| Итак, помазание на царство в России – в отличие от Византии – в принципе не отличалось от Миропомазания, которое совершалось над каждым православным человеком после его Крещения. Соответственно, если как на Западе, так и в Византии помазание монарха предшествует венчанию (то есть коронации, возложению царского венца), то в России оно совершается после венчания 718 . Очевидным образом само венчание при этом уподобляется Крещению: Миропомазание совершается в данном случае после венчания именно потому, что в обычном случае оно совершается после Крещения. Вместе с тем помазание царя непосредственно включается здесь в литургическое действо: действительно, помазание совершалось во время литургии после возгласа «Святая святым», и сразу же после помазания митрополит (или в дальнейшем патриарх) обращался к царю со словами: «Приступи, царю, аще достоин, помазанный, причаститися», – после чего и следовало причащение 719 ; таким образом, царь приобщается Святым Таинам именно в качестве помазанника, уподобившегося в самом акте помазания Христу. Здесь следует отметить, что обряд венчания (коронации), предшествующий помазанию, построен как сокращенная утреня 720 : таким образом, венчание соотносится с утреней, а помазание – с обедней. Соответственно, помазание на царство выступает как кульминационный итог всей церемонии поставления 721 . При этом «царское место» в середине церкви, где совершается венчание, коррелирует с «царскими дверями», ведущими в алтарь, перед которыми совершается помазание; следует отметить при этом, что наименование «царские двери» в этот период – в отличие от периода более раннего – соотносится с Христом как Царем славы 722 . Таким образом, два царя – небесный и земной – как бы пространственно противопоставлены в храме; иначе говоря, они находятся в пространственном распределении. Неслучайно уже со времени Ивана IV «царское место» в московском Успенском соборе именуется «престолом» 723 – престол царя земного, расположенный посреди храма, очевидным образом коррелирует, опять-таки, с престолом Царя небесного, находящимся в алтаре 724 . |
| Остановим же наше внимание на этом особенном значении священного венчания на царство Государей для православного русского народа, чтобы достойным размышлением почтить настоящее торжество. Три момента священного обряда «венчания на царство русских Государей» производили всегда особенно сильное и глубокое впечатление на тех, кому Бог судил быть непосредственными свидетелями этого священного церковно-гражданского торжества: 1-й, когда Государь, заняв место на возвышенном троне и готовясь к принятию прародительского венца, произносит торжественно, вслух всего народа, символ православной веры; 2-й, когда Государь, увенчанный уже Императорской короной, смиренно преклоняет колена пред престолом Царя царей и, вручая сердце свое в руце Божии, молится о ниспослании ему духа премудрости и разума; 3-й, когда Государь, по окончании Божественной литургии, приближается к царским вратам и, сняв с себя царский венец и все другие знамения царского величия и царской власти, благоговейно приступает к таинствам миропомазания и причащения Св. Таин. II. Почему же эти действия производят особенно сильное и глубокое впечатление на душу православного русского человека? О чем они говорят уму и чувству его? Станем мысленно лицом к лицу пред этими величественно-трогательными моментами священного обряда и попытаемся дать посильные ответы на предложенные вопросы. а) Обратим прежде всего внимание на первый момент священного венчания, т. е. на произнесение Государем вслух всего народа символа веры. Этим исповеданием православной веры Богоизбранный Государь не только торжественно свидетельствует о своей принадлежности к православной Церкви, но и признает православие своим священным долгом пред отечеством, – дает обет пред лицом Божиим руководиться в своей деятельности правилами православной веры, заявляет пред лицом всего мира, что русский Государь – Царь православный. Этим же исповеданием веры запечатлевается и подтверждается тот священный союз между самодержавной властью русских Государей и православной верой русского народа, который в течение целого ряда веков служил непоколебимой опорой государственной власти, могущества и силы нашего отечества, а в годины тяжких испытаний был и, верим, всегда будет несокрушимым оплотом, охраняющим Россию от бед и опасностей. |
| Но, как это часто бывает, настроение толпы вскоре быстро переменилось. Спустя короткое время константинопольцы стали довольно скептически относиться к клятве Ираклона и потребовали венчать на царство сына св. Константина III Ираклия. И хотя патриарх Пирр уговаривал Ираклона проигнорировать это требование, царь всё же явился в храм Св. Софии, где и произошло венчание на царство маленького Ираклия. На его головку был возложен венец, не так давно снятый с трупа царственного деда отцом нового царя и подаренный Мартиной храму. Как ни странно, это событие только раззадорило толпу, теперь обратившую свой гнев против патриарха Пирра. Либо весть о его отношении к состоявшемуся венчанию облетела город, либо поведение архиерея в ходе праздничной службы смутило прихожан, но константинопольцы, среди которых было много иудеев, дерзко ворвались в алтарь храма Св. Софии и, овладев ключами храма, буйно прошлись по Константинополю. При таких обстоятельствах патриарх ночью прошёл в алтарь, снял свой омофор, возложив его на жертвенник, добровольно отказавшись от сана, и укрылся в доме одной благочестивой женщины. «Не отчуждаюсь от священничества, но отступаюсь из-за непослушного народа», – сказал он напоследок 671 . Поговаривали и, возможно, небезосновательно, что его смущал не столько гнев толпы, сколько реакция Мартины на венчание малолетнего Ираклия. Окончательно разойдясь в оценках на свершившиеся события с августой, Пирр и решился на этот шаг. Впрочем, по другой версии, гораздо более правдоподобной, поступок архиерея был обусловлен тем, что он поддерживал Мартину, впавшую в немилость толпы после воцарения Константа II. И потому практически был вынужден сложить с себя сан. Экспатриарх подвергся опале и был сослан в Триполис 672 . Но поступок Ираклона не внёс успокоения – Валентин Аршакуни из Халкидона рассылал воззвания по провинциям в защиту наследников св. Константина III, а в самом Константинополе умело распускал слухи, будто смерть покойного императора – дело рук августы 673 . Положение Мартины становилось очень опасным, и она решила перекупить Валентина, направив к нему посольство. Армянскому вождю, поставившему перед собой цель свергнуть Мартину и её потомство с трона, послы предложили должность комита экскувитов, подарки солдатам, но при условии, что он и войско дадут согласие на венчание царём малолетнего сына Мартины от Ираклия Давида, родившегося в один день с Ираклием, сыном императора св. Константина III. В обосновании этого предложения говорилось, что Давид уже имеет чин кесаря и теперь, как сын императора, должен получить и царский венец. Предполагалось, что сразу же после венчания Давид примет более благозвучное для царя имя Тиберий. Но до этого не дошло, поскольку Валентин Аршакуни отказался на предложенные условия, хотя среди посольства находился и новый Константинопольский патриарх Павел II (641–654). |
| Можно было бы рассмотреть еще много разных аспектов жизни в браке, но так устроено, что один человек не в состоянии слушать другого человека слишком долго, так что нам надо закругляться. Итак, завершая нашу беседу, я хочу сказать, что благодать Божия, преподаваемая в таинстве венчания, а потом изливаемая на человека на протяжении всей его жизни в Церкви Христовой, позволяет христианской семье действительно достигать тех высоких идеалов брака, о которых мы с вами говорили. И человек в браке получает истинную радость и такую любовь, которая с возрастом не только крепнет и растет, но и становится чище и возвышеннее, которая озаряет всю жизнь человека. Семья становится светом и утешением в нашей многоскорбной жизни. И все это реально достижимо. Об этом говорит опыт многих семей, когда человек заранее имеет в виду высокую цель христианского брака, стремится к ней, желает ее и с этой целью, опираясь на благодать Божию, создает семью. Когда же люди не едины в вере, когда один человек – церковный, а другой вообще неверующий или теплохладно верующий (Бога не отрицает или даже в Бога верит, но духовную жизнь не ведет), то рассчитывать на высокие идеалы человеческой радости не приходится. Конечно, бывают счастливые концы, когда семья приходит к единению. Но не надо с самого начала строить на плохом основании, всегда лучше запастись терпением. Надо уповать на волю Божию, надеяться, что Господь пошлет нужного человека, а не начинать строить на плохом основании и потом мучиться с этим строительством, возможно, до конца своих дней 29 . Как всякий путь в Царство Небесное является путем крестным, так и брачная жизнь – это крест Христов. Об этом говорят молитвы таинства венчания, об этом молодой паре всегда говорят священники, об этом свидетельствует чаша вина, как символ общей чаши жизни, которую брачующиеся будут испивать до дна и которая несет в себе и сладость, и горечь. В том случае, когда брак создается на правильных основаниях, с правильным устремлением, то это благой крест. И священник в таинстве венчания молится, чтобы муж и жена, понимая, что они несут благой крест, ведущий их в Царство Небесное, испытывали бы ту же радость, которую испытала блаженная царица Елена, когда нашла Крест Христов. Если же брак построен на неправильных основаниях, или долгое время брачная жизнь была неправильной, и в нашем семейном доме появились различные уродливые и даже греховные явления, то в этом случае часто момент страданий превалирует над той радостью, которую дарует нам семейная жизнь. Хотя, я повторяю, любая семья должна молиться и бороться за эту радость и, возможно, обретет ее еще здесь, на земле. В такой семье момент терпения креста становится главным, и мы должны со смирением этот крест нести, сознавая это как наказание за нашу прошлую безбожную жизнь и как средство очищения. При этом через брачный крест мы очищаем не только наш неправильный брак, но и избавляемся от многого другого, что осталось в нас от прежней грешной жизни. О воспитании |
| Филофей рассматривал Москву как центр мирового христианства, единственное место, где оно сохранилось в чистом, незамутненном виде. Два прежних его центра — Рим и Константинополь («Второй Рим») пали из-за вероотступничества. Филофей писал: «...все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя по пророческим книгам, то есть Ромейское царство, поскольку два рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть». Иначе говоря, «Ромейское царство» — неразрушимо, оно просто переместилось на восток и ныне Россия — новая Римская империя. Василия III Филофей именует царем «христиан всей поднебесной». В этой новой чистоте России предстоит возвыситься, когда государи ее «урядят» страну, установив правление справедливое, милосердное, основанное на христианских заповедях. Но более всего Филофей беспокоится не о правах московских правителей на политическое первенство во вселенной христианства, а о сохранении веры в неиспорченном виде, в сбережении последнего средоточия истинного христианства. Его «неразрушимое Ромейское царство» — скорее духовная сущность, нежели государство в привычном значении слова. Роль московского государя в этом контексте — в первую очередь роль хранителя веры . Справятся ли они со столь тяжкой задачей? Филофей, таким образом, вовсе не поет торжественных гимнов молодой державе, он полон тревоги: такая ответственность свалилась на Москву! Идея Москвы как Третьего Рима далеко не сразу получала широкое признание. Лишь с середины XVI beka ее начинают воспринимать как нечто глубоко родственное московскому государственному строю. Венчание на царство В январе 1547 года Иван Васильевич венчался на царство. Московские государи c XIV века носили титул «великих князей московских». Однако в дипломатической переписке еще при Иване III начали применять титул «царь», приравнивая его к императорскому. Таким образом, во всей Европе, по мнению наших монархов, с ними мог равняться лишь германский император, да еще, может быть, турецкий султан. Но одно дело — использовать столь высокий титул в дипломатическом этикете и совсем другое — официально принять его. Этот шаг стал серьезной реформой, поскольку поднимал московского государя выше всех его западных соседей. Обряд осыпания золотыми монетами царя Ивана IV после венчания на царство. Миниатюра. XVI в. |
| Все другия священнодействия царского венчания: молитва царя посреди своего народа и вместе с ним и священное миропомазание царя на царство, в присутствии представителей не только одного русского народа, но и всех других народов, свидетельствуют о высоком и полном единении русского царя с своим народом. Знаменательно, что и на языке церковном и в народном словоупотреблении священнодействие миропомазания царя на царство называется «венчанием» царя на царство. Следовательно, духовно-нравственный союз государя с народом, освящаемый в короновании, по верованию Церкви и по убеждению всего русского народа, так же тесен и близок, как и супружеский союз. Следовательно, боговенчанный царь есть такая же глава своего народа, как Христос есть Глава Своей Церкви и как муж есть глава своей жены. Священное коронование царя есть, поэтому, таинственное венчание царя с своим народом, почему в прежнее время при совершении его употреблялись даже настоящие венчальные обряды. В этой тайне венчания государя с своим народом, без сомнения, скрывается коренная причина и основание той верности и того царелюбия, благодаря которым русский народ становится едино тело и един дух с своим царем, всё достояние государства считает царским (как и царь считает своё достояние народным), и, как члены тела, беспрекословно повинующиеся своей главе, готов на все жертвы для царя. Вот какое событие мы празднуем ныне. Воспоминая священное венчание благочестивейшего нашего государя на царство, мы празднуем торжество идеи православия, самодержавия и народной любви к царям в истории нашего государства. Как велико значение этих идей в истории нашего народа, так должно быть высоко и радостно и торжество его в нынешний день. Помолимся от всего сердца Господу Богу о нашем царе, «да укрепит Он всесильным Духом Своим державу правления его и да подаст ему силу к укреплению порядка и правды в делах, к просвещению народа в истинах веры, к утверждению в каждом звании верности долгу и закону, к охранению всеобщей безопасности, к возвеличению благоденствия и славы возлюбленного нашего отечества». |
| И хотя его венчание на царство было и непрестижным, и нелегитимным (поскольку было совершено не патриархом), у Ласкаридов оно вызвало раздражение. А коль скоро это венчание прямо отрицало их притязания на династическую преемственность, оно не могло быть оставлено без внимания. Но правители Эпира ухитрились настроить против себя и патриарха – в частности, тем, что ввели самочинное назначение епископов на вдовствующие кафедры, в том числе на автокефальную архиепископию Охридскую. Венчал Феодора Ангела на царство именно один из таких «протеже», охридский иерарх канонист Димитрий Хоматиан. Как и следовало ожидать, епископы Эпира предпочли проигнорировать протест патриарха. Подчинение патриарху означало для них одновременное признание претензий Ласкаридов на императорскую порфиру 456 . С другой стороны, они продолжали считаться с правами и легитимностью патриарха и не учреждали в пику Никее ни автокефальной церкви, ни патриархата. В 1232 году наконец было достигнуто соглашение и восстановлено в полном объеме каноническое общение, но произошло это только после того, как военное поражение заставило Эпир отказаться от имперских притязаний. Что касается Болгарии, то, как известно, национальной и церковной независимости ее лишили в 1018 году, когда был распущен Болгарский патриархат и создана новая византийская провинция, в церковном плане зависимая от Охридской кафедры. Однако в начале XIII века независимая Болгария вновь появилась на карте, что отчасти стало результатом внутренней дезинтеграции самой Византии, жесткой налоговой политики империи, а также захвата Константинополя после IV Крестового похода 457 . Как и следовало ожидать, православные монархи так называемого Второго Болгарского царства жаждали также и церковной автономии. Все осложнялось тем, что канонически царство подчинят лось Охридской архиепископии в Македонии, возглавлявшейся тогда Димитрием Хоматианом. Сначала царь Калоян, желая получить законный царский титул, обратился к папе Иннокентию III, и папа готов был уступить. |
| С этого момента обеты остаются навсегда написанными золотыми буквами в недрах нашей души. В этих обетах наша жизнь, наше будущее. В свете этих обетов мы будем судимы на Суде Господнем. Именно в награду за чистоту сохранения этих обетов Бог дает нам благодать любви, которая делает светлыми и радостными немалые труды супружества. Священнику приходится встречаться и с такой психологией: – Ну как Вы живете с мужем, есть ли у вас общий язык, взаимопонимание? – Да, конечно, муж не пьет, не забулдыга! – А вы венчаны? – Батюшка, да я хоть сегодня! – А он что? – А он говорит, что это слишком ответственно! Вот именно! Душа чует! Но как, разве это дает основание безответственно жить? Правильно душа чует ответственность, но ведь в награду за это Сам Бог входит в вашу семью. Разве можно безответственно войти в Царство Божие? В Апокалипсисе прямо сказано: ни блудники, ни прелюбодеи, ни чародеи, ни боязливые, в Небесный Иерусалим не входят. Как же можно жить без груза благого этой ответственности? …Вот клятвы принесены, и перед вами открывается стезя супружества, по которой вы уже не идете, а летите. Если супруги живут дружно, то они не ходят по земле, у них остается примерно вершок зазора между дорогой и подошвой. Лучший прообраз для такого супружеского союза — бригантина с алыми парусами, несущаяся по волнам. Когда на женихе и невесте венцы, они действительно удивительно напоминают царственных особ. Я часто говорю во время венчания: – Посмотрите друг на друга, внимательно, посмотрите и запомните, кто вы сейчас! Молодые люди в белоснежных одеяниях в день венчания подобны небесным видениям. Как преображаются лица! В них нет ничего будничного, ничего приземленного, житейского. Воистину Бог преображает человека, возвращает ему и чистоту, и веру, и любовь. — Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков, — священник произносит возглас, который вводит брачующихся в Царство Верности и Любви. Затем произносятся прошения супружества: — О еже подати сим целомудрие, плоду чрева на пользу, Господу помолимся! |
| К X-XI векам обряд обручения совершают уже в храме, сопровождая его соответствующими молитвословиями. Но еще долгое время обручение совершалось отдельно от венчания и соединялось с последованием утрени. Окончательное единообразие чин обручения получает лишь к XVII столетию. Чин самого бракосочетания – венчания совершался в древности через молитву, благословение и руковозложение епископа в храме во время Литургии. Свидетельством того, что браковенчание вводилось в древности в чин Литургии, служит наличие ряда совпадающих составных элементов в обоих современных чинах: начальный возглас «Благословено Царство...», великая ектения, чтение Апостола и Евангелия, сугубая ектения, возглас «И сподоби нас Владыко...», пение «Отче наш» и, наконец, общение чаши. Все эти элементы очевидным образом взяты из чинопоследования Литургии и ближе всего по своей структуре к чину литургии Преждеосвященных Даров. В IV веке вошли в употребление брачные венцы, возлагаемые на головы брачущихся. На Западе им соответствовали брачные покровы. Сначала это были венки из цветов, позже их стали изготовлять из металла, придавая им форму царской короны. Они знаменуют победу над страстями и напоминают о царском достоинстве первой человеческой четы – Адама и Евы, которым Господь отдал во владение все земное творение: «... и наполняйте землю, и владейте ею...» (Быт. 1:28). Несмотря на то что уже к XIII веку браковенчание совершалось отдельно от Литургии, эти два Таинства тесно связаны. Поэтому с древности и до нашего времени жених и невеста, желающие сочетаться Таинством Брака, приготовляют себя к принятию благодати постом и покаянием, а в день венчания вместе причащаются Святых Божественных Таин. В некоторых приходах юго-западных епархий обручение сопровождается присягой верности, которую дают друг другу брачущиеся. Этот обряд позаимствован из западной традиции и не указан в современном православном Требнике. Однако, учитывая глубокую укорененность этого обычая в сознании местных прихожан, почитающих его чуть ли не самой существенной частью браковенчания, следует проявлять осторожность, исключая эту присягу из чинопоследования. Тем более что она не содержит догматических противоречий с православным пониманием Таинства Брака. |
| Впоследствии, с IX века, начало развиваться отдельное чинопоследование: обручения и венчания. Это было связано, во–первых, с ослаблением собственно евхаристической жизни, о котором мы уже говорили, а во–вторых с тем, что государство в это время передало Церкви функции формальной регистрации браков. Не будем вдаваться в подробности, скажем лишь, что это привело постепенно к затуманиванию церковного осознания брака как евхаристического созидания малой Церкви, к разрыву брака и Евхаристии. Само современное чинопоследование сохранило явные отсылки к Евхаристии: это и возглас, которым оно начинается — «Благословенно Царство…», и общая чаша, которую испивают супруги — то, что осталось в воспоминании о Евхаристической Чаше; и пение «Отче наш» перед этим, и проч., — но сознание людей по отношению к браку очень формализовалось, смысл брака стал усматриваться прежде всего в легитимизации, т. е. узаконению отношений, — земной смысл брачного союза стал выступать на первый план, заслоняя смысл христианский, собственно церковный; а после отнятия у Церкви регистрирующих функций венчание по большей части вообще скатывается к магизму или формализации (отголоски этого — в церковных спорах о «невенчаном браке»; даже многие пастыри считают его всего лишь блудным сожитием, хотя это противоречит и Ев. учению, и исторической практике Церкви). К сожалению, венчание сейчас — самое профанируемое Таинство: большинство венчающихся и не думают приступать к Чаше, созидать семью во Христе, воспринимая венчание как формально–магический обряд. Часто это служит людям в суд и осуждение, и вместо того, на что они надеются, приносит обратный плод: Бог поругаем не бывает. В связи с вышесказанным — что брак во Христе простирается в вечность, и являет собою абсолютное единение супругов, выражением чего являлось в древней Церкви совершение Таинства через совместное прежде всего причащение Св. Тайн, — встает вопрос о второбрачии и о разводах. Евангельский идеал совершенно ясен и отчетлив — брак может быть только один. |
|
|
