| Неоднократно имея возможность «устроиться» за рубежом жить и работать в гораздо лучших условиях, чем дома, Владимир Иванович оставался верен себе, своей Родине. Из беседы с заместителем ректора Сорбонны профессором Жантилем, геологом и географом, предложившим Вернадскому по окончании курса лекций «остаться профессором Парижского университета навсегда. Вернадский отверг предложение. Француз удивился: – Почему же, профессор? – Я русский человек! – Но, профессор, бывают обстоятельства... – Мои обстоятельства – данное слово, этого достаточно! – резко прервал его Владимир Иванович и возвратился к разговору о лекциях» Кстати, наш великий ученый в 1918 году, рекомендуемый министром просвещения Н.П. Василенко для организации Украинской Академии наук, отказался принять украинское гражданство от гетмана П.П. Скоропадского. И – «Своим главным культурно-общественным заданием Вернадский считал сохранение главенствующего положения русской культуры в УНР, объединение украинцев, которым дорога русская культура, и развитие связей с российскими научными учреждениями» Именем В.И. Вернадского названы минералы вернадит и вернадскит, два вида водорослей, хребты, горы, вулкан, полуостров в Антарктиде, большой кратер на обратной стороне Луны, малая планета 2809, многие учреждения и организации, улицы, бульвары, станции метро, научно-исследовательское судно. Немало памятников, мемориальных досок хранят память о великом русском, украинском – советском ученом. …Сегодня, в день 70-летия со дня смерти И.В. Сталина, вспоминаю его слова: «Я – русский грузинского происхождения». Осмеливаюсь думать, что и В.И. Вернадский мог бы сказать о себе: «Я – русский украинского происхождения». Отец Владимира Ивановича – «Иван Васильевич, был потомком запорожского казацкого старшины, выводившего себя от некоего литовского шляхтича Верны, который во время восстания Хмельницкого перешёл на сторону казаков, но впоследствии был взят в плен и казнён поляками, оставив трёх сыновей-казаков, из которых Степан был войсковым, а его сын Никифор (прадед Ивана Вернадского) знаковым товарищем. Во время рождения сына Иван Вернадский служил чиновником по особым поручениям при министре внутренних дел, преподавал экономику и имел чин действительного статского советника. Мать Анна Петровна Константинович происходила из русской дворянской семьи. В.И. Вернадский был троюродным братом русского писателя В.Г. Короленко» |
| Между прочим, не обошёл Вернадский своим академическим вниманием и вопрос о «симфонии властей». Представители элиты сциентизма как новой религии – «жрецы науки» – должны быть признаны мудрейшими правителями: «Уже в утопиях , даже старых утопиях эллинов, например, у Платона, государственная власть представлялась сосредоточенной в руках учёных – мысль, которая ярко проявлялась в большей или меньшей степени в подавляющем числе утопий » [там же]. Примечательно, что автор сам пишет здесь и о языческих корнях, и об утопичности своего мipoboззpehuя. Характерно также, что Ленин рассматривал утопический социализм как один из источников и одну из составных частей марксизма Как и Маркс, Вернадский отдавал должное «натурфилософским концепциям Джордано Бруно, проникшим в науку» с. 236] (то ли за его учение о множественности мipob и бесконечности вселенной в пространстве и времени, то ли за его откровенно антихристианскую позицию). При всём сказанном, Вернадского никак нельзя назвать сознательным последователем Маркса ни в идейно-политическом, ни в экономическом смысле. Похоже, общим знаменателем у них был именно эволюционизм , лежащий в основе атеистического мipoboззpehuя обоих мыслителей. Маркс развивал идею Дарвина применительно к построению бесклассового общества. Вернадский – применительно к созданию «сферы разума». Глава 8. Богословская оценка учения Вернадского о ноосфере Согласно В.И. Вернадскому, ноосфера – это такое состояние биосферы, в котором как главный геологический фактор начинает действовать «разум» и «направляемая им работа человека». Всю эволюцию человеческого сообщества Вернадский рассматривал в виде природного процесса формирования ноосферы, как нового геологического образования на планете. Можно сказать, что Вернадский пророчествовал о ноосфере, предопределяя неизбежность её появления: «Ноосфера – биосфера, переработанная научной мыслью, подготовлявшаяся шедшим сотнями миллионов, может быть миллиарды лет, процессом, создавшим Homo sapiens faber, не есть кратковременное и преходящее геологическое явление. Процессы, подготовлявшиеся многие миллиарды лет, не могут быть преходящими, не могут остановиться. Отсюда следует, что биосфера неизбежно перейдёт так или иначе, рано или поздно, в ноосферу, т. е. что в истории народов, её населяющих, произойдут события, нужные для этого, а не этому процессу противоречащие» с. 46]. |
| Между прочим, фундаментальные выводы В.И. Вернадского прекрасно согласуются с альтернативным мнением о том, что флора и фауна сотворены Богом в течение Шестоднева, и с тех пор жизнь в биосфере не возникала из косного вещества. Этого креационистского мнения всегда придерживались Святые Отцы и учителя Православной Церкви. И нет ни одного научного факта, опровергающего эту библейскую точку зрения! Глава 6. Вернадский – о происхождении человека Вернадский связывает появление человека (Homo sapiens) на земле с началом » новой геологической эры «. Эта мысль вполне созрела в научном сообществе начала XX века. Вернадский ссылается на А.П. Павлова, предложившего термин «антропогенная эра», и на Ч. Шухерта, говорившего о «психозойской эре». Первым в геологический обиход ввел «эру человека» Л. Агассиц ещё в 1859 году. Вернадский с сожалением отмечал, что «Агассиц опирался не на геологические факты, а в значительной мере на бытовое религиозное убеждение (Агассиц был христианином – прот. К.Б . ), столь сильное в эпоху естествознания до Дарвина; он исходил из особого положения человека в мipoздahuu» сс. 35–36] и «из богословских представлений высказывался против эволюционной теории» с. 507]. Действительно, для христианина достаточно естественно говорить об особом положении человека в мipoздahuu и о нынешнем времени как об «эпохе человека». Согласно Библии, Адам был поставлен царём над всеми прочими тварями. Эпохи же принято называть по имени монарха или его династии: «эпоха фараонов», «эпоха Людовика XIV», «эпоха королевы Виктории». В этом смысле можно говорить о современной эпохе как о «психозое», «антропогене» и даже о «техногене». Но Вернадский имеет в виду нечто более масштабное: «Без образования мозга человека не было бы его научной мысли в биосфере, а без научной мысли не было бы геологического эффекта – перестройки биосферы человечеством» с. 59]. С православной христианской точки зрения смущение вызывает не столько возвеличивание значения человека, сколько забвение Бога Творца. Как верно писал Л.А. Тихомиров , «преувеличенное понятие о значении человека рождается при всяком принижении понятия о Божестве и доходит до максимума, если значение Бога доходит до нуля» с. 117]. Подлинное величие человека как единственного из творений, имеющего образ и подобие Создателя, возможно только в той иерархии ценностей, где есть Творец. |
| В своих видениях Вернадский видел в подробностях свой отъезд за границу, работу в Британском музее естественной истории, потом переезд за океан и организацию на атлантическом побережье США «нового огромного института для изучения живого вещества», работа которого виделась им в малейших деталях. «Так шла жизнь почти до конца. Я как будто бы стал во главе Института, когда мне было 61–63 года и оставался им до 80–84, когда ушел из него и поселился доживать свою жизнь в особом переданном мне здании с садом, не очень далеко. Здесь я всецело ушел в разработку того сочинения, которое должно было выйти, после моей смерти, где я в форме отдельных мыслей и отрывков (maximes) пытался высказать и свои заветные мысли по поводу пережитого, передуманного и перечитанного, и свои философские и религиозные размышления. Я помню, что некоторые из этих мыслей имели характер гимнов (которых я никогда не пробовал раньше писать), и в одной из мыслей я касался в переживаниях, мне думалось очень глубоко, выяснения жизни и связанного с ней творчества как слияния с Вечным Духом, в котором сливаются или которые слагаются из таких стремящихся к исканию истины человеческих сознаний, в том числе и моего. Умер я между 83–85 годами (Вернадский умер в возрасте 82 лет. – С. К.), почти до конца или до конца работая над “Размышлениями”». После болезни и сопровождавших ее видений Вернадский полностью погрузился в разработку учения о живом веществе, за которое марксистские критики называли его «мистиком» и «идеалистом». Но «пророческое призвание», охватившее его, давало ему дерзновение высказывать весьма неортодоксальные для современной науки мысли, основные из которых мы попытаемся здесь привести. Живое вещество как совокупность организмов, существующих на Земле, коренным образом отличается от вещества косного, т. е. неживого. Вернадский называл это положение «принципом Гюйгенса», который в своем последнем труде «Космотеорос» сформулировал его так: «…жизнь есть космическое явление, в чем-то резко отличное от косной материи». Это отличие, по Вернадскому, непереходимое, и происхождение жизни не может быть объяснено исходя из бездушных материальных сил. В одной из своих последних работ, законченной в 1943 году – за два года до его смерти, Вернадский писал: |
| В духовном смысле телеологическое учение Вернадского о человеке как геологическом факторе, призванном построить ноосферу, является не просто без божным (как дарвинизм), но анти христианским. Развитие мipa определяет не Бог, но «объективный», научно установленный Закон эволюционного развития, которому подчиняется всё – и космос, и биосфера, и сам человек. Закон эволюции и есть Абсолют. Выше него невозможно поставить никакого «бога», имеющего хоть малейшую волю, отличную от великого и неумолимого Закона эволюции. В таком мipoboззpehuu эволюция затмевает Бога и полностью занимает Его место. Вернадский рассматривал жизнь на Земле и человеческую цивилизацию как факторы геологические. Признание эволюции с логической неизбежностью приводит к отрицанию Живого Бога, Которому просто негде становится проявить Свою волю – ни в природной, ни в социальной сферах. Живя в обществе, где господствовали христианские понятия, Дарвин, даже когда окончательно потерял веру в Творца, не заявлял во всеуслышание о безбожном содержании своей «теории» ни в кругу семьи, ни перед журналистами, ни в научной академической среде. В итоге, несмотря на свои далеко не христианские убеждения, Чарльз Дарвин был с честью погребён в Вестминстерском аббатстве. Вернадский же, напротив, не скрывал атеистического содержания своего мipoboззpehuя. Отчасти, быть может, этому способствовало общее негативное отношение к религии в Советском Союзе после 1917 года. Академик Вернадский идеально соответствовал запросу социалистического государства на создание новой науки, призванной всё объяснить «без Бога». Его именем назван проспект вблизи Московского Государственного Университета. Глава 10. Атеистический эволюционизм Вернадского и «христианский» эволюционизм Тейяра де Шардена. Две телеологии Вернадский является первым и главным создателем учения о ноосфере. При этом он пишет скромно, уступая честь и приоритеты своим более молодым последователям: «Французский учёный – математик и философ Э. Леруа и палеонтолог-геолог Тейяр де Шарден, исходя из представления о биосфере, как об особой геологической оболочке Земли, пришли к заключению, что биосфера в наш исторический момент геологически быстро переходит в новое состояние – в ноосферу , то есть в такого рода состояние, в котором должны проявляться разум и направляемая им работа человека как новая небывалая на планете геологическая сила» сс. 204–205]. |
| Кроме «аксиомы реальности», неизменным в постоянной эволюции идей является, по Вернадскому 2292 , метод исканий – научное отношение к окружающему. Это есть принцип критицизма – но не в том специальном смысле, который усвоен этому понятию в философии со времени Канта, а в более общем и расплывчатом. Вернадский усвояет даже «научному отношению» к миру неожиданный термин – «научная вера» 2293 , – и этой «научной вере» Вернадский усвояет «огромную роль» в развитии культуры. Из контекста ясно, что дело идет, собственно, не о «научной вере», а о «вере в науку», в её мощь. Впрочем, как мы уже видели, Вернадский вообще признает бесспорное влияние на науку вненаучных построений. «Научное движение, – пишет он 2294 , – расширяется и распространяется не путем только логических приемов мышления " … «источники наиболее важных сторон научного мировоззрения, – тут же пишет Вернадский, – возникли вне области научного мышления». В построениях Вернадского, всецело покоящихся на вере в науку и проникнутых истинным пафосом «научного мировоззрения», мы видим очень осторожное и даже бережное отношение к областям, стоящим вне науки – философии и религии. В этом бесспорная ценность построений Вернадского, как это хорошо подчеркнул Лопатин в своих статьях, посвященных идеям Вернадского. 7 . Другим интересным и оригинальным защитником «научного мировоззрения» был знаменитый биолог и патолог – И.И. Мечников. Имя его связано с рядом важнейших построений в области теоретической медицины (теория фагоцитоза, иммунитета и т.д.), но не менее замечательны были работы его в области физиологии, эмбриологии и близких дисциплин. Мечников – ученый с мировым именем, типичный и яркий представитель той веры в мощь научного знания, которая так характерна для XIX и XX в. Но вместе с тем Мечников всю жизнь размышлял на этические темы, в итоге чего появились его известные книги «Этюды о природе человека», «Этюды оптимизма» 2295 . Илья Ильич Мечников (1845–1916), родившийся в семье помещика, рано (уже в средней школе) отдается изучению естествознания 2296 . По окончании университета в Харькове (1864) Мечников едет за границу, где работает вместе с Сеченовым, А.О. Ковалевским; в 1867 г. становится доцентом Одесского университета, потом последовательно доцентом в Петербурге, профессором в Одессе. Смерть первой жены, общая склонность к пессимизму, болезнь глаз – всё это так мучило Мечникова, что он решил покончить с собой. Но ни большая доза морфия, ни нарочитое желание схватить воспаление легких 2297 не сломили его физической энергии. Вскоре начался моральный перелом в душе Мечникова, но не сразу он сбросил с себя власть пессимистических настроений. |
| У Вернадского очень сильно чувство космоса, сознание единства Природы 2282 . В этом смысле он без колебаний отходит от классического позитивизма, который он характеризует как «схему, не отвечающую действительности» 2283 . Вернадский признает – и в порядке истории науки, и по существу дела – зависимость «научного мировоззрения» от вненаучных духовных течений: он признает «неизбежное и постоянно наблюдаемое питание науки идеями и понятиями, возникшими как в области религии, так и в области философии» 2284 . Но вместе с тем Вернадский постоянно подчеркивает текучесть научных построений. «Нельзя говорить, – пишет он 2285 , – об одном научном мировоззрении: исторический процесс заключается в его постоянном изменении». Этот принципиальный релятивизм не мешает Вернадскому признать нечто «неизменное» в развитии идей – и прежде всего сюда относится «аксиома реальности мира», как выражается Вернадский, т.е. «сознание реальности проявляющегося для нас мира» 2286 . «Эмпирические понятия непрерывно подвергаются не только логическому анализу, как слова, но и реальному анализу опытом и наблюдением, как тела реальности» 2287 . В научном знании, однако, только часть его может претендовать на бесспорность (для данного времени), другая же часть и в данный момент не обладает хотя бы относительной бесспорностью. Отсюда у Вернадского очень сильно сознание, что «научное мировоззрение не есть научно истинное представление о Вселенной – его мы не имеем» 2288 . «Эмпирические обобщения, – говорит он в другом месте 2289 , – только частью захватывают то, что называлось, а иногда и теперь называется «законами природы». Вера в мощь научных методов и в возможность все большего роста знания не мешает Вернадскому, как видим, сознавать ограниченность научных путей знания. «Только некоторые, всё ещё очень небольшие части научного мировоззрения, – пишет он 2290 , – неопровержимо доказаны или вполне соответствуют… действительности». «Таким образом, «научное мировоззрение», – заключает Вернадский 2291 , – не является синонимом истины – точно так же, как не являются ею религиозные или философские системы». |
| Острогорский считал само собой разумеющимся, что в редактировании текста Константина, который выйдет в Корпусе Грегуара, примут участие и Беляев, и Вернадский, и он сам. В пользу того, чтобы «влить Константина в общую работу», Острогорский приводил в письме Вернадскому следующие соображения: «1) у них есть деньги, и им не придется дробить на мелкие выпуски; 2) перевод будет немецкий или французский, а Ваш послужит ему ценным подспорьем; 3) от привлечения к сотрудничеству еще нескольких специалистов работа может существенно выиграть, – и это, пожалуй, главное соображение: конечно же есть масса людей-филологов, которые могут несравненно лучше меня сверить и издать текст (я этого хорошо сделать просто не в состоянии по недостатку филологических и палеографических знаний); привлечение к интерпретации чинов такого человека, как Stein, также было бы крайне желательно (a Stein чрезвычайно положительно относится к этому предприятию и будет в нем сотрудничать); 4) наконец, по-видимому, ни у кого из нас трех, в сущности, нет достаточно времени, чтобы поднять втроем эту работу». 2682 В целесообразности своего проекта он убедил Беляева. Вернадский же отрицательно отнесся к идее передачи материалов по Константину Грегуару, полагая, что таким образом разрушается одна из основных задач Семинария. Сожалея о том, что в 1929 г. не приступили к изданию первого выпуска, он настаивал на том, что Семинарий не может отказаться от этой работы. 2683 После колебаний Вернадский все же согласился передать свои материалы по переводу, в том числе вступительную статью к «Известиям о царских походах». 2684 В июле 1932 г. перевод и все материалы, относящиеся к нему, были посланы Грегуару. К сожалению, это издание не состоялось, а с появлением французского перевода «De Cerimoniis», выполненного Фохтом, надобность в русском переводе отпала. В 1937 г. Вернадский, обдумывая возможность издать сборник своих работ, захотел включить в него и свой неизданный перевод аппендикса к «De Cerimoniis» «Известие о царских походах» вместе со вступительной статьей. |
| Человек, принявший такую точку зрения, может «потерпеть» религию в той мере, в которой она не мешает устанавливать «научную истину». Наименее всего вступают в противоречие с эволюционной научной парадигмой индийская и китайская философско-религиозные традиции (к которым с б о льшим интересом относился Вернадский). В историческом христианстве слишком много чудесного и сверхъестественного – и в Ветхом Завете, и в Евангелии, и в житиях Святых. Догматическое же учение Православной Церкви, бесспорно, является для телеологического эволюционизма непреодолимой помехой. Библейское время, соответствующее нескольким тысячелетиям существования мipa, Вернадский считал неправильным и искажающим действительность. Он не принимал христианской хронологии, хотя сам указывал на иных великих учёных, разделявших библейский счёт времени: «Это принимал Ньютон , и это пытался научно сделать понятным Эйлер через поколение после него... В сущности, вплоть до середины XIX в. европейско-американская научная мысль вращалась в чуждой и во враждебной ей обстановке понимания длительности реальности, объекта своего изучения» [там же]. Итак, Вернадский называл основанную на библейском Откровении христианскую позицию «чуждой» и «враждебной» научной мысли. Он выражал радостную надежду на то, что церковное влияние на жизнь человечества будет ослабляться и уменьшаться. Удовлетворение вызывала у Вернадского возможность не считаться с «формально господствующими религиозными утверждениями верующих христианских, еврейских, мусульманских и других церквей, обладающих реальной силой» с. 102]. Своё материалистическое, вполне безбожное мipoboззpehue Владимир Иванович сохранил до конца жизни. О личной кончине он писал вполне спокойно: «Готовлюсь к уходу из жизни. Никакого страха. Распадение на атомы и молекулы. Если что может остаться – то переход в другое живое – какие-нибудь не единичные формы «переселения душ», но распадение на отдельные атомы или даже изотопы» с. 152]. Ни рая, ни ада, ни бессмертия души, ни посмертного суда, ни Жизни Вечной. Глава 3. Вернадский – сциентист. Вера в приоритет науки |
| Кроме «аксиомы реальности», неизменным в постоянной эволюции идей является, по Вернадскому , метод исканий — научное отношение к окружающему. Это есть принцип критицизма — но не в том специальном смысле, который усвоен этому понятию в философии со времени Канта, а в более общем и расплывчатом. Вернадский усвояет даже «научному отношению» к миру неожиданный термин— «научная вера» , — и этой «научной вере» Вернадский усвояет «огромную роль» в развитии культуры. Из контекста ясно, что дело идет, собственно, не о «научной вере», а о «вере в науку», в ее мощь. Впрочем, как мы уже видели, Вернадский вообще признает бесспорное влияние на науку вненаучных построений. «Научное движение, — пишет он , — расширяется и распространяется не путем только логических приемов мышления»… «источники наиболее важных сторон научного мировоззрения, — тут же пишет Вернадский, — возникли вне области научного мышления». В построениях Вернадского, всецело покоящихся на вере в науку и проникнутых истинным пафосом «научного мировоззрения», мы видим очень осторожное и даже бережное отношение к областям, стоящим вне науки — философии и религии. В этом бесспорная ценность построений Вернадского, как это хорошо подчеркнул Лопатин в своих статьях, посвященных идеям Вернадского. 7. Другим интересным и оригинальным защитником «научного мировоззрения» был знаменитый биолог и патолог — И.И. Мечников. Имя его связано с рядом важнейших построений в области теоретической медицины (теория фагоцитоза, иммунитета и т. д.), но не менее замечательны были работы его в области физиологии, эмбриологии и близких дисциплин. Мечников — ученый с мировым именем, типичный и яркий представитель той веры в мощь научного знания, которая так характерна для XIX и XX в. Но вместе с тем Мечников всю жизнь размышлял на этические темы, в итоге чего появились его известные книги «Этюды о природе человека», «Этюды оптимизма» . Илья Ильич Мечников (1845—1916), родившийся в семье помещика, рано (уже в средней школе) отдается изучению естествознания . По окончании университета в Харькове (1864) Мечников едет за границу, где работает вместе с Сеченовым, А.О. Ковалевским; в 186/ г. становится доцентом Одесского университета, потом последовательно доцентом в Петербурге, профессором в Одессе. Смерть первой жены, общая склонность к пессимизму, болезнь глаз — все это так мучило Мечникова, что он решил покончить с собой. Но ни большая доза морфия, ни нарочитое желание схватить воспаление легких не сломили его физической энергии. Вскоре начался моральный перелом в душе Мечникова, но не сразу он сбросил с себя власть пессимистических настроений. |
|
|
