бессмысленными раздорами и взаимными осуждениями...». 835 На примере подобного суждения мы видим, как в отечественной историографии совершился радикальный поворот во взглядах на эту проблему – от мнения советских историков о стопроцентной политизированности РПЦЗ – до признания и разделения позиции зарубежных историков о приоритете духовной составляющей в ее деятельности. Однако не все современные российские исследователи придерживаются такой точки зрения. К примеру, протоиерей Аркадий Маковецкий считает, что Первоиерархи РПЦЗ с самого начала своего пребывания в рассеянии заняли принципиальную политическую позицию и строго ей следовали, активно участвуя в политической борьбе – в последовательном союзе с правым лагерем эмиграции. 836 Таким образом, автор в некотором роде солидарен с советской историографической традицией в признании политического аспекта деятельности РПЦЗ, только не дает такому факту негативной оценки. |
| Высший Монархический Совет осудил мит. Евлогия за то, что он признал мит. Петра, т. е. выполнил свой долг. Предстоящее архиерейское совещание в Карловцах, по мысли этого учреждения, изберет «из среды своей достойнейшего и честного архипастыря для временного замещения ныне в пусте пребывающего Места Патриаршего». Подвергся мит. Евлогий нападкам и за то, что запретил приходам участвовать в выборах на Зарубежный Съезд. Итак, В.М.С. предлагал не мало не много выборы Местоблюстителя, так как «поступать по канонам теперь в Москве нельзя» 55 . Неизвестно, на основании каких канонов можно было заштатным архиереям выбирать Московского Патриаршего Местоблюстителя в Сремских Карловцах. Но, так как в 1925 году архиерийское совещание не состоялось, то с полным правом можно было предполагать, что все эти вопросы, может быть еще, в более острой форме, возникнут на совещании в 1926 году, что, действительно, и имело место. Непокорность же мит. Евлогия сделала актуальным вопрос об устройстве самостоятельной кафедры где либо в Зап. Европе. В.М.С. еще в 1924 году проектировал учредить такую кафедру в Германии. Деятельно этим вопросом занялся и сам претендент на эту кафедру, еп. Тихон. Хорошо известно, что православные приходы в Германии, чтобы получить права юридического лица, должны зарегистрироваться в качестве ферейна. Епархиальную же организацию всего лучше оформить, как союз таких ферейнов. Таким положением и решил воспользоваться еп. Тихон, стремясь создать союз германских приходов, чтобы подготовить юридическую форму, церковные сущность должна была быть вложена в эту форму уже Карловацким совещанием. Вынесена была соответствующая резолюция и Берлинским приходом. Это должно было изображать желания церковного народа. Уже на первых совещаниях обнаружилось, что Карловацкий Синод снова и снова ставит вопрос о «высшей власти», уже давно решенный для мит. Евлогия, как и для всего верного епископата Русской церкви. Принять участие в таком совещании значило для мит. Евлогия нарушить свой долг перед церковной властью. Оставался один выход, которым и воспользовался он: покинуть это совещание. Тогда сразу же вопреки всему церковно-правовому сознанию совещанием было прокламировано выделение Германии в самостоятельную епархию. Еп. Тихон достиг своей цели. |
| Вслед за этим митрополит Евлогий получил телеграмму из Сербии от архимандрита Виталия (Максименко), в которой тот приглашал его на свою архиерейскую хиротонию. Официальная пригласительная телеграмма на хиротонию была прислана и председателю Синода митрополиту Антонию, и митрополит Евлогий в мае 1934 г. решил отправиться в Белград. О своем свидании с владыкой Антонием он рассказывал так: «Когда я вошел, митрополит Антоний в окружении нескольких духовных лиц доканчивал утреннее правило. Больной, дряхлый, он сидел в кресле и заплетающимся языком произносил возгласы. Я подошел к нему. Он заплакал... Первые минуты нашей встречи прошли на людях. Пили чай. Говорить было трудно. Митрополит Антоний грустно глядел на меня. «Все такой же... и улыбка все та же...» — сказал он. Слушать бедного больного моего друга и учителя было мне горько. «Пойдем, прочтем молитву»,— предложил он. Мы перешли в его маленькую спальню. Митрополит Антоний надел епитрахиль и прочел надо мною разрешительную молитву. Потом я над ним. На душе стало ясно и легко... «Ты с дороги устал — отдохни... Потом поговорим " " . Зарубежный Синод, однако, счел это недостаточным для возобновления общения с митрополитом Евлогием; и он не был допущен до сослужения с карловацкими архиереями. Усилия Сербского Патриарха Варнавы довести дело примирения до конца успехом не увенчались. В эмигрантской среде распространились слухи о том, что разделение преодолено, но эти слухи не имели достаточных оснований. В окружении митрополита Евлогия в Париже большинство было против возобновления общения с карловчанами. Эти настроения усилились после того, как в 399 газеты «Царский вестник» появилась статья за подписью управляющего канцелярией архиерейского Синода Ю. П. Граббе, в которой сообщалось, что архиерейский Собор будет вскоре снимать запрещение с митрополита Евлогия. В августе 1934 г. в Сремских Карловцах состоялся очередной архиерейский Собор. Митрополит Евлогий получил на него приглашение от Синода и от Сербского Патриарха Варнавы, но на Собор не приехал. Этот Собор в отсутствие митрополита Евлогия принял постановление о снятии с него запрещений, но самого митрополита Евлогия это постановление не удовлетворило. Он писал, объясняя свою позицию: «Этот акт был составлен в унизительных для меня формах, а именно, что «я сам осудил свой поступок», «сам просил простить меня» и что лишь «по снисхождению к моим просьбам и ради пользы Церкви» Собор постановил вернуть мне право священнослужения, т. е. канонически правонарушителем являюсь я, а вовсе не Собор, незаконно меня осудивший. Это побудило меня обратиться к пастве с посланием, в котором я постарался еще раз разъяснить правду и освободить ее от кривотолков. Я свидетельствовал о незаконности наложенного на меня запрещения». |
|
|
