| В Украине резко стояли одни против других, знатные и простые, городовые и низовые; Сомко и Золотаренко, хотя соперники между собой, оба принадлежали к «значным»; то, за что стоял Выговский с своей польской партией, было и их целью. И они хотели шляхетства, избранного сословия между казаками; люди зажиточные замыкались в круге против черни и, несмотря на взаимные несогласия, старались сохранить своё состояние, обеспечить себя и получить такие права, которые допускали бы их обогащаться на счёт громады, хотели управлять делами Украины. В Запорожье, где толпились такие, которым не везло почему-нибудь в Украине, держались за равенство, ненавидели всякое возвышение, хотели, казалось, власти черни, вместе с тем хвалились преданностью царю, подозревали и рассеивали подозрение в измене и склонности к Польше всех «знатных». Знаменитый Сирко, прежде заступник и сторонник молодого Хмельницкого против Выговского, ненавидел Юрия за Слободище, не терпел и Сомка, обзывал его изменником. Везде были толки о предстоящем избрании в гетманы; от него все ожидали или боялись того, чего желали или не желали. Выбор Сомка или Золотаренка одинаковым образом казался в Запорожье торжеством шляхетского направления. Мысль о шляхетстве, распространяясь между городовыми казаками, невольно должна была тянуть их к Польше; гадячский договор отвергнут был сгоряча; прошло довольно времени, и казаки стали в него вдумываться, и день ото дня увеличивалось число тех, которые, будучи зажиточнее других, сожалели о прошедшем, порицали свою поспешность и недогадливость, и желали возвращения потерянного. Казаков раздражало то, что не многим дано было шляхетство; но после чудновского договора, когда уничтожена статья гадячского договора о способе возвышения в дворянство, сторонники поляков стали толковать, что этим теперь всё казацкое сословие уравнивается в звании высшего шляхетского достоинства. Зная, что между городовыми казаками ходят такие толки, пущенные поляками, преимущественно Беневским, в Сече составили воззвание к народу и разослали по городам. |
| Что же это значило? В Москве боялись, что поляки воспользуются чудновскою победою, перейдут немедленно со всеми силами на левый берег Днепра, займут всю Малороссию и двинутся к беззащитной столице царской, а между тем это страшное войско исчезает отвсюду! Уж не шведы ли опять напали на Польшу? Не турки ли собрались ворваться в Подолию? Нет: победоносное воинство потребовало жалованья и, не получа его, по обычаю своему, взволновалось, отказалось повиноваться вождям, составило союз под именем священного и стало жить на счет польских крестьян. Таким образом, Польша своею безурядицею дала возможность Москве несколько отдохнуть после ударов 1660 года. Но временное облегчение для Москвы последовало только с одной стороны, с юго-запада, со стороны коронного войска, а в Литве и Белоруссии не прекращались наступательные действия врагов, которым Москва при тогдашнем истощении в людях и казне не могла давать успешного отпора. При этом Малороссия не хотела понимать затруднительного положения Великой России и беспрестанно докучала просьбами о присылке войска, которого негде было взять царю. Самко жаловался, что, кроме небольшого (в 2500 человек) отряда князя Бориса Ефимовича Мышецкого, он не имел никакой помощи от царских воевод; несмотря, однако, на такую беспомощность, он, Самко, не только давал отпор неприятелю, но и сам ходил на него: в Терехтемирове громил татар, под Стайками – ляхов, под Козловом – изменника Сулиму. Посланцы наказного гетмана подали следующие просьбы: 1) чтобы государь прислал в Переяславль ратных людей на помощь; 2) прислал жалованье козакам, которые, будучи с боярином Шереметевым, коней и оружие растеряли, а теперь служат великому государю; 3) чтоб великий государь велел деньги Самковы обменять и прислать к нему; 4) чтоб указал быть у них в городе и над ратными людьми одному воеводе, а не двоим, потому что от двоих порядка не будет; именно приказал бы у них быть стольнику князю Василию Волконскому; 5) чтоб царские грамоты посылались к ним для уверения за большою печатью. В заключение посланцы объявили от имени Самка, что нежинский полковник Василий Золотаренко с ним в сопротивлении и на раду не поехал. Государь отвечал, что воеводам уже дан указ помогать черкасам, жалованье им князь Ромодановский роздал, деньги Самковы медные обменены на серебряные и отправлены с Мефодием, епископом Мстиславским. |
| 4) Козаки, оставшиеся в таборе Шереметева по уходе Цецуры, выйдут наперед из обоза, оружие и знамена повергнут под ноги гетманов коронных, и Москве нет до них никакого дела. 5) Шереметев с товарищами ручаются, что воевода князь Юрий Никитич Борятинский на все эти статьи согласится, приедет к гетманам и останется у них до очищения Киева, Переяславля, Нежина и Чернигова; если же он этого при первой повестке не сделает, то уговорные статьи до него не касаются. Вследствие этого Шереметев немедленно отправил грамоты Борятинскому, стоявшему под Киевом, и другому воеводе, Чаадаеву, находившемуся в самом Киеве, просил их согласиться на Чудновский договор. Шереметев писал: «Вам бы учинить по этому нашему договору, а в Киеве, Чернигове, Переяславле и Нежине государевым ратным людям быть не у чего, потому что Юрий Хмельницкий со всем войском и с городами изменил». Но Борятинский, не находясь в положении Шереметева, не думал, что Малороссия потеряна для Москвы только потому, что Хмельницкий передался полякам. «Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!» – отвечал Борятинский. Получивши этот ответ, поляки сочли себя вправе задержать воевод и войско, ибо главное условие – очистка городов малороссийских – не было исполнено. Но прежде всего надобно было удовлетворить хищных союзников, и самый важный пленник, за которого надеялись получить самый богатый выкуп, Шереметев, отведен был в Крым, где сначала сидел три месяца в оковах в ханском дворце, потом, по ходатайству Сефергазы-аги, кандалы с него сняли и послали в жидовский город; здесь он имел при себе священника, толмача, мог писать в Москву грамоты и воспользовался этим, чтобы отомстить Борятинскому, сложивши на него всю вину чудновского несчастия: «Я и гетман писали к нему, чтоб шел нам помогать; он было и выступил и отошел от Киева верст с 70, но, не дойдя до нас, поворотил назад, пограбил много местечек и деревень, а гетману, который его ждал, помощи не дал». Видя, что московские воеводы не намерены сдавать Киева, поляки отправили туда тайно пана Чаплинского поднимать жителей против Москвы; воевода узнал о незваном госте и посадил его под стражу; но Чаплинскому удалось уйти из-под стражи; он скрылся в монастыре, где игумен Сафонович обрил у него бороду и усы, нарядил монахинею и велел выпустить из города в то время, когда монахини коров выгоняют. |
| Сношения с новым гетманом; отказ в его просьбах. – Неприятельские действия и переговоры с поляками. – Поражение князя Хованского под Полонкою. – Военные действия Долгорукого у Могилева. – Переписка Беневского с Юрием Хмельницким. – Поход Шереметева и Хмельницкого ко Львову. – Военные действия у Любара. – Отступление Шереметева к Чуднову. – Хмельницкий передается полякам. – Сдача Шереметева и плен в Крыму. – Состояние Москвы после известия о чудновском несчастии. – Дурные вести с Дону. – Ссора воевод в Малороссии. – Москва печатает известия о военных делах для Европы. – Переговоры Беневского и Хмельницкого в Корсуни. – Черная рада. – Павел Тетеря. – Движения на восточной стороне Днепра. в пользу Москвы. – Наказной гетман Самко. – Запорожье, Серко и Брюховецкий. – Посольство Полтева в Малороссию. – Военные действия здесь. – Причина их прекращения. – Смута в Малороссии: Самко, Золотаренко и Брюховецкий ищут гетманства. – Посольство Протасьева в Малороссию. – Самко советует, чтоб западная сторона была уступлена Польше и чтоб при гетмане малороссийском находился постоянно великороссийский чиновник. – Доносы на Самка. – Епископ Мефодий. – Нашествие крымцев. – Козелецкая рада. – Доносы Самка и его приверженцев на Золотаренка, Мефодия на Самка; Брюховецкий доносит и на Самка и на Золотаренка и требует Ртищева в князья малороссийские. – Оправдательная грамота Самка. – Возобновление военных действий в Малороссии. – Хмельницкий слагает гетманство и постригается в монахи. – Тетеря – гетман западной стороны. – Продолжение борьбы между искателями гетманства на восточной стороне. – Церковная усобица вместе с политическою. – Посольство Ладыженского в Малороссию. – Нежинская рада: избрание Брюховецкого; казнь его противников. – Неудовольствия в Украйне. – Поражение Хованского при Кушликах. – Потеря Гродна. Могилева, Вильны. – Судьба виленского воеводы князя Данилы Мышецкого. – Печальное состояние царского войска в Белоруссии. – Мирные переговоры. – Размен пленных. – Трагическая смерть Гонсевского. – Король сбирается перейти на восточный берег Днепра. Действия московского воеводы Касогова и Серка на юге. – Волнение в Запорожье. – Письмо Касогова в Москву. – Тревога в Малороссии по причине королевского похода. – Переговоры дьяка Башмакова с гетманом и старшиною. – Нашествие короля на восточную сторону и неуспех его. – Военные действия на западной стороне. – Замысел Выговского и смерть его. – Заточение митрополита Иосифа Тукальского. – Состояние царского войска в Малороссии. – Вражда Брюховецкого с епископом Мефодием и с городами. – Жалобы ратных людей на Брюховецкого. – Оправдательное письмо его к Хитрово. – Брюховецкий требует великороссийского духовного на Киевскую митрополию и объявляет о своем приезде в Москву. |
| Юристы, изучавшие специально обычное право во 2-й пол. XIX в., отмечали отличие в подходах к определению преступлений в государственном законодательстве и в народных обычаях. «С точки зрения юриста-криминалиста, – писал С. Л. Чудновский, обстоятельно изучавший обычное право у русских на Алтае, – многое нравственное может быть преступным, и не всё, что преступно, должно быть безнравственным; с точки зрения обычно-правовых понятий народа, и в том числе алтайского населения, все преступное обязательно безнравственно: все, что нравственно, не может быть преступно!» Расхождение с подходом государственного законодательства было заметно тогда, когда речь шла об особо тяжких, по народным воззрениям, грехах, не все проявления которых учитывались законодательством. Так, богохульство и кощунство оценивались в народе как преступления, подлежащие наказанию. В то время как грех вообще считался делом личным – «кто в грехе, тот и в ответе», а ответ имелся при этом в виду перед Богом, а не перед обществом. Так относились, напр., к неисполнению таинств покаяния и причастия или к напрасной божбе. Но общественное мнение осуждало человека, грех которого был у всех на виду. Массовым было представление о том, что совершению грехов препятствует страх Божий. М. Громыко Гречневик Мужской головной убор в форме усеченного конуса из овечьей шерсти. Известен с XVII до XIX в. По праздникам гречневик украшали лентами, перьями и искусственными цветами. Грибы Очень распространенный вид пищи в русской народной кухне. Собиралось, заготавливалось и употреблялось в пищу в разных видах огромное количество разнообразных грибов. Свежие грибы жарили в масле или сметане, варили из них похлебку, начиняли ими пироги. Для заготовки впрок грибы сушили, чтобы зимой варить из них похлебку, солили, мариновали и т. д. Грибы в разных видах были основной пищей во время многочисленных постов, а для крестьян, которым постоянно не хватало хлеба до нового урожая, первые летние грибы-колосовики были важнейшим подспорьем. Сбор и продажа грибов давали женщинам небольшой заработок, остававшийся в их личном распоряжении. Нередко помещики вводили грибы в состав натурального оброка, а государственные крестьяне Вологодской и Архангельской губ. поставляли к Царскому Двору соленые рыжики, причем принимались только грибы, проходившие в горлышко бутылки от шампанского. «Смиренная охота» брать грибы была излюбленным занятием в провинции, в т. ч. среди помещиков, которые целыми семействами выезжали на роспусках в заповедные леса по грибы. |
| Главная площадь Екатеринбурга. Литография. XIX в. (РГБИ) Главная площадь Екатеринбурга. Литография. XIX в. (РГБИ) Последним викарным и 1-м епархиальным Екатеринбургским архиереем стал Нафанаил (Леандров) , 5 апр. 1882 г. переведенный в Екатеринбург с Сарапульской викарной кафедры Вятской епархии. Вероятно, он сразу же поставил перед Синодом вопрос об инструкции, данной при открытии Е. в., поскольку 31 янв. следующего года был издан указ Синода, значительно расширивший полномочия Екатеринбургского епископа. Был подтвержден переход в ведение викария Шадринского у., кроме того, архиерею поручалось управление Камышловским у., а также духовными учебными заведениями на территории вик-ства. На инспекционные поездки викария больше не требовалось разрешение из Перми. Внесение изменений в инструкцию стало 1-м шагом на пути создания самостоятельной Екатеринбургской епархии. В годы управления Пермской епархией Вассианом (Чудновским; 1876-1883) резко возросло количество рукоположений лиц, не имевших полного семинарского образования. В 1869 г. правительство исключило из штатов мн. приходских церквей диаконов. В Пермской епархии это привело к тому, что причетники добивались диаконского сана, не имея соответствующего образования, они продолжали занимать причетнические места, так что на незаконность их рукоположения архиереи могли смотреть сквозь пальцы. С 1882 г. число диаконских мест при храмах увеличилось, и Пермский еп. Ефрем (Рязанов) должен был гораздо строже смотреть на уровень образования кандидатов на священнослужительские места. Ужесточение требований к кандидатам привело к тому, что они не спешили подавать прошения, и это было причиной нехватки приходских клириков. При посещении Екатеринбургским викарием Нижнеуфалейского завода более 200 мастеровых подали жалобу на еп. Ефрема, заявляя, что они уже 4 месяца остаются без священника, поскольку того, кого они избрали, в Перми не утверждают. Еп. Нафанаил переправил письмо в Синод. Вскоре Синод доложил имп. Александру III, что «по обширности Пермской епархии и по значительной численности в ней православного населения, храмов Божиих и служащего при них духовенства неизбежно встречаются большие неудобства и затруднения в управлении зауральской частью Пермской епархии, особенно касательно священнослужителей, благоустройства приходов и мероприятий против раскола». Взамен Е. в. Синод предложил образовать самостоятельную епархию. 29 янв. 1885 г. доклад Синода был утвержден императором. В состав новой епархии были переданы из Пермской все зауральские уезды: Екатеринбургский, Верхотурский, Ирбитский, Камышловский и Шадринский. Еп. Нафанаил получил титул Екатеринбургского и Ирбитского. Архиереи |
| Наконец, открылся съезд в 10 часов 40 мин. Ленин на съезде не появился. Он, как «лев» в клетке, метался в маленькой комнатке подле заседания и «ругался». Отсюда он слал одну записку за другой Подвойскому, Антонову и др. 152 На съезде, открытом Даном и давшем большевикам 390 голосов из 650, происходила обычная фракционная волокита. Представители с. р., меньшевиков, бунда, фронтовых групп, выступали со внеочередными заявлениями протеста против заговора и захвата власти. Протестанты покидали съезд. Ушли с него и меньшевики-интернационалисты во главе с Мартовым, предложившие (прервать «работы съезда до выработки платформы мирного разрешения кризиса путем создания общедемократического правительства. Левые с. р., высказываясь за создание «единого революционного фронта», но против предложенной Троцким резолюции с приветствием «победоносному восстанию», на съезде остались. А Зимний Дворец все еще не взят. На съезде, где остались только единомышленники, объявляется перерыв. Зачем? Очевидно, заговорщики не очень верили в прочность настроений серой съездовой массы – боялись «нервировать» съезд, по выражению Троцкого; другими словами – той психологической изоляции большевиков, которая могла создаться на съезде. Только окончательная развязка, реальный конец Временного Правительства, ставившая съезд перед совершившимся фактом, могла поднять настроение и заставить съезд идти вслепую по трафарету за «вождем». До этого момента успех восстания стоял еще под вопросом. При таких настроениях трудно понять, почему медлили восставшие с захватом Зимнего Дворца, раз у них, действительно, была сила. Предположения, которые делал ген. Левицкий в утреннем разговоре с Духониным, как будто бы не были основательны. Свой разговор он закончил словами: «Малая решительность большевиков, давно уже имевших фактическую возможность разделаться со всеми нами, и дает мне право считать, что они не посмеют пойти в разрез с мнением фронтовой армии и дальше указанного не пойдут». Центр настойчиво и многократно требовал активных действий против Зимнего Дворца. Действующие на местах «революционные штабы» выдвинули внушительные, по крайней мере по внешности, силы по сравнению с тем, чем располагали защитники Зимнего Дворца. «Цепи» Чудновского, включавшие артиллерию, броневики, пулеметы и пехоту, подступили к самому Дворцу; Петропавловская крепость, где обосновался Подвойский, грозила артиллерийским обстрелом; с «Авроры», окруженной миноносцами, грозно смотрели шестидюймовки под бдительным надзором Антонова-Овсеенко. И, все-таки, что-то мешало приступом захватить Зимний Дворец. |
| штаба Северного фронта Лукирскому, а Духонин еще раз подтвердил в утреннем разговоре 25-го с ген. Левицким в Петербурге. Поездка комиссара ЦИК Малевского, как мы знаем, не могла состояться. Вместо него выехал Керенский в неопределенных поисках каких-то войск. Днем 25-го Станкевич обещая передать Правительству указания Ставки и постараться самому выехать на встречу самокатчикам. Но так никто и не выехал. И вечером комиссару Северного фронта Войтинскому оставалось только констатировать: самокатчики «не были никем встречены, вопреки моим указаниям, и имеются сведения, что состояние их резко переменилось к худшему» 120 . Глава пятая. 25 октября 1. Игра «по нотам» В ночь на 25-ое октября Военно-Революционный Комитет перешел в открытое выступление «по заранее разработанному плану». Переворот был разыгран «по нотам»: «каждый винтик революционной силы был приведен в движение и поставлен на соответствующее место». Приходится усомниться в том, что так было в действительности, хотя приведенные слова и принадлежат авторитетному, как будто, мемуаристу и одному из главных действующих лиц в подготовке и осуществлении петербургского восстания – Подвойскому. Но даже сам Троцкий в своей истории октябрьской революции должен был признать, что рассмотрение военных операций тех дней в советской литературе носит «не критический», а «апологетический» характер. Как то странно, что столь «тщательно подготовленный» план так основательно был забыт на первых порах, что на последовавших «вечерах воспоминаний» руководители и непосредственные участники переворота лишь ощупью восстанавливали и даты и основные вехи событий. И Троцкий, например, никак не мог вспомнить, «каков был окончательный План». Предоставим однако рассказать свой план самим «апологетам». Для руководства военными операциями против правительства ВРК была выделена особая тройка в Составе Подвойского, Чудновского и Антонова-Овсиенко. Предполагалось окружить Зимний Дворец кольцом надежных войск во время заседания Правительства в ночь на 25-ое октября и арестовать всех министров, а в случае сопротивления принудить Правительство к сдаче огнем с крейсеров «Аврора» и «Заря Свободы " » и стрельбой в упор из Петропавловской крепости. |
| 186 Село Врублевка – под именем села Рублевки волости Чудновской – упоминается в акте от 1585 года 15 октября в донесении возного земли Киевской Ждана Семёновича Щениевского о вводе, данном им княгине Сусанне Острожской – жене Волынского воеводы князя Януша Острожского во владение имениями, подаренными ей её тестем Киевским воеводою князем Константином Константиновичем Острожским, а именно: в города Чуднов и Пяток и в 45 принадлежащих к Чуднову сёл, в числе коих упоминается и «село Рублевка з двором«·(Архив, ч. 7, т. 1, стр. 250). Ещё оно под именем села Рублевки упоминается в акте от 1587 года 29 апреля в жалобе от имени земянина земли Киевской Василия Сурина на воеводу Волынского, князя Януша Острожского и на князя Михаила Евстафиевича Ружинского – поссессора (арендатора) имения Острожского села Рублевки о том, что Острожский наслал Ружинского с большим числом вооружённых бояр и крестьян на имение Колодежное, принадлежавшее Константину и Феодоре Шаулам (детям умершего пана Михаила Манцевича Шаул), находящееся в опеке у Сурина, которые выстрелами изранили Сурина и слуг его, причём произвели грабёж и, захватив 24 семейства крестьян, перевели их со всем их имуществом в село Сапогово (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 170–174). 187 Село Дубровка – под именем села Дубровец – упоминается в акте от 1585 года 15 октября в донесении возного о вводе, данном им княгине Сусанне Острожской – жене Волынского воеводы князя Януша Констант. Острожского, во владение имениями, подаренными ей её тестем, Киевским воеводою князем Константином Констант. Острожским, а именно: в города Чуднов и Пяток и в 45 принадлежащих к Чуднову сёл, в числе коих упоминается и село Дубровцы (Архив, ч. 7, т. 1, стр. 250). 188 Село Камень упоминается в акте от 1585 года 15 октября в донесении (в Житом. замок) земского возного воеводства Киевского Ждана Семёновича Щениовского о вводе, данном им княгине Сусанне Острожской – жене Волынского воеводы князя Януша Константиновича Острожского, во владение имениями, подаренными ей её тестем Киевским воеводою князем Константином Константиновичем Острожским, а именно: в города Чуднов и Пяток и в 45 принадлежащих к Чуднову сёл, в числе коих упоминается и село Камень (Архив, ч. 7, т. 1, стр. 249). |
| И уж тем более забыли они (да не читали никогда) такую давнь, как послание патриарха Тихона Совету Народных Комиссаров 26 октября 1918 года. Взывая о пощаде и освобождении невинных, предупредил их твёрдый патриарх: “взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Луки: 11, 51) и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Матфея: 25, 52)”. Но тогда это казалось смешно, невозможно! Где было им тогда представить, что История всё-таки знает иногда возмездие, какую-то сладострастную позднюю справедливость, но странные выбирает для неё формы и неожиданных исполнителей. И если на молодого Тухачевского, когда он победно возвращался с подавления разорённых тамбовских крестьян, не нашлось на вокзале ещё одной Маруси Спиридоновой, чтоб уложить его пулею в лоб, — это сделал недоучившийся грузинский семинарист через 16 лет. И если проклятья женщин и детей, расстрелянных крымской весной 1921 года, как рассказал нам Волошин, не могли прорезать грудь Бела Куна, — это сделал его товарищ по III Интернационалу. И Петерса, Лациса, Берзиня, Агранова, Прокофьева, Балицкого, Артузова, Чудновского, Дыбенко, Уборевича, Бубнова, Алафузо, Алксниса, Аронштама, Геккера, Гиттиса, Егорова, Жлобу, Ковтюха, Корка, Кутякова, Примакова, Пугну, Ю. Саблина, Фельдмана, Р. Эйдемана; и Уншлихта, Енукидзе, Невского, Нахамкеса, Ломова, Кактыня, Косиора, Рудзутака, Гикало, Голодеда, Шлихтера, Белобородова, Пятакова и Зиновьева, — всех их покарал маленький рыжий мясник, а нам пришлось бы о некоторых терпеливо искать, к чему приложили они руку и подпись за пятнадцать и двадцать лет перед тем. Бороться? Бороться из них не пробовал никто. Если скажут, что трудно было бороться в ежовских камерах, — то почему не открыли борьбы хоть на день раньше своего ареста? Неужели не видно было, куда течёт? Значит, вся молитва была: пронеси мимо! Почему малодушно кончил с собой Орджоникидзе? (А если убит — то почему дождался?) Почему не боролась верная подруга Ленина Крупская? Почему ни разу не выступила она с публичным разоблачением, как старый рабочий в ростовских Ленмастерских (в 1932–33)? Неужели уж так боялась за свою старушечью жизнь? Члены первого Иваново-Вознесенского Совдепа 1905 года — Алалыкин, Спиридонов, — почему они теперь подписывали позорные обвинения на себя? А председатель того Совдепа Шубин более того подписал, что никакого Совдепа в 1905 году в Иваново-Вознесенске и не было? Как же можно так наплевать на всю свою жизнь? |
|
|
