| Страх и трепет прииде на мя и покры мя тьма. И рех: кто даст ми криле яко голубине, и полещу и почию» (Пс. 54, 5—7). В Послании к Евреям апостол Павел пишет, что «Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти» (Евр. 5, 7). Послезавтра на утрени мы услышим Евангелие о молитве Господа до кровавого пота в Гефсимании. Смерть — не просто естественное событие, иначе человек был бы просто частью природы. Смерть — видимый знак Суда Божия над нашей жизнью и нашими делами — во свидетельство, что они не устоят перед вечностью. Смерть — внешнее выражение Суда Божия над грехом. Безгрешный Сын Человеческий, вземлющий грех мира, предстоит перед этим Судом. Молитва псалмопевца: «полещу и почию» трепещет на Его устах, но Он тотчас отвергает ее. Он не будет просить об избавлении от этого страшного часа, ибо именно ради этого часа Он пришел — понести на Себе грех мира, положить жизнь Свою за овец, в том числе тех, кто еще «не двора сего». «Отче, прославь имя Твое» — это молитва, в которой заключен весь смысл Его жизни. И это молитва, которую Он учил повторять Своих учеников, потому что смысл ее совершенно тот же: «да святится имя Твое». Как при Крещении, когда Он взял на Себя грех людей, как на горе Преображения, когда Он говорил с Моисеем и Илией об исходе Своем, — на Его молитву отвечает глас с Небес. Этот глас — не для утешения, не для укрепления Его, ибо Он знает, что каждая молитва Его бывает услышана и получает ответ, «но для народа». Во свидетельство о принятии Отцом послушания Сына, даже если народ не способен сейчас к разумению этого. Как напишет апостол Иоанн Богослов: «Если мы принимаем свидетельство человеческое, свидетельство Божие — больше, ибо это есть свидетельство Божие, которым Бог свидетельствовал о Сыне Своем» (1 Ин., 5, 9). «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе», — говорит Христос. Крест Христов будет водружением знамени, под которым все люди земли могут собраться, чтобы стать едиными в приобщении жизни Самого Бога. |
| Страстная седмица со стихами Бориса Пастернака. Великая среда. Магдалина 27 апреля, 2016. Дарья Менделеева Мы выбрали одно стихотворение по настроению каждого дня Мы продолжаем чтение стихотворений Бориса Пастернака, в которых он обращается к теме крестной жертвы Спасителя и описывает те евангельские события, что ей предшествовали. Магдалина II У людей пред праздником уборка. В стороне от этой толчеи Обмываю миром из ведерка Я стопы пречистые Твои. Шарю и не нахожу сандалий. Ничего не вижу из-за слез. На глаза мне пеленой упали Пряди распустившихся волос. Ноги я Твои в подол уперла, Их слезами облила, Исус, Ниткой бус их обмотала с горла, В волосы зарыла, как в бурнус. Будущее вижу так подробно, Словно Ты его остановил. Я сейчас предсказывать способна Вещим ясновиденьем сивилл. Завтра упадет завеса в храме, Мы в кружок собьемся в стороне, И земля качнется под ногами, Может быть, из жалости ко мне. Перестроятся ряды конвоя, И начнется всадников разъезд. Словно в бурю смерч, над головою Будет к небу рваться этот крест. Брошусь на землю у ног распятья, Обомру и закушу уста. Слишком многим руки для объятья Ты раскинешь по концам креста. Для кого на свете столько шири, Столько муки и такая мощь? Есть ли столько душ и жизней в мире? Столько поселений, рек и рощ? Но пройдут такие трое суток И столкнут в такую пустоту, Что за этот страшный промежуток Я до воскресенья дорасту. Великая Среда. Христос в Вифании. Мы оставим в стороне мелкие богословские неточности пастернаковского текста – вопрос о том, была ли блудница, омывшая ноги Христу, именно Магдалиной, а также явные накладки со временем. (Завеса в храме упадет в момент смерти Христа, и тогда же, вечером в пятницу, случится землетрясение. То есть, по отношению к среде, это не «завтра», а «послезавтра»). Давайте обратим внимание на настроение этого стихотворения. Страстная подошла к середине, и от воспоминаний поэт обращает нас к предсказаниям. Здесь главные Евангельские события показаны через взгляд женщины – очень эмоциональный, может быть, даже несколько чувственный. Однако и в этом женском рыдании Пастернак создает динамичный зрительный образ, движущийся, словно снятый камерой с крана-стрелки. |
| —16— жизни в качестве начала личной и общественной морали. Христианство воочию для всех пересоздает отдельных лиц, но общественная среда остается слегка только затронутой, и несоответствие форм нашей жизни с производимым христианской религией подъемом личности есть факт постоянный, полный драматизма. Да, есть человек – христианин, с христианскими чувствами, настроением и волей, но вовне нет еще вполне пригодных для христианской личности общественных форм жизни, общественной среды. В конце концов общественная среда, как созданная не христианством, а чуждыми ему началами, не вполне заквашенная христианством, является непригодной и несродной его духу стихией. Вино новое оказывается в мехах ветхих. Христианству предстоит великая задача довершить свою миссию в истории: вместе с преобразованием личности довершить преобразование обществ, народов, человечества, создать истинно-христианскую цивилизацию, перевести принесенное им царство Божие из внутреннего мира лиц во внешний мир, и преобразованием общества и цивилизации в духе евангельских начал создать царство Божие на земле. В этом смысле царства Божия еще нет на земле; оно идеал, задача будущего, мало-помалу осуществимая усилиями отдельных христианских лиц и христианских обществ в их борьбе с царством зла на земле. В этом легко убедиться и из беглого обзора нашей жизни, жизни в так называемых христианских государствах, – из краткого отчета о том, что носит название христианской или европейской культуры. Свет Евангелия далеко не во всей полноте отражается в жизни европейских народов, именующихся христианскими. Евангелие не успело еще сделаться действительной основой всей нашей жизни во всех ее проявлениях, проникнуть вглубь жизни, всю просветить и преобразовать ее, сделать ее действительно христианской. Жизнь европейского «христианского» мира ничем не отличается от той жизни, какой живут и могут жить язычники и лишенные всякой веры. Скажем более, европейская жизнь построена на систематическом отрицании христианства на деле, официально исповедуемого на словах. Наша действительная жизнь совсем не согласована с верою, не на |
| В Великую Среду вспоминается совещание иудейских первосвященников, князей, фарисеев и книжников, на котором окончательно принимается решение убить Спасителя. Последней точкой, побудившей утвердить смертный приговор, стало воскрешение Лазаря и многолюдное, почти всеобщее почитание Христа за Мессию. Представители иудейской элиты боялись Его. Но не из-за страха Божьего. Сегодня мы бы сказали, что они «дрожали за свои кресла». Еврейские старейшины испугались того, что Воплотившийся Бог отнимет у них власть, деньги и положение в обществе. Поэтому корыстный интерес был облечен в форму народного блага и национальных интересов. Иудейская аристократия увидела во Христе не Бога, но конкурента. И поэтому решилась на убийство Господа. О, какое страшное преступление совершили люди! Воистину это было духовным продолжением и войны диавола против Бога, и грехопадения первых людей, которое произошло из-за того, что человечество отвернулось от Всевышнего и влюбилось в тварь, в материю и в те страсти, которые разжигаются с помощью нее. Церковное Предание нам повествует о том, что святой праведный Лазарь Четверодневный, бывший епископом острова Кипр, никогда не смеялся после воскрешения. Четыре дня его душа провела в аду. Он там насмотрелся такого! Конечно, ему было не до смеха. Святой засмеялся только один раз, когда увидел, что человек на рынке ворует глиняный горшок. И это была горькая улыбка. Лазарь сказал: «“Глина” глину ворует». Удивительные слова! Душа человеческая вместо того чтобы возлюбить Бога и оживотвориться-обожиться на пути к Нему, просветиться Его Нетленным Светом и просветить Им всю тварь, стала рабыней этой твари и добровольно обрекла себя на муку и на ад. Обрекла в первую очередь потому, что предмет ее обожания будет разрушен, а страсть, питаемая им, будет жить и пламенным огнем пожирать своего носителя-человека. Это и есть добровольный ад, на который обрекают себя люди и который начинается еще здесь, на земле. Вот что уготовили себе еврейские старейшины. «Глина» ради «глины» убила Бога, совершив воистину сатанинское дело. Вот что позволило святому апостолу и евангелисту Иоанну Богослову написать эти страшные слова: «И злословие от тех, которые говорят о себе, что они Иудеи; а они не таковы, но – сборище сатанинское» (Откр. 2:9). «Великий Инквизитор» Достоевского. Религия без Бога. Религия антихриста. Лучшие еврейские сыны и дщери ушли за Христом. И произошло духовное вырождение. Ветхозаветная религия превратилась в религию без Бога. Правила и нормативы нужны, но живой Бог нет. |
| Воздерживаться в установленные дни от мяса обязаны все католики, достигшие семилетнего возраста. Поститься, т.е. не есть досыта более одного раза в день (утром и вечером, при этом, также разрешается есть, но не досыта), обязаны все католики, достигшие двадцати одного года и до шестидесятилетнего возраста (до 59–ти лет включительно). От заповеди поститься и в определенные дни воздерживаться от мяса свободны те, для которых это связано с большими трудностями, например, больные, тяжело работающие, слабые и те, которые не могли бы в результате исполнять свою обязанность. Все, кто по условиям жизни или работы получает питание от общего стола, например, в школах, больницах и других учреждениях, так же, как и те, кто должны питаться в столовых, могут есть ту пищу, которую они получают. Их обязанность вместо поста или воздержания от мяса прочитать в определенные дни 5 раз «Отче наш», «Радуйся, Мария» и «Слава Отцу» на интенцию Церкви. Это относится также ко всем, для кого соблюдение этой заповеди оказывается очень затруднительным, например, католикам, живущим в одной семье с некатоликами. ... Во время Адвента перед Рождеством Христовым и во время Сорокадневья (в Русской Церкви – Великого поста перед Пасхой) запрещаются пышные свадьбы, пиршества, танцы, кино и все тому подобное, что очень рассеивает дух и несовместимо с истинным покаянием». 1193 «В дни Великого Поста, за исключением пятниц и суббот, разрешается все, даже мясо, но в понедельник, вторник, среду и четверг пищу можно принимать не более трех раз в день (один солидный прием – обед или ужин и два легких; в промежутках между этими тремя приемами разрешаются лишь напитки, например, кофе с молоком). В пятницы и субботы Великого Поста так же, как и в пятницы всего года разрешается молоко, яйца, и сало в растопленном виде (как приправа к кушаниям), но не мясо. По воскресным дням не бывает никаких ограничений. Днями самого строгого поста у римо – католиков являются «пеплова среда» в начале поста, Великая пятница и рождественский сочельник. В эти дни действуют оба вышеуказанных ограничения: и относительно воздержания от мяса и относительно того, чтобы не принимать пищи более трех раз в день. Но употребление в пищу молочных продуктов даже в эти дни не возбраняется. |
| —490— с достаточной силой. Она с болью, не умом, а всем существом переживается ныне лучшими сынами родины своей. Само время призывает нас к заботам, прежде всего, о собственном исправлении и спасении. Только совершивши этот подвиг собственного самоисцеления, мы можем уже иметь право и досуг для великого подвига всеслужения человечеству и спасения мира, если спасению суждено выйти от русского народа. Но довольно о мессианизме Достоевского: пора остановить свое внимание на основной идее общественного миросозерцания Достоевского и даже всего его художественно-литературного творчества. Это – идея о христианской самоотверженной любви, как всевозрождающей и всепобеждающей силе, в том числе – как о силе общественного возрождения и обновления. Общество, состоящее из отдельных личностей, может быть, по убеждению Достоевского, улучшено единственно только улучшением лиц; оно может быть спасено точно также лишь действием в людях одного только нравственного христианского начала. В противоположность социализму и позитивизму с их верой в среду, в могущество внешних форм или внешней организации жизни по указаниям социальных наук, Достоевский настаивает на исключительном значении морального начала или принципа личного совершенствования, как единственного, вполне достаточного, условия общественного блага. Спасение обществ в нравственном улучшении личностей, в нас самих. В нас самих заключены условия разумной и полезной деятельности: ни общественные неустройства, ни пресловутая бедность народа, ни бесправие личности, ни грубость среды, а собственные наши нравственные недостатки, напр. недостаток честности, энергии, чувства общественного долга и т. д., – вот в чем заключается великая общественная язва русской жизни... Жизнь наша плоха, потому что мы сами плохи. Жалуются на среду, печальную обстановку нашей жизни и деятельности. Но единственное средство изменить среду самим сделаться лучше: «ведь только этим одним и можно ее исправлять» 598 . Человек должен быть выше среды, осо- —491— бенно – христианин: «христианство» (с его учением о свободе воли), «вполне признавая давление среды и провозгласивши милосердие к согрешившему, ставит, однако же, нравственным долгом человеку борьбой со средой предел тому, где среда кончается, а долг начинается» 599 . |
| 6 ноября. Воскресенье. Весь день провел дома. Читал книжку Бергенгрюна «Die grosse moskowi[ti]sche Ambassade von 1697 in Livland». Был у меня В. С. Бартенев, оставленный при Университете, прапорщик. 7 ноября. Понедельник. Много работал утром над биографией Петра. После завтрака относил Д. В. Цветаеву, бывшие у меня, его книги. Вечером ходил в аптеку Феррейна за лекарством Мине, который все еще кашляет и не выходит. У немцев грандиозный проект введения всеобщей трудовой повинности, т. е. обращения всего государства в каторжную тюрьму. Во Франции и Англии следят за этим проектом и, может быть, тоже введут такую социалистическую организацию. Ну, а у нас как, с нашим барством, ленью и т. д.? Смеяться над немецким проектом не приходится: ведь немцы же изобрели и действующую теперь всеобщую воинскую повинность, и их изобретение везде привилось, и на наших днях даже в Англии. То же может случиться и с рабочей повинностью 572 . 8 ноября. Вторник. Утром был на открытии новых Богословско-педагогических женских курсов. Большой сонм духовенства, великая княгиня [Елизавета Федоровна], обер-прокурор Раев. После обедни – акт с тягуче-длинными приветствиями. Затем обед в сводчатой длинной палате, стены и потолок которой расписаны в светлых тонах с подражанием Нестерову. Палата служит продолжением домовой церкви, которая на время обеда была закрыта. Обед был человек на полтораста и великолепный. Во время обеда, хор гимназисток под аккомпанемент фисгармонии исполнял какие-то «канты». Совсем в стиле XVIII столетия. Я сидел с Шамбинаго, Орловым, Лысогорским и Туницким. Встреча – радушная. Что-то выйдет на деле! 9 ноября. Среда. Утро над Петром. Семинарий в Университете. Вечер дома за сочинением Голубовского. В университете видел оставленного А. М. Фокина, привезшего из деревни большую работу по архивным источникам, собранным при местных церквях. Буря против Штюрмера и обвинения его в измене 573 напоминают очень травлю Сперанского в 1812 году 574 , с тою разницей, конечно, что Штюрмер не Сперанский, но основательности в обвинении, вероятно, столько же. В его измену, взяточничество и т. п. я совсем не верю. Есть два способа подходить к неизвестным людям. Первый способ: подлец. Докажи, что это не так. Второй способ: порядочный человек, и только после очень тщательно проверенных и взвешенных доказательств можно изменить мнение и признать его подлецом. Я подхожу к людям по второму способу. Чтобы поверить обвинению, мне нужны осязательные и бесспорные доказательства. Бог его знает, кто такой этот Штюрмер, но измена его мне ничем не доказана. Неудобно, конечно, ставить во главе правительства теперь человека, носящего немецкую фамилию. |
| И я считаю, что основы иеротопии, основы этой науки о создании сакральных пространств должны преподаваться каждому священнику. Это абсолютная насущная необходимость, поскольку каждый храм — это уникальный проект сакрального пространства. Даже если есть базовые схемы: перед алтарем стоит иконостас, где-то стоит Голгофа, еще что-то, но в целом это каждый раз уникальный пространственный комплекс, та среда, где происходит общение и священника, и его паствы с Богом, и за этой средой стоит великая традиция — и византийская, и древнерусская, u XIX века. Священник ее в подавляющем большинстве случаев просто не знает, а это знание ему бы очень помогло. Эта мысль у меня родилась не на Алтае, но на Алтае она в значительной степени укрепилась. Это так же, как если бы за церковным пением не было традиции, сложившейся на протяжении столетий, и каждый бы пел, кто во что горазд. Наверное, никакого благолепия у нас в сфере церковного пения не было бы. А то, о чем я говорю, в каком-то смысле не менее, а более важно, чем церковное пение. Храм — это не только храм. Храм организует среду вокруг. Очень часто эта среда создавалась как такой архитектурно-ландшафтный комплекс, или, если хотите, сакральное пространство. Этому на данный момент нигде не учат, а это очень важно. Особенно в таких местах, как Алтай, где с любого вида на храм ты выходишь на горы, на это небо, невероятное, из голубых и синих тонов состоящее. Это тоже ведь образ Божий, это же то, на что можно молиться. Неслучайно, проходя мимо храма, мы крестимся, молимся — на фоне неба, на фоне гор. Это все части единого целого — но это, как правило, не осознается. Насколько я знаю, в программе одного католического университета в Риме уже введен курс иеротопии, основанный на наших идеях. Надеюсь, что мы доживем до того времени, когда подобный курс будет преподаваться и в наших духовных семинариях. Протоиерей Георгий Крейдун и Алексей Лидов в Иоанно-Богословском храме г. Барнаула — Алексей Михайлович, конечно, храмовая архитектура, искусство христианское преисполнены символов. А символы — это некий язык религиозной коммуникации, и наверняка чтобы осмыслить иеротопические идеи, нужно постигать этот язык. Насколько он сложен? Это что-то новое или хорошо забытое старое? |
| 31 января. Вторник. Был в библиотеке университетской, делая запас книг, необходимых для работы над Гневушевым, а затем, там же, в Университете, с Г. И. Челпановым мы распределяли студентам пособия. Остальное время дома за книгой Грекова. На дворе бушует вьюга при довольно большом морозе. Это как раз некстати для начала усиленной торговой перевозки по железным дорогам, ради которой сокращается пассажирское движение. Весь январь стояли сильные морозы; этим в значительной степени объясняется недостаток топлива в Москве. Нет угля на газовом заводе, и улицы, освещаемые газовыми фонарями, погружаются теперь каждый вечер во мрак. Светло только там, где действует электричество, и на окраинах города, где керосино-калильные фонари. Заведующий трамваями Поливанов предлагает, за недостатком топлива, прекратить движение трамваев в 7 час. вечера, т. е. как раз в тот час, когда идет наибольшее движение. Глупее этого трудно что-нибудь было придумать. Я понял бы прекращение трамвая с 11 час., даже с 10 часов вечера, когда жизнь в городе замирает. И это было бы даже полезно, заставляя нас раньше кончать всякие собрания и заседания, и раньше ложиться спать. Третий год войны дает себя знать. 1 февраля. Среда. Продолжается сильнейшая вьюга. Кончил книгу Грекова и принялся за книгу киевского магистранта Яницкого, состоящую из таблиц 648 . Был на просеминарии в Университете – на этот раз уже довольно много студентов. Вечер дома. Миня второй день в постели – у него ветряная оспа. Читал ему «Тараса Бульбу», а затем опять за Яницким. 2 февраля. Четверг. Утром прогулка; затем с 10 до 6 – чтение, прерывавшееся короткими визитами студента Витвера, участника моего просеминария, желающего подробнее заняться летописями, и Л. И. Львова. Я окончил книгу Яницкого – слишком юношеское произведение. Жаль, что напечатано в таком виде, следовало значительно его исправить; принялся за сочинение архимандрита Сергия «Новгородский уезд Вотской пятины» 649 и прочел его все. Вечер у Богоявленских. В газете «Русские ведомости» статья Кизеветтера с руганью против Сташевского, которого ругать теперь очень легко, и с выпадами, вообще, о профессорах 650 . Положительно, Кизеветтер считает себя цензором morum 651 и морализирует, как немецкий пастор. Что же он молчал тогда, два года тому назад, когда кража Сташевского была обнаружена и ему, Кизеветтеру, была хорошо и доподлинно известна. Вот была бы заслуга публициста – разоблачить вора. А теперь, бросить в Сташевского 150-й камень – не великая доблесть. В «Русском слове» развратнейшее рассуждение о том, что бюджетная комиссия Государственной думы деловито работает над подготовкой бюджета. Газета порицает комиссию, что она занимается работой, а не выступает с речами «о создавшемся положении» или «о текущем моменте» 652 . Вот до чего можно дойти, до какого извращения понятий. Сколько вреда приносят эти развязные газетные неучи и писаки! |
| Ничего подобного в наши дни уже нет. Великая русская эмиграция, доведшая религиозно-философское творчество до высшей точки, сошла на нет. Естественно, что на чужбине продолжателей ее дела народилось мало. Возрождение, начавшееся в Советской России, как раз когда в эмиграции оно подошло к своему концу, имеет неравномерное развитие. Оно сказалось с необычайной силой в литературе: Солженицын, а за ним и другие писатели достигли мирового масштаба. Но гораздо слабее возрождение в области мысли. Вы сами пишете, что «все в неопределенности, в брожении, в смятении, в криках страдания, в неотчетливых жарких откликах на сиюминутное». Призыв «думать», напечатанный в свое время в «Вестнике», свидетельствовал, что работа мысли только зачинается. Отставание мысли от литературы имеет, как нам кажется, двоякую причину. Мысли больше, чем литературе, необходимы среда, свобода общественной и интеллектуальной жизни, обмен мнений. Но можно также себя спросить: не всегда ли образное мышление предшествует абстрактному, не является ли литература питательной средой для мышления? Так было уже дважды в русской культуре, и в золотом веке, и, еще разительнее, на рубеже двух столетий: без русского романа Толстого и Достоевского вряд ли было бы возможно религиозно-философское возрождение. Эти соображения позволяют нам ответить сдержанно, если не отрицательно, на предварительный вопрос. «Идеальный журнал» сейчас невозможен, ибо нет ни органической среды, ни органической культуры. Для «идеального журнала» необходима периодическая печать, живое взаимообщение, здоровое соревнование. «Идеальный журнал» будет тот, который станет глубже и шире других. Иными словами, для него нужен плюрализм, выражающийся в разнообразии повременных изданий. Вы же предлагаете заключить его в пределах одного «Вестника». Впрочем, отчасти по необходимости, отчасти по призванию, так на деле и происходит: для религиозного журнала «Вестник» необычно плюралистичен. Но плюрализм теперешнего «Вестника» Вас не до конца удовлетворяет: Вы предлагаете его и расширить в пользу общественно- политической тематики, и... сузить за счет религиозно-богословской установки. |
|
|
