| — Свои! — кричим. — Раз вас, растак! — и над нашими телами проносится пулеметная очередь. — Свои-и! — Гады! Под русских подделываются. Опять над нашими телами летят пули. Кто-то вскрикивает и стонет. Ночь II. Мы у реки, под высоким обрывом и немецкими осветительными ракетами. Черный Дон лижет берега. Наш участок берега с обоих концов обстреливается врагом. На обрыве, мы знаем, стоят без бензина полузакопанные танки КВ. Они должны сдерживать огнем наступление противника. Он пока подтягивает силы и тревожит нас огнем минометов и автоматов. Бьет и севера и с юга. Чуть повыше по течению начал переправляться через Дон на подручных средствах какой-то санбат. Пули хлещут по воде. — Помогите! Тону! — резанул ночь девичий крик. — Помо-ги-и-те! … Помо-ги! … По-мо … – голос замолк. Ранена ли, убита ли, или захлебнулась, не умея плавать… Никто этого никогда не узнает. В эту ночь пропадает ощущение времени. Часы и секунды приобрели равную значимость, ибо жизнь здесь слилась со смертью. Ночь III. Агония на правом берегу Дона окончена. Кто убит, кто попал в плен, а кто вышел из клещей и окружения. Мы между Доном и Волгой. Густая звездная ночь. Недвижны в балке листья тополей. Дивизион поднимают в ружье и строят. К строю подходит несколько фигур, и четкий торжественно-траурный властный голос читает: “Я, старший сержант государственной безопасности Романов … за проявленную в бою трусость и панику, выразившуюся в том, что … властью, данной мне законом, приговариваю сержанта Иванова Василия Петровича … к расстрелу”. Приговор завизирован к исполнению комиссаром Тюпой. Тело Иванова осело на землю и завыло, — завыло, закричало, одинокое среди товарищей, от них незримо отвергнутое. Крики эти понесла ночная тишина, и все напряглось. К телу с трясущимся в руках пистолетом подбегает капитан Бондаренко и чужим голосом: — Встань, сволочь! Мерзавец! Замолчи! Страх смерти заставляет приговоренного к расстрелу встать. Он замолчал и снова завопил: — Не меня, пятерых детей пощадите! — Молчать, мерзавец! |
| 9-го числа писал мне из Иванова племянник, Единоверческий диакон Ф.С. Виноградов. В письме своем, между прочим, извещал меня о торжественном освящении преосвящ. Владимирским Иустином новоустроенной в слободе Вознесенской, близ Иванова, церкви, об определении к этой церкви священником рекомендованного мною товарища моего по академии Ф.М. Остроумова, о кончине смотрителя Шуйского дух. училища и соборного протоиерея Василия Яковлевича Цветкова и об определении на его место в ту и другую должность инспектора училища, священника П.И. Певницкого, о смерти моей бывшей хозяйки по училищу, почтенный старицы Александры Ивановны Болотовой и о некоторых обстоятельствах своего семейства. 12-го ч. писал мне из Ставрополя на Кавказе смотритель духовных училищ Ив. Бор. Акимов, товарищ по академии: «Давно на душе лежало тяжелым гнетом то, что я, пользовавшись двугодичным дружеским расположением вашим и сам вас любивший и уважавший от души, то по хлопотам должностным, то по хлопотам семейным долгое время не писал к вам отдельных и подробных писем. В настоящее время два случая заставили меня оторвать несколько минут, чтобы переброситься с вами несколькими строками; первый случай: наш и ваш добрый друг о. Моисей переведен из нашей семинарии в Тифлисскую, к Грузинам. При прощании (а он отправился 11-го сего декабря), он просил меня написать вам, что он будет вам писать уже из Тифлиса. Перевод его совершился чудесно. Недуманно и негаданно вдруг получается из Синода бумага следующего содержания: «согласно прошению иеромонаха Моисея и ходатайству экзарха Грузии он переводится в Тифлисскую семинарию, а на его место назначен воспитанник Моск. академии некто Костяш». Лучше ли ему там будет или хуже – Бог весть. Дай Бог , чтобы было лучше. Второй случай: давно уже мне хотелось иметь какой-либо журнал, ибо у нас в Ставрополе, при недостатке книг, редко доводится почитать что-либо. Соображаясь с досужным временем, а равно с карманом, я порешил выписывать газету «Московские Ведомости», где, среди многой чепухи, попадаются и статьи дельные, а главное, что Москва более или менее знакома, что Москва дорога каждому Русскому сердцу и что многие случаи, бывающие в ней – родной, больше трогают ретивое, я решился выписывать её, но пробившись с неделю не нашел нигде адреса; куда должно обратиться. А посему решился утрудить вас, добрейший о. Савва. На прилагаемые деньги 10 р. сер. покорнейше прошу вас принять труд обратиться, куда следует, и записать мое имя: бумага пусть будет худшая, а цена меньшая. Пересылка, если согласятся, может быть казенная, и именно, – адрес такой: «в Ставрополь (на Кавказе), начальству Ставропольских дух. училищ». Впрочем, это как можно, так можно, а нет, так и нет. |
| Поминовение бесплотных сил. В Синайском служебнике и в Q.n.I.48 поминовение небесных сил отсутствует. Все древнерусские списки литургии и Хлуд. 117 имеют это поминовение в интерцессио (восьмая строка в таблице 1). Эта литургическая практика, по-видимому, была локальной и недолговременной. В большинстве греческих евхологиев упоминание о бесплотных силах в интерцессио отсутствует. Лишь в некоторых южноитальянских евхологиях X в., например в евхологии Порфирия Успенского (РНБ, Греч. 226) на л. 25 читается: Τν γων ρχαγγλων Μιχαλ κα Γαβριλ... в Г.β.VII – τν τιμων σωμτων πουρανων δυνμεων [Passarelli 1982: 75]. Известно такое поминовение в некоторых списках литургии апостола Иакова, в частности, в Россанском XI–XII в., в литургии Василия Великого из рукописи Британского музея 2749, XII в. [Swainson 1884: 83:290]. По мнению С. Д. Муретова, поминовение ангелов на евхаристии, а затем и на проскомидии с богословской точки зрения ошибочно и имеет случайное историческое происхождение [Муретов 1897а: 85:96]. В славянских источниках это поминовение фиксируется с конца XII в. и начинает вытесняться только при исправлении литургии в конце XIV в. 1.2. Языковые различия Сравнивая славянские разночтения в тексте анафоры при одном и том же греческом чтении, мы можем охарактеризовать технику перевода фрагментов и соотнести эти данные с техникой перевода различных славянских книжных школ, выявленной при изучении других древнеславянских богослужебных памятников. Как показывает большинство разночтений, древнерусские списки литургии носят следы преславской правки текста. Основной признак преславской переводческой школы – стремление не только к смысловому, но и формальному соответствию перевода греческому оригиналу. Это проявляется в следующих заменах (чтение Синайского служебника на первом месте, древнерусской редакции на втором): 1 . посли: низъпосли κατπεμψον. Для преславских книжников было характерно учитывать при переводе морфемную структуру греческого слова, и приставочные греческие слова передавались приставочными славянскими [Иванова-Мирчева 1977: 45]. В древнерусских служебниках чтение ближе к морфемной структуре греческого слова, возможно, оно возникло при преславской правке текста. |
| С таким же успехом С.А. Иванов мог бы утверждать, что авторы «продают за византийские» демонстрируемые миниатюры из западноевропейских рукописей или любой другой элемент видеоряда. А вот ещё характерный пример критики: «Или возьмем «стабфонд», который завещал преемникам Василий Второй (оставляем в стороне допущенные в фильме ошибки с генеалогией императора)» . Какое противоречивое замечание брошено по ходу дела! Ведь, казалось бы, если оставляешь в стороне некую допущенную авторами ошибку, то к чему о ней и упоминать? А коли упоминаешь, то зачем говорить, что «оставляешь в стороне» – нет уж, будь добр, хотя бы в двух словах объясни, в чём же именно заключаются эти самые ошибки авторов в генеалогии императора Василия II? Это тем более интригует, если учесть то обстоятельство, что о генеалогии Василия II в рецензируемом фильме не сказано ни слова. Быть может, потому-то и пришлось проф. Иванову «оставить их в стороне», что в самом фильме никаких ошибок на данную тему нет, а создать у читателя впечатление переполненного ошибками фильма очень хочется? Можно бы и дальше продолжать разборы «критики» С.А. Иванова, но нельзя не уделить внимание его собственным ляпам, причём, уже не как рецензента, а как учёного. Чего стоит, к примеру, одно его утверждение о том, что будто бы в начале XIII века ещё не существовало термина «Православие»: «Конечно, у этих разбойников и в мыслях не было, что они таким образом борются с «православием» (тогда еще и терминов-то таких не существовало)». На самом деле этот термин существовал не только в 1204 г., но и намного ранее. Так, его употребляют уже св. Мефодий Патарский в III веке (De resurrectione mortuorum 1.54), а в IV веке – св. Епифаний Кипрский (Panarion 68.4), Евсевий Кесарийский (Historia ecclesiae 3.23.2) и другие, причём, именно для обозначения правильной христианской веры, в противовес ереси. Другой фрагмент рецензии: « какой же рецепт против слабости предлагают авторы фильма? Оказывается, Византии нужна была еще большая изоляция, еще больший традиционализм. Такой сценарий работает в единственном случае: если можно приказать застыть и всему остальному миру. Кабы ведущий говорил как представитель Церкви — тогда понятно, для нее время в каком-то смысле всегда одно и то же». |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРЬ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ Историки называют царствование Василия продолжением Иванова. В самом деле, мало в истории примеров, когда бы царствование государя могло назваться продолжением предшествовавшего в такой степени, как это. Василий Иванович шел во всем по пути, указанном его родителем, доканчивал то, на чем остановился предшественник, и продолжал то, что было начато последним. Самовластие шагнуло далее при Василии. Если при Иване именовались все " государевыми холопами " , и приближенные раболепно сдерживали дыхание в его присутствии, то современники Василия, сравнивая сына с отцом, находили, что отец все-таки советовался с боярами и позволял иногда высказывать мнение, несогласное с его собственным, а сын (как выражался Берсень, один из его любимцев, подвергнувшийся опале), не любил против себя «встречи», был жесток и не милостив к людям, не советовался с боярами и старыми людьми, допускал к себе только дьяков, которых сам возвышал, приблизивши к себе, и которых во всякое время мог обратить в прежнее ничтожество. " Государь, - говорил Берсень, - запершись сам-третей, у постели все дела делает " . Посещавший Москву императорский посол Герберштейн, оставивший нам подробное и правдивое описание тогдашних русских нравов и внутреннего быта, также подметил эту черту в Василии. Он не терпел ни малейшего противоречия; все должны были безмолвно соглашаться с тем, что он скажет; все были полными рабами и считали волю государя волею самого Бога, называли государя " ключником и постельничьим Божиим " ; все, что ни делал государь, по их понятию, все это делал сам Бог; и если говорилось о чем-нибудь сомнительном, то прибавлялось в виде пословицы: " об этом ведает Бог да государь " . Никто не смел осуждать поступков государя; если что явно было дурное за ним - подданные обязаны были лгать, говорить не то, что было, и хвалить то, что в душе порицали. |
| —608— демии принять обратно в академию бывшего студента оной Василия Рудича, с оставлением его на третий год на I курсе академии; о чём уведомить Ваше Преосвященство указом“. Определили : Зачислить Василия Рудича в списки студентов I курса Академии. V . Резолюции Его Высокопреосвященства, последовавшие на журналах собраний Совета Академии: а) 29 сентября, 23: „1912 г. Окт. 15. Ходатайствовать“. б) 1 октября, 24: „1912 г. Нояб. 6. Представить отчёт на благоусмотрение Св. Синода“. в) 18 октября, 25: „1912 г. Окт. 27. Ходатайствовать“. г) 18 октября, 26: „1912 г. Нояб. 6. По ст. X. Согласен ходатайствовать. По ст. XII. Действительный студент Академии Константин Иванов утверждается в должности помощника секретаря Совета и Правления Академии. Прочее смотрено“. Определили : 1) Резолюции Его Высокопреосвященства принять к сведению и исполнению. – 2) Об утверждении действительного студента Академии Константина Иванова в должности помощника секретаря Совета и Правления Академии внести в формулярный о службе его список и сообщить Правлению Академии – для зависящих распоряжений. VI . Ведомость Преосвященного Ректора Академии о пропущенных наставниками Академии лекциях за октябрь месяц текущего года, из которой видно, что по болезни: и. д. ординарного, заслуженный профессор А.П. Шостьин опустил 15 лекций, ординарный профессор Μ.Μ. Богословский – 10 лекций, ординарный профессор А.И. Введенский – 8 лекций, и. д. доцента А.Μ. Туберовский – 6 лекций, экстраординарные профессоры И.В. Попов и священник Д. В. Рождественский – по 5 лекций, лектор французского языка А.К. Мишин – 4 лекции, ординарные профессоры С.С. Глаголев и А.А. Спасский и и. д. доцента священник И.В. Гумилевский – по 3 лекции и и. д. доцента Н.Л. Туницкий – 2 лекции. —609— Определили : Ведомость внести в протокол настоящего собрания для напечатания в академическом журнале. VII . Прошение преподавателя Волынской духовной семинарии Фёдора Владимирского: „Препровождая при сём 49 экземпляров моей магистерской диссертации на тему: „Антропология и космология Немезия, еп. Емесского, в их отношении к древней философии и патристической литературе. Житомир, 1912 г., одобренной к напечатанию в заседании Совета Академии от 1-го сентября 1911 года, честь имею покорнейше просить Ваше Преосвященство дать делу дальнейшее движение. Остальные 16 экземпляров напечатанной диссертации обязуюсь представить лично ко дню диспута“. |
| Всякий дирижирующий знает по опыту, что в дисциплине кроется один из главных секретов хорошего исполнения. А Василий Сергеевич владел этим секретом в высшей мере. Вполне понятно, что изумительный порядок незаметно, но самым действенным образом воспитывал певцов Синодального хора, поселяя в нем дух благопристойности как во взаимных отношениях, так и в общем поведении. Среда певцов видимо очищалась и, так сказать, опорядочивалась: презрительная кличка «певчий» год от году все менее и менее могла относиться к членам Синодального хора. В этом сказалось влияние мягкой и деликатной натуры «простого» Василия Сергеевича 123 . Спевки велись Василием Сергеевичем следующим образом. Обычно разучивались не отдельные номера к текущим службам, а или целые большие сочинения вроде литургий Чайковского, Гречанинова, Ипполитова-Иванова и других, а также пьес Палестрины, Бетховена, Баха, Моцарта ит. п., или же программы концертных исполнений (10–12 номеров). Разучивание длилось чаще всего около месяца при ежедневных двухчасовых репетициях. В методе Василия Сергеевича можно было видеть несколько фаз. Первая фаза в разучивании репертуара – это пропевание его ежедневно с начала до конца под рояль. Василий Сергеевич, подыгрывая хору, зорко следил не только за ошибками в чтении нот, но и за малейшим дефектом в интонации 124 . Таким образом, пение начерно шло рука об руку с тщательной настройкой хора. (Василий Сергеевич часто в шутку или с оттенком душевной горечи говорил о себе: «Я – просто настройщик хоровой» 125 .) Попутно хору делались указания и на оттенки исполнения, хотя эти последние ежедневно менялись. Чувствовалось, что Василий Сергеевич как бы нащупывает их, еще не устанавливая окончательно, и вместе с тем тренирует хор в самой технике их исполнения. Словом, в этой стадии разучивания достигались такие цели: 1) овладение нотами (до степени полной твердости и безошибочности), 2) стройность, 3) техническая ловкость в исполнении оттенков и различных градаций тона. Во второй стадии разучивания Василий Сергеевич (все еще не оставляя игры на инструменте) начинал уже определенно устанавливать характер интерпретации каждого номера, в целом и в частностях. |
| Первые два листа, вне счёта, исписаны подписями на разных языках, более на Армянском. Представим замечательные из них в Русском переводе. На об. 1 л. написано сначала по-армянски: «кому попадёт сия книга после моей жизни, тот пусть прочитает за упокой моей души молитву: Отче наш » (по Армянскому обряду). Потом по-турецки: «бедствий много у Бога; кто будет просить у Христа (помилования), тому даст Бог». Затем по-армянски нравственное размышление (20 строк): «кто не видел горести, тот не получить дара (благодати?) Божия. Кто сам не странствовал (с лишением и скорбью), тот не поймёт состояния странника и не займётся им. А кто странствует, тот слышит много хорошего и дурного» и пр. На л. 2 по-армянски же: «Раба Божия Василия». Далее Армянскими буквами написаны Турецкие слова: «меня взяли от посланника 1062 года 10 Декабря, мучили и посадили в тюрьму, последователя Учителя Христа, и я написал сие по-армянски и по-турецки». Затем по-русски: книга глаголема псаты, и опять по-армянски: «эту псалтирь купил я в Казани в несчастии моём, сидя в тюрьме, 1065 года Февраля 23» и затем по-турецки: «Боже, избавь от тюрьмы раба Божия Василия». Потом по-русски, почерком одинаковым с предыдущим: книга глаголеаа псаты васи петрова сна ха перъски дана дев аты. Здесь же над помянутою Армянскою надписью написано почерком XVI в., но потом зачёркнуто: книга псаты ивана иванова са до въника. Вероятно, это имя первого владельца рукописи. На об. Армянскими буквами написаны Русские слова: «Семека нажовник подле Мякся Васильева Малекина». На полях Псалтири написан по-армянски перевод текстов, в Славянском непонятных для владетеля рукописи. Текстами же по-армянски исписан весь 49-й лист. – Иногда несчастный заключённик записывал свои сны и видения. Напр. последняя Армянская подпись на 1 листе гласит след: «1068 года Апреля 6-го во вторник, по захождении солнца, в два часа, сатана взял мена за правую руку и испугал». На об. 48 и на л. 49. по-армянски же записано: «я гадал по сей Псалтири и мне вышло жить только пять лет, а я думал жить ещё пятьдесят лет». На об. 76 л. «Казылбаш». – Год заключения узника, по Армянскому летосчислению 1062, соответствует от Р. Хр. 1613-му; в 1616 г. куплена рукопись; в 1619 г. узник все ещё находился в темнице. 35 В самом конце книги под строку, находится ещё след. криптографическая приписка писца: |
| А те креационисты (как, например, А.Лаломов которые обращаются к палеонтологическим свидетельствам, обычно вынуждены признавать существование эволюции, хотя и ограничивают его самым низким (видовым) таксономическим уровнем. Остается, однако, непонятным, почему роды, семейства и другие крупные таксоны не могут возникать эволюционным путем, если для видов такая возможность допускается. Альтеризм Термин «альтеризм» (от лат. almer — иной, другой) позволяет объединить множество взглядов, основывающихся на книге епископа Василия (Родзянко) «Теория распада Вселенной и вера Отцов» в основу которой положен курс лекций, прочитанных владыкой в Московской духовной академии в 1994 году. Происхождение альтеристских идей может быть связано также с такими работами русских религиозных философов начала XX века как «Философия свободы» Н.А. Бердяева и «Смысл жизни» Е.Н. Трубецкого. Однако полное развитие и распространение эта концепция получила лишь в в наше время благодаря упомянутой книге владыки Василия. Центральная идея альтеризма, пользующаяся ныне достаточно большой популярностью в Русской Православной Церкви, может быть сформулирована следующим образом. Наука, конечно, права в своем отстаивании существования эволюции. Эволюция действительно происходила в истории Земли. Но этот процесс не имеет ничего общего с процессом творения, описанным в двух первых главах Книги Бытия. Так называемый «Большой взрыв», рассматриваемый учеными как начало нашей Вселенной, должен идентифицироваться не с началом творения (см.: Быт. 1, 1), а с моментом грехопадения первых людей (см.: Быт. 3, 6–24). До этого события существовал другой (отсюда и название концепции), «райский» мир, а грехопадение явилось причиной его крушения и возникновения нового мира — того, который ныне и исследуется наукой. Признавая существование прошлого, недоступного для исторических наук, альтеризм сближается с теориями «снежка» и «омфалоса» (особенно в интерпретации А.И. Иванова), изложенными выше, но отличается от них тем, что отодвигает это «непознаваемое время» на значительно большее расстояние от наших дней. Креационизм допускает научное исследование лишь для последних 7500 лет, тогда как альтеризм, опираясь на данные космологии, распространяет этот период примерно на 15 млрд лет. |
| LVI. Письмо к царю Алексею Михайловичу грека Василия Иванова о словесных приказаниях патриарха Иерусалимского, касающихся до патриарха Никона и Афанасия митрополита иконийского; о разглашении Мелетием в Яссах данного ему тайного поручения; о шубах Мелетием распроданных и о растраченных им деньгах и проч. (Получ. 3 июня 1665 г) Перевод с греческого письма, каково писал к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу греченин Василий Иванов в нынешнем в 173-м году июня в 3 день, а на Москве в Посольском Приказе подал то письмо греченин Анастас Юрьев. Благочестивому, Богом венчанному, Богом почтенному и победителю, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу, Московскому, Невскому, Владимирскому, царю Казанскому, царю Астраханскому, царю Сибирскому и иных многих государств государю и обладателю. Благожеланно бью челом и покланяюсь, и облобызаю стопы ног твоих. Не малое было дарование и доброта, Богом венчанный христианский царю, то есть, что от твоего христианского великого царствия прял есми, учинил меня тайного работника святому царствию твоему, и я было радуяся пошел работать прилежно, а яже ненавидяй добра дьявол , что от твоего царского величества повеление, чтоб я опять в друго ряд ехал таможе, где преже был. И яз вашего царского величества повеления не ослушался, но был есми и в друго ряд нещадя головы своей, чтоб мне совершить всякие дела вашего царского величества сполна, якоже и о патриарших грамотах, которые дал есми Перфилью то бо есть истинно, что писано в них, что после Пасхи думал ехать и приитти. Такоже иныя грамоты дал есми Захарью Алексееву, двоюродному брату Христофорову Колареву, который живет тут. Первая грамота та есть, что взял есми сперва преж от патриарха, а другую от меня, и о том в той грамоте писал есми, что мне приказывал блаженнейший патриарх, и дал есми их в руки Захарию и Перфилию, и потом опять шел Иван Алексеев, и в те поры поспел архидьякон Досифей блаженнейшего патриарха, чтоб было ему всякому промыслу помешал богатую и дарованную десную душевное дело, всяким своим навожением дьявольским смутил многим сердца человеком, ожидали многое время, чтоб надо мною зло сотворити, сколко что и стало мне, невозможно мне проехать через Черкасы, приити и поклонитися святому и Богом венчанному вашему царствию с теми делами, что вез с собою. |
|
|
