| 1. При этих посещениях обязательно должен присутствовать священник с пятью или, в крайнем случае, тремя представителями прихожан местного храма... 2. Священник, входя в храм, должен предупредить, что храм... для верующих, пока в нем остается святой престол, священный, и всякое несоответствующее его святости поведение, является оскорблением религиозного чувства верующих. 3. Облачившись в епитрахиль и поручи, так как придется ему касаться престола и священных сосудов, священник показывает посетителям священные драгоценные церковные предметы, согласно описи. При этом он должен предупредить посетителей, что вход в святой алтарь мирянам воспрещается, тем более неправославным. Священные же предметы, находящиеся в святом алтаре, он покажет, вынося на клирос, обязательно держа в своих руках и не позволяя касаться к ним рукам не освященным, так как и сам их касается только в священном облачении. 4. Если же посетители на предупреждение священника не обратят внимания, войдут в святой алтарь... то в таком храме и алтаре, прежде чем начать службу после такого посещения, должно быть совершено малое освящение... 5. Святыни храма закрытого, если окажутся, как-то: святые мощи, святой антиминс, святые запасные дары, святое миро – должны быть взяты священником с собой и переданы в ближайший приходской храм. 6. Священные сосуды и освященные предметы священник по церковным канонам и по распоряжению церковной власти, не может отдать посетителям. Если же они будут настойчиво требовать, то должен заявить: «Берите сами»... 8. Если же в храме окажутся предметы, не имеющие богослужебного, священного характера: подвески с икон в виде колец, цепей, ожерелий, канделябры и т.п., лом золотой и серебряный, то таковые предметы, но с согласия общины верующих, если существует при храмах, а где общины нет, то и непосредственно священником, могут быть переданы по акту. Митрополит Вениамин». 44 Вот что свидетельствовал епископ Венедикт Кронштадтский, именуемый на процессе подсудимым Плотниковым: «16 марта утром я был с докладом у Владыки-митрополита и он осведомился, буду ли я на собрании Благочинных. Получив утвердительный ответ, он предложит инструкцию, как вести себя мирянам и священнослужителям при изъятии церковных ценностей. Эта инструкция была только что издана им, и он просил на собрании благочинных сообщить ее, если они еще не были с ней знакомы. Когда я пришел на собрание, там разбирался вопрос о повышении цен на свечи, а потом прочитана была эта инструкция, и по поводу ее имелись суждения. Инструкция удовлетворяла всех, потому что там ясно высказывались правила, которыми должны руководствоваться священнослужители и миряне при изъятии ценностей». 45 |
| После Петр назвал этот ботик Дедушкой русского флота. 34. Справедливость Петра I-ro Петр сам становился наряду с подданными перед лицом законов, и собственным примером учил свой народ подчиняться их приговору. По взятии Риги, Петр пожаловал Меншикову имение в Лифляндии из покоренных земель, принадлежавших короне. Но в числе этих земель был отмежеван участок, принадлежащей одному рижскому гражданину. В бытность государя в Риге, гражданин, потерявший без всякой вины свою землю, явился к нему с объяснением своего горя. «Ты можешь отыскивать судом свою собственность», отвечал ему монарх, «и виновный, кто б он ни был, должен подлежать законам». Истец подал в магистрат жалобу на Меншикова, как владетеля его собственности. Меншиков сослался на царский указ. Повестили государя. Он явился к ответу, признал дело справедливым и согласился с приговором судей, чтобы землю возвратить прежнему владельцу. «Я сам подчиняюсь законам», сказал он, похвалив судей за беспристрастие: «да не дерзнет же никто им противиться». 35. Наружность Петра Петр был слишком 2 аршин 14 вершков и столько отличался от других, что во время пребывания его в Голландии жены корабельщиков, работавших на тамошней верфи, унимали детей своих от шалостей, грозя гневом высокого плотника из Московии. Он был крепкого сложения, имел лицо круглое, несколько смугловатое, черные волосы, обыкновенно прикрытые париком, большие черные глаза, густые брови, маленький нос, небольшой рот и усы, придававшие ему несколько суровый вид. 36. Малое слово о Великом (Стих. В.Венедиктова) К мужику придет: «Бог помочь!» Тот трудится, лоб в поту. «Что ты делаешь, Пахомыч?» Лапти, батюшка, плету; – Только дело плоховато. – Ковыряю, как могу, Через пятое в десято. – «Дайка, я те помогу!» Сел. Продернет, – стянет дырку – Знает, где и как продеть, И плетет в частоковырку, Так что любо поглядеть. 37. Петербург 3 (Из стих. А.Пушкина) Где прежде финский рыболов, Печальный пасынок природы, Один у низких берегов Бросал в неведомые воды Свой ветхий невод – ныне там |
| Фамилии там не указаны, но из других источников известно, что митрополит Григорий, тогда еще о. Николай Чуков, был в числе этих людей и едва ли даже не во главе их. В то время, как ленинградские епископы с тревогой наблюдая, как обновленцы плетут новые сети, готовят новые скорби для Русской Церкви, настойчиво предупреждали своих пасомых от опасности, в то время, как они предписывали «всячески устраняться и уклоняться от каких бы то ни было переговоров и даже от выражения в разговоре с обновленцами своих личных мнений по церковным вопросам», – в это самое время о. Николай позволил себе действовать в обратном направлении. Он так энергично содействовал стремлению обновленцев к «примирению», что его, и его единомышленников стали называть «инициативной» и даже «боевой» группой примиренцев или пораженцев. В мае 1926 года о. Николай обнародовал свою переписку с епископом Венедиктом (Плотниковым), относящуюся к 1925 году и свои комментарии к ней. Таким образом, он хотел опровергнуть широко распространившееся мнение о нем, как о главе такой группы. Однако, при внимательном прочтении этой переписки, а тем более при сопоставлении ее с другими материалами, как раз выступает облик человека, настойчиво добивающегося этого «примирения» вопреки прямым указаниям своих епископов. Примирение не в смысле воссоединения с Православной Церковью отпавших от нее, а в смысле объединения на паритетных началах, и даже с большими преимуществами для обновленцев. О. Чуков признавал себя и своих сторонников, преподавателей Богословских курсов, а в недавнем прошлом – Богословского института, – людьми «просвещенных взглядов и широкого кругозора», и на этом основании находил возможным игнорировать распоряжения, сделанные епископами, и считал необходимым пойти на соглашение с обновленцами и принять участие в подготовке к собору. В этом случае взгляды его ближе подходят к взглядам его бывшего товарища по Богословскому институту, пом. уполномоченного Обновл. Синода протоиерея Платонова, который избрал именно его своим посредником в сношениях с православными епископами Ленинграда. |
| 25 июня 1923 г. на заседании Судебной коллегии Верховного суда было принято постановление об освобождении Патриарха Тихона. Кроме того, ГПУ поручалось «в течение ближайших трех месяцев пересмотреть все дела высланных церковников на предмет амнистирования наименее из них вредных» . В ноябре 1923 г. были досрочно освобождены видные петроградские деятели — епископ Венедикт (Плотников) и протоиерей Николай Чуков. По всей видимости, Комиссия НКВД по административным высылкам смягчила условия ссылки и епископу Иннокентию (Тихонову) с архимандритом Гурием — из Архангельской губернии их перевели в Туркестан . В дневнике архимандрита Гурия период октября-декабря 1923 г. обозначен как «От оленей к верблюдам. Печера — Асхабад». 13 октября он отметил, что они вместе с епископом Иннокентием сидят в маленькой, но теплой и уютной кают-компании океанского грузового парохода. Выйдя наверх на палубу, они долго любовались северным сиянием. 16 октября была сделана запись, что они находились в Северном Ледовитом океане на 70-й параллели, и что он, наверное, никогда не будет на «таком севере, как сейчас» . Архимандрит Гурий 11 ноября 1923 г. написал письмо духовным чадам, в котором рассказал, что он и епископ Иннокентий хорошо устроились в вагоне поезда. В купе находились только они вдвоем, попутчики отнеслись к ним хорошо, в вагоне было «тихо и мирно, тепло». Отметили, что давно уже не приходилось ездить по железной дороге в таких хороших условиях . Митрополит Гурий позже вспоминал: «Везли в столыпинских вагонах. Это обыкновенные купированные вагоны. Только вместо дверей там решетка, и дверь сделана не против окна коридора. А по коридору ходит стража» . Проезжали через Москву, планировали через семь дней быть в Ташкенте, где должен был решиться дальнейший маршрут их передвижения. Монахиня Мария ехала со своими духовными отцами в том же поезде, покупала продукты на станциях и передавала им. Проводник был хороший, он усердно топил вагон и приглашал к себе сестру Марию греться. Приближаясь 14 ноября к Оренбургу, архимандрит Гурий и епископ Иннокентий оба невольно запели: «Спаси Господи и помилуй всечестного отца нашего И[еромонаха] Л[ьва] и сохрани его на многие лета» . И подумали: где и как он живет сейчас? Епископ Иннокентий и архимандрит Гурий знали, что иеромонах Лев был сослан в Оренбург, но им ничего не было известно о его дальнейшей судьбе. |
| Сравните этого калужского «дипломата» с новейшими его собратьями (типа Дулумана и Осипова) – все течет, все меняется, все совершенствуется, даже жулики и прохиндеи. Таким образом, во второй половине 1922 года в Русской Церкви создалась даже еще более накаленная атмосфера, чем в первую половину этого года. В этой раскаленной атмосфере и развернулся всероссийский раскол. В Петрограде и в провинции он был не менее болезнен, чем в Москве. К петроградским событиям мы сейчас, в первую очередь, и обратимся. В июне 1922 года в петроградской церкви царил разброд. Два популярных петроградских викария – епископ Ладожский Венедикт (Плотников) и епископ Кронштадтский Иннокентий (Благовещенский) содержались в «Крестах». На свободе оставалось три епархиальных епископа: Ямбургский Алексий (Симанский) 20 , Лужский Артемий (Ильинский) и Петергофский Николай (Ярушевич) . Ясно и четко определил свою позицию только один из них – епископ Артемий, который почти сразу после ареста митрополита безоговорочно признал ВЦУ. Что же касается двух остальных епископов, то их позиция не отличалась ясностью. Особенно затруднительным было положение епископа Алексия: обладая формально всей полнотой архипастырской власти, он практически не мог ее осуществить без санкции ВЦУ: если бы он заявил о своем непризнании ВЦУ, он немедленно бы разделил участь арестованных своих собратий. Между тем, признав ВЦУ, епископ немедленно восстановил бы против себя всю епархию, – и следовательно, власть его все равно оказалась бы фиктивной. В этих условиях епископ Алексий избрал единственно возможную для него тактику «оттягивания»; он всячески медлил с окончательным решением, ссылаясь то на «неясность положения», то на необходимость лично ознакомиться с тем, что произошло в Москве, то почти признавал ВЦУ, то почти брал это признание обратно. Примерно ту же позицию занимал и его младший собрат епископ Петергофский Николай 21 . Молодой, обаятельный архиерей, сделавший блестящую карьеру, пользовался популярностью в народе за свою мягко-лирическую манеру служить, за свои прекрасные, строго традиционные по содержанию проповеди, за свою доступность в обращении. Рукоположенный всего лишь три месяца назад в епископа, преосвященный Николай занимал в то время должность наместника Лавры. Основываясь на праве ставропигии, которым обладают Лавры, епископ Николай также вел непосредственные переговоры с ВЦУ; следует отметить, что тактика отсрочек и |
| Процесс начался 10-го июня 1922 года. Огромная толпа с раннего утра запрудила ближайшие улицы. Несколько десятков человек сосредоточенно молча, в благоговейной тишине стояли вокруг здания, в котором проходил процесс. Милиция поначалу не решалась их разогнать. При появлении митрополита почти все опустились на колени и запели молитву: «Спаси, Господи, люди твоя...» Помимо владыки Вениамина, другой замечательной личностью среди подсудимых был настоятель Троице-Сергиева подворья архимандрит Сергий (Шеин). Выделялись также председатель правления Общества православных приходов Петрограда профессор Ю.П. Новицкий, епископ Ладожский Венедикт (Плотников), настоятели почти всех главных церквей города, профессора Духовной академии, Богословского института, даже Военно-юридической академии и др. Были и просто случайные люди, подвернувшиеся милиции под руку во время облав или слишком громко протестовавшие при изъятии ценностей. Зал вмещал около 3 000 человек и почти всегда во время процесса был полон. Митрополита обвиняли в создании «преступного сообщества», которое представляли в роли организатора всех многочисленных беспорядков на почве насильственного изъятия церковных ценностей. Конкретно обвинение состояло из следующих пунктов: 1. Митрополит вступил в сношение и переговоры с Советом в Петрограде, имея целью добиться аннулирования или смягчения декретов об изъятии ценностей. 2. Он и его сообщники находились при этом в сговоре со всемирной буржуазией. 3. В качестве средства для возбуждения верующих против власти те же обвиняемые избрали распространение среди населения копий заявлений митрополита в комиссию Помгола. Иными словами, обвинение считало преступлением со стороны владыки даже контакты с советскими органами власти, а также распространение материалов, опубликованных в советских газетах! Абсурдность обвинений была очевидна всем, даже обывателям, не сведущим в тонкостях юриспруденции. Целью обвинителей, как можно понять, не было физическое уничтожение митрополита. На допросах они стремились выяснить, кто помогал ему распространять заявление в комиссию Помгола, а также кто был реальным вдохновителем и автором текста. |
| Богословские курсы при церквах 2-го Благочиннического округа и такие же курсы при церквах Центрального района, просуществовав при своих организаторах и заведующих – прот. В. А. Акимове, К. К. Эльбе и Н. К. Чукове тяжелые годы, носили характер среднего богословского учебного заведения и оказались стоящими рядом с Пастырским училищем – заведением того же самого типа. Наличие последнего, стремящегося удовлетворить нужды среднего богословского образования, предоставляли достаточное основание как для расширения программы курсов, введением новых дисциплин, так и для углубления преподавания, т. е. для превращения их в курсы высшего типа. 31 мая 1925 года с докладом подобного рода и вошел в Совет Богословских курсов Центрального района их заведующий – прот. Николай Чуков. Совет, на котором, кроме преподавателей, присутствовали представители приходских общин от мирян и духовенства, преосвященные епископы: Венедикт (Плотников), Иннокентий (Тихонов), Григорий (Лебедев), Николай (Клементьев); протоиереи: Акимов, Кедринский, Лебедев, Рыбаков, Эльб, Федотов, священник Зинкевич; миряне: Рукин, Ярцев, Комаров, Мироносицкий, – признал желательным реорганизацию Богословских курсов в высшее богословское учебное заведение. Для достижения этого им была выделена из своей среды Комиссия в составе: преосв. Венедикта, протоиереев – Акимова, Чукова, Кедринского, Петровского, Чепурина, Лебедева, Рыбакова, Эльба, мирян Рукина и Ярцева с поручением выработать «Положение о высших Богословских курсах», обсудить его на Совете курсов Центрального района и разослать для рассмотрения в Приходские Советы. 19 июня 1925 года на заседании Комиссии обсуждался подготовленный к этому времени прот. Чуковым проект «Положения о Высших Богословских курсах», составленный применительно к «Положению о Богословском институте». Принятый Комиссией с некоторыми изменениями, он был одобрен Советом курсов, постановив «возбудить ходатайство пред гражданскою властью об утверждении „Положения“». Последняя в лице Межведомственной Комиссии при Административном Отделе Ленинградского Губисполкома, заслушав «Положение» на заседании от 2 сентября 1925 года вернула его в Правление Курсов с заключением: «по изменении 3 и 5 параграфов и опущении упоминания о вольнослушателях, зарегистрировать». Неправленое, согласно сделанным указаниям, «Положение» 10 сентября было передано в Административный Отдел Ленинградского Губисполкома. 11 сентября оно было зарегистрировано им, а 14 – Исполкомом Центрального городского района. |
| В зале присутствовали иерархи: епископы Олонецкий Евфимий (Лапин) и Кронштадтский Венедикт (Плотников), академики Ф. И. Успенский, В. В. Латышев, И. Ю. Крачковский, Э. Л. Радлов, бывший профессор ПДА И. А. Карабинов , преподаватель Богословских курсов, член Славянского благотворительного общества А. В. Королев и, по словам Глубоковского, «интеллигенция вообще» 2795 . «С чувством истинного утешения и нравственного удовлетворения прослушал я вчера Ваш мастерски изложенный доклад о приснопамятном Борисе Александровиче, – писал Глубоковскому секретарь Палестинского общества В. Д. Юшманов, – многое впервые узнал о жизни и деятельности почившего праведника. Сердечно благодарен Вам, как за доставленное истомленной душе моей отрадное чувство удовлетворения раскрытием смысла «текущих событий», так и за любезное письменное приглашение на вчерашнее собрание...» 2796 . В своем реферате Глубоковский подчеркивал, что политика не его дело, он лишь констатирует «эмпирические факты применительно к нашему христианскому положению». Упомянув о современной «духовно-христианской прострации», в которой находится русское общество, он сказал: «Мы страдаем и плачем, а не хотим сознаться, что сама же «интеллигенция» подготовила теперешнюю дикую анархию и только пожинает горькие плоды долгой разрушительной работы. Нет глубокого чувства собственной греховной виновности, в этом – вся наша трагедия» 2797 . По словам самого Глубоковского, на следующий день по городу распространились слухи, что ректор Богословского института и докладчик (т. е. Глубоковский) арестованы 2798 . На этом собрании присутствовал и бывший обер-прокурор Св. Синода С. М. Лукьянов, незадолго до этого вышедший из 4-месячного заключения (где находился с 4 ноября 1919 по 4 марта 1920 г.) 2799 . По его признанию, Глубоковский был одним «из наиболее ценимых» им сослуживцев 2800 . Немало сокрушаясь но поводу кончины Б. А. Тураева , он писал Глубоковскому: «Надо, очевидно, признать, что болезни составляют удел всего живого – и организмов и метаорганизмов, и что основным условием всякого выздоровления является сугубая работа уцелевших элементов. |
| Митрополиту объявлено, что допрос окончен. С тем же невозмутимым спокойствием, со светлой улыбкой на устах, среди вздохов и сдержанных рыданий в публике, митрополит Вениамин возвращается на свое место. V. Допросы. Сотрудники и сомученики Если качество предварительного следствия оставляет желать лучшего, то представительность выведенных на процесс подсудимых упреков не вызывает. Епископ Кронштадтский Венедикт Плотников, настоятель Троицкого подворья архимандрит Сергий Шеин, 26 представителей духовенства и 60 мирян самого разного происхождения и образования; выходцы из Москвы и Петрограда, из Ростова и Баку, из Пскова и Харькова, из Ревеля и Старого Оскола и еще из 16 губерний на скамье подсудимых. – Подсудимый Шеин! – Я, уроженец Тульской губернии, сын чиновника, с высшим образованием, беспартийный, не судился. – Подсудимый Новицкий! – Я, уроженец города Умань Киевской губернии, беспартийный, с высшим образованием, профессор университета, не судился. – Подсудимый Ковшаров! – Я, мещанин города Одессы (Иван Михайлович, как и предыдущие подсудимые, не обнаруживает своего дворянского происхождения), с высшим образованием, не судился. Кажется, вся несудимая Россия проходит перед угрюмыми лицами трибунала. Вся Россия представлена в зале бывшего дворянского собрания бывшей столицы. С 13 до 18 июня – допросы основных обвиняемых продолжаются. Неизгладимое впечатление производит допрос архимандрита Сергия Шеина. Вспоминает протоиерей Николай Чуков: «Особенно обрадовались обвинители, когда заполучили такого зверя, как архимандрит Шеин – действительный статский советник, член Государственной Думы, член Поместного Собора, националист. Обвинитель имел нахальство спросить, по внутренним ли искренним побуждениям он пошел в монахи? Отец Сергий выпрямляется во весь свой высокий рост, осматривает его с ног до головы: «Вы, по-видимому, не понимаете оскорбительности Вашего вопроса» Звучным, решительным голосом отвечает он на многочисленные выпады. Не позволяет сбить себя с толку повторяющимися вопросами. Пресекает эти попытки, заявляя определенно: я уже ответил на этот вопрос, повторять ответы не желаю. |
| В процессе петроградских церковников «в качестве обвинителя» выступал приехавший из Москвы Красиков, главным защитником был старая петербургская знаменитость Бобрищев-Пушкин. На скамье подсудимых сидело несколько десятков человек; состав подсудимых поражал своей разношерстностью еще более, чем на таком же процессе в Москве. Казалось, ничто в мире не могло бы соединить столь различных людей. Наряду с двумя владыками – митрополитом Петроградским Вениамином и епископом Ладожским Венедиктом (Плотниковым) – на скамье подсудимых находились настоятели Исаакиевского собора протоиерей Л.Богоявленский, Казанского собора -Н.К.Чуков (впоследствии митрополит Ленинградский Григорий), Измайловского собора – о. Чельцов, Троице-Сергиева подворья – архимандрит Сергий (бывший член Государственной Думы от фракции националистов Шеин), благочинный Бычков – цвет петроградского духовенства; далее следует упомянуть крупных представителей петроградской интеллигенции: профессора уголовного права Новицкого (председателя правления православных приходов), бывшего петербургского присяжного поверенного Ковшарова, проф. Военно-юридической академии Огнева и др. – и рядом с ними церковная мелкота – консисторские чиновники и канцеляристы. На месте защиты – рядом с почтеннейшим Бобрищевым-Пушкияым – восседал А.И.Введенский , который еще в своей знаменитой речи в Таврическом дворце публично объявил, что он берет на себя защиту митрополита Вениамина; он также просил отдать ему на поруки митрополита, но ему в этом было отказано. Удалось взять на поруки лишь престарелого протопресвитера Дернова. – Я думал, – рассказывал впоследствии А.И.Введенский , – построить защиту на психологическом анализе характера митрополита; трудно было представить себе более некомпетентного в политике человека, чем митрополит. Вот я и хотел изобразить трагедию благочестивого, доброго монаха, которым вертели, как хотели, церковники, и думаю, что защитил бы – да вот не пришлось... Действительно, А.И.Введенскому не пришлось выступить на этом процессе, хотя его речь была бы, вероятно, очень эффектна; однако эффект, который он произвел после первого заседания, превзошел все ожидания. |
|
|
