| Среди церковной утвари имелись: «...крест, обложен серебром, оклад басмленой, золочен, с каменьем и з жемчюги... крест, низан жемчюгом; двои сосуды церковные оловяные; кадило медное». Из церковных облачений упоминаются «ризы дорогилные; оплечье, отлас червчат; ризы миткалинные; оплечье, отлас золотой по голубой земле; трои ризы полотняные, оплечье, бархателное; стихарь дьяконской миткалинной; оплечье, отлас червчатой; два стихаря поризных». В б-ке обители хранились: Евангелие «печатное, обложено бархатом, евангелисты серебряные, золочены»; Евангелие «писменое, евангелисты медные»; 12 рукописных Миней; 2 рукописных Октоиха; «Устав писменой»; Постная и Цветная Триоди; Учительное Евангелие; 4 рукописных Трефолоя; 2 Пролога «во весь год»; Апостол; Служебник; рукописный «Потребник» и др. На колокольнице висели 5 колоколов. Все это «церковное строение» досталось обители из государевой казны и от состоятельных прихожан (Там же. Стб. 40-42). На протяжении XVII в. основным источником существования монашеской общины была царская руга. По грамоте царя Василия Иоанновича Шуйского от 19 авг. 1606 г. зачатьевским священникам и диаконам выделялось «по пятинадцати алтын с денгою человеку на год; да на те ж панахиды зачатейской игуменье милостины по двадцати по одному алтыну по четыре денги на год, да старицам… и пономарем и проскурницам по четыре алтына по две денги человеку на год» (АИ. Т. 2. 69. С. 88). В нач. 20-х гг. XVII в. «к церкве Зачатию и в приделы на церковный обиход из государевых Нижегородцких четвертных доходов» отпускалось средств «за два ведра вина церковного, да за десять фунт ладану, да на свечи три пуда воску». «Кроме того государева жалования и руги» двум священникам, диакону, игумении, 59 старицам, просвирнице, пономарю и церковному сторожу выплачивалось общего годового жалованья 83 р. 23 алтына 4 деньги, 412 четвертей хлеба, осьмина ржи и столько же овса (Писцовая и переписная книги. 2011. Стб. 42-43). В 1682 г. государева руга почти не изменилась: на 2 попов, диакона, игумению, 60 стариц, просвирницу, пономаря и сторожа расходовалось в год 84 р. |
| «Претыкаются» красивые схемы и на хронологических несоответствиях. По источнику — сообщению поляков в 1615 г. — Филарет направился в Тушино с целью добиваться избрания на престол Владислава, но кандидатура польского королевича всплыла только через год после пленения Ростовского митрополита. Очевидно, сами поляки осмысливали мотивы Филарета в ретроспекции, исходя из его последующих действий. В биографии Филарета авторитетнейшим источником являются две грамоты патриарха Гермогена от февраля 1609 г. (о которых мы подробно рассказывали ранее). Горестно укоряя добровольно перешедших на сторону Лжедмитрия — и таким образом отпавших от Бога и Церкви, — архипастырь противопоставляет им других обитателей тушинского лагеря. «А которые взяты в плен, как и Филарет митрополит и прочий, — пишет Гермоген, — не своею волею, но нуждею, и на християнский закон не стоят, и крови православных братии своих не проливают — на таковых мы не порицаем, но и молим о них Бога елика сила, чтоб Господь от них и от нас отвратил праведный свой гнев и полезная б подал им и нам по велицей его милости». После пленения Филарета в Ростове прошло три месяца и можно было бы полагать, что Гермоген все еще находился под впечатлением самоотверженной попытки Ростовского митрополита удержать город на стороне Шуйского и «поругания» страдальца врагом на пути в Тушино. Сколь легко поддаться представлению о пребывании Филарета в плену, не будь собственной грамоты «нареченного» патриарха, подписанной еще ноябрем 1608 г.! Действия «нареченного» патриарха скрыть было невозможно. Он и понадобился Лжедмитрию II прежде всего для богослужения, во время коего самозванец поминался и здравствовался как законный «царь Дмитрий Иоаннович». Москва и Тушино были тесно связаны, вести распространялись мгновенно, первая же служба Филарета в лагере Лжедмитрия не могла не повредить власти Василия Шуйского, которую Гермоген истово оборонял. Грамоты патриарха Московского были нацелены не на обличение самозванца, а на сохранение единства в своих рядах, тающих за счет перебежчиков. Поэтому в качестве примера плененного мученика разумнее всего было представить Филарета, а не претерпевавших истинное мучение архиереев (Иосифа, Феоктиста), снижая впечатление народа от вольной или невольной сделки митрополита Ростовского с «царем Дмитрием». |
| Дионисий мог быть умен и сладкоречив; во многих хронографах он называется мудрым грамматиком, но, чтобы он действовал против Годунова из честолюбия, на это нет никаких современных свидетельств. Дионисий является вначале миротворцем между Годуновым и Шуйским; потом, когда тотчас же после примирения Годунов опять начал вражду, сославши неизвестно куда двоих приверженцев Шуйского, митрополит соединяется с последним, но позволяет уговорить себя Борису не начинать дело о разводе, ибо это дело долженствовало быть очень тяжело для совести святителя; Дионисий не мог не помнить, каким нареканиям подвергался митрополит Даниил за развод великого князя Василия. Наконец, когда, по прямому свидетельству летописца, Годунов, преследуя Шуйских, пролил много крови неповинной, Дионисий является явным обличителем неправд его пред царем и страдает за это. Душа человеческая темна; Дионисий мог действовать по разным побуждениям; но мы считаем непозволительным для историка приписывать историческому лицу побуждения именно ненравственные, когда на это нет никаких доказательств. Годунов освободился от всех соперников; после падения Шуйских и свержения Дионисия с Варлаамом никто уже не осмеливался восставать против всемогущего правителя, который был признан таковым и внутри и вне государства. Годунов величался конюшим и ближним великим боярином, наместником царств Казанского и Астраханского; правительствам иностранным давалось знать, что если они хотят получить желаемое от московского правительства, то должны обращаться к шурину царскому, которого просьбы у царя без исполнения не бывают; правительства иностранные поняли это, и мы видим, что Годунов переписывается и передаривается с императором, королевою английскою, с ханом крымским, с великим визирем турецким, принимает у себя послов. По известиям иностранцев, бывших в Москве, Борис был правителем государства по имени и царем по власти; ежегодный доход его вместе с жалованьем простирался до 93700 рубл. и больше; он получал доходы с области Важской, с Рязани и страны Северской, с Твери и Торжка, с бань и купален московских, с пчельников и лугов по обоим берегам Москвы-реки на 30 верст вверх и на 40 вниз по течению; говорят, что Годунов и его родственники могли выставлять с своих имений в 40 дней 100000 вооруженных людей. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 136 голосов: 3.9 из 5) Нравы и обычаи русских при Василии III от 1523 до 1533 года Приятно знать не только о важных делах тех людей, которых мы любим как предков своих, например, об их походах, победах, завоеваниях, но даже и о самых обыкновенных делах: о том, что они делали в своем домашнем кругу, как они веселились, как показывали свою печаль, как угощали своих друзей; даже мне бы хотелось знать, какое платье они носили, какие кушанья подавали на их обедах, о чем они разговаривали во время этих обедов. Я уверена, что мои читатели так же любопытны, как и я, и им так же хочется узнать все это. Очень рада, друзья мои, и постараюсь выбрать из истории самые занимательные для вас описания нравов и обычаев наших добрых предков. И как кстати мы остановились теперь на том самом времени, когда Василий III, уже самодержавный государь России, усмирив внешних и внутренних врагов нашего Отечества, праздновал в 1526 году свою вторую свадьбу. Для охотников до веселостей и происшествий, не совсем обыкновенных, верно, всего приятнее будет, если я начну свой рассказ несколькими словами о том великом веселье, какое было тогда на Руси. Но если вы думаете, что тогдашние свадебные праздники и угощение походили на нынешние, то сильно ошибаетесь. Например, сказать ли вам, что разносили гостям на свадьбе Василия Иоанновича вместо наших нынешних затейливых, можно сказать, даже великолепных конфет? и сыры! А вместо шампанского в прекрасных бокалах из граненого хрусталя подавали рейнское, но еще больше — мед и пиво в больших золотых и серебряных кубках или ковшах. Хотите ли знать, как одет был государь-жених? О! Совсем не так, как одеваются теперь. На нем был бархатный, золотой кожух, или тулуп, на собольем меху, да шуба Русская соболья, крытая золотым бархатом. Полы этой шубы закинуты были назад за плечи. Пояс был кованый золотой, шапка — из черных лисиц. Наряд невесты также вовсе не походил на то платье, какое она надевает у нас теперь. Русские девицы в старину не носили на голове никакого другого убора, кроме широкой повязки. |
| Между тем как еще при избрании Даниила во игумена в 1515 г. его называли «старцем» (хорош был бы старец и игумен — 22 лет!); да он не мог удостоиться тогда, по действовавшим правилам, даже священства, или иеромонашества, не имея тридцати лет. И братия, как мы видели, за то именно и избрали Даниила себе в настоятеля, что он любил пребывать в трудах, посте и молитвах. Взысканный милостию государя и пользуясь его неизменным благоволением, митрополит Даниил, естественно, должен был платить государю взаимною совершенною преданностию и старался во всем угождать ему, хотя иногда, быть может, и более надлежащего. По крайней мере, известны два такого рода случая. В 1523 г. позван был в Москву, и уже не в первый раз, внук известного князя Димитрия Шемяки северский князь Василий Шемячич по подозрению его в тайных сношениях с Литвою. Великий князь и митрополит наперед выслали ему свои «опасные» грамоты с удостоверением его в личной безопасности. И когда он прибыл в Москву, то принят был с честию; но чрез несколько дней его схватили как уличенного в измене и заключили в темницу. Некоторые не верили этой измене и осуждали великого князя и митрополита за неправду. Боярин Беклемишев-Берсень, находившийся под опалою князя, сказал однажды в домашней беседе, будто Даниил выражал радость, что Бог избавил государя от «запазушного» врага Шемячича, а «то митрополит позабыл, что сам писал к Шемячичу грамоту, и приложил к ней свою руку и печать, и взял его на образ Пречистой и чудотворцев да на свою душу», хотя впоследствии Берсень отказался от этих своих слов . Другие, напротив, говорили, что Шемячич точно был виноват, что уликою ему послужило его собственное письмо, которое он послал было к польскому королю чрез киевского воеводу, а воевода доставил прямо Василию Ивановичу . Это последнее известие нам кажется более вероятным. Шемячич и прежде два раза (в 1511 и 1517 гг.) был вызываем в Москву по бывшим на него доносам о сношениях его с польским королем, но каждый раз оправдывался пред государем и с честию был отпускаем в свой удел . Теперь же, верно, не мог оправдаться и обличен был неопровержимою уликою. А если бы Василий Иванович хотел только погубить Шемячича, даже безвинно, чтобы воспользоваться его уделом, то, конечно, в состоянии был бы сделать это и в оба первые раза. И следовательно, обвинения, взводимые на митрополита Даниила по делу князя Шемячича, может быть, несправедливы. |
| В числе разных обличений и вопросов этого обильного обличениями и вопросами времени видное место занимали еще обличения против современного религиозного невежества и вопрос об усилении религиозного образования. Уровень этого образования в обществе стоял действительно очень низко. Всюду, не только в простом народе, но и в высших классах и в княжеской семье господствовали многочисленные суеверия. Супруга великого князя Василия Иоанновича, несчастная Соломония, думала через знахарей избавиться от неплодия. Сам Василий, женившись на Елене Глинской, призывал к себе ведунов, чтобы они своими чарами помогли ему произвести потомство. Грозный тоже советовался с волхвами, хотя иногда жестоко казнил их. Народ прибегал к ведунам во всех случаях, где обыкновенные человеческие средства казались недостаточными. Народная медицина вся состояла из заговоров и кудеснических средств. Народные и частные бедствия, неудачи, семейные разлады и прочее постоянно приписывались ведовству, и средством к устранению их было ведовство же. Дух кудесничества проникал в само христианство народа. Заговоры получали христианскую форму, заменив в своих воззваниях имена мифических сил именами святых; с другой стороны, некоторые христианские молитвы превращались в заговоры через сообщение им в народном сознании кудеснической силы, списки их носили на шее, хранили в домах как талисманы, употребляли в колдовстве. Кудесничество пользовалось для своих целей даже священными предметами, например, просвирни наговаривали над просфорами, «якоже арбуи в Чуди», по замечанию Стоглава; священники клали под престол четверговую соль, потом продавали ее на врачевание людям и скотам, продавали мыло от освящения церкви, клали на 6 недель в церкви на престол детский послед. Ходили по рукам разные гадальные тетради — Рафли, Аристотелевы врата, Шестокрыл. С XVI века с запада перешли к нам астрологические суеверия и гадания, помещавшиеся в Остронумеях, Зодеях, Альманахах. Список отреченных книг, которыми питалась любознательность грамотников, еще более увеличился в своем объеме. К болгарским, греческим и доморощенным апокрифам присоединились еще апокрифические сочинения запада. В XVI веке переведен с латинского или немецкого языка «Луцидариус», заключавший в себе целую энциклопедию сведений о Боге, мире, человеке, животных, народах, странах и прочем, в которую вошли разнородные материалы из средневековых бестиариев, гадальных книг и народных преданий. Запрещения отреченных книг (в Просветителе, Домострое, Стоглавнике) действовали плохо. Даже лучшие пастыри церкви не всегда могли отличить истинную книгу от ложной. Апокрифические сказания и ссылки на них встречаем в сочинениях митрополита Даниила, в сборниках митрополита Макария, в определениях Стоглава, даже у Максима Грека. Князь Курбский резко замечает об учителях своего времени, что они занимались не столько истинными писаниями, сколько бабьими бреднями и болгарскими баснями. |
| Так описывается охота Василия Иоанновича. Это описание может дать вообще понятие о ходе охоты и у частных лиц. Было в обычае ловить живых медведей и волков тенетами, чтобы потом устраивать зрелища их травли. Как государи, так и знатные господа любили эту забаву. По современным известиям, такие забавы владельцев были нередко очень тяжелы для их людей и крестьян. Насильно их сгоняли, «неволей было сбираемо людское множество», держали по нескольку дней, отвлекая от земледельческих работ; приставники, то есть холопы, близкие к господину, брали с них посулы, чтобы не гонять. И гоняли тех, кто не мог или не хотел дать: во время охоты, придираясь к чему-нибудь, били и истязали их; да вдобавок нередко такие увеселения оканчивались «многообразным человеком губительством на различных игрищах и в ловитвах; в лесах и в болотах снегом и студением померзаеми, дождемы и бурей пореваеми, всяческим же гладом изнуряеми, и мнози человеци многими виды живота лишаеми, от зверей уязвляеми и умерщвляеми, и ины многи напасти содевахуся им таковыми в ловитвах злыми стремлении; их же в гресех непщеваху, о сем же и вины на ся не полагаху, но паче радовахуся, во утешение вменяху себе и глаголаху: вельми утешихомся; еще же и покаяния о сих не поминаху». Охотники, доставлявшие живых медведей, всегда получали награждения кубками и одеждами. Пойманных зверей содержали в клетках, пока господину не вздумается посмотреть на травлю. Заставляли медведей сражаться с собаками и с людьми. В последнем случае устраивалась арена, обнесенная стеной, над которой делались места для зрителей. На эту арену входили охотники, потом впускали медведя и запирали арену, зверь становился на задние лапы и ревел; искусство бойца состояло в том, чтобы не допустить его броситься на себя: предупреждая нападение, он сам бросался на него, поражал между передних лап рогаткой и упирался в нее ногой; таким образом, случалось, что медведь погибал с первого удара. Победителя призывали перед господ и давали ему выпить, а потом жаловали материями или сукном. |
| В осьмом слове на первом плане стоит рассуждение о власти. Трудно прямо и точно указать исторические обстоятельства, послужившие поводом в глазах Даниила к написанию рассуждения о власти. В содержании самого рассуждения нет ни чего такого, на основании чего можно было бы относить происхождение его к тем или другим историческим условиям современной русской жизни. Поэтому о исторических поводах, вызвавших собою рассуждение Даниила о власти, можно только догадываться и догадываться путем изучения явлений современной русской жизни, соприкасающихся с вопросом о власти. Время м. Даниила было временем новых государственных порядков, когда только что входило в силу единовластие, сменившее собою свободу удельно-вечевого строя общественное жизни. Оно же в рассуждении государственной власти принадлежало еще к эпохе переходной, неустойчивой, когда новые понятия о власти и ее правах не успели еще сделаться общим достоянием народа, когда напротив существовали кружки людей, дороживших старыми понятиями о власти и ее прерогативах, и враждебно относившихся к новым порядкам, отнимавшим и нарушавшим многие из их древних родовых прав. В царствование Василия Иоанновича были нередки случаи «отъезда» русских бояр к Литовскому князю и некоторых литовских бояр к Московскому государю. В них выразилось не вполне подавленное сознание в русском боярстве своих древних прав – свободной и юридически законной перемены своих господ. А потому в особенности при Василии Иоанновиче вошел в силу обычай в предупреждение отъездов брать от ненадежных бояр клятвенные записи, чаще всего за поручительством высших представителей церкви. 870 Могло быть, что митрополит Даниил, к которому чаще всего за поручительством обращались бояре, и за подписью которого и до сих пор сохранилось не мало грамот, желая ослабить невыгодный для правительства взгляд боярства на свои права, позаботился представить его неблаговидным с религиозно-нравственной точки зрения, и своим рассуждением о повиновении власти выставил его противным учению И. Христа и Его церкви. |
| А данный текст «Берии» напоминает донос вражеского шпиона, который навешивает на себя всех «собак». Вот такое «предвзятое» непредвзятое впечатление от этой «клюквы». При этом я хочу отметить, что как историк и журналист-исследователь я НЕ ЗНАЮ, что произошло в Катынском лесу в 1939 или 1940 году. Была ли это никак не задокументрованная операция нацистских спецслужб или аналогичная акция НКВД. В настоящее время нет однозначно убедительных свидетельств для ответа на эту альтернативу. К сожалению, материалы советского расследования Катынского преступления против Польского Народа, польских офицеров и других служащих Польше граждан, не дает однозначного ответа, хотя оно было весьма убедительным, доказательным. Но в следственных материалах есть те же самые проблемы, которые остались после расследования Князя Василия Ивановича Шуйского в связи с убийством Царевича Димитрия Иоанновича Углицкого в 15 Мая 1591 года. Вместе с тем, характер действия сотрудников НКВД, известных из современных доступных источников, не позволяет мне предполагать, что это была именно «советская» акция. Скорее всего поляков расстреляли нацисты, это было выгодно им как месть за то реальное сопротивление, которая оказала Третьему Рейху Польская Армия в Сентябре 1939 года. Это логика момента. «Документы», якобы обнаруженные в начале 1990-х годов, которые «доказывают» однозначную «виновность» в этом преступлении советской стороны, являются фальшивками, для меня понятно и однозначно. Зачем нужны эти фальшивки?! Вот в чём вопрос! 25. Ответ на 23., Алексей Карамазов: Что, не было ни миллионов " раскулаченных " и высланных крестьян, ни многих десятков тысяч репрессированных командиров РККА? Или этого вам недостаточно, чтобы считать Сталина кровавым? 24. Ответ на 22., Борис Утробин: А у вас какой синдром какого состояния? Вы в принципе способны что-либо обсуждать без ругани и перехода на личность? 23. Литература. Хорошо написанная книга,которая очень простым языком опровергает бред про " кровавого Сталина " , " массовые репрессии " и т.д. |
| В плащанице Троице-Сергиевой лавры чувствуется гармония светло-зеленых и серо-золотистых тонов; нет ни одного резкого оттенка, и во всех тонах достигнуто полное равновесие. В этой плащанице очень типичны мотивы, взятые с восточных и итальянских тканей и орнаментов чернью, нанесенные на одежды предстоящих святых. Техника исполнения достигает совершенства и в шитье ликов, рук и тела Спасителя атласным швом, и в шитье нимбов золотом высоким швом, в подражание чеканке. Плащаница была реставрирована, фон ее – червчатая камка, по-видимому пришедший в ветхость, был заменен светло-зеленым атласом. В шитье плащаницы можно проследить влияние чужеземных искусств на Русь середины XVI века; так, в углах ее с изображениями символов евангелистов и в сегменте, где помещены изображения Духа Святого, солнца и луны, – в облаках фона сильно влияние персидских миниатюр. В дальнейшем эти облака, так часто применяемые в композиции фона неба, утрачивают прежний характер и, переработаные, приобретают сухость рисунка, как например в плащанице вклада Голицыных 1595 года и во вкладе Годуновых. Наиболее характерной особенностью плащаницы вклада князя Старицкого является трактовка фигуры Марии Магдалины, кстати сказать, чрезвычайно выразительной. На ее одежде синих тонов нанесены пробела, дающие фигуре скульптурность складок, эти пробела в русском шитье – явление очень редкое и перешли в древнерусское шитье от приемов трактовки одежд в русской иконописи. В Ризнице Троице-Сергиевой лавры мы видим пробела в одежде преподобного Сергия на покрове вклада Великого князя Василия Иоанновича от 1525 года и в одеждах святых вышеупомянутого фрагмента червчатого шелка с изображением Деисуса. К концу XVI века литургическое шитье начинает обогащаться широким применением жемчуга, драгоценных камней и золотых дробниц; это внешнее богатство начинает постепенно убивать глубокий духовный смысл композиций. Пышность материала и богатое применение золота, часто покрывающего весь фон изображений (покров, вклад Бориса Годунова 1598 года и вклад Дмитрия Андреевича Строганова 1671 года), увлекает за собой все искусство шитья XVII века, создавшего небывалые по пышности образцы. В связи с этим сухость заражает и трактовку ликов, которые начинают очерчиваться все более резкими линиями контуров (вклады Годуновых 1602 и 1604 года и упомянутая выше плащаница, вклад Голицыных 1595 года). |
|
|
