| Это кадры, что успели отснять создатели фильма, а вообще, рассказывали: бывало, за мощами вслед увязывались стада рядом пасущихся овец и коз. Животные чувствовали святыню и не хотели уходить от неё. Зорица прожила с нами несколько лет. За это время она получила высшее образование, успела поработать в Москве, а потом, всё же, засобиралась домой. Прощаясь, она подарила нам большую икону святителя Василия. Обняла меня одной рукой, другой, размазывая слезы на щеках, и сквозь всхлипывания проговорила: — Так жалко уезжать, я уже полюбила всех вас. — И потом, глядя на меня сверху вниз, добавила: — Батюшка, ты такой «прикольный». Приезжай к нам в Сербию, я буду молиться, чтобы ты побывал у святителя Василия. Все эти годы образ Василия Острожского висел у меня в алтаре. Иногда, глядя на него, я вспоминал нашу Зорку, и молился о ней. Где ты сейчас, добрый друг, как сложилась твоя судьба? И вот в мае звонок. Звонит верующая женщина, моя хорошая знакомая: — Батюшка, мы здесь с друзьями подумали, и решили, что тебе этим летом нужно будет обязательно съездить в Черногорию. Есть возможность. Ты там и по святым местам поездишь, о нас всех помолишься, да и отдохнёшь. Так что — матушку «подмышку» и вперёд. Вот так-так, да я уже не помню, когда в Москву-то последний раз ездил. А тут Черногория. Во-первых, далеко, а во-вторых, я за границей ни разу не был, страшновато. А как здесь без меня приход останется? Да и где я столько денег наберу, чтобы нам с матушкой по Европам путешествовать? Поэтому, я, естественно, отказался. И, хотите, верьте, хотите — нет, но пошла такая «бомбардировка». Чуть ли не каждый третий разговор с людьми, и даже незнакомыми мне, сводился, в конце концов, к Черногории. Всё, свет клином на ней сошёлся. Да, что же это за такое!? Пришлось лезть в интернет. Открываю святыни Черногории, и первой строкой — святитель Василий Острожский. И я всё понял. Набираю номер моей знакомой: — Маша, я согласен. Чёрные Горы — удивительно красивая земля. Море, прозрачное, как стекло, непередаваемо прекрасного цвета. Солнце и люди. Если и существует рай на земле, так это в Черногории. Мы летели на «деревню к дедушке». Я поначалу думал, что лечу в один город, а меня привезли совершенно в другой. Как хорошо, что нас встречали. Мужчина и женщина. Женщина размахивала листком бумаги с нашей фамилией. Люди нам совершенно чужие, но встречали, словно старых друзей. Оно и понятно, мы же православные. |
| Когда Косой с приспешниками присмотрелся к своему новому положению и начал свою проповедь , а затем вздумал осуществлять и на деле свои взгляды, жители Витебска возмутились и изгнали пришлых монахов, которые удалились вглубь Литвы. Артемий ушел из Витебска в Слуцк, к князю слуцкому и копыльскому Юрию II-мy. Здесь Венгерский сообщает верное, сведение, подтверждаемое и другим современником – князем Курбским. 176 Об этом князе Юрии II известно, 177 что княжил он с 1542 г. по 1579 г., был покровителем православия и просвещения; он окружал себя, как и сын его Юрий III, подобно Константину Острожскому, книжными людьми. Юрий II основал даже православную школу в своем городе Слуцке. Переселившись к нему, Артемий мог рассчитывать, что здесь его не будут считать еретиком и что здесь его образ мыслей будет очевиден для князя, человека образованного и содействовавшего просвещению. И он не ошибся, так как с этой поры начинается его мирная литературная деятельность, стяжавшая ему славу защитника православия. Современники утверждают за ним эту заслуженную славу. Глубокое уважение, с которым относится к нему Курбский (если даже винить Курбского в пристрастии к близким к нему лицам и сотрудникам) все же вполне передает уважение к Артемию со стороны современников. Лист (письмо) Курбского к Марку Сарыгозину, ученику Артемия, сохраняет один из фактов деятельности Артемия. 178 Курбский пишет, что однажды он беседовал со старцем Артемием «о книжных делех, наипаче же о книге Василия Великаго » и между прочим спросил старца, все ли творения этого отца Церкви переведены на русский язык, Артемий ответил, что пока имеется в переводе лишь Постническая книга и выразил сожаление, что лучшая книга Василия Великого «о естественных вещах написанная» (Шестоднев) и «иныя книги сопротив еретиков» не переведены еще. Артемий просит Курбского приобрести все сочинения Василия Великого и перевести их на русский язык в виду ценности их содержания. Когда Курбский заметил, что едва ли удастся найти переводчика, Артемий возразил: «аз с потщанием во старости моей, аще бы и пешему случило ми ся, препоясався, пойду с Луцка там, где ми кажешь, и буду пособляти в проводе, склоняючи на словенский», и затем добавил: «О! бы сподобил мя Бог мой, ему же бы аз по словенски помогал». |
| 462 Село Пиратин – под именем Ператина, как имение пани Александры с Чорторыйска Еловицкой, – упоминается в акте от 1 января 1607 года в арендном листе пани Александры Еловицкой Дубенским евреям Мошку Ицковичу и Айзику Юсковичу на имение Микитичи – с крестьянами, мельницами, ставами и корчмами; здесь, между прочим, сказано, что арендаторы «попови Каменицкому в каждый рок три маце жита, а Ператинскому две маце жита дават мают, кром часу спустов в тых (т. е. Понитовском, Туриковском и др.) ставех»; ниже, в том же акте, упоминается «Ператинский» став (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 342–344). 463 Есть ещё три села Миньковцы, из коих одно – Житом. у., другое – Заслав. у. Волын. губ., а третье – Сквирского уезда Киев. губ. при рч. Атаке к югу от Наволочи; кроме того, есть ещё местечко Миньковцы Ушицкого уезда при р. Ушице. 464 Священник Ник. Ив. Авдыкович, сообщивший мне эти сведения о своём приходе, пользовался, как я слышал, безграничною любовью и расположением своих прихожан и всех знавших его, как обладавший высокими, редкими ныне, нравственными качествами сердца. Он умер на 72 году своей жизни (родился 15 августа 1816 года). 465 Село Птича – под именем Птичого Кременецкого повета, как имение князя Василия Константиновича (вероятно, Острожского), – упоминается в акте от 1545 года в описи Кременецкого замка, где сказано, между прочим, что, в числе других, работами в замке занимались крестьяне «…с имений князя Василия Константиновича, пожалованных отцу его королём Александром и нынешним господарем нашим, с отчислением их от Кременца, каковы: Студенка, Птичое, Обгов, Белогородка, Костенец и Мокрое» (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 200). Ещё оно – под именем местечка Птичи – упоминается в акте от 10 мая 1713 года в жалобе дворянки Елены Клитынской на священника Онушковского Ивана Ходаковского и на сына его Василя о том, что Ходаковский написал свидетельство, – за поддельнною подписью Клитынской, – слуге Иваницкому, бежавшему от Клитынской, и потом, когда дело обнаружилось, отнял у ней это свидетельство насильно и уничтожил его; причём здесь замечено, что этот слуга, уворовав лошадь на ярмарке в Вишневце, приехал на ней в местечко Птичи и желал продать её священнику этого местечка, но был задержан подстаростою Птичским паном Левандовским, и препровождён к Клитынской (Архив, ч. 4, т. 1, стр. 373). |
| Разделы портала «Азбука веры» 6 Фев 2023 Суд Черногории оправдал митрополита Иоанникия по делу о нарушении антикоронавирусных ограничений В Избранное Митрополит Черногорский и Приморский Иоанникий и восемь священников Будимлянско-Никшичской епархии Сербской Православной Церкви были оправданы по делу о нарушении антиковидных мер. Такое решение принял суд первой инстанции в городе Никшиче, пишет gorthodox.com со ссылкой на svetigora.com. Адвокат Сава Костич заявил, что это решение суда станет важным прецедентом не только для судебной системы, но и для истории Черногории, потому что никогда не случалось, чтобы митрополит и священники были арестованы своим государством и полицией, а затем преданы суду. Ранее представителям духовенства было предъявлено подозрение в том, что в праздник святого Василия Острожского, 12 мая 2020 года, они нарушили Уголовный кодекс Черногории, когда, действуя «вопреки приказу Министерства здравоохранения о предотвращении распространения опасного инфекционного заболевания, собрались вместе с гражданами на площади Шака Петровича, а затем вне культового здания совершили религиозный обряд − шествие по улицам города». По словам адвоката, власти Черногории официально не вводили в стране режим чрезвычайного положения, а поэтому и нарушение ограничений не может преследоваться как уголовное преступление. Митрополит Иоанникий на заседании суда сказал, что священники не призывали никого нарушать требования властей: люди сами вышли на молитвенное шествие в праздник святого Василия Острошского. Священники сделали единственное, что могли сделать в тот день: пошли навстречу людям и провели праздничный молебен. По словам митрополита, таким образом они помогли предотвратить возможные беспорядки. «Вот так люди вовремя разошлись, все ушли довольные и без последствий,» — пояснил архиерей. Другие новости Православие о Опросы Загрузка ... Популярное Сейчас в разделе 5 чел. Всего просмотров 426 тыс. Всего записей 3132 ©2024 Азбука новостей к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Какие препятствия своей пропаганде протестантизм встречал извне, помимо истощения собственных его сил и средств, оказали ли ему какой-либо отпор сами западно-руссы? В жалком состоянии умственного бессилия, расстройства, в каком застали их первые победы протестантизма, западно-руссы пребыли недолго. Усвоив, как увидим, науку протестантов, западно-руссы обратили на них их же оружие. В 70 годах 16 столетия появились направленные против протестантов письма Курбского и послания Артемия. Около того же времени распространено в западной Руси Многословное послание Зиновия Отенского . Затем изданы «Статьи священника Острожского Василия» и большая часть глав «Изложения на лютеры». А сколько полемических памятников погибло от невзгод времени, от снаряженных на то палачей и вооруженных отрядов сыщиков, сколько спрятано и гибнет от того жестокого времени в «заклепах и подвалах просвещенных вельмож»! Из известных нам литературных памятников письма Курбского представляли собой первые зачатки полемической литературы, имели весьма ограниченней круг читателей и в истории литературно-практической борьбы православия с протестантством не имеет почти значения. Посланиями Артемия мы, к сожалению, не могли воспользоваться 770 . По «Статьям священника Василия и Изложения на лютеры» или, собственно, по времени появления этих сочинений можно проследить порядок постепенности, с какой распространялись и опровергались протестантские идеи, но этот порядок нам уже известен. По разобранным нами внутренним литературным достоинствам сочинений можно судить и о практическом их значении – с помощью их на юго-западе России оказывали такой же, вероятно, отпор протестантству, какой и на севере Руси. И потому из всех западнорусских антипротестантских памятников мы остановимся на разборе одного лишь Многословного послания Зиновия Отенского 771 . В своем месте из послания Зиновия мы пытались выяснить протестантский (с примесью социнианства) характер лжеучения, занесенного в Литву московскими выходцами, ознакомились по нему со всеми, опровергаемыми в нем протестантскими возражениями. Теперь остается ознакомиться с самыми опровержениями. Но так как большую часть опровержений мы встречали в разобранных нами позднейших противолютеранских сочинениях, то мы рассмотрим ту характерную противопротестантскую часть послания, которая существенно отличает его от других подобных произведений, обращая преимущественное внимание на литературные достоинства и недостатки, которые до сих пор не указаны были в печати 772 . |
| Делая выписки новозаветных цитат из изданной в конце XVI в. в Остроге книги сочинений Василия Великого , патриарх Никон как будто намеренно игнорировал изданные в Москве книги Нового Завета (Евангелие и Апостол) и использовал их в качестве источника цитирования лишь в спорных случаях, когда в «литовском» издании сочинений Василия Великого обнаруживались варианты новозаветных цитат. Не объясняется ли такое отношение патриарха Никона именно к этой продукции московской типографии в начале 1660-х годов ещё и тем, что в то время на Печатном дворе шла подготовка к изданию Библии (1663 г.)? Известно, что об оформлении этой книги, свидетельствовавшем о мощи и независимости Московского государства и об укреплении абсолютизма в России, патриарх Никон отзывался в «Возражении» с нескрываемым негодованием 1118 (несмотря при этом на то, что оригиналом для издания послужил текст острожской Библии 1581 г.) 1119 . Принципы контаминирования, реферирования, сгущения и нагромождения примеров из Священного Писания, цитатная избыточность и другие традиционные способы дидактического и эмоционального воздействия на читателя, характерные для многих эпистолярных сочинений патриарха Никона , свидетельствуют о том, что важнейшим приёмом Никона-автора и книжника становится метод соединения, компилирования, порой склеивания отдельных текстовых фрагментов в единое структурно-смысловое целое: в построении нового текста патриарх Никон отводит важную роль составительскому принципу. По-видимому, не случайно этот приём, характеризующий средневековую письменную традицию, становится ведущим и в творчестве патриарха Никона. Став, по словам П.Ф. Николаевского, «полновластным распорядителем» на московском Печатном дворе 1120 , получив около 500 книг с Афона 1121 , собрав почти 3 тыс. книг из отечественных монастырей 1122 для проведения книжной справы, патриарх Никон проявлял личную заинтересованность к новым изданиям. Напечатанные при патриархе Никоне книги обладали, прежде всего, иной структурой и представляли собой обширные и компилятивные издания. |
| 1112 : в Москве перепечатывались книги украинских изданий 1113 , выходили в свет новые переводы святоотеческих творений 1114 , адресованные просвещенному и образованному читателю 1115 ; югозападнорусские печатные издания правились на Печатном дворе с греческих оригиналов и служили основным источником в работе московских справщиков 1116 . Делая выписки новозаветных цитат из изданной в конце XVI в. в Остроге книги сочинений Василия Великого , патриарх Никон как будто намеренно игнорировал изданные в Москве книги Нового Завета (Евангелие и Апостол) и использовал их в качестве источника цитирования лишь в спорных случаях, когда в «литовском» издании сочинений Василия Великого обнаруживались варианты новозаветных цитат. Не объясняется ли такое отношение патриарха Никона именно к этой продукции московской типографии в начале 1660-х гг. еще и тем, что в то время на Печатном дворе шла подготовка к изданию Библии (1663 г.)? Известно, что об оформлении этой книги, свидетельствовавшем о мощи и независимости Московского государства и об укреплении абсолютизма в России, патриарх Никон отзывался в «Возражении» с нескрываемым негодованием 1117 (несмотря при этом на то, что оригиналом для издания послужил текст острожской Библии 1581 г.) 1118 . Принципы контаминирования, реферирования, сгущения и нагромождения примеров из Священного Писания, цитатная избыточность и другие традиционные способы дидактического и эмоционального воздействия на читателя, характерные для многих эпистолярных сочинений патриарха Никона , свидетельствуют о том, что важнейшим приемом Никона-автора и книжника становится метод соединения, компилирования, порой склеивания отдельных текстовых фрагментов в единое структурно-смысловое целое; в построении нового текста патриарх Никон отводит важную роль составительскому принципу. По-видимому, не случайно этот прием, характеризующий средневековую письменную традицию, становится ведущим и в творчестве патриарха Никона. Став, по словам П.Ф. Николаевского, «полновластным распорядителем» на московском Печатном дворе 1119 , получив около 500 книг с Афона 1120 , собрав почти 3 тыс. |
| Утвердив себя на престоле великодушным обетом блюсти закон, всенародным оправданием казни расстригиной, своим Царским венчанием, торжеством Димитриевой святости, избранием Патриарха ревностного и мужественного духом, – поставив войско на берегах Оки и в Украине, велев надежным чиновникам осмотреть его и Воеводам ждать царского указа, чтобы идти для усмирения врагов, где они явятся, – Василий немедленно занялся делами внешними. Важнейшим делом было решить мир или войну с Литвою, не уронить достоинства России, но без крайности не начинать кровопролития в смутных обстоятельствах Государства, коего внутреннее устройство, после измен и бунтов, требовало времени и тишины. Еще тело Самозванца лежало на лобном месте, когда Духовенство наше отправило гонца в Киев, к тамошнему Воеводе, Князю Острожскому, с известительною грамотою о всем, что случилось в Москве, и с уверением в миролюбии Российского Правительства, не взирая на все козни Литовского. В сем смысле действовал и новый Венценосец: хранил Поляков от злобы народа, велел давать им все нужное в изобилии, и с честию отвезти Марину к отцу, который, обманывая себя и других, еще именовал ее Царицею, и в виде слуги усердного благоговел пред дочерью. Марина изъявляла более высокомерия, нежели скорби, и говорила своим ближним: «Избавьте меня от ваших безвременных утешений и слез малодушных!» У нее взяли сокровища, одежды богатые, данные ей мужем: она же не жаловалась от гордости. Взяли и все имение Воеводы Сендомирского: 10000 рублей деньгами, кареты, лошадей, приборы конские, вина, всего на 250000 нынешних рублей серебряных, сказав ему: «возвратим тебе, что найдется твоим собственным: удержим достояние казны Царской». В свидании с Боярами Мнишек не скрывал глубокой своей печали, ни раскаяния, вероятно искреннего, быв знаменитейшим Вельможею в отечестве и видя себя невольником в стране чуждой, где народная месть, им заслуженная, угрожала ему гибелию или узами, после его сновидения о Державном величии. Бояре обещали Мнишку не только безопасность, но и свободу, если Король удостоверит Василия в истинном расположении к миру. |
| 88 Местечко Пулины упоминается под именем села Пулин в акте от 1585 года в жалобе Звегольского наместника Василия Богдановича Ильинского и войта Корецкого Томила Манцевича на Берестейского воеводича Фридриха Тышкевича о том, что он переманивает к себе из их имения – села Пулин – крестьян на условиях 20-летней льготы от повинностей (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 145). 89 Село Селец упоминается в акте от 1595 года 7 октября, в инвентаре имений, принадлежащих панам Евстафию, Юрию, Петру и Алесандру Тышкевичам-Логойским и находящихся в Житомирском повете Киевского воеводства, с исчислением крестьян и мещан и их повинностей. Как видно из этого инвентаря, село это называлось раньше Селище, а переименовано в Селец около 1593 г. Впервые его начал заселять Половицкий – слуга помещиков Тышкевичей. (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 226). 90 Село Сколобов упоминается в акте от 1605 года 11 июня, по делу об опустошении с. Мотовиловского, сожжении хуторов, истязании и ограблении крестьян, причём деятельное участие в этом опустошении принимали жители с. Сколобова по распоряжению Грижанского старосты пана Мартина Миховского (Архив, ч. 6, т. 1, стр. 309). Ещё оно упоминается – под именем с. Сколобовец – в акте от 1700 года 9 сентября в инвентаре м. Горошков и принадлежащих к нему сёл, с исчислением количества крестьян, количества барщины и даней и с оценкой этих повинностей. По этому инвентарю, в селе этом находились четыре данника, из которых каждый в пользу местечка платил 50 грибов, одну курицу, три вязки льна, в каждом по 8 пучков, и – кроме того – работал ещё натурою один день (Архив, ч. 6, т. 2, стр. 3). 91 Деревни Мокренщина и Сплянщина – под именем сёл волости Черниховской – упоминаются в акте от 1640 года 7 мая – в акте разграничения имения князя Януша Острожского – волости Вильской (обнимающей тогда сёла Ивановичи, Грушки, Новополь и Зороков), от имений Стефана Немирича – волости Черниховской, в состав которой входили сёла Ставов (ныне с. Славов), Силенщина, Мокренщина Горбаша и Триковичи (Архив, ч. 7, т. 1, стр. 269). |
| 372 Село Спасов – как имение пана Григория Александровича Ходкевича – упоминается в акте от 1564 года 9 февраля в жалобе Муравицкого урядника пана Григория Александровича Ходкевича, каштеляна Троцкого, на Конюхских бояр княгини Беаты Острожской о наезде на домы Спасовских земян его пана, разбоях, грабежах и убийстве одного земянина. Дознание вижа и провозглашение над гробом убитого имён его убийц. Ещё оно упоминается в акте от 1564 года 15 февраля в жалобе дворянина господарского Василия Шашковича на земян села Спасова, имения пана Ходкевича, о нападении их на отряд «слуг господарских Москвитинов и детей боярских», которых он, Шашкович, отправлял на военную службу в город Винницу. Исчисление Москвитян и перечень понесённых ими «ран» и грабежей. (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,038, стр. 5, п. 6, и 6, п. 9). 373 Село Цурков упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в приведённой в этой описи грамоте короля Польского Казимира, где, между прочим, сказано, что «в Цуркове и в Голочине не надобно» брать мыто (Памятники, т. 4, отд. 2, стр. 126). 374 Село Ступно упоминается в акте от 1428 года 18 августа в грамоте великого князя Литовского Витовта, где он говорит, что мы «записуем и записали есмо кнегини Ганце, коли дали есмо за князя Василя Острозского, село Новоставци, с приселкы Ильин а Бозковци; такоже дали есмо Коблин а Озлеевку а Ступно, а то все перво выписаное держати кнегини Ганце Василевой вечно непорушно никимже до ей живота, а по ей животе волна кому дати, волна продати, кам хочет, там же дати». (Archiwum ks. Sanguszkw, t. 1, стр. 29). Ещё оно упоминается в акте от 15 августа 1444 года в судебном (копном) приговоре по порубежному делу о Ступне и Мощанице между канцлером Федко и Даниилом Волошином (сам акт буквально приведён выше, в описании села Великой Мощаницы). Там же стр. 41. Ещё оно упоминается в акте от 1474 года, где Хведько Козловский продаёт Андрушку Федоровичу своё село Ступно, здесь, между прочим, сказано: «я Хведко Кословский продал пану Андрушку Федоровичу село свое Ступно вечно данники з данью и со всими податки и пожитки, з ловы, з дубровами, з лесы, з реками, з бобровыми гоны и со всим тым как здавна к тому селу слушало и тягло и тыми разы слушает, так широко и долго и округло как я держал» (Archiwum ks. Sanguszkw, t. 1, стр. 69). Ещё оно упоминается в акте от 1564 года 24 марта в донесении вижа о вручении слугой Троцкого каштеляна пана Григория Ходкевича слуге Киевского воеводы князя Константина Острожского, позва последнего к королевскому суду по делу о сёлах: Ступне, Мощенице, Студенке и Малой Мощенице (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,035, стр. 13, п. 11). |
|
|
